Властелин Словес № 5. Голосование.

№1

***

На озарённом солнцем крыльце стояла женщина. Было в ней что-то от Мэрилин Монро — то ли причёска, то ли общая желанность облика. При одном взгляде на неё становилось понятно: в эту женщину влюбляются. Выставленная из разреза жёлтого платья нога, аккуратная рука с дорогим браслетом, очень вовремя смыкающийся ворот — всё говорило об этом. Выражение её лица было пристыжённое и нетерпеливое. Рядом с ней вполоборота стоял красивый мужчина, судя по чемодану и дорожной одежде, только что вернувшийся из поездки. Казалось, он энергично и радостно входил в дом и вдруг заметил её на крыльце и остановился. Он нервно курил и ничего не говорил, но в его взгляде читалось: «Кого ты ждёшь?! Говори! С кем ты гуляла в моё отсутствие?!» и ещё непечатное ругательство, которым обычно называют женщину лёгкого поведения. Мне стало искренне жаль её, раз она не понимает, что этот мужчина любит её всерьёз. Ведь он вернулся сюда, к ней, и уже готов войти в дом и остаться. Даже несмотря на непечатное   ругательство.

№2

***

Кусаю, мусолю сигарету в уголке рта. Крепко, до боли сжимаю в кулаке ручку чемодана. В кожу впиваются ногти. Не оглянешься?

Стоишь так близко, томно подбоченилась, тонкой рукой с аккуратными красными ногтями подпираешь голову. Сама невозмутимость. О чем ты сейчас думаешь? Посмотри на меня.

Как животное, я вкушаю аромат твоей нежной кожи, смешанный с удушливой вонью дорогого французского мыла. Руку протянуть бы и кончиками пальцев коснуться твоих изгибов в желтой упаковке модного платья, осязать тебя, обонять. Оглянись же.

Я — обычный парень, не чета тебе. Прости, третий день небрит, туфли просят щетки, а костюм — глажки. Добираюсь с пересадками до Нью-Йорка, и уже потерял счет дням. Если расскажу, зачем — не поверишь, а если поверишь — испугаешься. Ну же, поверни ко мне голову, любимая. Я свою потерял при взгляде на тебя.

Не оглянулась. Стерва. Слишком хороша для меня? Все вы такие, одинаковые, яркие, как экзотические бабочки, ядовитые, как стрихнин.

Все равно ты будешь моей.

№3

***

Неопределенность вносила динамику в статичный сюжет. Даже жёлтый её был лукавым. Оставаясь тряпкой, он маскировался под золотой. Но эта скользкость влекла. Он смотрел на фигурку, и кровь приливала к небритым щекам. Так смотрят на карточный стол. Дать ли волю азарту? И хотя он, со своим видавшим виды чемоданом, чертовски устал, вечер с этаким солнышком казался ему неплох. Стряхнуть бы с неё отчужденность, поиграл бы он на её саксофончиках.

Сквозь дым сигареты она вся отливала золотом, в блеске волос, в оттенке чуть загорелой кожи, в её возрасте расчетливой самостоятельности.

Если не думать… Золотце может влететь в копеечку. Цена настоящего золота в обладании им, а вертихвостки хороши на лесенке бассейна, в купальном костюме с фальшивой, но красивой игрой. И деревянное крыльцо золоту плохая оправа, если это золото – не виски! Виски. Вот золото в доступной форме. Не наставит рога, не улыбнется вульгарным ртом другому у тебя за спиной. Слово «Если» висело в воздухе, как преграда и призыв.

№4

***

Женщина с волосами цвета пирита, расстроенно и как-то даже раздражённо облокотилась на перила. Весь её вид выражал желание всё бросить и уехать куда-нибудь. Она из тех самых женщин, которые никогда в жизни не делали грязной работы. Такие обычно выскакивают замуж за богатеньких папочек. Только вот, утомлённый взгляд и плотно сжатые губы, заставляют понять – он оказался не таким, каким казался. Она всё так же пудрит шёки и красит губы. Следит за ногтями, покрывая их ярко алым лаком. Всё это старые, богатые привычки. Теперь она располнела и едва влезает в любимое жёлтое платье. Золотые браслеты, напоминают о прошлой жизни. Не дают махнуть на себя рукой.

Мужчина закуривший, возможно уже не первую сигарету, заинтересованно оглянулся на неё. Только по его внешнему виду, можно сказать, что он начинающий бизнесмен или частный детектив. Но он тоже устал. Поза, в которой стоит мужчина, словно говорит – я хочу спать и есть, но раз уж ты появилась в моём поле зрения, я уделю тебе пару секунд.

№5

***

Хороший ты парень, Билли, но м**к. М**к и грёбаный расист. И плевать, что ты сам черномазый. Иначе б не повесил у себя эту белую шлюху и её хахаля. Пин-ап, так у них это зовётся. Фак-ап, вот так вернее! Ты глянь на неё: губки-коготки накрасила, ножку отставила, чтоб бесстыжая коленка торчала, пальчиком подпёрла подбородок – типа задумчивая такая. А этот, в шляпе, косится сверху, прямо в титьки ей заглядывает. Будто там есть на что смотреть. Да у моей Сары буфера втрое больше! А этот хлыщ зырит так, будто впервые женские части увидал. Сейчас сигаретой подавится. Я б на месте этой дурёхи ему не давал, ей-богу. Так ведь даст, она же нарочно для него начепурилась: завивка, локон страсти, фу-ты ну-ты. Разврат и непотребство, одним словом. Билли, здесь Гарлем, между прочим, а не какой-нибудь Бродвей. И потом, ты думаешь, они, белые, у себя в кабаках повесят хоть кого из наших? Эллу, к примеру, или Сачмо? Вот то-то же. Так что снимай эту девку, а то больше к тебе не приду. И налей ещё пива.

№6

***

Солнце. Во всем виновато солнце. Она стояла, вся обласканная лучами, и солнце лучилось в медового цвета глазах. И даже это платье, чертовски ладно облегающее тело, было цвета солнца!

Я сжал зубами сигарету, чтобы невольно не ляпнуть глупость. Вероятно, я и так выглядел глупо в этой нелепой шляпе: в такую-то жару! Она лениво улыбнулась, уловив мой взгляд. Тонкий завиток волос колыхнулся на дрогнувшей в улыбке щеке. Я сглотнул, подавив желание впиться в эти губы, спелые, как яблоко. Казалось – чуть надкуси их сочно-красную мякоть, и из-под лопнувшей кожицы хлынет теплым потоком солнце.

В эту минуту отчаянно захотелось превратиться в рассохшиеся перила под ее острым локотком, чтобы всей своей обшарпанной сущностью надышаться тонким ароматом белоснежной кожи…

Незнакомка, сверкнув алым маникюром, откинула тонкими пальцами непослушный локон. Я почувствовал, как под пыльной рубашкой спина покрылась мурашками… Интересно, насколько глубокий след оставили бы эти коготки на ней под покровом ночи?

№7

***

Джон Гордон полчаса назад приехал в город, ему хотелось позавтракать и выпить рюмку виски. Выглядел он неважно: мятые рубашка и штаны, пиджак, перекинутый через плечо, шляпа скрывала его усталое лицо с оценивающим загадочным взглядом, а старый полупустой чемодан придавал вид путешественника налегке. Джон подошёл к пабу и увидел красивую блондинку на ступенях. Они не виделись двадцать лет, но он сразу узнал её. Золотистые волосы окаймляли тонкие черты лица: пухлые манящие губки, которые так и хотелось поцеловать, и манящие большие глаза, которые она нарочно отводила в сторону. Округлые формы женщины выгодно подчёркивало жёлтое летнее платье. Фейри или фея (так называли её в колледже). Она сделала вид, будто не узнала Джона, вся её поза выражала задумчивость: оперевшись на перила и, подперев рукой щёку, её взгляд говорил о напряжённой работе мозга

Гордон подкурил сигарету, поднялся на пару ступенек, и, обернувшись вполоборота к женщине, прошептал: «Ну, здравствуй, Фейри!»

№8

***

«Вот он какой, новый постоялец. Интересно, что он забыл в этом захолустье? Коммивояжер?

М-м-м… Хорош. Из тех, кто умеет взглядом разжечь костер. Эту породу она называла «хищниками». Такой сперва пройдет мимо, будто ему и дела нет до хорошенькой женщины, затем остановится и посмотрит так, что жаркие мурашки побегут от затылка вниз… Запах виски, крепких папирос с легкой примесью мужского пота и железной дороги… Почему он не уходит? Руки у него сильные, властные… Уверена, он занимается любовью, не вынимая папиросы изо рта…»

«Значит, не замечаете… Кого ты хочешь обмануть, милашка? Охват бокового зрения у таких глаз не хуже, чем у широкоугольного «Никона». Вырез твоего платья расходится от частых вздохов, говорящих без слов. Румянец на твоих щечках зажегся только что, тело плавно сменило изгиб. «Женщина в поиске счастья», самый ценный тип. Такая закрывает глаза, стоит лишь прикоснуться к ее подбородку. Умеет чувствовать каждой клеткой тела… Похоже, придется немного задержаться в этой глуши…»

№9

***

Два человека стояли перед входом в отель. Они сразу привлекли внимание друг друга.

Женщина залилась очаровательным румянцем, который контрастировал с её жёлтым платьем, ярким, словно полуденное южное солнце. Её «пшеничные» волосы ослепительно блестели, а пряди элегантно завивались лёгкими волнами. Глубокие глаза стеснительно скосились в сторону мужчины. Обе руки опирались на перила: одну она поднесла к лицу, изображая задумчивость, а другой поглаживала шершавую поверхность дерева. Она хотела казаться неприступной.

Мужчина же, наоборот, нисколько не стеснялся. Закинув за спину грязный от пыли пиджак, он пожирал взглядом молодую женщину. В руке у него был старый коричневый чемодан, во рту — дешёвая сигарета. Голубая рубашка вся в пятнах, надо сказать, шла ему, а шляпа тёмно-коричневого цвета лишь довершала образ холостяка. Из-под шляпы виднелись тёмные и короткие, ничем не примечательные волосы.

№10

***

Она смотрела в прошлое, стоя на деревянном крылечке в своем старом желтом халатике. Она так же прекрасна, как и в тот день, когда я уезжал. И вот я вернулся – всё тот же, разве что чуть окреп и пропитался нездоровым цинизмом. И природа постаралась – такой же полуденный зной, наполненный тяжелым запахом перегретого асфальта и густым ароматом свежей зелени. Как будто и не уезжал. Вот только меня явно не ждали…

Желтый халат, цвета разлуки… Она как специально берегла его для подобного случая. Я нервно втягивал дым сигареты, не решаясь произнести ни одного слова. Мне казалось, вспугни я давящую тишину – и тут же желтый цвет халата сменится на красный. Рубашка прилипла к телу, то ли от жары, то ли от напряжения. Я всё еще держал чемодан в руке, не решаясь его опустить на ступени крыльца. Шляпа, пиджак и бутылка виски в чемодане – это всё, что я получил от судьбы за прошедшие три года. Но её – это неземное существо в старом желтом халатике, я потерял навсегда.