Властелин словес № 16. Голосование.

Утро! Зимнее утро! Из-за горизонта медленно поднимается ещё сонливое солнце. Лучики его, яркие и жёлтые, совсем не греют, да и не видно их за высокой старой елью. Наверное, хорошо дереву, тепло, каждой иголочкой потянется оно навстречу к золотистым лучам, которые нежно пройдутся по ним, обласкают, и сразу, как только представишь всё это, станется тебе так радостно и уютно, и… будто бы уже дома, у печки.

Вон, по дороге проехала дряхлая телега, конь оставил после себя глубокие борозды, такие, что человек наберёт полные сапоги снега, пока доберётся… да хотя бы вот до той ели!

Какие-то растения или коряги, полностью занесённые снегом, выглядывают из-под земли, основательно так выглядывают, словно бы чувствуют: «Утро! Скоро солнце зальёт своим светом всё вокруг!»

Около дороги, с одной стороны, тянется чудный белоснежный лес, с другой – замерзшее озеро, дети любят играть на нём, пока лёд ещё толстый. Вскоре и оно засверкает, заискрится, переливаясь серебристым, а где-то запоёт птица.

Морозное, окрашенное розоватой дымкой восходящего солнца, утро пробивается сквозь сосновую толщу леса.

Мои следы вспороли снежную гладь и словно оставили на ней последний прощальный росчерк.

Я не вернусь сюда.

Слишком спокойна снежная равнина, огражденная надежной стеной деревьев. Слишком идиллично и уютно тут. Ни бурь, ни ветра. Знай дожидайся себе рассветов, коротай деньки и ночи, потому что все продумано заранее и без тебя.

Гармония природы чиста и безыскуственна, как картинка: рассвет, снег, деревья, нежная морозная дымка, клубящаяся в лучах солнца. И только этот след, как вызов, как хлопок дверью истерзанной души, так уставшей от вечного покоя безмолвия.

Ташкент 2832 года. Август. Минус 93. Свежо. Утро. Хороша снежная борозда, распаханная пятилетним Игорем. Но судя по ней, восемнадцатая нога слегка барахлит, надо прописать ему гвозди. Минициклопососны радуют. Скоро снова зацветут. Главное, чтобы не мангустинами, они по народной примете в августе — к кислотной пурге. Но что ещё важнее, чтобы не похолодало. Кислородный снег не так красив, как этот — углекисловодный. Да и дышать станет сложнее. А пока — за Игорем! Заблудится ведь, неразумный.

Разрумянилось спелым яблоком, тихо-тихо поднимается из-за черных елей солнце. Яркое, холодное… В серое густое небо бъется несмелыми лучами. Утро.

А лес все еще тихий. Дремлет, прикрытый зимней сединой. Искрятся колючим серебром еловые лапы, обманчиво-пушисты незанесенные снегом прошлогодние бодылья рогоза. От непромерзающего и в стужу болота парит… Дед всегда пугал меня, малого еще,: «В зыбухе черти курят, год напролет не дремлют. Не шарохайся без надобности подле».

Вот и зверье гибельное место бережком обходит — тропка ровнехонька вдоль низкого яра: чуть подальше в Чертову топь ручеек впадает, там по лету водопой, а зимой — снегирья без счету по калиновым зарослям мечется.

Вечернее солнце собирало бледнеющее золото с заснеженных деревьев и понемногу гасло за лесом. Покой и тишина. Хотелось повернуться спиной к замерзшей темной реке и выйти из холодной голубой тени. Шагнуть с тропинки и упасть в рассыпчатый снег под последние лучи заходящего солнца. Впитать осторожный свет и неуверенное зимнее тепло. Казалось, и снег там, на солнышке, будет мягким, пушистым и уютным, как мурчащая ласковая кошка.

Белые фактурные одежды, алмазные блестки. Пух и сверкающие подвески. Белила на лице Земли. Статисты–деревья убраны в тюль. В рамы берегов вставлены новые стекла. Каждая случайная былинка украшена стеклярусом, и, гордая своей красой, переливается как дорогой аксессуар. Белые подмостки скрыли дороги и ямы, выровняли поля, спрятали камни. Живому здесь нет места.

Нарушая идеальность блистательной красоты, живое вынуждено все проторенное торить вновь. И вот уже появился уродливый рубец следов из теплого обиталища, разбив жемчужную поверхность в декорациях свадебно-прощальной пьесы аристократки-зимы. Пьесы для единственного лучезарного зрителя – отстраненного и негреющего Светила.

Лес оделся в белое. Антициклон взял бразды правления в свои руки, разогнал снегопад и нагнал морозец. Хрусть, хрусть, хрусть. Просто увидев картину зимнего леса, каждый легко представит себе этот звук. Плотные толщи сугробов мягко утопают под тяжестью ног и отзываются рассыпающимся хрустом, робко надламывая тишину. Щеки щиплет мороз, воздух полон свежести, свет, отражаясь от снега, слепит глаза так, что приходится прищуриваться.

Я вышел из зимовья и отправился по знакомой тропе вдоль реки вглубь заснеженного леса, чтобы проверить капканы, с трудом сдерживая восторг. Господи, красота-то какая!

Зимний день короток. Солнце, едва выкатившись из-за горизонта, начало снова проваливаться в вязкую полудрему вечера. Длинные косые тени упали на тропинку, затейливо петлявшую, вдоль берега замерзшего озера…

Воздух звенел от, наступавшего из темноты, мороза. Стайка молодых елей, задумчиво улыбаясь, ловила последние лучи, ленивого предзакатного, солнца…

Ветер, облетевший за день полмира, положил свои уставшие руки на заснеженные сосновые лапы и замер в ожидании истинной хозяйки зимнего леса – ночи…

Яркое, но абсолютно ледяное февральское солнце пробивалось сквозь кроны таёжных деревьев и спускаясь по их толстой шероховатой коре тонким лучом падало на лицо молодого геолога. Юрий прикрыл глаза потертой дедовской варежкой продолжая свой путь. Девственный снег хрустел под ногами будоража в голове картины детства. Этот хруст был до безумия похож на хруст слегка подгоревших гренок, которые дед готовил на завтрак в их лесной хижине. Он так сильно ушел в воспоминания что в уголках рта начала подмерзать выступившая слюна. Уже неделю он не ел теплой, а тем более домашней пищи, но то, что ждало его в конце пути, заставляло забыть абсолютно обо всем.

По скрипучему снегу тропинка

Через поле бежит в зимний лес,

Солнца луч золотой паутинкой —

В небо хмурое наперерез…

Постарались седые метели:

И в пуховых белесых платках

Поукутались синие ели —

Что им видится в елочных снах?

И о чем призадумалась речка

Под колючей кольчугой из льда?

Мамкой в доме натоплена печка,

Только тесна мальчишкам изба…

А я снова запрыгну в салазки,

Ох и быстр со склона их бег!

Эх, сибирская снежная сказка!

Кто увидел — полюбит навек!