Салфетки-297. Голосование.

Любимые!

Срок приёма работ завершён, а салфеток у нас четыре. В последнее время у нас тут тенденция наметилась переносить сроки, размазывая изначально динамичный блиц-конкурс тонким слоем по календарю и нервам добросовестных участников. Мне, если честно, не нравится эта тенденция. Ждать несколько недель, когда твою работу наконец явят миру тяжело и неприятно. А главное — авторы-то ни в чем не виноваты.

Поэтому, раз вы опрометчиво выбрали меня ведущей этого тура, то слушайте приказ по гарнизону:

1. Сроки не переносить.

2. Голосование открыть как положено 28.09

3 Авторам-участникам объявить благодарность перед строем за проявленную сознательность. Выдать каждому по виртуальной бутылке коньяка и расцеловать в обе щёки.

4. Авторов, продинамившим «Салфетки» понять, простить и погладить по лысине. «РРР» на вас!

Голосуем до 22:00 30 сентября. За себя голосовать нельзя, даже если очень хочется.

А миниатюрки? Да вот они! Все как на подбор хороши.

№1

На этот раз Коротышка был не один. Рядом маячил незнакомый верзила.

«А вдруг подстава?» Повод сомневаться у Макса был — как-то слишком гладко все прошло в первые два раза… Однако, усилием воли прогнав нехорошую мысль, он отделился от стены и вышел из тени, навстречу парочке.

— Как жизнь, пацан? — верзила осклабился, выставив на обозрение прокуренные неровные зубы.

— Как бизнес?

А Коротышка молча нетерпеливо протянул руку и нервно осмотрелся:

— Хвоста не привел?

Макс, скрывая, волнение, с непроницаемым лицом вынул из-за спины тяжелый пакет и ловко бросил его через ограду. При падении пакет негромко звякнул металлом.

— Тише ты..! — прошипел Коротышка и жадно нагнулся, показав покрасневшую волосатую шею. «Дать бы тебе сейчас по этой шее...» — подумал Макс, а вслух сказал:

— Все чисто, давай!

Коротышка, одной рукой бережно прижав пакет, запустил другую в карман замызганных штанов и вынув пару пакетиков, сунул в протянутую между прутьями ограды ладонь:

— В расчете.

***

Кэт видимо тоже переживала, как всё пройдет. Макс это понял по вымученной тревожной улыбке. Молча поцеловав худенькую шейку, он протянул ей один из пакетиков. Девчонка прямо вспыхнула от радости и благодарно обняла его взглядом бездонных синих глаз, кричавших: «Ты мой герой!»

***

Лизавета стояла, чуть живая от страха. Таким она босса еще не видела…

Чуть не разбив столешницу ударом крепкого кулака, Эдуард Владимирович сидел теперь, уставившись в одну точку, играя желваками на скулах и потерянно бормотал:

— Третий… Уже третий… Как же это, с закрытой охраняемой территории…

Лизавета догадывалась, что тут явно не обошлось без Макса из Второй группы, но предпочитала помалкивать — ей с ним еще работать не один год…

***

Мама спешила и слушала Катину болтовню вполуха. Что-то там про пропавшие в садике ночные горшки и прочую чепуху. Взглянув, наконец, на дочку, она заметила, что та что-то жуёт:

— Что это? Ну-ка выплюнь!

— Не мам, это жувачка, мине Максим подарил!

«Вот так, уже подарки мужики дарят...» — по щеке вдруг покатилась непрошенная бабья слеза.

№2

(Не)детская шалость

— Господи, ну что за ребёнок! Одно наказание! Ты понимаешь, что Марина могла умереть?

— Я же не хотел! – оправдывался мальчик, размазывая по щекам слёзы.

Артур изо всех сил напряг руку. Наконец, непослушные пальцы начали поддаваться, превращаясь в желеобразную массу. Артур просунул их сквозь прутья решётки. Ура, получилось! Теперь скорее обратно – долго удерживать пальцы в таком состоянии сил не хватит.

А ведь в детстве он умел менять форму не только пальцев – всего тела – и притом легко, без особых усилий. На людях мама с папой делать этого не разрешали, однако когда маленький Артур оставался один, с радостью так развлекался. Однажды, желая похвастаться перед соседской девочкой Мариной, он принял форму шара – свою любимую. Надеялся удивить, однако Марина испугалась, побежала прочь и попала под машину. Слава Богу, осталась жива! Ох, и влетело тогда Артуру от мамы с папой! После этого мальчик никогда больше не пробовал менять форму тела. Как и не пробовал найти ответ на вопрос: почему он это умеет? Родители вряд ли могли бы ответить. Они нашли его в лесу среди обломков не то ракеты, не то дирижабля, пожалели, взяли к себе, воспитали как сына родного. Трудно им было с ним! Мама рассказывала, как ей от усталости мерещились всякие неопознанные летающие объекты.

Когда Артур стал школьником, а потом и студентом журфака, родителям тоже пришлось непросто. Ведь он мог до хрипоты спорить со старшими, если видел, что те поступают несправедливо. Та же жажда справедливости сподвигла Артура пойти работать в оппозиционное издание и писать статьи о насилии на Северном Кавказе.

«Господи, ну куда же ты полез? – причитала мама. – Убьют ведь!».

Но ошиблась. Убить не убили – только подбросили в машину пакетик с марихуаной. И вот уже полгода как держат в СИЗО. Спасибо, коллеги подняли шум, а то, того гляди, придушили бы по-тихому! И отдельное – Марине – за прозрачный намёк.

«А помнишь, Артур, ту детскую шалость? Как ты меня тогда напугал! Твою бы энергию в полезное русло!».

Он хорошо понял, что она имела в виду. Поэтому каждую ночь тренировался. Ещё немного упорства и силы воли – Артур спортсмен, ему к трудам не привыкать – и однажды утром тюремщики не обнаружат в камере заключённого Калинина. Будут матюкаться: куда же он утёк, чёрт побери? Никому, по-видимому, и в голову не придёт, насколько это слово будет близко к истине.

№3

Пиковая дама.

-… Но если не повезет — то она схватит тебя за волосы и утащит за собой в зеркало!-страшным шепотом завершила рассказ Ксюша.

-М-может, м-мы не будем вызывать,- пробормотал Владик. Он всегда заикался, когда боялся.

-Ой, если ты такой трус — можешь идти домой! — проворчал я, -Потом не ной, что мы тебя не уговорили остаться, ты не загадал желание, тебе невез…

-Ладно-ладно! Я остаюсь!

Каждую пятницу вся детвора общежития собиралась в общей кухне на втором этаже. Здесь мы могли играть в карточные игры, правда-желание-действие, сломанный телефон… Но в этот вечер мы решились на нечто более интересное и опасное.

-Саш, ты принес зеркало?

-Вот оно.

Я положил квадратное зеркало на стол.

-Отлично.Вадик, доставай свечку.

-М-может, не надо…

-Ой, да не тошни уже!

Вадик с неохотой отдал свечку и зажег ее. Ксюша же достала из кармана красную помаду и нарисовала лестницу на зеркале, а на последней ступеньке нарисовала дверь.

-Уже одиннадцать,-сказала Ксюша, сверившись с электронными часами. -Значит так, Нужно все время говорить «Пиковая дама, приди», внимательно смотреть в зеркало, и прислушиваться. Пиковая Дама может прийти внезапно.

Мне самому было немножко страшно, а про Владика я вообще молчу — дрожал как кролик. Да еще бойлер за стенкой шумит.

«Пиковая дама, приди… Пиковая дама приди, Пиковая дама, при...»

Вдруг я услышал скрип ступеньки.

-Что это было?-спросил я.

-Было что? -спросила Ксюша.

-Нуу… я проде слышал, что кто-то шел по лестнице.

Мы замолчали, прислушивались.

-Да нет тут никого, тебе просто показало…

БУУМ! БУУУМ!

кто-то поднимается по лестнице! И все ближе к кухне! Оно идет за нами

-ЭТО ПИКОВАЯ ДАМА! ОНА НАС УБЬЕТ!-Завопил Вадик

— А-А-А-А-А-А-А-А!

-ЗАКРОЙ ДВЕРЬ!

-НЕЕЕТ! НАМ НАДО БЕЖАТЬ!

Зеркало упало на пол, свеча потухла и закатилась под диван. Мы не можем протиснуться в дверь.

-ОНА ВСЕ БЛИЖЕ!

-ДА НЕ ОРИ ТЫ!

БАХ! дверь сорвалась с петель. Мы выскочили, как чертята из кухни! На лестнице виднелась темная фигура.

-НЕ УБИВАЙ НАС!

Темная фигура вышла на свет.

-Я и не собирался. Саня, домой! уже пора спать!

На свет вышел мой старший брат Вася в своей дурацкой спортивке.

-Так это не дама? — спросил Вадик

-Могу тебе дать очки!-съязвил Вася, -Саня, ты идешь?

-да, сейчас, -ответил я, -Спокойной ночи, ребят.

«Блин, с дамой не получилось. Надо будет предложить Ксюше вызвать матершинного гномика...» — перед сном подумал я.

№4

— Вы будто в куклы играете! С малой какой спрос, а у тебя ум есть ли нет?

— Научится…

— Так если не учить, то и не научится!

За окном шелест листвы. Листья блестят на солнце, переливаются, играют Ленка рассматривает их пристально, как завороженная. Бабушке ненадолго удалось уложить ее спать. Звенел трамвай, проносясь по улице. Ленка ловила звуки и запахи, впитывала образы, краски. Сейчас, сквозь тюль, девчушка созерцала крону дерева. Большого, высокого, закрывавшего полмира. Ветерок шевельнул листву и прямо на Ленку глянул маленький оранжевый фонарик. Абрикос!

— Санька! Саня! Санька! – звонко, перекрикивая трамвай заверещала девочка, раскидывая подушки на пышной бабушкиной кровати.

— Вот. Проснулась твоя бессонная, забирай, увози ее с глаз моих!

— Санька! – надрывалась девчонка, сползая с высоченной кровати попой вперед.

Санька, который приходился маленькой хулиганке отцом, примчался на зов дочери и подхватил ее.

— Что доченька?

— Вон! – крохотная ручонка указывала на волшебный фонарик в слепящей, ярко-зеленой листве.

— Ах, ты, углядела, абрикосы начали поспевать! Мама, подержите Леночку, я быстро.

Женщина едва успела поймать внучку и уселась с ней на венский стул у окна.

Молодой отец ловко взобрался по стволу, привычно, нашаривая ступнями босых ног знакомые с детства сучья и прочные ветки.

— Сыночка, — горестно вздохнула женщина, удерживая на коленях пританцовывающую на цыпочках внучку, — сорвешься же, возьми стремянку!

— Не сорвусь, мама. Не тревожьтесь.

Ленка допрыгалась на коленях у бабушки. Женщина слегка шлепнула внучку и поставила на широкий подоконник, продолжая придерживать егозу.

— Вот откуда у меня синяки-то! От твоих цыпочек, плясунья! – досадовала бабушка. – Что ты за горе! Вся в матушку родимую.

— Санька! Саня! Санька! – верещала девчушка.

Теперь ей вольно было прыгать и подскакивать, вцепившись ручонками в поперечину оконной решетки. Отец махал ей с дерева свободной рукой, ему было весело и радостно. С детства у них с сестрами была примета, первым заметить вызревший в густой листве абрикос. Счастливчик мог на весь год разжиться удачей и выигрывать во все игры. Теперь удачу приманила к себе его дочка.

— Санька! – взвизгнула девчушка особенно звонко, насмешила отца и оглушила бабушку до звона в ушах.

— Какой он тебе Санька! – прикрикнула бабушка, — Бестолковая, он твой отец!

— Отец? – уловила новое слово Ленка и отвлеклась от абрикосов.

— Вот именно, отец.

— Отец… Мой?

— Да твой, твой, кому он еще нужен-то неслух такой! Скачет по дереву на смех добрым людям по первому вашему капризу, Елена Александровна!

Девчушка примолкла, вглядываясь в смеющиеся бабушкины глаза. Цвета листвы пронизанной солнцем.

***

Ленка ловко устроилась у отца на плечах. С высоты его роста все вокруг казалось таким ярким и цветным. Перебегали, обгоняя их солнечные пятна, прорываясь сквозь густые кроны на красноватые песчаные аллеи парка. Где-то играл духовой оркестр, у киоска с мороженным молодой парень продавал воздушные шары. Разумеется, отец подошел к нему и протянул мелочь.

— Какой шарик купим, Леночка? Красный? Зеленый?

Девчушка ласково погладила его щеки и доверительно сообщила улыбающемуся продавцу:

— Мой! Отец!

Парень изумленно ойкнул и ярко алый шарик выскользнув, взмыл к высокому небу.

— Я заплачу, — рассмеялся отец, — Давай тогда зеленый!

Продавец махнул рукой и удивленно спросил:

— Сколько ей?

— Год и два месяца.

***

— Санька! Санька! Санька-а-а-а!

Звонкий голосочек дочурки заставил полковника вздрогнуть и прервать полет по туннелю, наполненному радужными переливами к пятну яркого слепящего света. Он медленно, как в речной стремнине развернулся и выплыл, глоток воздуха рассек легкие ножом.

— Очнулся, слышь, парни, командир очнулся! Привет, батяня! Не улетай боле! Ты на броне, мы вырвались! Мы целы. Выживай, давай! Живи!