Властелин словес № 48. Голосование

Уважаемые мастеровчане!

Приглашаю вас прочитать и оценить замечательные работы наших участников игры.

В этом туре собралось 5 прекрасных, нетривиальных и загадочных описаний в прозе и 4 чудесных стихотворных описания.

Голосование продлится до четверга — 21.09.2017 до 17:00 (по Москве)

Пожалуйста, поддержите авторов, проголосуйте за 3 лучшие на ваш взгляд работы в каждой из номинаций.

УЧАСТНИКАМ: Вам обязательно нужно проголосовать. За себя голосовать нельзя.

Комментарии и обоснованные топы приветствуются!  

1.

Лицом к ней – чтобы она стояла полубоком, глядя не на тебя. Серое — прямые линии и прямые углы, хотя тут нет прямых путей, как и прямых взглядов.

Коридор – лабиринт ракурсов, но это спасает от встречи с тем, к чему еще не готова. И ты уверена – она тоже повернулась к кому-то лицом, чтобы кто-то не смотрел на нее.

Тени замешаны на свете, но тоже так – полу, чтобы не смешиваться, не встречаться, не променять свое на чужое.

2.

Привычный, и оттого почти неразличимый, запах старых книг и пыли. Стены безликого, серо-бежевого оттенка скрадывают яркие цвета, затемняют белый и углубляют чёрный. По полу невидимым туманом стелятся сквозняки. Тихо так, что даже шелест юбки и мягкая поступь обретают эхо, которое призрачно шуршит и копошится во тьме под высокими потолками.

Анна замирает около пустой дверной арки, ведущей в тупиковое ответвление коридора. У дальнего, третьего окна стоит сестра в строгом чёрном платье. Осанка прямая, профиль спокойный. Оцепенела изящной статуэткой, как и этот холодный, сумрачный дом, как оледенелая, давно опостылевшая зима снаружи. Нестерпимая тоска, неутихающее горе. Траурные наряды, слова и мысли. Когда же всё это кончится…

3.

За пустыми дверными проемами прячутся окна. Голые стены и сиротливые складки теней на полу навевают мысли об осени, одиночестве и прощании. Сквозь высокие окна просачивается сумеречный свет. Тусклое угасание кратких мгновений перед закатом – не ярко-багровое, не зеленовато-синеющее, а безжизненно-серое, не обещающее ничего, но растворяющее все – свет, жизнь, эмоции.

Это пора безвременья, злая и голодная, как одинокая смерть в четырех стенах, покинутых светом любви, понимания, да хотя бы сострадания. Сумерки поглощают и нивелируют все.

И две женщины, будто бы навсегда застывшие в безмолвном ожидании…

4.

Шахматы — это темная игра, ничего в ней не понятно, ты ждешь прямой атаки ладьей, а в этот момент на тебя из-за угла выскакивает лошадь и издевательски ржет. И ведь ничего не сделать, потому как конь — он и в Африке конь, недаром его сравнивают с жизнью, которая не укусит, так лягнет.

И это еще хорошо, если ты гроссмейстер, ему более-менее безопасно, потому что он максимум доской по голове получит, а что делать, например, черной бедной пешке? Чужие съесть норовят, свои только и мечтают, как бы повыгоднее разменять. Стоишь себе на открытой доске, но впечатление обманчиво, края доски неприступными стенами обрезают свободу передвижения.

Жизнь идет полосами, полоса белая, полоса черная. И если в самом начале ясно, что все враги впереди, а все свои позади… хотя какие они свои, если разменять хотят. Но потом в чехарде событий пешке остается смотреть вперед, где маячит чудо последней линии, и молиться, чтоб за углом вдруг не появилась строгая безликая фигура, которая неслышно приблизится, чтобы закончить эту партию дляочередной разменной монеты шахматного мира.

5.

Королевы здесь нет

Юная королева стояла так уже давно. И не в первый раз.

Смотреть во дворе замка было не на что. Да и не во двор был обращен взгляд, внутрь.

Лоран стряхнул заразу оцепенения и вошел в здание. Вестибюль пустовал, никого кроме племянницы почившего короля не было.

— Она опять там стоит, — тяжко выдохнул Лоран.

— И что? – равнодушно ответила Оллелия.

— Сходи, уведи ее.

Она пожала плечами:

— Кто я, чтобы тревожить королеву в ее горе?

Лоран настоял на своем.

Девушка резко развернулась. Раздраженно хлопнула дверь.

Вскоре Оллелия вернулась, ведя за собой королеву.

Безвольные плечи поникли, руки свисали.

Лоран заглянул в глаза вдовы.

— Сестра моя, что же вы там так долго стояли?

Бледное безжизненное лицо ни дрогнуло.

— Королева, моя королева! – тревожно вскричала Оллелия.

Лоран подвел вдову к софе и, принудительно надавив на плечи, усадил ее. Королева села как механическая кукла.

— Лелли, королевы здесь больше нет…

Бездонные глаза под золотистым нимбом тугих кос отражали небо, вечность, смерть.

Поэзия

1.

Проникает взгляд

В чужие мысли, в боль

Бесконечных снов.

Серые стены,

Две женщины в черном –

Соперницы то.

В молчаньи строгом

Приготовились вечер

В бокалы разлить.

2.

В этом доме так пусто,

И тени — мазком, а не росчерком,

Разделяют пространство

Молчания и тишины.

Как на ложе Прокруста,

Сравняются души. Не очень-то

Различишь тех, кто сдался,

Но мы – никому не должны

Ничего. И бесшумно уходим в забвение,

Разделенное стенами этой щемящей тоски,

Где рождение, смерть – лишь две черточки в знаке равнения…

В этом доме так пусто, в нем все так смертельно одни.

3.

Убить тебя завтра или сегодня?

Сгущаются сумерки. Слушай меня.

Игры твои перед совестью подлы,

Покайся, жизнь себе сохраня.

Во вдовьих нарядах, собраны косы,

Одна не останется тут до зари.

Вторая — навеки, залитая кровью,

Останется в доме пустынном. Умри.

4.

Под серым незаметна красота,

У прямоты углов свои резоны.

Она не та. И даже ты — не та,

Но обе так прямы и непреклонны.

И был бы повод или же — нужда,

Держаться так, что спину только прямо!

Кто знает, как опасно слово «да»,

Тот в несогласье прыгает, как в яму,

Не отдавая толпам и векам

Ни прямоту свою, ни даже кривость…

Но это здесь. А вдруг иначе Там,

Где с Ней уже встречаться приходилось?

Где серое — защита и тоска,

А в коридорах где один — там двое,

Где все — не те. Но может — лишь пока

Не выпрямится так вот все кривое.