Глава 9. Через Балтийское море.

Все мрачнее и ниже тучи опускаются над морем,

И поют, и рвутся волны, к высоте навстречу грому!

Гром грохочет! В пене гнева стонут волны, с ветром споря!

Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким,

И бросает их с размаха в дикой злобе на «драккары»,

Разбивая в пыль и брызги, изумрудные громады!

В гневе грома, — чуткий демон, — он давно усталость слышит!

Ветер воет, гром грохочет!

Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря!

Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит,

Точно огненные змеи, воют в море, исчезая, отражения этих молний!

Буря! Все сильнее грянет буря!

Облокотившись на борт трюма, Павел, чтобы хоть чем-то развлечься от вынужденного безделья, цитировал еще не написанные строки Максима Горького, слегка переделав их для сложившейся ситуации.

Три дня минуло с того момента, как пять больших боевых норманнских судов покинули родные берега. Их чрева вмещали без малого тысячу воинов, с полным снаряжением и припасами. Роалд сдержал свое слово, передав Павлу, по сути, целую армию. Теперь только он, как все полагали, наследный русский княжич, решал, как использовать такую силу для восхождения на Новгородский престол. А подумать было о чем. Александр вряд ли согласиться уступить власть. Радовало одно. Момент был выбран удачный. Именно в эти дни Новгородский князь со всей дружиной и ополчением выступил навстречу объединенной армии шведского короля и ливонских рыцарей.

Балтийское море, хоть по сравнению с другими и мелкое, но и тут случаются бури. Именно в одну из них и угодил экспедиционный корпус. Шторм, примерно в пять балов, на самом деле не такой и опасный. Но и при нем, хрупкие перед стихией посудины, взмывали на высоту примерно в десять метров и тут же скользили вниз. Паруса были скручены, мачты сняты и надежно укреплены возле борта. Гребные порты и люки тщательно задраены. Лишь несколько человек находились на палубе, удерживая ладьи лагом по волне.

— Как ты красиво говоришь, — Мэгрит прижалась всем телом к мужу. Павел обнял ее, погладив по волосам.

Перед самым отходом из Бергена, любимая супруга, вдруг появилась в порту. Облаченная в кожаный доспех, усиленный металлическими пластинами и бляхами, вооруженная мечом и круглым щитом, она выглядела словно спустившаяся из дворца Одина, валькирия. Павел попытался урезонить супругу, однако она безапелляционно заявила:

— Я твоя жена, и должна сопровождать тебя повсюду. А то знаю я вас! Только лишь за порог, а все мысли о девках, которых в дальних землях ой как много! А я не желаю делить тебя ни с кем!

Ну что, тут скажешь.

— Милый, — Мэгрит потерлась носом о подбородок мужа, — ты сам придумал эту песнь бури?

— Да, — кивнул Павел, ни сколько не стыдясь плагиата. Ведь великий русский писатель еще не родился. Да и напишет ли он эти бессмертные строки. История уже начала меняться, — что-то вдруг навеяло…

— Ты у меня такой талантливый, — улыбнулась молодая женщина, — А почитай еще что-нибудь, — попросила она, удобно устроив голову на плече мужа.

— Я видел деву на скале, с косою белой над волнами,

Когда бушуя в бурой мгле, играет море с берегами,

Когда луч солнца озарял, ее всечасно блеском алым,

И ветер бился и играл с ее летучим покрывалом.

Прекрасно море в бурой мгле, и небо в блеске без лазури,

Но верь мне: дева на скале,

Прекрасней мне, небес и бури!

Мэгрит отстранилась от Павла, глядя на него широко раскрытыми глазами, полными слез.

— Почему ты никогда до этого мне не говорил таких прекрасных слов? — она стукнула его кулачком по груди.

— Раньше я не знал тебя так хорошо как сейчас, — Павел вновь прижал супругу к себе.

Морская вода, все же находила щели. Просачиваясь через них, она обдавала брызгами сидящих в тесноте людей. Ладью раскачивало, словно на качелях. Судно, то взлетало над пучиной, взбираясь на гребень. А затем проваливалось вниз к подножию, чтобы вновь оказаться над волнами. Почти сутки прошли в постоянной борьбе с бортовой и килевой качкой.

Наутро следующего дня, морские боги, наконец, смилостивились. Качка уменьшилась, а середине дня совсем прекратилась.

Соскучившиеся по свежему воздуху люди, откупорили люки, начав выбираться наружу. Диск солнца едва пробивался сквозь пелену серых туч, над темными водами Балтики. За бортом перекатывались, увенчанные белыми шапками гребни. Теперь, усмирившись, они перестали выглядеть устрашающе.

Поднявшись одним из первых на палубу, Павел огляделся. В белесой туманной дымке он смог рассмотреть покачивающихся на волнах два далеких силуэта. Остальных судов видно не было. Но норманны были опытными мореплавателями и хорошо знали путь. Поэтому, если ни чего не случилось, то кормчие приведут их к месту встречи.

Вскоре тучи разошлись, и море успокоилось окончательно. Воздух стал прозрачным, как это всегда происходит после продолжительного шторма. В небе проносили чайки, оглашая пространство своими гортанными криками. На горизонте четко вырисовывалась береговая линия.

— Где мы? — поинтересовался Павел у седовласого, но еще крепкого телом воина.

Тот приложил ладонь колбу, некоторое время всматривался в очертание берега, и только после этого ответил:

— Нет, господин. Боги милостивы! Мы уже вошли в залив. Скоро увидим Новгородскую землю.

Павел кивнул. Улыбнувшись, он наблюдал за тем, как Мэкрит встав на носу «драккара», закрыла глаза, расставила в стороны руки, подставив лицо солнцу.

Удача, пока, сопутствовала ему…