Властелин словес №57: Продолжение Экспериментального тура

Жители Мастерской и её окрестностей, вашему вниманию предлагаются 6 (шесть) конкурсных прозаических описаний и 1 (одно) внеконкурсное поэтическое.

Поддержите, пожалуйста, участников своими голосами, проголосовав за три лучшие, по вашему мнению, работы.

Голосование длится до четверга, 7. 12. 2017 г., до 20:00 по Москве. По его итогам будет объявлен победитель со всеми вытекающими отсюда последствиями — для него и для Мастерской

Голосуют все желающие. Участникам этого тура следует проголосовать обязательно. За себя голосовать нельзя.

Напоминаю задание, которое было дано на этот тур «Властелина словес»:

Также напоминаю, что на этот тур было дано дополнительное условие для всех, кто рискнул бы в нём поучаствовать

Конкурс проза

1.

Отчаянный крик мечется в коридоре гортани и разверстой пещере рта. Мои ноздри, жадно захлебываясь, втягивают воздух самой шумной из эпох, а глаза наливаются краснотой. Я переполнен отравленной кровью современности. Я кричу, я боюсь, я ненавижу. Сосуды вздуваются, как переполненные сточными водами реки, как запущенный на всю мощность реактор. Помогите, кто-нибудь, я тону, задыхаюсь, как сумасшедший, выбросившийся на сушу кит.

2.

Наше время жестоко, оно не для слабых, неприветливо к тем, кто не сгибается и еще не сломался. Оно выдавливает глаза из глазниц и раздирает несчастным жертвам ноздри и рты. Кто не хочет подстраиваться и все еще сопротивляется, будет уничтожен. Вы не видите в этом красоты и справедливости? Ослепните! Там, справа, смотрите, приближается, отбрасывая на кожу алое зарево, раскаленное клеймо — символ власти и символ рабства. Знак кабалы, из которой тяжело вырваться живым и не сойти с ума. Вы читаете заголовки в газетах о сотнях новых смертей и спокойно думаете о том, что все когда-то умрут. Вы безразлично смотрите новости и прощаетесь с любимыми людьми. Эта привычка к безразличию и спокойствию — и есть смерть.

3.

Вдохнув тошнотворный запах тлена, мои ноздри, вздрогнув, расширились. Тихий, скребущий звук отозвался волной ужаса, сковавшей меня. Осторожно, не поворачивая головы, я посмотрел туда, откуда исходил страх. Что-то непонятное медленно ползло, приближаясь. Не хочу! Но я уже ощутил липкое, присасывающееся, холодное прикосновение, которое растворило мое сознание в синей краске сумасшествия. Не выдержав, я закричал. Закричал так, что кровь прилила к лицу. Мои глаза стали постепенно наполняться безумием — безумием, что жгло меня, медленно выедая все человеческое, меняя мою сущность.

4.

— Слышишь чей-то крик?

— Опять сумасшедшие вопят, не обращай внимания, идем дальше.

— А если ему плохо?

— Кому?

— Человеку плохо!

— Не морочь мне голову, дел полно, некогда отвлекаться на ерунду.

— Че-ло-ве-ку плохо! А-а-а-а-а-а-а-а-а!

5.

Я раздражённо скосил глаза. Рядом стояла бабулька-божий одуванчик и дергала за рукав моей толстовки.

— Ну? – сплюнув, я вытащил наушник, и свист ветра ворвался в мои уши, проникая в мозг и взрывая его.

— Сынок, чегой-то джинсу свою не зашьешь?

Я воткнул наушник назад: стало страшно, что мои мозги могут вытечь из ушей. Отпив из банки, я смял ее, и пена потекла по руке. Шипя, пенные пузырьки противно лопались, и я со злостью бросил банку в прохожих. Тетка в пальто обернулась и погрозила кулаком.

— Отвали-и-и! Доста-а-али! – крикнул я изо всех сил, вытаращив глаза, словно их выдавливали из меня.

И зарычал, подражая раненному медведю, которого подстрелил на охоте. Тетка плюнула в мою сторону и торопливо пошла дальше, испуганно оглядываясь.

— Вам плохо? – поинтересовался кто-то. – Лицо у вас красное.

Я развернулся, стараясь попасть кулаком по тому, кто, не спросясь, лез в мою душу, но коктейль из наркотиков с виски свалил меня с ног.

— Нормально, — закрывая глаза и проваливаясь в темноту, прошептал я.

6.

Крик тишины

Бывает так, что мир внутри становится больше мира снаружи. Он гремит и пульсирует, рождая диссонансные скрипучие звуки, напоминающие о скрежете шестерёнок и шуме моторов. Он разрывает голову изнутри, вспыхивает алым, пурпурным и синим, рождает бесконечные лабиринты и оборачивается чёрной пропастью. Глубина становится пустотой. Все звуки гаснут, поглощённые оглушающей тишиной. И тишина взрывается криком.

Она кричит безмолвно, но от её крика кровь становится ядом и ртутью. И внутренний мир раскалывается, вырываясь и выливаясь наружу. Его осколки и кляксы окрашивают ядовито-кислотными красками всё вокруг. И всё, что ты можешь сделать, чтобы это прекратилось и тишина замолчала — уничтожить внешний мир, ставший маленьким, как спичечный коробок. Смять его, словно ненужный клочок бумаги, исписанный невнятными каракулями, чтобы однажды — когда-нибудь — начать всё сначала.

Внеконкурс поэзия

Веет первородным ужасом от лика,

А в глазах безумие застыло.

На опасность смерти озирался дико

И на алой коже разбухают жилы.

Тремор сотрясает безволосый череп,

Жмется в угол зверем недобитым.

Зубы на врага в безволии ощерив,

Тишину не рушит безголосым криком.

Воздух выдыхают то и дело ноздри,

Но дышать не может… сносит крышу…

Чтобы он ни сделал, явно то, что зло здесь…

Просто нет возможности уйти и выжить.