Если ваш попаданец потерял память...

Не знаю, с чего начать, потому как решение написать об этом было спонтанным.

Живу в одном славном сибирском городке, многим он известен но пока не скажу, в каком. Моя история (эта, по крайней мере) начинается в одном довольно посредственном дворе двухэтажного кирпичного жилого дома, на колесе от грузовика, наполовину вкопанного в землю. Сижу я на этом колесе, поздняя осень (28 или 26 ноября), на улице — темно. Сходу как-то я и не понял, утро сейчас, вечер или поздняя ночь. Мозг почему-то выбрал именно последний вариант, и решил, что надо что-то делать, а не сидеть зябнуть на довольно твердом и холодном колесе. Сначала я ничерта не сообразил, что вообще происходит. В голове была практически полная тишина, кроме нескольких вопросов — «Где я и что здесь делаю?». Причем, не как показывают в фильмах — на панике и в холодном поту. Нет, первые секунды сознание было довольно спокойно и воспринимало все как само собой разумеющееся, хоть и слегка отличное от нормы. Уже только потом я начал соображать, что не знаю ровным счетом НИЧЕГО о том, где я нахожусь, куда нужно идти и что делать. Оглядевшись во дворе, обнаружил тропинку через двор, которая выходила   на более-менее освещенную улицу. Пока шел по тропинке, начал уже немного паниковать, так как понял, что не могу даже вспомнить, как меня зовут. Дальше — хуже. Понял, что не знаю не только имени, фамилии и т.д. и т.п., но и того, как выгляжу. Пока шел по тропинке, осматривал себя. Был одет в пуховик, поскольку на улице было прохладно, на голове — толстая шапка, на плечах — рюкзак (ни одну вещь не узнал). В пуховике во внутренних карманах нашел паспорт и кошелек, в кармане штанов — телефон, в рюкзаке лежала пара тетрадей и медицинские документы. В первую очередь схватился за паспорт, открыл его, кое-как рассмотрел в не очень ярком свете уличного фонаря. Фотография в паспорте абсолютно незнакома. Фамилия, имя, отчество и прочие данные — ни о чем не говорят. В кошельке нашел банковские карты, водительское удостоверение. Денег нет. Кто я такой я тоже не знаю, документы мне незнакомы. Началась настоящая паника. Достал телефон — он оказался выключен и не включался. На тот момент я уже ясно осознавал, что это очень нездоровая фигня и мне надо врача (это было единственное, что я ясно осознавал). Но куда идти было неясно. Слава богу на улице, на которую я вышел, я увидел человека, к нему и направился, спросить, где больница. Только подходя к больнице, на вывеске, я прочитал, в каком городе, собственно, нахожусь. Зашел внутрь и внутри же только и узнал, который час и время суток — оказалось утро, около девяти часов. В больнице долго не знал, как сказать о своей проблеме и не быть сочтенным наркоманом. Наконец, сказал. Вопреки ожиданиям, не было ни усмешек, ни издевок, ни направлений в наркодиспансер — меня выслушали и моментально вне очереди повели к неврологу. Там была долгая череда вопросов и ответов, параллельно мы пытались оживить мой телефон и нашли всего 3 или 4 контакта из которых я, естественно, никого не знал. Позвонили контактам «Котенок» и «Тетя Галя», которых сочли самыми мне близкими. Откликнулись моментально, выяснилось, что «Котенок» — это моя девушка (которой я безмерно благодарен, далее поймете), а «Тетя Галя» — собственно, тетя. Вызвали скорую, чтобы сразу отправить меня на обследование (первичный осмотр показал полнейшее отсутствие травм). Осмотрели полностью куртку, штаны, рюкзак на предмет наличия каких-либо веществ. Ничего не нашли. Ровным счетом ничего. В больнице, кстати, по документам выяснилось, что я прикреплен к этой больнице, местом работы было указано МУ «Электрический транспорт», что вызвало у меня довольно глупые на тот момент мысли — «Что же с работой делать? Начальник потеряет на работе, уволит, куда я пойду-то?»

Закончили глупостями, родившимися в опухшей (в переносном смысле) и шокированной голове. Как позже выяснилось, не без помощи моей возлюбленной, место работы — просто глупая ошибка работников регистратуры. Когда я прикреплялся к поликлинике (именно поэтому я не падаю с вращающейся Земли), работница неправильно указала меня в графе занятость работником «Электрического транспорта», а не студентом. Это все выяснилось, когда моя девушка пришла в больницу. Она пояснила это с моих слов… именно это я ей рассказал, когда прикреплялся к поликлинике. Тогда я это говорил почти с гневом, сетуя на халатных работниц… Кто мог знать, что такие, казалось бы незначительные вещи и слова могут впоследствии проливать свет на разные нестыковки. Ладно, если здесь написано не очень понятно — поясню отдельно в комментариях. Ну а пока дальше.

Как я и говорил, мне вызвали скорую. Пока ждали скорую, тетю и девушку мою, я листал телефон. Абсолютно незнакомый, но не непривычный. То есть, я не воспринимал его как нечто совершенно неизвестное. Я знал его примерные функции, что где лежит и что за что отвечает. Другое дело, что я его не ассоциировал с собой и не видел его своей вещью. В дальнейшем подобное восприятие подкинуло мне пищу для размышления, о чем расскажу позже. Итак, я наткнулся на галерею в телефоне и отыскал кучу фотографий людей. Никого не узнал, пока не наткнулся на две фотографии. Родители. В момент, когда я увидел их фото, в голосе что-то резко щелкнуло и я их вспомнил. Имена, фамилии, отчества, словом, все, что мне положено о них знать — все это разом возникло в голове, потянув за собой еще кучу всего. Во-первых, вместе с узнаванием родителей, пришло осознание, что я их не помнил до этого. Во-вторых, вместе с этим пришли еще около 15 лет моей жизни (с рождения и детства до 9-го класса). Чем ближе было к настоящему времени — тем более размыто, однако это было существенным скачком. Вместе с воспоминаниями пришла боль. Страшная боль в голове, болело не конкретное место, что могло бы указывать на травму, нет. Болел будто бы весь мозг и еще немного вокруг него.

Спустя некоторое время приехала тетя, сорвавшаяся с дел, заказавшая такси… пришла она. Моя девушка, та, которую я любил и которая любила меня. Этот момент был весьма и весьма смазанным… Открывается дверь в кабинет, заглядывает молодая девушка. Сердце у меня пропускает пару-тройку ударов. Было страшно, что не узнАю. И от того сердце-то и дало слабину, что я не узнал эту девушку. Врач вышла из-за стола и быстро направилась к ней, девушка же спряталась обратно в коридор. Я почти с облегчением выдохнул, потому что подумал, что это не она, и пришла девушка к врачу (может дочь или еще кто, подумал я). Нет. Я почти потерял к ней интерес, были проблемы поважнее на тот момент, но тут дверь открывается еще раз и врач подвела ее ко мне. Даже сейчас, по прошествии почти 8 месяцев, вспоминая этот момент, сердце сильно колотится. Она сидит напротив меня, на кушетке, с испуганными глазами, дрожащими руками, а в глазах читается самый главный вопрос. Какой — нетрудно догадаться. Ответ был отрицательным. Я не узнал ее. Было ощущение, что я ее не знаю. В тот момент, кажется, в ее глазах умер весь мир. В тот момент она переживала такой же ужас, как и я. Я же не знал, куда деться. Ее легкое вопросительное и очень боязливое покачивание головы из стороны в сторону — вопрос. А я просто не мог выдавить из себя и слова. Просто закрыл глаза и покачал головой в ответ.

Дальше все вполне понятно, не стоит расписывать, и так уже на повесть набирается. Она протянула мне руку, помню… я взял ее, но родного ничего не почувствовал. Почему — мне стало понятно по прошествии времени — прошло меньше часа, как я очнулся без памяти, я в шоке, голова рвется от боли… в таком состоянии можно было пережить вторую амнезию.

Потом приехала тетя ад повторился… не стану еще раз все описывать, думаю, и так все понятно. Следом, почти одновременно с тетей, приехала скорая. Тут же уложили, осмотрели голову, руки (вены), предметы одежды и рюкзак (на тот период времени в городе выпала череда смертей от спайса, так что на это обращали внимание практически в первую очередь). Поставили в вену капельницу — физраствор с каким-то препаратом, сейчас уже забылось в силу того, что не поинтересовался никто должным образом, что колют. Затем были носилки, скорая, приемное отделение больницы. В рюкзаке, как я и говорил, были медицинские документы — полис и справка о нетрудоспособности из-за коликов в животе (несколькими днями ранее была это проблема, был в больнице с этими документами. Ну а после, как это обычно и бывает — лень было выложить и потащил с собой). Опять осмотры, вопросы (в частности, спрашивали все то, что я уже успел сам выпытать у невролога — дата, год, день недели и так далее). Затем — полный медосмотр и, в первую очередь — токсикологическая экспертиза (не знаю, как правильно назвать). Куча анализов, которые не дали ровным счетом ничего. Это и поставило всех в тупик и нагнало лично для меня еще больше страха. Я был здоров. Никаких повреждений мозга, костей, внутренних органов, ни ушибов, ни инородных веществ в организме — словом, ничего, кроме пары мелких, не относящихся к делу болячек. Поставили предварительно психогенную амнезию. Тогда-то впервые и всплыло это слово, которое, наверное, больше всего и подкосило. Магический эффект медицинских формулировок, как -никак.

Помурыжили меня по кабинетам больницы, повозили на кресле-каталке (до анализов вставать и самостоятельно перемещаться запретили, боялись повреждений внутренних органов). Возила меня моя хрупкая маленькая девочка, оказавшаяся сильнее стали. Я все порывался встать, было дико неловко, но — нельзя, каждый раз меня усаживали на место (была бы их воля — вообще бы привязали). После анализов началось самая томительная часть — ВКК (врачебная комиссия какая-то) и сбор результатов анализов. Результат я уже озвучил, а вот что было во время ожидания — нет.

Здесь происходили одни из самых удивительных моментов. Начнем с того, что я барабанщик. Т.е. был им до амнезии (и являюсь им сейчас). Я учусь играть, играю в тяжелых стилях. Соответственно, практически постоянно тарабаню обеими ногами, изображая и тренируя игру на двух басовых барабанах. Теперь к сути. В коридорах больницы мое подсознание отказывалось сотрудничать с сознанием, зато подкидывало старые рефлексы — тарабанить ногами по полу. Сознательная часть меня, естественно, на это внимания не обратила, нервы и все такое. Зато обратила на это внимание сознательная часть моей девушки, которая меня тут же спросила — что ты делаешь ногами. Этот вопрос меня сразу в тупик поставил, потому что я был весь в своих спутанных мыслях, при этом нервничал. Ответ был, безусловно, — «ничего». Но у нее было другое мнение на этот счет — я тренировался. Как всегда делал, когда выдавалась минутка безделья. Тело и мышцы не обманешь сбоями в психике и физиология начала брать свое практически мгновенно.

Далее еще более удивительная часть. Как позже выяснилось (а совсем позже, и вспомнилось), эту гитару мы сделали с отцом дома, в Муравленко. Тогда же, сидя в коридоре больницы, я вспомнил именно ее. Но только маленький -маленький отрывочек длиной в пару секунд — я сижу перед компьютером и в руках у меня эта гитара. Я на ней играю. Причем, ничего, кроме того, что я сейчас описал, я не вспомнил. Ни комнату, ни где это было, что при этом происходило, ни когда это было, ни откуда эта гитара. Как 25-й кадр. Включилось и пропало. Посему, когда Люда (именно так и зовут мою девушку), сказала мне, что я барабанщик и что сейчас я не просто ногами топаю от нервов — я удивился. Потому что я уже мнил себя полноценным гитаристом, играющим на крутых гитарах, но никак не барабанщиком.

Сейчас мы вплотную подошли к тому самому вопросу осознания действительности, который я затронул в первом посте. Поэтому следующая часть немного отвлечется от повествования и займется описанием. Многое, я думаю, она вам прояснит. Также, хотелось бы пояснить, что сейчас все, что я описываю, я могу описывать лишь только потому что вспомнил это, либо мне рассказали.

Прежде всего, упомяну об одном очень важном, но совершенно непозволительно упущенном мною аспекте — о родителях. Обо мне и так уже много знают, даже пишут в контакте, безошибочно определили мой родной город — Муравленко, а вот место событий я пока не назвал. Омск. Теперь назвал. Так уж вышло, что я покинул родное гнездо, отправился на учебу в совершенно другой город без родителей. Родителям не успели сообщить об ужасном происшествии со мной еще в кабинете у невролога по той простой причине, что у меня банально не были записаны их номера (помните, в записной книжке было всего 3 или 4 номера). Ответ на вопрос, почему их не было в адресной книге прост — я незадолго до этого делал сброс настроек на телефоне, контакты удалились, а забивать не стал, потому что помню. Все это со слов моей второй половинки. Позвонить родителям руки дошли только в коридорах больницы, куда меня увезли на исследования. Звонила моя девушка, она же и сообщила им эту новость. У меня не нашлось сил, каюсь, дал слабину. Однако, после того, как Люда сообщила известия, трубку я забрал и дальше разговаривал с отцом сам. Мама была недалеко на тот момент и тоже все узнала. Вопросов было много, был шок с их стороны. Было бессилие и ужас с моей стороны. Отец потом приехал ко мне, как человек прагматичный, он решил оставить не в меру впечатлительную маму дома (ни в коем мере это сказано в ее обиду, прошу понять меня правильно). правильным ли это было или нет — сейчас уже не важно. Наверное, правильным, хотя сильно жалею, что со времени этого происшествия до сих пор не виделся с мамой. Связь, мы, естественно, поддерживаем постоянно, без этого — никак. Полторы тысячи километров сильно меняют восприятие, поэтому сначала они думали, что это все обман. Очень неприятная часть та, в которой объясняются причины этого. Она тоже будет после. Черная полоса истории. Но это — позже.

Теперь о восприятии. Оторвемся от хронологии событий и рассмотрим всю ситуацию с моей нынешней позиции — с практически восстановленной памятью. Оглядываясь назад, я четко могу определить мое последнее «натуральное» воспоминание, которое следовало непосредственно перед периодом «провала». Это конец лета перед девятым классом. Трудовой летний отряд и я в его составе. Убираемся в больнице городской, обслуживаем прилегающие территории. Это все. Соответственно, сам девятый класс и все, что дальше — не помню. После всего, что произошло, после того, как меня отвели домой и стали все основательно рассказывать — я начал усиленно пытаться вспомнить что-нибудь. Вначале, естественно, было тяжело и безрезультатно. Воспоминания если появлялись, то «синтетические», искусственные — мне рассказывают события, я их воображаю в голове, эти картинки становятся моими воспоминаниями. Все осложнял тот факт, что с теми людьми, кто помогал мне в воспоминаниях, я был знаком максимум два года — как раз с момента переезда. Но оставались еще три года школы. В общем и целом, все, что мне рассказывали для меня делилось на «мое, могу принять, возможно, было» и «не мое, не может быть!». Это не зависело от меня. Психика сама порождала такие ассоциации. Но все, что мне рассказывали всегда было чистой правдой, никто не кривил душой, за что я всем, кто меня поддерживал, безмерно благодарен. Поэтому был еще вопрос «примирения с прошлым». Приходилось пересиливать себя и заставлять верить и таким образом восстанавливать память.

На момент непосредственного «пробуждения» я не могу сказать, что точно я помнил, а что нет. Приходится только строить догадки на основе того, что имеем. А имеем следующее — я действительно осознавал, что является нормой, а что нет в плане восприятия самого себя и действительности, все социально ожидаемые реакции я тоже хорошо понимал, поскольку долго не мог решиться сообщить о своей проблеме врачам. Основные проблемы были только те, что касались непосредственно меня — мое прошлое, настоящее и то, что касалось вопросов самоидентификации. Но сейчас я с точностью не могу сказать, помнил ли я, пока шел в больницу, своих родителей и родной город. Скорее, нет, в чем я и убедился, сидя в кабинете невролога. С другой стороны, возможно, сделав попытку вспомнить что-то, я бы вспомнил. Но на тот момент, сознание сконцентрировалось только на оказании себе помощи. Так что достоверно про те минуты ничего сказать нельзя.

По поводу столь животрепещущего вопроса, как аккаунты, логины и пароли — все было сохранено на всех устройствах (и на ноутбуке, и на телефоне). Это очень удобно, мое новое сознание оценило. Учить не пришлось — при попытке выучить, а потом повторно ввести логин или пароль — пальцы практически сами печатали, что нужно. С подписью вышло тоже весьма интересно. Когда пришел момент ставить первую подпись в какой-то бумажке, пришлось лезть в паспорт и смотреть на свою же собственную подпись. Попытался ее изобразить. Со второй попытки получилось все автоматически, пальцы помнили. Точно так же было и с игрой на гитаре и на ударных. Мышцы практически все делали за меня. Очень интересно было, сидя дома, играть песни, которые очень-очень-очень что-то напоминают, но не можешь вспомнить, что. Еще интереснее узнавать потом, что это песни твоего сочинения. Пожалуй, член ЛЛ меня одолевает, так что заканчиваю этот пост, тем более, что как всегда, что-нибудь упущу, а собрать все сразу вместе не получится.

Первоисточник: pikabu.ru/story/kak_ya_poteryal_pamyat_istoriya_pochti_odnogo_goda_s_amneziey_3505981