Глава 9

Четверг, 25 сентября

9:15

Я сидела на лекции по информатике с ноутбуком в руках. И пока все делали какие-то диаграммы и таблицы, я искала. Сперва я даже не понимала что, но потом все же решила проверить слова Лины, которые с точностью подтвердились. В сети ничего не было о маньяках в колледже и даже в городе. Но затем я ввела в поисковой строке слова Неизвестного, — даже не понимая, зачем, — написанных им в подсобке рядом с кафе. Кажется, Неизвестный перефразировал их, потому что в интернете была только похожая фраза, автором которой являлся Шарль де Голль: «Вы будете жить. Убивают только лучших».

Вопросы: и вот что? Что я должна с этим делать? Что за чертовы загадки? Мне не хватает мозгов, чтобы понять логику Неизвестного.

Возможно, виноват не Хантер, как я подразумеваю, а девушки, которых убил Неизвестный? Что они ему сделали? Или сделали не ему?

Итого: шесть вопросов, ответы на которые (да-да, вы уже знаете) мне неизвестны.

В коридоре, где между перерывами пар было много людей, я пыталась отыскать своих друзей. Хантер писал мне сегодня утром, но я не отвечала, потому что совсем не было настроения. Также звонила моя семья, включая дядю (точнее кто-то вроде его «секретаря»). Я не отвечала им по той же причине, написав, что у меня учеба, и я позвоню им позже.

Этой ночью я ворочалась и думала, как всегда, о Хантере и Неизвестном, но больше о Неизвестном, отчего даже стало стыдно. Мне было жаль Неизвестного, потому что, ну, знаете, это большой грех — убивать людей. Мама терпеть не могла моего дядю, имя-которого-нельзя-называть, потому что он тоже убивал, а папа относился к этому абсолютно спокойно.

Я даже поплакала, представляете? Грустно осознавать, что в мире было столько зла, людей, которые обижали других, даже не понимая, какие последствия в итоге могут быть; что были люди, которых не поддерживали, в которых не верили. С каждой такой ночью я ненавидела мир за то, как относились к Тому или к Неизвестному. Также я ненавидела себя, потому что не могла помочь им из-за собственного страха и каких-то непонятных спутанных мыслей.

— Скай!

Маленькие длинные руки обняли меня за талию и, кажется, пытались приподнять. Я оторвалась от земли всего на дюйм, а после плавно опустилась вниз. Я уже знала, кто это был, поэтому развернулась и увидела Лину, которая раскрыла руки для своих медвежьих объятий.

— С Днем рождения, моя дорогая! — черт, я что забыла? — Несмотря на все плохие моменты, которые нас сейчас окружают, я желаю тебе быть…

Дальше слова Лины были для меня пустым звуком, хоть и знаю, что должна была с умилением слушать ее поздравление.

Черт, моя семья убьет меня. Для нас дни рождения всегда был чем-то особенным, и никто, я еще раз повторюсь, никто не имел права отклонять вызовы в такие дни. Так, значит, вот зачем был нужен этот кулон. Неужели Неизвестный знал про эту дату? Откуда? Господи, я так надеялась, что он не испытывал ко мне никаких сексуальных подтекстов. Иначе это выглядело бы отвратительным. Мне не хотелось стать девушкой, наподобие Клариссы Старлинг[1].

— Ты в порядке?

Я сразу пришла в себя, встряхнув головой. За спиной Лины я уже видела Джейка и Хантера, которые подозрительно смотрели на меня. И о Боги! В самый подходящий момент зазвонил мой телефон.

— Да, все хорошо, — я вынула телефон из кармана, показывая его Лине. — Мне звонит семья, не могу не ответить. Muchas gracias[2]!

Буквально сбежав от подруги, я направилась в самое тихое и спокойное для меня место — туалет. Я еще раз поблагодарила Бога за то, что в туалете никого не было, и ответила на звонок.

— Mamá, perdóname![3]

— Девочка моя, ты можешь спокойно разговаривать на английском! — я услышала ее смех, и в этот же момент мне показалось, что все вернулось на свои места, что я дома, в окружении тепла и любви. — Просто мы хотим поздравить нашу любимую Скай с этим прекрасным днем! Так вот, что я хочу тебе сказать… Всегда оставайся сильной, именно такой, какой мы тебя и воспитали! Никогда не забывай, что семья рядом и что в любой момент ты можешь попросить о помощи. Я люблю тебя. Твой папа любит тебя. Вся наша семья любит тебя.

— Спасибо, mamita[4]! — и все же, когда я использовала язык, на котором разговаривали на моей родине, мне казалось, что я действительно рядом с ними.

На конце провода я услышала, что верещит, кажется, Фрэнк, и мама закопошилась.

— Что ж, мне довольно-таки трудно без тебя, Скай, — как только мама взяла Фрэнка на руки, он сразу же перестал кричать. — Но теперь у каждого из нас свои обязанности, хи-хи. Знаю, что тебе нужно идти, поэтому напоследок скажу, что тебе обязательно нужно позвонить дяде. Как бы тебе этого не хотелось.

Но все же мама и папа сходились в одном — они хотели, чтобы я поддерживала связь с моим прошлым.

— Хорошо, я позвоню, — я не собиралась этого делать, если что.

— Вот и отлично! Te amo. Sé listo[5]!

— И я тебя. Передавай всем…

Дальше были гудки.

Я с сожалением посмотрела на телефон в руках. Хочу быть дома, а не вот это все.

Даже представляю, как бы все было. Мама не стала бы заморачиваться с готовкой, а просто отправила бы нас всех в ресторан к другу нашей семьи, Ромео. Сначала мы бы посидели в кругу семьи, а потом отец позвал бы свои знакомых, а те своих знакомых и так до конца недели. И подарка бы я удостоилась только в воскресенье, никогда в будни. Братья и сестры играли бы сами по себе, а я — сидела бы за столом рядом со взрослыми, что было гораздо круче.

В тишине вновь раздается виброзвонок.

Неизвестный: Я попросил тебя его надеть. Пожалуйста. Это подарок на День рождения.

Я выдохнула. Боже. Наверное, никогда не перестану пугаться сообщениям Неизвестного. Значит, сейчас в коридоре он видел меня. Хорошо, не знаю, почему, но это хорошо. Казалось, существует какая-то невидимая связь между мной и Неизвестным. Даже не так. Неизвестный, как солнце, посылает мне свои лучи, создавая погоду в моем окружении. То греет, то пугает.

Дверь в туалет открылась, и я увидела Хантера. Его лицо было удивленным и немного, хм, раздраженным?

— День Рождения? Серьезно? И я об этом даже не знаю? — да, точно раздраженным.

Выпрямившись, я посмотрела ему в глаза, в которых гулял ветер, раскачивая деревья туда-сюда. Листья там становились все темнее, стволы — тверже.

— Я забыла. Честно, — мои руки вскинулись в примирительном жесте, а после потянулись к его шее. Я вновь вдохнула его аромат, надолго оставляя этот момент в памяти. Хантер неловко обнял меня в ответ, потому что я в первый раз подошла к нему сама. И это даже круто. Мне понравилось.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя полным идиотом, — его дыхание пробежалось по моей шее, посылая мурашки намного дальше.

Ты делаешь то же самое со мной.

Я отступила, приготавливаясь к новой волне возможной агрессии, когда я расскажу ему о просьбе Неизвестного. Я перестала показывать Хантеру свой телефон, так как заметила, что на слух информация воспринимается менее болезненно.

— Он попросил меня надеть кулон. Настоятельно.

Мои брови с сожалением нахмурились, когда я наблюдала за его реакцией. Было неприятно смотреть, как лицо Хантера меняется с боли до злости, а потом маской безразличия.

— Хорошо. Надень его.

Затем я почувствовала холод, когда Хантер ушел, оставив меня одну, и я стала еще больше ненавидеть Неизвестного.

Я вышла через пару минут после Хантера и пошла в общежитие за кулоном.

Вчера Лина убедила меня, что маньяк не может быть девушкой, но я так не думала. Я считала, что Неизвестный мог быть кем угодно. Если маньяк был девушкой, то понятно, почему она мстила. Многие убийства совершались на почве ревности, но навряд ли это наш случай. Ей проще было бы убить меня, чем Шелби и Райли, которые к Хантеру не имели ничего общего. Но также я могла предположить, что она могла просто нас пугать, подставлять, ходить вокруг да около, выжидая время для более ужасных вещей. И единственная девушка, которую можно подозревать, вчера заходила к нам. От этой мысли мурашки шли по коже.

Если Неизвестный был мужчиной, то понятно, почему он старается убедить меня в том, что Хантер зло. Неизвестный, возможно, пытался защитить меня. Или использовать. Или переманить на свою сторону. Или…

Черт, я все время думаю, что Хантер виноват в смертях Шелби и Райли, что именно из-за него все и случилось. Думаю, именно так, как и хочет Неизвестный, но вдруг причина во мне? Вдруг в Мексике узнали, что у моего дяди есть племянница, единственная из его семьи, и таким образом пытаются что-то передать… Глупость. Тогда причем здесь Хантер?

Может быть, Неизвестный просто хотел свести меня с ума, чтобы я признала свое поражение, но я не собиралась этого делать. Мне даже не нужна была правда, которую пытаются выяснить главные герои книжных триллеров, я хотела, чтобы это закончилось. Я хотела, чтобы Неизвестный ответил за свои поступки.

Когда я зашла в нашу с Линой комнату, здесь никого не было. Только лучи света проникали через занавески, падая на пол и рабочий стол, где лежала груда нужных вещей Лины. А лучше бы лучи проникали в мое тело, чтобы я вспомнила, каково это — вновь стать светлей и счастливее.

Я просовываю руку в секретное отверстие (настолько секретное, что даже сказать не могу) и достаю кулон, который легко располагается в моей ладони, затем распутываю золотую цепочку и надеваю. Смотрюсь в зеркало. Оно идеально, оно мне даже нравится, хотя и не должно.

С таким же поганым настроением, которое сопровождало меня утром, я отправилась на смену в кафе. Моя смена должна был начаться в четыре, но ее перенесли на два часа раньше, и уйду я, хвала небесам, тоже на два часа раньше. А у меня, блин, День рождения, и я не хотела думать о девушках, о Неизвестном, о Хантере… я хотела думать о себе. Мне девятнадцать лет! Скоро я стану совершеннолетней и смогу спокойно проходить в ночные клубы, но я не любила клубы. Я не любила шум, толпы людей, которые с легкостью могут тебя задавить, особенно я ненавидела пьяных людей. Вполне возможно, что мне не нравилось все это лишь из-за запретов родителей. Не то чтобы прямо-таки «запретов», но я видела, как устает мама, если ей не помочь, как бурчит отец из-за неприготовленного ужина, как кричат мои братья и сестры, если к ним вовремя не подойти. Поэтому я просто не могла отлучиться из дома на вечеринку или пройтись с «подружками» по магазинам. Я старалась делать все в меру, старалась держать баланс в школе и в доме. Но сейчас я даже не знаю, какой шаг предпринять, чтобы восстановить этот баланс.

Я открываю стеклянную дверь в кафе, а затем слышу колокольчик над выходом. Подняв свой взгляд, я вижу нечто, просто нечто.

— С Днем рождения, Скайфолл! — я подпрыгиваю от звука хлопушек, которые направлены в мою сторону.

Над барной стойкой висит плакат с моей унылой фоткой, которую сделали, когда я только пришла заполнять анкету (теперь понятно, откуда они знают). Вокруг моей фотографии фломастером, кажется, написаны пожелания, и я краснею. Это мило. Даже очень.

Радостный Рич протягивает мне яркий синий шарик, и я, как загипнотизированная, беру его в руки. Слева от него стоит Том, который держит маффин со свечкой во главе. Маффин непонятным образом тоже оказывается в моих руках. Позади них стоит девочка, которая фотографирует меня.

— С-спасибо, — мой голос дрожит, но не потому, что мне страшно, а потому, что я счастлива. Я правда счастлива здесь, стоя с малознакомыми ребятами, которым, похоже, действительно важен мой День рождения.

Девушка, имя которой я до сих пор не знаю, подходит и протягивает мне свободную руку.

— Приятно познакомиться, Скайфолл!

Я нерешительно пожимаю ее руку в ответ.

— Да, мне тоже, — я мысленно хлопаю себя по лбу. — Ох, извини, я не знаю твоего имени.

— Беатрайс[6], — она указывает мне на свой бейджик, и я смеюсь. Наверняка, ее зовут Беатрис, но прикольно сочетать себя с рисом, если ты имеешь бледную кожу, черные волосы, такого же цвета радужек и раскосые глаза. — Милый аксессуар.

Я натянуто улыбаюсь, стараясь отмести мысли Лины о том, что Неизвестный женского пола. Ей просто понравился кулон, в этом нет ничего страшного, но…

— Был бы я девчонкой, выцарапал бы тебе за него глаза, — Рич смеется, попутно изображая кошечку или тигрицу.

Ничего страшного.

[1] Говорится о главной героине книги «Молчание ягнят» Томаса Харриса.

[2] Большое спасибо! (исп.)

[3] Мам, прости меня! (исп.)

[4] Мамочка (исп.)

[5] Люблю тебя. Будь умницей!

[6] Имеется ввиду сочетание имени Беатрис и английского слова «rice», что переводится как «рис».