Салфетки 388 Голосование

— Сынок, тебе уже совсем пора жениться!

— Мама! Это уже невыносимо!

— Сына! Ну что ты все вспоминаешь-то? Ну ее, эту Ленку! Всю жизнь она нам с тобой испортила!

— Я бы с удовольствием ее не вспоминал, если бы ты мне ее не пихала постоянно в голову!

— Да я разве про нее? Я тебе про другую! Про Симочку! Ну согласись!

— Нет!

— Сыночка, ты ж ее не видел даже! Она красивая, она хозяйственная! Вот посмотри, какая салфеточка?

— Мерзкая весьма!

— Да что ты, сыночка! Это ж какая тонкая работа!

— Мам, отстань. Не хочу жениться!

«Ну подожди! — подумала мать. — Захочешь!»

….

— Сыночка! Пришел? Голодный?

— Да, мам. Есть хочу очень!

— Иди покушать!

— Ох, ты! Как вкусно пахнет!

— Садись, садись, вот супчик!

— Мммм… Мама, почему ты раньше не готовила этот суп?

— Что, хорош?

— Язык проглотишь!

— А вот второе! Ну как тебе?

— Мама, это потрясающе! Я тебя люблю! Ты моя самая лучшая мама на свете!

— Так… Ты хорошо запомнил сейчас эти слова?

— Да, а что?

— Тебе теперь за них надо отвечать. Этот очаровательный супчик и это второе готовила Симочка! Так что все слова любви скажешь ей. Скоро пойдешь жениться!

— Мама! Мама, что ты делаешь? Кому ты звонишь?

— Ша, сына! Тихо!… Симочка? Он-таки съел все, что ты сготовила и признался тебе в любви. Он жаждет встречи! Где? Ага. Когда? Ага. Придет. Придет, как миленький. Жди. И готовься к свадьбе.

— Я никуда не пойду!

— Ты что, не понял, что женщина уже назначила тебе свидание?! Ты не понял, что ты каждый день будешь есть такие потрясающие блюда?! Или ты хочешь вогнать маму в гроб?

— Мама, я хочу, чтобы ты жила долго, но я…

— А если хочешь, то должен начинать жаждать встречи с Симочкой.

……

— Галстук и костюм я тебе приготовила. Не забудь купить цветы и коробку конфет! Отведи Симочку в ресторан. И ты поймешь, что Симочка готовит лучше любого ресторана! Да, встречаетесь сегодня в восемь вечера в лесу у оврага.

— Где?!

— В лесу, в нашем лесу. Там овраг есть. Симочка мимо него с работы ходит!

— Ну и местечко!

— Нормальное, романтичное местечко. Иди, сына, с Богом. Дай маме вздохнуть спокойно, женись уже наконец скорее.

И сыночка отправился к оврагу на свидание с ненавистной ему Симочкой.

“Хоть бы не пришла, хоть бы я ей не понравился!”

Он шел на свидание, как на казнь, понимая, что увидит у оврага даму, желающую немедленно выйти замуж. Она вцепится в него всеми когтями и не выпустит. А его мама ей еще и поможет.

Сумерки сгущались, овраг был уже рядом. И тут до сыночки донесся грозный рык.

“И что это? Симочка?”- с ужасом подумал он.

Но ни у оврага, ни в овраге Симочки не было. Вместо нее на месте свидания стоял самый обычный сказочный дракон и скалил острые зубки.

Увидев сыночку, дракон стал пускать слюни и пугать потенциальную жертву. Но жертва почему-то не испугалась.

— Слава Богу, это не Симочка! — заорала жертва и с любовью посмотрела на дракона. Дракону стало как-то не по себе, и он отполз подальше от жертвы. Мало ли, что там у нее на уме? Дурных сейчас развелось — не счесть!

Когда он ушёл, я подумала, что для меня наступил конец света. А как иначе? Мы же с ним спали, он меня любил! И я его.

Правда, я полюбила не сразу. Сначала он мне показался каким-то диким, глупым, даже некрасивым. Где были мои глаза? Да красивей моего Жорика никого на свете нет! И обаятельней, и умнее тоже. Надо же общаться, узнавать друг друга. Тогда увидишь и красоту, и ум. И… и вообще многое.

Я порыдала на кухне, потом пошла жаловаться подруге. Юлька у меня настоящая подруга, ей можно всё рассказать. Или поплакаться. Она и пожалеет, и совет даст. Благо мы живём в одном доме и квартиры у нас на одном этаже.

— Как ушёл?! – Юлькина реакция оказалась такой бурной, что я даже растерялась. – Сам? От тебя? Как? Когда? Так, садись и всё подробно рассказывай.

Юлька подвинула мне табуретку. Я села, чувствуя, что рассказывать не могу, а вот рыдать сколько угодно.

— Да успокойся ты, Свет, — подруга подала мне бокал. – Ну, ушёл и ушёл. Что ты себе другого не найдёшь?

— Не найду-у, — я не смогла сдержать слёз, пока Юля наливала вино. – Знаешь, какой он ласковый? А как в первый раз у меня в кровати оказался, помнишь?

Подруга хмыкнула. Эту историю я ей раз десять рассказывала. И тогда мы смеялись, а теперь мне не до смеха.

— Да помню, помню, — подтвердила Юлька. – Сначала нагло лёг на тебя, а потом вручил подарок. Ты и растаяла, дурёха.

— Да-а, а как не растаять? Жорик же столько времени и сил потратил, чтобы меня порадовать. Попробуй найти орех такой величины! Мы его потом с Жориком вместе съели. И теперь он ушёл… а ведь Жорик уже и мужу понравился. Сашка к нему привык. Как я Саше скажу, что Жорика нет?

— Погоди, — Юлька принялась резать сыр для закуски. — Ты что, дверь оставила открытой?

— На две минуточки, Юль! Мусор пошла выносить. Обычно дверь прикрывала, но, наверное, сквозняк открыл. А я-то сразу и не спохватилась, что Жорик исчез, только через пару часов. Звала его, звала. Потом все этажи пробежала, под все лестницы заглянула. А на первом этаже дверь открыта, кто-то кирпич положил.

— Мебель могли вносить или выносить, — предположила подруга.

— Могли. Вот Жорик и выскочил.

— Светуль, он у тебя ручной и домашний, – погладила меня по плечу Юля, — далеко не убежит. Нагуляется и сам вернётся.

Я залпом выпила вино, сколько можно в бокал слёзы ронять? И тихо сказала:

— Не вернётся, Юль. Он тебе не какой-нибудь кот, чтобы накотоваться и домой придти. Он же мангуст. Очень дружелюбный и милый мангуст, но кто про это знает? Его могли обидеть, напугать, прогнать… Нет-нет. У нас люди добрые, не буду о плохом думать. Помнишь, какой Жорик красавец? Шёрстка вся такая золотистая, мордочка симпатичная, глаза умные-умные. Зубы острые, это да. Но людей он не кусал! — я опять еле сдержала слёзы. — Что же мне делать? Нет Жорика, ушёл и неизвестно где пропадает!

— Не паникуй, — сказала Юля. – Надо в газету написать и по всему дому объявления расклеить. Кто-нибудь его видел — это точно.

Газета лишнее, а идея на всех шести подъездах нашего дома бумажки расклеить меня вдохновила.

— Так и напишу, Юль: пропал мангуст. Просьба всех, кто видел, звонить по телефону. И номер. Давай скорее бумагу и ручку.

— Ты ещё фотографии приклей, у тебя же их десятки. Не все знают, как выглядят мангусты. Даже Рикки-Тикки-Тави не все смотрели.

— Да, ты права. Сейчас сбегаю, принесу.

И тут!

Никакой паузы и барабанной дроби, просто в приоткрытую дверь просунулась любопытная мордочка.

Я от радости слегка взвизгнула, а Юлька выдохнула:

— Ну, слава Богу, Жорик сам тебя нашёл. Ох, Светка, и когда ты научишься двери закрывать?

Этажи небоскрёба стремительно мелькали передо мной. В глаза били лучи восходящего солнца, отраженные в вымытых мною окнах. Потоки воздуха, мягкой периной противостояли моему падению, а в поле зрения то и дело предательски попадался сломанный карабин. Попытки схватиться за невидимый спасительный выступ не увенчались успехом. Сдавшись, я подумал: «Скорее бы это закончилось ». Но столкновение с землёй заставило вздрогнуть и проснуться.

Мозг подал сигнал во встроенный чип, который запустил по прозрачным проводам голубой электрический поток импульсов в экзоскелет. Я пошевелил руками. Встал на ноги. Я не чувствовал своё тело, но постоянно ощущал невыносимую боль, даже во сне. Утраченные функции выполнялись техникой, которая вернула меня к нормальному существованию несколько месяцев назад. Источником энергии экзоскелета был кристалл, который назывался Сердцем Дракона. По слухам этот артефакт был найден в недрах пещеры ветров, и существовало пророчество о том, что он уничтожит мир. Лаборатория проводила опыты с энергией кристалла и создавала оружие, которое пугало своей мощностью, и наводила мысли о том, что предсказание вовсе не миф.

Но самое странное, артефакт говорил со мной. Этот голос обволакивал тело снаружи и раздавался внутри меня. И только тогда, когда я слышал его, прекращалась боль, доводившая до безумия. Дракон звал меня, заглушая в голове все мысли и внешние звуки. Древнее существо хотело вернуть сердце и жизнь. Голос гипнотизировал меня, вплетая в желания одержимость идеей. Теперь мной манипулировала одна единственная мысль. Сердце Дракона влекло меня, и невидимыми нитями прокладывала маршруты к своему освобождению.

Я остался работать в лаборатории у профессора Минта, благодаря которому снова обрёл способность двигаться. Будучи вычеркнутым из списка живых, мне всё равно не куда было идти. Здесь я прошёл ускоренный курс пилотирования вертолётов и стал тестировать лётные аппараты нового типа(ЛАНТ).

Снова мелькают этажи. Случайно оступившись с подъёмника, срываюсь в бездну, которая лишит меня возможности передвигаться. Просыпаюсь. Никогда не боялся высоты, прыгал с парашюта, и высоких объектов на страховке, занимался скалолазанием. Но теперь эти сны вызывают непреодолимую акрофобию. Скованный в очередной раз невыносимой болью, проклинаю судьбу за то, что чудом остался жив.

Заручившись доверием учёного, я получил допуск к хранилищу и шанс украсть кристалл. Угнав ЛАНТ, я добрался до пункта назначения. Подняться на вершину, до грота пещеры ветров, мне способствовали навыки альпиниста, развитые работой мойщика окон.

Я продвигался по сырому гроту, отмахиваясь от летучих мышей, встревоженных пришельцем. Чем ближе я подходил к существу, тем ярче светился кристалл. Когда я вышел из пещеры в зияющую пустоту зала, началось землетрясение. Из глубин бездны поднимались громадные костлявые останки дракона.

Воздух в пещере пришёл в движение, со свода повалили камни, сорвав меня с выступа в пропасть и вырвав из рук кристалл. Перед глазами мелькали позвонки существа, оплетённые голубой энергией. Падая, я видел, как сердце соединилось с драконом, и чудище стало высасывать остатки энергии из экзоскелета, и из меня. Не в силах пошевелиться и корчась от боли я ощутил, как силы начали покидать меня. А вместе с ними и сознание. И тут боль прошла. Падение превратилось в полёт. Паря в воздухе я проводил взглядом моё немощное тело, которое исчезло во тьме. Существо притягивало, и став с ним одним целым я почувствовал, как моё новое тело обрастает плотью и слушается меня. Голос дракона, раздававшийся в голове, смешавшись с моим, произнёс: «Свершилось!»

Годы. Я потратил годы, чтобы найти древнюю усыпальницу, и что, вы думаете, меня там ждало? Полное разочарование – вот что.

Храм бога смерти, говорили они. Несметные сокровища и неподвластные человеческому разуму знания. Реликвии древних цивилизаций и предсказания будущего. Тайны вселенной и секрет бессмертия.

Ха! И еще раз ха!

В этом богами забытом месте не было ничего, что было бы достойно внимания уважающего себя некроманта. То бишь меня.

Отряхнув многовековую пыль с пьедестала, я случайно надавил на выступ в форме спирали, и камень поддался под моей ладонью. Нажав уже более уверенно, я наблюдал, как вокруг меня гранитные стены, отшлифованные неизвестными строителями за много веков до моего рождения, приходят в движение и древние механизмы толкают их в стороны, являя предо мной высокие колонны по бокам от вытянутой многометровой двери. Тоже из камня. Очевидно.

Достав из кармана найденный в предыдущем зале артефакт, я еще раз внимательно изучил кристалл хрусталя. На первый взгляд в нем не было ничего необычного, но кто-то догадался спрятать его в саркофаге вместе с костями настолько древними, что поднять их было бы глупой затеей. Практически истлевшие они не смогли бы сформировать ни единого слова, чтобы рассказать, кем был их владелец в далеком прошлом.

Изображение на каменных дверях напоминало дракона, несомненно. И кристалл, что я сейчас держал в руках, был чем-то вроде ключа. Поднеся предмет к рисунку, я отметил, как он засветился призрачным голубоватым светом и совершенно из ниоткуда начал напитываться энергией, и все внутри меня загудело в предвкушении. Что-то за этой дверью стоило всех тех усилий, всех тех дней и несметного количества припасов, которые я потратил, чтобы разгадать все загадки в этой усыпальнице.

Прочитав письмена на практически забытом языке – не без ошибок, поэтому все получилось далеко не с первого раза, как хотелось бы – я заставил механизмы двери прийти в движение, и каменные створки медленно поползли в стороны. Яркий свет от магического светильника ударил во мглу, и что-то гигантское шевельнулось в ней. Что-то живое, но неживое.

Предвкушение волнением осело в животе, и я решительно шагнул в открывшийся зал. Оказавшийся гигантской пещерой. Еще шаг, и я мог запросто свалиться в пропасть. Пропасть, из которой в клубах древнего вулканического пепла и праха поднялась зубастая голова дракона. Мертвого дракона, а точнее его скелета.

Ну слава богам! Ликование захватило меня, когда я с помощью все того же хрустального ключа вплетал в структуру драконьих костей мою метку, мою собственную силу. У меня появился дракон. Древний, мать его, дракон!

Теперь никто не посмеет считать меня простым провинциальным некромантом. Передо мной будут роптать все короли, все земли будут подчиняться мне, как когда-то тем костям, что лежали сейчас в соседней усыпальнице.

Мой универститетский друг пригласил меня к себе в гости. Это было несколько неожиданно, потому что встречались не часто, а уж у него дома был лет 20 назад. Но пригласил- значит, ему надо, он друг! Я понимал, что не просто так пригласил.

Сидели-сидели, говорили о том, о сём и как то плавно вышли на религиозную тему. Он прежде особо-то верующим не был. Ну да, крещён, в углу несколько икон стояли.

А тут вдруг, прямо-таки сведущим таким стал.

Но мыслил он своеобразно: Бог и Его Сила Добра наверху, а диавол и его зло- внизу. А значит, где-то есть равновесие и место, где Бог удерживает «этого» в подземелье.

Я понял, что другу важно понять — ГДЕ? Хочет понять и узнать.

Друг мой много чего прочитал, подковался в религиозном вопросе. И про старцев всяких, и про Тибетских монахов, Мулдашева читал, и Евангелие. Много всего, от этого в голове его вроде бы и сумбур, а познать хочет. Сначала я так подумал. А потом понял: он для себя что-то как-то определил.

Зная его почти 40 лет, спросил в лоб:

— Ты понял, где ЭТО?

Он посмотрел на меня очень внимательно, встал и молча пошёл в другую комнату. В открытую дверь я увидел мольберт и прикрытый тряпкой холст. Да, забыл сказать: у друга есть талант- очень недурно рисует или, как говорят художники, пишет.

Положил он передо мной на стол холст, накрытый тряпочкой, и говорит:

— Вот! Увидел!

А тряпочку не убирает, что там уж изображено, пока не вижу.

Я уж не знаю, где он увидел, то ли во сне, то ли ещё как. А он начал говорить, скорее, даже изливать всё, что в душе назрело. Прям как на исповеди. Начал с себя. Мол, много чего по жизни делал плохого. И перед семьёй виноват, и крокодильчиков на стенах ловил, и деньгами шальными сорил.

А что? Мол, мог себе позволить. Потом приходил в себя и понимал: бес попутал. А жена прощала( потом, правда, ушла), и дети любят и заботятся( правда, издалека). Короче — один. Начал думать, читать и понял:

— Бог даёт мне Жизнь! И во мне борется с диаволом, а раз живу- значит, Бог побеждает.

Потом он эту мысль перенёс на другое. Люди, страны…

— Там, где злоба, зависть, грех, войны — этот пытается вылезти и захватить всё и всех. А Бог, Иисус не даёт! Держит его там.

После этих слов, он снял тряпицу и говорит:

— Вот!

ЭТО я увидел.

На картине был диавол, поднимающийся из глубин. А ещё яркий Божественный свет и фигура Христа с частицей этого света. И дьявол замер в своей бессильной злобе перед стеной Божественного света. Я сказал:

— Это завораживающе красиво и мощно. А где Это место, ты понял?

— Да! ВЕЗДЕ!!! В каждом светильнике, в каждой душе! А главное — на Земле, среди людей! Бог и Его забота, Его животворящий свет везде, не только наверху, но и на Земле. В каждом из нас, в наших душах, мыслях и делах.

Помолчал и добавил:

— Если они праведные, конечно.

Мы долго ещё сидели и говорили, говорили. Таким одухотворённым я друга своего не видел давно, и в глазах его была радость от понимания, тепла и Жизни. Под утро, наговорившись, было замолчали. А через пару минут, посмотрев друг на друга, в один голос сказали:

— Ну и слава БОГУ!

Вот учили меня родители не оставлять в драконьем гнезде устройство, питающее огненную силу! Так нет же, погнался за эмоциями, туристов в пещере решил попугать. Сам себя напугал выходит.

На путников, конечно, тоже неизгладимое впечатление произвел. Но и себя попортил. Электричество во мне закончилось на самом интересном месте, в процессе погони. Никто так и не понял, почему вдруг стало темно. А я рухнул, как мешок с камнями, уподобившись многочисленным пещерным выступам. И ни голову поднять, ни хвостом шевельнуть!

Лежу и жизнь свою переосмысливаю. А мысли приходят отнюдь не ободряющие. Думаю – это же надо было так жить, чтобы и на помощь кликнуть было некого! Сам то я не особо кому помогал, вот и получил по заслугам. Рассчитывать теперь могу только на себя. А что сделаешь, если энергия на нуле, а подпитка недосягаема. Тут уж не до принципов.

Сколько я так лежал, неведомо. Время в пещере по-особому течет. То есть, нет его там. Я уже сдался мысленно, как вдруг сверкнуло что-то во мраке волшебным синим огнем!

А это тот самый путник, которого я стращал. Понял, что со мною что-то не так и не побоялся вернуться! Спасибо, добрый странник, кем бы ты не был! Спасибо, что дал прикурить!

«Убейте!

Дайте мне тишину…

Веня Д'ркин

Он неторопливо курил, выпуская колючий дым в набрякшее моросью олово неба. Говорят, за секунду до смерти жизнь пролетает перед глазами, словно кино, являя бесстрастно и пучины отчаяния, и вершины беспредельного, невозможного — оттого и ценного, как разреженный горный воздух — счастья. Так вот, ничего этого с ним не было. Ни черта он не видел, кроме выстроившихся полукругом солдат, направленных на него ружей, узловатой, искорёженной, едва ли не прибитой к земле, как сгорбленная старуха, ветлы, да, может ещё мелкой пичужки, пристроившейся в её веточной, облетевшей клети. Пичужка что- то тоскливо курлыкала на своём языке, зябко ёжилась, поминутно бросая укоряющий взгляд в небеса.

А ему и укорять некого — неверующий, некрещённый — выродок, одним словом. Нехристь. Да и эти — полукружные — ничем не лучше. Просто у них есть винтовки, а у него — нет. А если бы и была — что? Неужели бросился бы кроить черепа прикладом, распарывать чрева штыком, щедро сдабривая землю голодную горячей — аж пар поднимается! — кровью? Нет. Вряд ли. Он и на охоте-то никогда не был, а мясницкую лавку стороной обходил. Не умеет он убивать, не приучен, да и не чувствует за собой права жизнь отнимать — каждый должен свою чашу боли до дна выпить.

А его донышко уже виднеется — уже и самокрутки на одну затяжку осталось. Вот он — последний дымок с губ срывается вместе с шёпотом: „Да и слава Богу!“.

Грохот ружейных выстрелов, сбрызнутая красным стена, остекленевший взгляд, крошки табака в уголке губ.

Пичужка срывается с ветви.

Небо прорывается дождём.

Распадается полукруг.

Сгущается вечер.