Салфетки № 266: ГОЛОСОВАНИЕ

Сигнальные перья моих стрел — красные. Об этом все знают.

Срезаю красное, клею черное. Одной стрелы достаточно.

Заматываю нижнюю часть лица черным платком. В кармане звенят, перекатываясь, несколько монет — все что осталось у обманутого мужчины. Обман достигал размеров почти всей его жизни, а главный обманщик — тоже стрелок. У него сигнальные перья черные.

Через час в город прибывает эльфийский принц. Говорят, эльфы очень жестоки…

Некоторые деяния заслуживают большего, чем смерть.

— Лицам до 18 лет продавать алкоголь запрещено, поэтому с тебя две монеты, а не одна! – трактирщик захохотал, алчно потирая руки.

Буратино сник. Вторую монету он отдать не мог – она была последней, на рассаду. Как же он проглядел?! Их было так много… Но еще можно успеть! Выбежав из кабака, он поспешил к кладбищу, на ходу погружаясь в незамысловатые раздумья. «Через 12 часов у папы Карло может наступить синдром абстинентции, который на фоне циклоидной акцентуации характера начнет сопровождаться психическими, неврологическими и соматическими расстройствами». Однажды такое уже случилось, и целых несколько дней пришлось приводить его… в нужное состояние. Дни без Мальвины – Буратино содрогнулся от одного воспоминания об этом, настолько его страдания казались невыносимы. Зачесался нос – опять! Буратино на миг остановился и выдавил через платок молодой росток. Возрастное, скоро пройдет, как и у многих подростков – успокоил он себя и побежал быстрее.

На кладбище было безлюдно. Выбрав свежую могилу, он закопал монету и начал читать заклинание. Когда то ему очень повезло, что сердобольная Тортилла подарила несколько книг, узнав, что ребенку пришлось продать свой букварь, чтобы купить лекарства для папы Карло. Она же научила его грамоте. Среди книг, очень кстати, оказался оригинальный «Некрономикон» с приложением из 13 томов для всяких мелких магических нужд, которые юный Буратино с интересом прочитал, ни разу об этом не пожалев. А то, что он тогда соврал Тортиле… ну, кто не грешен?

Началось! Мощно, распуская на ходу ветки и отращивая листья, из земли вырастало дерево. Кладбище было самым благоприятным местом. На людских страданиях дерево плодоносило в несколько раз лучше.

Через несколько минут, при свете луны, Буратино собирал урожай – звонкую монету. Набив полную котомку, он со всех ног кинулся к трактиру. Теперь успеет!

Комнату ярко освещали свечи. Папа Карло, в пьяном бреду выделывал замысловатые кульбиты и эмоционально рассказывал о своих видениях. Буратино, старательно макая перо в чернила, записывал, боясь пропустить хоть слово. Сегодня «белочка» пришла просто чудная, а это редкость. Галлюцинации папы Карло были всегда волшебны, романтичны и идеально красивы. Эти рукописи страстно вдохновляли Мальвину — сегодняшняя ночь обещала быть незабываемо бурной, безумной и жаркой. Буратино почувствовал, как его тело наливается приятным теплом и принялся писать с большим усердием. Иногда, ему становилось жаль старика, но ничего не поделаешь — любовь требует жертв.

Шен Тао, говоря со своими учениками, начал замечать, что во время бесед, на пороге дома сидит человек и записывает каждое слово. А когда всё заканчивается, он быстро собирает вещи и убегает. Так продолжалось семь дней и в следующий раз Учитель прервал речь, подошёл к человеку и заглянул в записи. И увидел, что тот записывает буквально каждое слово. Точь-в-точь, без каких-либо собственных мыслей и пометок. Тогда он обратился к мужчине:

— Скажи, ты приходишь сюда уже восемь дней и пишешь всё, что я говорю, но никогда не заходишь внутрь. Не просишься в ученики. Зачем же ты приходишь?

— О, Учитель, я могу лишь прикоснуться к твоей мудрости, но у меня нет времени вкусить её всю. Моя семья бедна, и мне нужно добывать хлеб. Я уже три дня не держал во рту ни крошки и надеялся, что твоя мудрость поможет мне заработать. Признаться, поначалу я собирался записать как можно больше твоих слов и начать учить других, чтобы они приносили мне дары, как приносят тебе. Но чем дольше я слушаю, тем больше понимаю, что невозможно записать всё. Каждый день тебе задают новые вопросы, и ты на них отвечаешь, но я бы никогда не нашёл на них ответ.

Шен Тао лишь улыбнулся. Открыл свою сумку, достал оттуда завёрнутые в платок сыр и хлеб и отдал их мужчине. Потом достал серебряную монету и протянул её со словами:

— Спасибо тебе за урок, который ты сегодня преподал моим ученикам. И я хочу купить у тебя твоё перо.

Мужчина растерянно посмотрел на Учителя, ничего не понимая. Но отдал перо и взял деньги. Потом собрал вещи и собрался уходить, но голос Шен Тао остановил его:

— Останься, дослушай до конца историю.

— Вы хотите, чтобы я остался? После всего, что я вам рассказал?

— Конечно. И не только остался, но и продолжил приходить и слушать.

Мужчина только покачал головой, но послушно вошёл в дом и сел рядом с учениками.

Когда беседа закончилась, и он ушёл. Ученики обратились к Шен Тао:

— Скажи, Учитель, почему ты не прогнал этого человека, ведь он хотел украсть твои слова и выдать за свои? И почему ты купил у него только перо, а не бумаги, ведь он сможет воспользоваться ими?

— Потому, — улыбнулся Учитель, — что он понял главное – нельзя присвоить себе чужие идеи и учить других, не понимая смысла этих идей и учения. И поняв это, он не будет использовать записи. А без пера он не сможет записывать мои слова, а значит будет слушать и начнет обдумывать то, что слышит, а не просто переносить на бумагу.

Ученики смущенно переглянулись, осознав, о каком уроке говорил Учитель ранее и склонились пред его мудростью.

— Вот! — Тайрин с гордостью выложила перед магистром Лерием три предмета. И ничего, что он замораживал всем своим видом – от строгого, идеально сидящего и заглухо застегнутого костюма до белоснежных волос, узких сжатых губ и тяжелых век. Ох, а какие у магистра были глаза! Словно в небо накидали льда из самого чистого озе…

— Что это? – недоуменно поднял магистр светлую бровь.

— Я сделала все, что вы требовали!

— Я требовал от вас, леди Тайрин, лишь овладевать магией, что течет в ваших жилах. Иначе магия овладеет вами.

Радужное перо, золотой и платок. Он даже не взглянул толком!

— На какой ярмарке леди Тайрин это купила?

— Купила?! «Перо жар-птицы принеси, платок-из-льда и золотой, в чем прячут гномы свой покой – магистра сердце ты возьми»…

Магистр Лерий провел рукой над столом и пробормотал что-то, похожее на ругательство. Посверлил Тайрин взглядом, от которого ее попеременно бросало то в жар, то в холод.

— Это не подделка! Но это невозможно! Это на самом деле перо жар-птицы…

— … добытое мною у фей огня!

— Золотой, отворяющий сердца.

— Уговорить короля гномов было непросто, но вы, магистр Лерий, не зря были моим учителем!

— И платок-из-льда, расстилающий воду и замораживающий ее.

— Русалы оказались такие душки, – положила Тайрин ладонь на рукоять меча. – Мы всего-то поохотились вместе на касаток.

— На касаток, да? – Лерий прикрыл рукой лицо. – Я удивлен, что наш король еще не снес мне голову.

— Он не может снести голову своему зятю! – с запалом всех шестнадцати лет заявила Тайрин. — Вот! – бросила на стол книгу с надписью: «Как выйти замуж за магистра».

— Тайрин! Когда-то я написал это для того, чтобы в меня не влюблялись молоденькие ученицы. Поверьте, это пройдет. В меня можно влюбиться, но невозможно любить.

— Ты сам сказал, что невозможно добыть эти предметы, Лерий, — всхлипнула Тайрин, — ты тоже любишь меня! Я чувствую это сердцем! Просто думаешь, что я маленькая!

Она схватила три волшебных предмета и выкинула в окно.

— Солжешь, что не любишь, – вскочила она на подоконник, – спрыгну за ними!..

***

Вождь гуннов потрогал пальцем лед, поднял руку, приказывая войску остановиться.

– Видно, великие колдуны живут здесь.

Со свистом прилетело пламенеющее перо. Ударилось в лед, и тот мгновенно превратился в воду.

— Забавно встречают нас тут, — ухмыльнулся вождь гуннов. – Соблюдают обычаи наши. «Остановить льдом, напоить водой, наградить монетой». Забыли только…

Поймать золотой была пара пустяков.

— Королевскую свадьбу увидим, и быть миру между нами.

Со стороны города запели трубы.

Вот, дьявол! Даже до дому не добраться!

Этот чертов грот, облепленный голубой плиткой, с лестницей из серого камня, в который затекала людская масса.

Он стоял в тени раскидистого дерева, покачиваясь. В голове шумело и гудело. Во рту, будто тысячами острых иголок, кололо гортань и нёбо. А язык, словно шершавая толстая жаба ворочался непослушно. Вокруг сновали люди в странных одеждах, деловито проезжали здоровенные повозки, останавливались, изрыгая из своего чрева еще людей, и все они стекались в яму, зияющую пугающей темнотой.

Дорога к дому лежала именно через этот грот. Но там, в глубине темноты, на страже стояли чудища. Они брали плату за проход к длинным тоннелям порталов. Непомерную! Если не дашь им монетку, то бьют по ногам своими причудливыми треугольными секирами. И бравые помощники стражей в форме мышиного цвета отводят нарушителей за решетку.

А так все хорошо начиналось! Длинноволосая эльфийка со странным именем присела к нему за столик. То ли Валерия, то ли Валькирия. Сияя голубыми глазами, предложила прогуляться по тенистым аллеям парка. Но прежде потребовала выпить с ней вина. И он повелся, как глупый тролль.

Сходил, принес бутыль, они выпили… и теперь – ничего, только сквозняк в кошельке.

Ветка над головой качнулась. Он поднял голову, сморщившись от не проходящей боли в голове, посмотрел на дерево. Небольшая птаха чистила перышки и тихо щебетала. Он прислушался.

– Вот тебе на дорогу, болезный, – послышалось сквозь шум, царящий вокруг.

Удивленно помотал головой и увидел перышко, которое покачиваясь, спускалось на землю. Спустившись, сверкнуло на солнце медным блеском. Он вынул из кармана платок и бережно завернул в него это невесомое медное чудо. Вздохнул, потерев виски пальцами, и медленно побрел в сторону грота.

– Молодой человек, вы проходите или нет?!

Он вынырнул из сказки, кивнул головой, тряхнув зажатым в руке платком. На мраморный пол упала пятикопеечная монета, зазвенев, закрутилась волчком. Он наступил на неё носком ботинка, боясь, что она укатится и ему придется ползать на коленях, чтобы её поймать.

Внизу, на платформе метрополитена, грудились люди, ожидая поезда. Громко загудев, очередной состав выскочил к перрону.

Он поднял «пятачок», опустил его в щель турникета. Приветливо загорелся зеленый глаз, разрешая проход.