Интерлюдия

Ждать нельзя — уходить пришло время,

Нас вперед подгоняет судьба

Словно давит на плечи нам бремя

Что тебя превращает в раба;

Что случилось уже не узнаем

Лишь вперед надо двигаться нам,

Пусть все время любовь вспоминаем,

Но приходит внезапно война…

Отрывок из хроник эры Anno Domini, год не установлен, планета неизвестна.

Многие тысячелетия назад, когда измученная своим же собственном населением Земля превратилась в сверхновую звезду, уже существовали многие колонии человечества, и потому расселились потомки землян без каких-либо проблем, пусть даже не все планеты были пригодны для жилья в своем первозданном виде. Развитая наука помогла адаптировать даже непригодные изначально астероиды, сделав их почти что космическими оазисами, хотя и вспыхивали из-за них как довольно локальные конфликты, так и серьезные планетарные войны. Людям всегда и всего мало, увы, умеренность не входит в их добродетели, сколь бы не пытались тамплиеры воспитать именно это в сердцах людей. Так думала единственная наследница планеты Селеста принцесса Рея Сильвия, ведущая свой род от правителей и потому воспитанная как истинный воин. На их родной планете не принято было не владеть оружием, поскольку для обеспечения планеты-метрополии и всего человечества в целом многие мелкие колонии занимались чем-то одним: земледелием, скотоводством, промышленностью и так далее. Метрополия космической империи Орайя жила за счет других планет, и богаче всех были, разумеется, торговцы, а следующими по благополучию стали воины, защитники рубежей человечества. Рея Сильвия отслужила по обязанности в планетарной армии с восемнадцати до двадцати лет, но сейчас ей стало окончательно ясно, что самый ценный опыт будет приобретен на Орайе, поскольку юной принцессе всего человечества требовалась охрана, а к ней не подпускали никого, кроме невинных дев-воительниц, а это в основном были девы с Селесты. Идеальное место для такой, как она, все-таки в своем поколении принцесса одна из лучших, и не потому, что ей поддавались. Внешность Реи Сильвии, по воинской традиции взявшей себе новое имя в день посвящения (это случалось в четырнадцать лет), а потому побратимки звали ее Лита (сокращение от Ипполита), была далека от совершенства. Принцесса была ростом с хорошего мужчину, хотя до шести футов и не дотянула, с крупной, но красивой фигурой, и, хотя прекрасно знала этикет, страшно его не любила, поскольку была в силу своих габаритов немного неловкой в обращении с мелкими предметами. Танцевала Лита легко и красиво, но мало было кавалеров, что могли бы не испытывать при виде нее комплекса неполноценности — такая стать, а досталась девице. Глаза у Литы были серыми, почти стальными, в оправе черных густых ресниц, но на этом ее красота и кончалась. Лицо в лучшем случае миловидное, становившееся красивым только благодаря макияжу, а девушки-воины косметику презирали; кожа недостаточно белая, хотя и светлая, волосы плебейские, темно-русые в золото, а не аристократически светлые, брови широкие, а не красиво тонкие как у знатных дам. Однако умная и ироничная Лита зеркалу уделяла мало внимания, гораздо больше ей нравилось оттачивать свой ум, делая из него подобие клинка, а еще — тренироваться с мечом и кинжалом, а также использовать собственное тело как безотказное оружие. Из оружия дальнего действия молодая амазонка признавала только лучемет, прочее — для войны, а не для чести. А вот принцесса Орайи, единственная дочь короля Майкла и королевы Лорейн, была прекраснейшим образцом истинного аристократизма: белая как снег кожа, густые пепельные волосы, голубые глаза, изящные коралловые губки, а тонкие безупречные полумесяцы бровей чернее сажи, да и густые загнутые ресницы словно антрацит. В шестнадцать лет принцесса была уже весьма сложившейся девушкой с тонкой талией, крутыми бедрами и высокой, пусть и еще небольшой, грудью, а уж длинные стройные ножки ее ни раз были воспеты менестрелями. Неудивительно, что король такое чудо пуще глаза бережет. Лита снова посмотрела в окно на сверхновую, в которую превратилась Земля, и усмешка скривила ее неяркие полные губы: боевые сестры точно оценят ее демарш, особенно умница Мириам (в просторечии Мира), привыкшая сначала думать, а потом саблей махать. Судя по оттенку кожи, в ее роду были мавры, а если брать цвет волос, напоминающий красное дерево, и блестящие карие глаза, еще и монголы где-то затесались. Какая экзотика для очень даже европеоидной Орайи, хотя почти повсеместно светловолосые практически не рождались, вымерла истинно белая раса, а прочие так перемешались, что и культуры своей вспомнить не могли. Экзотикой стала даже черная как уголь кожа ее второй боевой сестры, Адиры, хотя исторические хроники исчезнувшей ныне Земли говорили, что ее предков за такую кожу мучили, унижали и даже убивали. Варварское детство планеты сейчас удивляло, но Адира относилась к подобному философски. Третья сестра, Роса, темноволосая и с бронзовой кожей, самой светлой после ее собственной, говорила, что среди ее предков были индейцы майя, хотя проверить этот факт не было никакой возможности. Про Росу ходили слухи, будто она шаманка, но Лите это было безразлично, лишь бы все было хорошо, потому что ладили все четверо просто прекрасно, и потерять друг друга не хотели. Интересно, а полетят ли они с ней на Орайю? Дисциплина и приказ принцессы это одно, а вот преданность своему сюзерену-воину совсем другое. Лучше спросить сестер, а не приказывать. Звезда Земли, казалось, мерцает в знак согласия.