Жители Мастерской, на ваш суд представлены 8 замечательных миниатюр и два не менее замечательных текста вне конкурса.
Пожалуйста, поддержите участников — проголосуйте за 3 миниатюры, которые, на ваш взгляд, самые лучшие.
ПАМЯТКА УЧАСТНИКАМ: Вам обязательно нужно проголосовать. За себя голосовать нельзя.
____________________________________________________________________________________
№ 1.
* * *
Род берёт в руки свирель, Жива готовит гусли.
Избранные стоят неподалёку, преклонив колени и протянув руки в сторону горящего на поляне костра. Тела расслаблены, а разум чист. До наступления самого важного момента в их дальнейшей жизни остались мгновения. Дрожит струна, воздух вырывается из свирели…
Двенадцать пар рук взмывают над пламенем, двенадцать пар ног ударяют оземь в такт нарастающей мелодии. Кружатся тени танцующих, овладевают взором наблюдающих богов. Мелодия становится всё громче, всё дальше проникает в окружающее пространство, всё быстрее заставляет тела совершать ритуальный танец. Сарафаны, в которые одеты девушки, сливаются с яркими рубашками парней, длинные девичьи косы взлетают и опускаются, грозясь прикоснуться к огню. Кольцо новой жизни обступает горящие поленья и кажется, что даже могучий Сварожич уступает танцу смертных.
Через мгновение кольцо распадается, вереница из парней и девушек, держащихся за руки, начинает кружить по поляне под звуки свирели и гуслей. На каждом третьем круге, танцующие кланяются до земли, отдавая дань пращурам. На девятом круге в воздухе растворяется парень. Спустя ещё три поклона исчезает девушка. Но танец продолжается…
Вот уже последний избранный отдаёт поклон предкам и исчезает. Род заканчивает играть, убирает гусли Жива. На сегодня танцы окончены.
И после того, как умирает огонь, в мире людей на свет появляются двенадцать младенцев. Шесть мальчиков и шесть девочек, которые уже никогда не вспомнят танца перед богами у костра на поляне Жизни. Шесть воинов и шесть матерей, которым предначертано выжить после того, как Перун очистит землю от тех, кто перестал чтить предков и начал ставить тело выше духа.
№ 2.
* * *
Мы любим летом отдыхать на природе. Никакого интереса к пляжам и курортам. Горы, сплав по речкам – это наше. Сегодняшним летом решили на плоту спуститься по Каменке. Впереди неделя, так что пять дней на воде, потом возвращаемся домой по суше.
Ночевали всегда на берегу. На третью ночь разбили лагерь недалеко от леса, развели костёр. Я лично сразу же залез в палатку и уснул.
Проснулся оттого, что кто-то меня настойчиво тормошил. Еле продрал глаза увидел склонившийся темный силуэт.
– Карина? Какого черта?
– Тише, Макс! Быстро одевайся, пойдем со мной. Тебе понравится!
– Куда? – мимоходом поглядел на часы. Елки зеленые, еще и трех нет.
Ей удалось вытащить меня из палатки. Костер затушен, все спят в других палатках. Нет, не все. Вон одна шевелится, там, кажется, Виктор с Нинкой обосновались. Еще одни полуночники.
– Объясни хоть, что случилось?
– Тс-с-с…
И все. Ну и ладно.
Вошли в лес. Здесь Карина попросила двигаться, по возможности, тихо.
В голову неожиданно пришла мысль: а не розыгрыш ли это? Вдруг ребята сговорились и ждут в засаде? Они такие, могут. Энергии хоть отбавляй.
Начал оглядываться, поглядывать вверх. И не переставал гадать, что хочет Карина. Секса в лесу, что ли? Признаю – необычно, в какой-то мере. Она же, на все вопросы, лишь просила не шуметь. Это у нас получалось – хоть и темно, идти было почти безопасно: ветки высоко, кустарника почти нет.
Стоило углубиться от опушки, как услышал еле различимую музыку и заметил впереди тусклый свет, явно не от фонаря и не от костра. Дальше пошли осторожнее. Прокрались до нужного места почти на цыпочках. Музыка становилась громче, вот уже различил старинные аккорды флейты и… волынок. Удивиться не успел, откуда это здесь, как дошли до места.
Присели у кустарника. За ним обнаружилась полянка, освещённая зеленоватым светом, который исходил… от небольших существ, сотней роящихся, как будто танцуя под музыку, издаваемую невидимым музыкантом.
– Красиво. Это светлячки?
– Нет, – Карина тоже заворожено смотрела на этот светящийся рой. – Это эльфы.
– Да ладно! – невольно вырвалось у меня, да так громко от неожиданности, что музыка замерла, безумный хоровод светлячков остановился. В следующий миг на полянку опустилась ночь: светящиеся существа разлетелись, прячась среди листьев и за деревьями. И только одна яркая точка с интересом подплыла к нам.
Маленький человечек с прозрачными, как у стрекозы, крыльями.
Говорите, эльфы есть только в сказках? Ну-ну. Я-то видел их вживую.
№ 3.
* * *
— Отец, — Мэрсайл, младшая дочь лорда, сегодня была сама не своя, — я не хочу уезжать из дому.
— Ах, Мэрсайл, я иногда жалею, что воспитывал тебя не так, как нужно: не на лошади ты должна была скакать, а плести кружева.
— Но отец, я не хочу замуж!
— Если бы ты родилась мальчишкой, не пришлось выходить замуж!- лорд терял терпение.- Благодари свою негодную мать! Девять раз в ее покоях была повитуха, и ни одного наследника!
— Отец, но мы бедны, наследовать нечего,- Мэрсайл окинула взглядом убогую залу.
— Знай свое место, женщина, — взревел лорд, — на то ты и нужна, чтобы поправить дела, шотландец обещал за тебя хороший выкуп!..
Сэр Аллен Мак-Фарлан, поморщился:
— Чего? Я еще должен сражаться?- он был возмущен: мало того, в замке ни еды нормальной, ни вина, он платит за девчонку столько, сколько, наверное, она сама весит, да еще и драться должен? Но вспомнив хорошенькие глазки и губки своей невесты, смягчился:- Хорошо, давайте их доходягу-рыцаря, я сшибу его с лошаденки после сна,- он зевнул и улегся на тюфяке.
— Кто этот юноша?- шептались слуги, поглядывая на всадника в серебренных доспехах.- Как он решился биться за нашу Мэрсайл?
Бой начался. Мак-Фарлан был одним из лучших рыцарей Шотландии, его конь – быстр как ветер, копье, словно прутик, легко лежало в сильной руке. Его противник – был мал ростом, и доспехи на нем словно игрушечные, но Серебрянный рыцарь смело бросился в атаку. Дважды сходились кони, дважды скрещивались копья – ни один из рыцарей не упал. Но в третий раз оступился конь Мак-Фарлана и сброшен был всадник легким прикосновением копья противника.
— Миледи, — шептала служанка, стягивая доспехи с Мэрсайл, — вы рисковали, а если б я промахнулась, и камешек не попал бы под копыто этой огромной лошади?
— Ты молодец, Урсула, а теперь нужно вернуть доспехи и лошадь сынишке нашего соседа.
Лорд негодовал:
— Я не знаю, где ты нашла защитника, но сегодня ты разделишь ложе с Мак-Фарланом, а завтра уедешь с ним.
Мэрсайл хотела было возразить, но, взглянув через окно на Аллена, гордо шествующего по двору под хихиканье слуг, почувствовала укол совести:
— Хорошо отец, считай, что ты выгодно меня продал…
Наутро из спальни молодых вынесли простынь с красным пятном.
— Она была невинна?- спросил сэр Фергюссон своего друга.
— Я так и не изведал этой чертовки, — шепнул Аллан, показывая тайком мизинец, фаланга которого была отсечена кинжалом, — но, клянусь, эта битва, которой я посвящу всю оставшуюся жизнь, будет мне милее любой войны, — и он с обожанием взглянул на свою супругу.
№ 4.
* * *
Паша посмотрел на солнце и зажмурился от яркого света. Он смахнул струйку пота со лба и натянул перчатки на загорелые руки.
-Сегодня у тебя последняя тренировка! – раздался басовый голос за его спиной.
Парень обернулся и увидел Валеру, своего тренера.
-Может ты мне, наконец, скажешь, что мы тут забыли? – спросил Паша, быстро завязывая шнурки на кроссовках.
-У Дмитрия, твоего соперника в следующем бою, такое же телосложение, как у сегодняшнего противника.
Валера почесал переносицу и добавил:
-Если возникнут проблемы, она окажет первую помощь.
Паша поднял голову и, увидев молодую медсестру, моментально поднялся, протянув руку.
-Павел, — улыбнулся он.
-Елизавета, — немного небрежно протянула руку в ответ девушка. Она вздрогнула, когда почувствовала его губы на тыльной стороне ладони.
-Не волнуйся, детка, я лучший в этом деле, — промурлыкал Паша, коснувшись ее щеки. Она отпрянула и, закатив глаза, пробормотала:
-Верю на слово.
Валера сжал плечо парня и пожелал удачи.
-Она мне не понадобится! – ответил Паша. Он подмигнул девушке и последовал за тренером.
Они оказались на огромной арене. Парень недоуменно огляделся: никак не мог понять, почему Валера привел его именно сюда.
-Запомни: не победишь этого быка, не победишь Дмитрия.
Тренер побежал на трибуну, оставив ошеломленного Пашу одного.
-Стой! – начал кричать парень ему вслед. – Какого еще быка?!
На противоположной стороне с шумом поднялась решетка. Из темноты медленно вышел черный, смертоносный зверь.
-О, черт! – закричал Паша, пятясь назад.
-Я боксер, чтоб тебя!!! – срывая голос, орал он. – Боксер! А не самоубийца!
Бык агрессивно пыхтел и топал копытом по земле. Зверь был небольших размеров, но и этого хватило бы, чтобы размазать по стене Павла.
-Ну что ж, — вздохнул парень, — иди ко мне тупое животное!
Бык немного потоптался на месте, а затем, все больше набирая скорость, помчался на встречу к Паше. Парень в нужный момент увернулся и ударил кулаком в живот зверю. Бык еле заметно покачнулся и, повернувшись к обидчику, снова побежал к нему. Тогда Павел схватился за его рога и, напрягаясь всем телом, начал валить на землю. Животное несколько раз чуть не врезало копытом в грудь и в челюсть парню, но боксеру, все же, удалось удержать его. Борьба длилась долго. Они гнались друг за другом, и вскоре, когда бык устал и остановился, Паша накинулся на него, нанеся несколько мощных ударов.
Парень обессилено сел на животного, послав воздушный поцелуй девушке, сидящей на трибуне. «Ты следующий, Дмитрий!» — подумал он и улыбнулся.
№ 5.
Дух кельтов
Деревенька, что стояла там, где ныне проходит граница Шотландии, погружалась в сумерки. На сельской площади разжигались огромные костры, мужчины выкатывали из погребов бочки с элем, женщины выносили разнообразные яства из домов на улицу. Запели волынки, к ним присоединились мелодичные мандолины. Великий праздник Самайн начинался.
Взошла луна, и небо украсили мириады звезд. Костры разгорались, и языки пламени взмывали все выше и выше, а искры летели во все стороны. В эту ночь все проходили обряд очищения огнем, смельчаки через него перепрыгивали, другие же просто проходили меж двух костров. Парни и девушки принялись плясать в веселом танце хайланде, собираясь в хороводы.
Праздник набирал обороты: благоухание жареного мяса, манящая музыка с аккомпанементом из треска поленьев не оставляли никого равнодушным. К танцу присоединялось все больше людей, даже старики не могли усидеть. Положив друг другу руки на плечи, танцоры отбивали такую чечетку, что земля дрожала у них под ногами, а выбиваемая их башмаками пыль поднималась на добрые пол метра. Никто не уставал и не собирался расходиться по домам ранее, чем с рассветом, ведь в эту ночь происходит все самое удивительное. Если кто и выходил из круга, то только за тем, чтобы выпить эля, перекусить, а затем снова пуститься в пляс.
Древний кельтский праздник Самайн продолжался, наполняя души людей радостью, весельем, а мысли – воспоминаниями…
№ 6.
* * *
Вечерняя прогулка принесла Свену занятную встречу. Странное рыжее пятно всполохом мелькнуло перед его носом и исчезло в дверях ресторана. Заинтригованный Свен зашел следом и окунулся в ирландскую атмосферу. Приятная ненавязчивая живая музыка, уютные манящие столики, официанты, изображающие лепреконов, держащих на подносах огромные кружки, доверху наполненные пивом с пеной. Отдав метрдотелю плащ, трость и шляпу, Свен прошел в зал. За столиком в откровенном зеленом платье с глубоким декольте и разрезом до бедра сидела девушка лет двадцати пяти. Рыжие переливающиеся волосы обрамляли бледное лицо с пухлыми губами и несколько узкими глазами изумрудного цвета. Краем сознания Свен отметил, что его черный костюм будет идеально оттенять прелестную красоту незнакомки. Девушка подняла бокал, нежно обхватив ножку изящными пальчиками с рябиновыми ноготками. «Тамблер», — безошибочно определил Свен, — «Значит, она пьет виски». Незнакомка потянулась и пальчиком поманила мужчину. Подойдя к ней, Свен окунулся в легкий аромат спелой вишни с некоторой примесью сладковатого ячменя. Когда он присел, девушка щелчком подозвала официанта, и мужчине налили тот же самый виски. Свен пригубил. Полный, сочный, насыщенный вкус. Свен уловил медовые и цветочные отголоски, из-за них крепость напитка практически не ощущалась. Неожиданно музыка зазвучала громче и быстрее. Девушка кинула на Свена озорной взгляд и встала из-за стола. Она вылетела на середину зала и закружилась под музыку. Каблучки отстукивали ритм, платье развевалось, стройные ножки то вскидывались в воздух, то совершали невероятно сложные степовские движения. Танцующая была как квинтэссенция ирландского духа. Словно огонь, летала она по залу, будто спустилась сама Морриган — воплощение опасности, страсти и женственности. Становилось невыносимо жарко. Свен ослабил галстук. «Не зря она выбрала виски, подчеркивающее саму сущность Ирландии — виски Kilbeggan», — Свен подошел к девушке и обнял ее за талию. Вот только…
— Странный выбор виски для Кицунэ, — хищно шепнул мужчина ей на ухо. Девушка слабо вскрикнула, оттолкнула мужчину и выбежала на улицу. Свен не спеша вышел за ней, осклабился и потянулся всем телом. Через несколько секунд на его месте стоял матерый белый волк. Мгновение спустя за деревьями замелькало два хвоста: рыжий и белый, то догоняя, то обгоняя друг друга. Послевкусие виски было сухое с тонким дубовым ароматом, разжигающее огонь любви в сердцах.
№ 7.
* * *
Солнце садилось у самой земли, медленно подплывало к ней большим раскаленным яблоком. Вокруг него в разноцветной дымке слоилось небо, теплое бархатистое, какое бывает только летними вечерами.
«Завтра погода будет хороша» — подумал он.
По степи разносился аромат вечерней прохлады, приправленный терпким запахом полыни. Далеко, к красным облакам, уплывали желто-зеленые поля, а над ними в сладковатом полусне царили покой и…музыка?
Сначала он решил, что ему показалось. Но нет, в степи действительно звучала музыка, громкая и настойчивая. Не в силах побороть любопытство, он сорвался с места и полетел к источнику звука. Неподалеку, расстелив на земле покрывало, сидели люди. Наверное, жители ближайшего села, таких он видел много раз. А вокруг плыла музыка. Она волнами шла над землей, то возвышалась упругой дугой, то снова тянулась вниз, заставляя стебли полыни плавно развеваться…
«Глупости!» – вдруг одернул он себя – «Это лишь ветер колышет траву»
И тут он сделал небывалое для себя: продолжая парить над людьми, принялся слушать. Жадно, хищно, как никогда раньше не слушал, тем более человеческую музыку. Некое новое чувство поселялось в нем тем сильнее, чем громче становились звуки…
Он не узнавал себя, мысли, шедшие в голову, пугали его своей странностью. Откуда они? Может, всему виной голод или же…эти звуки? Кто-то говорил ему, что в южных странах музыкой приручают змей; поиграй ей что-нибудь, и несмышленое пресмыкающееся будет делать, все что велят. Но он не змея, а птица!
Все дело не в этом. Ведь когда-то давно он уже слышал эту мелодию, только где?
В его памяти промелькнула картинка и исчезла. Потом мелькнула вновь, и тут он что-то вспомнил.
Плеск и чей-то задорный смех вперемешку с красивой мелодией… Солнце светит прямо в глаза, слепит своим сиянием…а вот видны и руки, держащие инструмент, старые, сморщенные, но родные…
П-шш! Он мотнул головой и чуть взъерошил перья, приходя в себя.
«Это очень странно – сказал он, испугавшись своих мыслей – Странно и глупо! Лучше скорей удирать отсюда»
Но сделать это было нелегко. Его тело словно само отказывалось улетать от этого места.
Он просто слушал и слушал, как завороженный.
Музыка затихла, люди, собрав свои вещи, медленно побрели по степи, а он все парил и слушал, и ему казалось, что звуки плещутся в воздухе рядом с ним.
Слушал, пока не исчезли на линии горизонта медленно удаляющиеся силуэты.
Пока в мире не затихли последние остатки его воспоминаний, а солнце окончательно не скрылось за горизонтом.
№ 8.
Мелодия для флейты.
Таких принцесс в старинных пьесах
В конце сжигали на кострах.©
Дует ветер.
Воздушной змейкой вьётся мелодия.
В такт ей стучат по мостовой каблучки туфель.
Белая рубашка с плетёным поясом, свободная юбка — а в распущенные волосы вплетены тонкие косички.
Мимо проходят люди и проносятся автомобили — в бешеном темпе вечно спешащего города.
И только на стекле отражением — тяжелое платье с широкими рукавами, только в каждой витрине — величественная крепость, стрельчатые башни, каменная кладка.
В первый раз она слышит этот мотив, проходя по узкой улочке мимо открытого окна.
Когда песня без слов повторяется под её окнами, она смотрит на юношу, играющего на флейте — и понимает, почему эти ноты показались ей столь пронзительно важными.
Такая мелодия встречается только раз в жизни.
Ветер дует с реки.
Ветер — вечный странник и забавный весельчак.
Ветер уносит память — и возвращает то, что нельзя забыть.
Светофор.
Дубовое массивное кресло, развевающиеся знамёна, блеск металла на солнце.
Сменяют друг друга благородные рыцари, чтобы сойтись в поединке — а она знает одного, которому вручит венок.
И вот он подходит к возвышению, чтобы получить свой приз. Он улыбается ей.
Одно-единственное мгновение.
В следующее ветер доносит до неё свист стрелы. Свист немелодичный — подло стрелять в победителя, снявшего свои доспехи.
Секундная стрелка не успевает сделать свой шаг, как все уже решено.
Пеплом на землю опадает сгоревшее дерево, а она стоит, все ещё указывая рукой туда, где только что таилась угроза.
Она и не знала, что так умеет.
Наверное, раньше не было причины.
Зелёное сменяет красное, потоки людей причудливо перемешиваются.
На набережной пахнет выхлопными газами, тиной, и ещё совсем немножко — яблоком.
У него — изумрудно-зелёные глаза, они распахиваются от ужаса, когда он понимает, кто она.
А у пламени языки — жёлтые с красноватыми наконечниками.
Стрела за стрелу.
Он не смотрел на неё, когда поджигал сухие ветки, а сейчас смотрит — таким растерянным взглядом.
Может, его удивляет, что она улыбается?
Ей ведь не о чем жалеть.
Хотя нет — ей отчаянно хочется в последний раз услышать ту мелодию.
Вперёд, мимо скамеек и шаров уличных фонарей.
Она ведь все ещё дружит с ветром, и он все ещё приносит ей мелодии из всех уголков мира — пока она не отыщет ту самую.
Ветер кружится и танцует, когда она идёт по мосту, а город по обе стороны старой реки погружается в темноту.
У последней мраморной статуи она останавливается.
Прислонившийся к перилам молодой человек опускает флейту и поднимает на неё взгляд.
Текст вне конкурса № 1.
Якуб — сапожник. Якуб живет в подвале, десять ступенек от тротуара вниз. Нежная кожа, мускулы как из стали, карие очи – главный деви́чий приз. Ходят девчонки к объекту их тайной страсти, вроде по делу: набойки на каблуки. С каждой из них, несомненно, приветлив мастер. Но от любви его действия далеки. Якуб спокоен, характером даже пресен, де́вичьи прелести не вызывают жар.
…В темном подвале по стенам сползает плесень, и пауки по углам без конца кружат,
сыро и мрачно.… Нашел бы уже получше
Надо ж – такой мужик пропадает зря…
К вечеру Якуб прячет в кармане ключик и обращается в крупного нетопыря: узкие крылья, взгляд исподлобья страшен, столько в нем злобы, что хватит на целый свет.
Резко взлетает, сливается с тенью башен, серая молния: миг – и его уж нет. Пересекает влёт городские стены, небо легко в ладони его берёт.
Якуб-сапожник отчетливо помнит цену, что заплатил за стремительный свой полёт.
Нежная кожа не любит лучей палящих, в черных тонах незатейливый гардероб, в темном углу подвала хранится ящик, по очертаньям похожий на длинный гроб, пульса не слышно, дыхания не заметно, гибкие пальцы холодные, словно лёд…
Но ежедневно: от сумерек до рассвета горькое счастье – свободный ночной полёт.
Текст вне конкурса № 2.
Мой конь, не ведая дороги, мчался по глиняной колее, заменявшей тропу над обрывом. Косые струи свинцового дождя пронзали пространство, смешиваясь с яростными сполохами обезумевших волн. Мои руки вцепились в уздечку, словно в последнюю надежду на спасение. И чёрт меня дёрнул отправляться в путь через Чёрный лес! Срезать хотел! Всего ничего выигрыш — несколько ярдов! Игра явно не стоила свеч! Но на том конце пути ждала Бетти… Бетти Нолан. Моя первая и единственная любовь.
Она ждала меня в деревне, вокруг которой всё плотнее сжималось кольцо чумы. Больше всего я боялся опоздать. Поэтому и рванул через проклятый лес. Кориндейл, мой верный конь, встал на дыбы, как только мы приблизились к кромке леса. Он бил копытами, тряс головой, отчаянно ржал, но в конце концов покорился моей сумасбродной воле. Почему, когда мы влюблены, бесконечная пелена накрывает наш взор, и очевидные вещи остаются скрытыми от нас?
Чёрный лес издавна считался выморочным, враждебным ко всему живому местом, обиталищем тёмных сил. В самых страшных кошмарах нельзя себе было представить лики чудовищ, хранимых в недрах леса. И я по доброй воле рвался туда, надеясь спасти свою Бетти.
Лес не зря называли чёрным: ни одного животворящего луча солнца не проникало сквозь плотный панцирь переплетённых крон. Под этим куполом невозможно было отличить день от ночи, север от юга, смерть от жизни. Забредший сюда путник оказывался в абсолютной власти вековечной тьмы. Ровно посередине Нигде в шаге от Никогда. Те немногие, кому удавалось выбраться, рассказывали невероятные истории, леденящие кровь, а чаще всего просто падали замертво на опушке. Их охладевшие тела позже находили окрестные мальчишки. На лицах мертвецов отражался неизъяснимый ужас. В широко распахнутых глазах навеки поселялась тьма…
Я был наслышан об этом, но презрев осторожность, бросился напролом — лишь бы успеть, лишь бы помочь… Бетти… Её тонкое, словно бы высеченное осторожным резцом, хрупкое личико, бездонные глаза, чётко очерченные губы, ещё не познавшие радости первого поцелуя — всё это берегло меня от напастей, словно четырёхлистный клевер, хранимый у самого сердца.
Наконец, лес остался позади. Почувствовав скорое завершение путешествия, Кориндейл прибавил шагу и через мгновение перешёл в галоп. Его было не остановить. Мы вырвались из цепких объятий леса в неистовство освобождённой стихии. Кориндейл мчался во весь опор, а я со всевозрастающей тревогой пытался в пелене дождя разглядеть огни деревни. Лишь холодная тьма была мне ответом.
Наконец, бесстрастное око Луны осветило дорогу, и ужаснулся я, сумев разглядеть в изменчивом свете, где оказался. Полуразрушенные дома кричали немыми ртами выбитых окон в жестокое небо, земля была усыпана хрупкими, словно стекло, останками людей. Их протянутые руки, словно бы молили о помощи, а ухмыляющиеся черепа мстительно заглядывали в душу, говоря: «И ты будешь среди нас!». Смерть хлопала крыльями над полем необъявленной войны и мерзким клёкотом оглашала окрестности. Кориндейл остановился, неопределённо всхрапнул, я спешился и, ни на что не надеясь, побрёл к дому своей возлюбленной.
Чем ближе я подходил к дому Бетти, тем труднее становилось оторвать ногу от земли. Всё вокруг напоминало мне о нашей детской, чистой любви, о мимолётных свиданиях под раскидистым вязом в её саду, торопливых (вдруг кто-то заметит) объятьях у конюшни, томительных лодочных прогулок по местной речушке, полных невысказанных слов, таинственных улыбок… Всё вокруг кричало мне: «Опоздал!»
Страшный раскат грома, от которого, казалось, содрогнулась сама земля, прервал мои размышления, а ослепляющая молния, белоснежной стрелой разорвавшая небосвод на мгновение осветила моё отражение в луже воды.
И мёртвая деревня огласилась безудержным воплем: из лужи на меня смотрел дряхлый старик. В бессилии я рухнул на колени и разбил треклятое отражение кулаком.
В тот же миг я очнулся в седле своего верного Кориндейла. Стоял яростный полдень, на небе не было ни облачка, и стеной высился Чёрный лес.
«Всё-таки несколько ярдов ничего не решают», — трезво рассудил я и пустил коня в обход проклятого места.
Уважаемые читатели! К моему глубочайшему сожалению, ПростоПлеер почему-то не работает, так что это единственный способ, которым мои кривые руки могут хоть как-то втиснуть сюда требуемую музыку.
ignes-fatui.ru/Public/upload/music/dorogi-sudby/01_-_Ignes_Fatui.mp3
А если у кого-то не получается ее прослушать, то придумайте что-нибудь сами, а? Вы же у меня такие умные! 
Всем удачи и хорошего настроения! 
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.