"Салфетки" — 27. Итоги.

Поздравляем победителя: Табакерку!!!

Итоги 27-го тура мини-конкурса «САЛФЕТКИ».

№ 1 Теверовский Михаил 3

№ 2 Савельева Валерия 3+2+2+2+2+3+2=16

№ 3 Колесник Мария 1+3+2+1+3+1+3+2+1+2=19

№ 4 Black Anita 2+2+1+1+1+1+1+1+1=11

№ 5 Табакерка 1+3+3+2+3+1+3+3=19

№ 6 Малышева Алёна 3+1+2+3+2+3+2=16

№ 1.

Живые куклы.

Девочка возвращалась домой из школы. Зимний вечер был прекрасен, хоть и холоден. Огромная луна и звёзды светили с небес, мягкий прохладный ветерок ласкал кожу. Казалось, весь Мир был пронизан тишиной.

Неожиданно девочка увидела у опушки небольшой домик, которого, казалось, раньше никогда не замечала. До родного дома был путь ещё не близок, к тому же он пролегал через лес, который девочка не любила. Поэтому она решила посмотреть, что это за новый дом.

Девочка осторожными шажками подошла к домику. На удивление, никого не было, даже следов на снегу она не нашла. Тогда девочка решили посмотреть, что внутри. Её что-то пугало, но в это же время и тянуло попасть в этот загадочный домик.

Окон не было, поэтому она подошла к двери и легонько толкнула её. Девочка стояла на пороге и всматривалась, так как лишь одна лампочка мягким светом заливала единственную комнату.

Посередине стояла кровать, по стенам висели часы и картины. Но больше всего девочку заинтересовали куклы. Их было, наверное, более сотни. У всех разные лица, даже разные выражения лица: и испуг, и удивление, и радость. Комната была красива, но в тоже время девочка всё время чувствовала, что хочет остаться в ней. И это пугало её. Она уже хотела убежать, как вдруг её взгляд остановился на одной из кукол, которая была на столике, находившемся у кровати. Девочка, не сводя с неё взгляда, присела на краешек кровати.

Кукла была очень красива. Красное платьице, шапочка с ушками. Девочке почему-то захотелось рассмеяться, но лицо куклы было очень странным. Оно было детским, но слишком напряжённым, настороженным.

Девочка не могла отвести от неё взгляд. Неожиданно, она вспомнила, что её уже давно пора домой. Девочка встала с кровати и уже хотела выйти, как увидела, что одета как кукла. Не шубы, ни валенок, а красивое платье. В этот момент раздались удары часов, которые висели у стены. Они пробили полночь.

В этот момент девочке захотелось закричать и убежать, но она не могла этого сделать. Лишь теперь она осознала, что стоит не у двери, а на столике рядом с куклой в красном платьице. И не может даже вскрикнуть, не то, что бежать. Только осматривать остальных кукол. При этом остальные куклы также шевелили глазами, рассматривая новенькую. В эту секунду девочка осознала, что остальные куклы, как и она, на самом деле живые дети…

На следующий же день жители деревни не обнаружили домика, который видели прошлым вечером. А с ним не нашли и девочку…

№ 2.

***

Тик-так…

Стрелки продолжают свой путь. Секунды складываются в минуты, а они в часы и долгие дни. Ничто не вечно, но здесь, в старой кукольной мастерской, время будто бы приостановило свой бег, только стрелки всё ещё движутся.

Размеренное тиканье часов одновременно страшит и успокаивает. Оно вторит сердцу, отсчитывает срок… Чего? Хорошего ли, плохого?

Куклы стоят везде: на полках, столах, стульях, некоторые даже на полу – им просто не хватило места. В тусклом, мерцающем свете лампы лица будто оживают, глаза внимательно следят за юной посетительницей. Куклы упрекают ту, что нарушила их долгий сон.

А девушка проходит мимо полок, касается кончиками пальцев рук игрушек, здороваясь. Хрупкая и такая лёгкая, облачённая в балетное платье, сегодня она впервые за многие месяцы решилась вновь придти сюда.

Куклы смотрят с неодобрением, они не узнают ту, что каждой дала когда-то имя. Мастер был их душой и памятью, он был их создателем… Только Мастер мог контролировать свои игрушки.

А девушка всё шагает тихо вдоль полок, пытаясь найти среди множества одну – ту куклу, которая выбрала её. Здесь никогда не было одинаковых игрушек, каждая была индивидуальна, в каждую Мастер вкладывал частичку себя. Потому и становились куклы своевольными, сами выбирали хозяев. А создатель их всегда утверждал со смехом: «Значит, я смог создать сказку».

«Смог, – соглашалась девушка даже сейчас. – Ты всегда это умел». И доставая с самой верхней полки тонкую фигурку балерины, понимала, что именно куклы погубили её Мастера, вытянули из него душу.

А прекрасная танцовщица всё так же смущённо, как раньше, когда мужчина только создал её, смотрела куда-то в сторону, улыбалась нежно. Когда мастер подарил девушке эту балерину, он пообещал, что обязательно придёт на первое профессиональное выступление своей настоящей юной танцовщицы. Только вот не смог, отдав куклам последнюю частичку души.

Почему она не может их возненавидеть? Ведь они забрали самого дорогого человека!

Фарфоровая балерина выпадает из рук, разбиваясь на множество мелких осколков. И в них слышна мелодия старой колыбельной, которую Мастер всегда пел девушке.

И слёзы прокладывают по щекам солёные дорожки, и сердце заходится в бешеном стуке…

Засыпай малыш,

Глазки закрывай,

Там, в твоих мечтах,

Сказок тёплый край...

А ведь он всегда говорил, что «оживив» кукол, смог создать сказку.

№ 3.

***

Эльза была любимой куклой Её Высочества.

И хотя юная принцесса была уже в том возрасте, когда пора задуматься о женихе, она продолжала придумывать всё новые забавы. Чем старше становилась принцесса, тем жёстче были правила игр. За спиной Её Высочество давно называли «маленькой ведьмой», она прекрасно знала об этом и ей это даже льстило.

Но Эльза была жемчужиной её королевской коллекции. Она была живая. Гардероб Эльзы был в два раза больше гардероба любой придворной дамы, и в три – королевской фаворитки. Каждый день – новый наряд, иногда поражающий своей вычурностью и нелепостью или, наоборот, скромность и простотой. Над дивными волосами Эльзы каждый день, как беззаботный мотылёк, порхал лучший цирюльник королевства.

Большую часть времени Эльза сидела у ног своей госпожи на маленькой бархатной подушке, скромно скрестив изящные ножки и держа прямо спину.

-Смотри на этих лицемеров, — шептала ей юная принцесса, — вот настоящие куклы. Бездушные и безвольные.

Эльза бесстрастно взирала на придворных. Пока она была молодой, ей нечего было опасаться. Каждое утро она с трепетом заглядывала в зеркало: не пролегла ли где преждевременная морщина, не пропал ли румянец, достаточно ли блестят глаза?

Эльза спала в старой детской Её Высочества, переполненной сломанных и заброшенных игрушек. Они с укором взирали на неё с пыльных полок, как бы говоря: «Однажды она тоже тебя разлюбит». Бывшая детская напоминала камеру пыток. У кого-то была оторвана лапа, у кого-то вырван глаз, а вчера фарфоровая Минди свалилась с полки и вдребезги разбила своё идеальное личико. Эльза тайно её закопала в саду, из жалости. Однажды и её лицо станет столь же безобразным и уродливым.

И в эту минуту она поняла, как должна поступить. Её уход будет красивым и триумфальным. С утра она стащила маленький кинжал для резки бумаги и сейчас, поправляя чулки и разглаживая складки на любимом наряде, она собиралась с духом. Сегодня у юной принцессы другие утехи — для взрослых.

Когда стоны в спальне стихли, Эльза тихо проскользнула в комнату. Она пришла проститься с любимой госпожой. Та, нагая и раскрасневшаяся, безмятежно спала. В лунных бликах, казалось, её белоснежная кожа светится изнутри. «Эта красота должна быть вечной», печально подумала Эльза.

Кинжал легко вошёл в лебединую шею принцессы, она даже не шелохнулась, оставаясь всё такой же безмятежной и прекрасной.

Эльза была любимой и последней куклой Её Высочества.

№ 4.

***

– Какой у тебя странный чердак! – как ни в чем не бывало прошептал мужчина, держа нож у горла девушки в откровенном наряде. – А куклы-то все как на подбор: одна страшней другой!

Он повалил свою жертву на пыльный пол и потянулся рукой под подол короткого платья. На лице девушки не отразилось ни одной эмоции, но она, сильно размахнувшись, одарила его пощечиной, оставив на щеке глубокие порезы от ногтей.

– Ах ты дрянь! – мужчина поднял нож, сверкнувший в свете тусклой лампы и вонзил его девушке в живот.

Из нее не вырвалось ни звука. Ухмыльнувшись, мужчина вытащил нож:

– Нет крови?!!! – он взглянул на рану, но увидел только сомкнувшееся отверстие от ножа.

– Ты порвал мое платье, – хладнокровно произнесла девушка, без труда столкнув с себя неприятного гостя.

– Кто ты?! – он забился в угол, держа перед собой нож трясущимися руками.

– Я лишь кукла, – медленными шагами она приближалась к мужчине. – Ты убил мою хозяйку. Я хорошо запомнила твой запах, когда ее тело лежало в этом доме перед похоронами. Ее ненависть к своему убийце наполнила меня жизнью. Теперь мне следует исполнить последнюю волю хозяйки и отомстить за нее.

Девушка остановилась в двух шагах от дрожащего мужчины. Он с ужасом смотрел на ее бесчувственное лицо: теперь оно действительно казалось кукольным из-за больших глаз, пухлых ярких губ и слишком аккуратного узкого носа. Свет лампы из-за запылившегося плафона делал лицо девушки мистическим и пугающим.

– Хозяйка! – в никуда благоговейно обратилась она. – Прошло много времени с твоей смерти, но мои поиски убийцы наконец-то увенчались успехом. Сегодня свершится долгожданная месть!

Она бросилась на мужчину и вцепилась в его горло зубами. Нож отлетел в сторону и звонко ударился о стену…

На жуткий крик с чердака заброшенного дома перепуганные соседи вызвали полицию. Но, после тщательного обыска, не нашлось ничего подозрительного, кроме заросшего паутиной чердака с детскими игрушками.

Только одна полуметровая кукла в красивом коротком платье и белых чулочках почему-то лежала на полу, невероятно грустными глазами встречая незваных гостей.

№ 5.

***

Пора проведать моих маленьких друзей, мои трофеи. Тьма сворачивается тугой пружиной за ширмой улыбающейся кошачьей маски. Запускает скрипучий механизм. Оживляет время. В первом рывке щелкает секундная стрелка.

Тик-так, хорошие мои, тик-так.

Повожу слепыми глазами, ласкаю вниманием каждого из них. От меня не сбежать, не скрыться, пока я сам не захочу отпустить. А я не захочу, никогда. Не бесплатно. Такие разные, но одинаково драгоценные, привычные. Заточены в неподвижных поделках, бьются в навязанной чужой волей форме. Одни шепчутся, хныкают, пытаются умолять – это новенькие. Еще надеются на что-то, мнят, что еще не конец. Сегодня они очень уж разговорчивы. Остальные знают, что упрашивать бесполезно – угрюмо молчат, ожидая решения. И лишь самые старые заходятся в безумном крике. Совсем износились, ни на что не годны. Жаль. Даже бережливому хозяину приходится иногда выбрасывать испорченное тряпье.

Я голоден. Т-с-с-с… Вы же это чувствуете?

Кто испуганно сжался в комок в глубине кукольного тела, кто слабым огоньком трепещет в уповании на краткое возвращение жизни и, если случится чудо, на избавление. Приведи ко мне свежую душу, полную надежд, яркую, как пламя. Склони ее к рабству, оплети паутиной лживых посулов, замани исполнением желаний. И я отпущу удачливого ловца, позволю не быть.

Чего же мне хочется? Вульгарной сытости грубых эмоций, сиропа пресыщенных извращений, утонченных оттенков беспросветной муки, пронзительности душевных терзаний? Мои куколки, мои охотники – они добудут все, чего я захочу.

Питер может достать звериную радость избиения, боль разбитых костяшек, унижение поверженного противника. Мишель – мастер слез разочарования, горечи предательства и тягучего тумана раскаяния, он приносит мне самые изысканные самоубийства. Малютка Анита, милая выдумщица, умелый палач – в ее силах накормить меня бесконечными воплями страха и боли, темнотой отчаяния и смертью, принимаемой с благодарностью.

Я выбираю Софи. Чистый ангел Софи. Твои страдания всегда чуть горчат всепрощением, твоя покорность пробуждает в мучителях худшее. Открываешь печальные глаза, находишь свой костюм. Быстрый взгляд в мои пустые глазницы. Ты вновь окунешься в водоворот жестокого порока, неуемного сладострастия, развращенной вседозволенности — и подаришь мне свои прозрачные слезы, стоны и унижения. Стоила ли жизнь сестры подобной судьбы, рабского существования? Тихое угасание от чахотки – не самое страшное. О таком можно мечтать, не так ли?

Тик-так, любовь моя, тик-так.

№ 6.

***

Да, я знаю, не следует этим заниматься. Знаю, когда-нибудь все плохо закончится. Знаю… Но разве три года назад у меня был выбор? Что мне, четырнадцатилетней девчонке, оставалось делать, когда погибли родители, и на моих руках остались младшие сестры? Отдать их в приют? Да ни за что! Я знаю, что там творится, и такой судьбы никому не пожелаю. Поэтому и согласилась на предложение Джорджа. Сейчас зарабатываю достаточно: смогла выбраться из трущоб, купить домик в приличном районе, сестренки в безопасности, ходят в школу, имею небольшой счет в банке. И никто ведь не догадывается, чем я зарабатываю на жизнь. Что я тот самый Ангел…

Фу ты! Что я делаю? Оправдываюсь? И перед кем? Куклами! Зачем только согласилась переодеться в комнате дочери Игнасио? Даже мне, с моим-то опытом, жутковато под взглядами этих восковых фигур. Вот что делает беспокойство! Ненавижу ждать!

Отворачиваюсь от кукол и подтягиваю белые чулки. Достав из сумочки косметичку, под тусклым светом лампочки поправляю макияж, скрывающий мои истинные черты лица.

Дверь в комнату приоткрывается, заглядывает помощник Игнасио:

— Мисс, через минуту Ваш выход.

Киваю, мол, поняла.

Неторопливо встаю с кровати, делаю глубокий вдох и выхожу.

— Уважаемая публика, теперь хочу представить вам великолепную певицу и танцовщицу, которая впервые выступает на нашей сцене. Приветствуйте! Анджел!

Я выхожу на сцену, и передо мной предстает зал ресторана. Зажиточные горожане, сидящие за столиками, не обращают никакого внимания на меня, лениво беседуют и поглощают пищу.

Оркестр начинает играть. Я запеваю простую песню о любви, двигаясь под ритм музыки. Взглядом разыскиваю нужного человека. Вот он: крайний столик с лева. Небольшой поворот, чтобы скрыть свои действия. Быстро выхватываю из чулка тонкий кинжальчик. Едва заметное движение, и через зал летит сверкающий клинок. Через секунду упитанный банкир падает со стула. В его груди вибрирует рукоятка кинжальчика.

Занавес опускается — это работа моего напарника. Не дожидаясь, пока поймут, что к чему, бегу к тайному выходу. Там меня уже ждет лошадь.

Бешеная скачка, за спиной раздаются выстрелы, но слишком поздно. Меня догнать уже невозможно.

***

— Отличная работа, Ангел. Как всегда! — произносит Джордж в старом доме на окраине города и протягивает мне мешочек с золотом. — Только не пойму, зачем было так рисковать? Где-нибудь в подворотне всадила бы кинжал клиенту в бок, и все дела.

Я пересчитываю вознаграждение за выполненное задание и только потом усмехаюсь:

— А так интересней!