Салфетки - 146. Тур 2. (Внимание! Голосование ТАЙНОЕ!)

Жители Мастерской, на ваш суд представлены 12 замечательных миниатюр и 3 столь же замечательных внеконкурсных работы.

Пожалуйста, поддержите участников — проголосуйте ЛИЧНЫМ СООБЩЕНИЕМ ВЕДУЩЕМУ за 3 миниатюры, которые, на ваш взгляд, самые лучшие. Голоса принимаются до воскресенья, 21 сентября, 12-00 по Москве.

ПАМЯТКА УЧАСТНИКАМ: Вам обязательно нужно проголосовать. За себя голосовать нельзя.

_____________________________________________________________________________________

1.

В тенистой аллее Леонидов заметил подходящую под описание молодую женщину, которая медленно катила перед собой голубую коляску.

— Какой милый малыш, — поравнявшись с мамашей, следователь бросил цепкий изучающий взгляд.

Укутанный в одеяльце, ребёнок ничем не отличался от других: глазки плотно зажмурены, ямочки на пухлых щёчках. Но волосики, выбивающиеся из-под вязаной шапочки, были такого же ярко-рыжего цвета, как у пропавшего мальчика.

— Спасибо, — женщина расправила складочку на одеяле.

Худенькая, выпирают тонкие ключицы, сутулые плечи. Угловатое, но милое лицо, рыжеватые волосы собраны в пучок.

— Мальчик или девочка?

— Мальчик, — её лицо осветила улыбка, будто солнечный луч пробился сквозь хмурые осенние тучи. — Боря.

— Ну, надо же, — воскликнул следователь. — Прямо как моего внука. Удивительно и такой же рыженький. А сколько ему?

— Почти три месяца.

— Вот, что, Светлана Владимировна, — отчеканил Леонидов. — Вам придётся вместе с малышом проехать со мной.

— Зачем? — едва слышно выдохнула она.

— У нас есть подозрение, что этот ребёнок был вами похищен.

— Этого не может быть! — вскрикнула она, и краска отлила от лица.

Когда в его кармане резко запиликал мобильник, Леонидов отошёл подальше, не спуская глаз с женщины.

— Я слушаю. Что? Ребёнок нашёлся? Живой? Ах вот оно что. Ну, понятно, — упавшим голосом закончил он.

Леонидов вернулся к коляске и как можно мягче сказал:

— Извините, Светлана, что мы подозревали вас. Ваши соседи сообщили нам. Одинокая женщина и вдруг ребёнок. Ну, вы понимаете.

Она всхлипнула, закрыв лицо рукой, а другой будто рефлекторно продолжала качать коляску. Странно, но малыш не заплакал и даже не пошевелился. Следователь, протянув руку, лёгким движением откинув одеяльце, всмотрелся пристально в лицо младенца, и сердце кольнула жалость:

— Простите, я не знал.

Развернувшись, он поднял воротник плаща, словно его знобило, и зашагал к своей машине.

Леонидов сидел в кабинете, бездумно уставившись в окно, за которым на фоне багровеющего неба чернел силуэт одинокого клёна. На столе веером рассыпались фотографии скрюченного тельца, найденного на балконе в квартире женщины, заявившей о похищении. Несчастный случай или убийство, Леонидов пока не знал точно. Ждал результатов вскрытия. Но сейчас ему просто хотелось напиться до зелёных чертей.

Перед мысленным взором неотступно маячила худенькая женщина с голубой коляской, в которой бережно укутанная в кружевное одеяльце, почти не отличимая от настоящего младенца, лежала кукла.

2.

Скоро полночь. Яков допил молоко, добрался, шаркая тапками, до разобранной постели и лёг. Второй день отпуска, а сна нет. Вчера вот, тоже, до рассвета ворочался.

Вдруг раздался настойчивый стук в стекло. Яков сел — второй этаж не располагал к подобным визитам. Воры? А стучат зачем? Босыми ногами на цыпочках подошел к шторе и, стараясь ее не отодвигать, в щелочку осмотрел улицу. Фонарь высветил на газовой трубе, под окном, силуэт крупной птицы. Журавль? Тут птица кивнула длинноклювой головой, мол, открывай окно. Яков отпрянул, ущипнул себя за живот и укусил за палец. Больно.

Стук повторился так настойчиво, что, похоже, треснуло стекло. Яков мысленно выругался. Нет, сплю. В жизни так не бывает. А во сне — хоть слон прилетай, утром и не вспомнишь. Мужчина отодвинул занавески, открыл окно и отпрянул от холода ночи. Птица тут же влетела в комнату, положила сверток на кровать, слегка надвинула на него одеяло и повернула голову к Якову.

— Аникеев? – голосом попугая уточнила птица. – Яков Иванович?

— Да, Яков.

Аист как-то обиженно склонил голову:

— Вы на заводе работаете, фрезеровщиком? И в самодеятельности участвуете? Новогоднюю стенгазету тоже вы делали? И стих сочинили? Хороший такой. О тающих снежинках и нетающей любви. Так вот – это ваш ребенок.

Тут Яков сел. А аист продолжил.

— Если можно, давайте закроем окно. Ночи в сентябре прохладные – простынет мальчик.

-Птица! – Аникеев стал нервно помахивать пальцем перед красным клювом. – Я один живу, подруг … Да не может он моим быть. Давай, тащи его назад, в небесную канцелярию… Стих тут причём?

— Он — музёнок.

Рот Аникеева открылся.

Аист пощелкал клювом. — Прекрасные Музы, вот каламбур – неплодотворны. В тонком мире теперь одноразовых Муз F1 выпускают. А ваша оказалась негибридной. Ей достаточно было вашего искреннего вспыхнувшего чувства. Но век музы короток, она уже растаяла.

— Что я с ним буду делать?

— Любите и восхищайтесь. Он тоже растает через пару месяцев. Мой вам совет — займитесь творчеством. Рисуйте, пишите. Это его укрепит.

Пеленки заворочались и дите заплакало.

— Напевно как плачет, эх, жаль я не композитор. А кормить его чем?

— Ничем. Нектаром его уже накормили. Почитайте ему Пушкина. Или свои стихи. Мне пора. Прощайте.

Аист улетел в ночь. Яков придвинул сверток к себе, поцеловал притихшего музёнка в белый лобик и начал рассказывать:

— Жил в далёком королевстве бедный сапожник…

3.

Мальчик бежал. Дыхание сбилось, болело в боку. Пакет со сменкой порвался, из него выпал ботинок, но мальчик не стал его подбирать. Останавливаться было нельзя, они его догоняли.

Погоня началась от школы. Весь четвертый «б» несся за ним с улюлюканьем, размахивая портфелями. Они знали, ему не скрыться. Их много, и каждая подворотня, куда можно улизнуть, им знакома.

Их гнал древний инстинкт. Охота и веселая игра. Мы вместе, мы догоним его. У каждого радость того, что он догоняет вместе со всеми, а не петляет один между деревьями, глотая слезы и оглядываясь

Ещё утром это были родные одноклассники. Отличница Маринка рыдает, если получит четверку. Сосед с первого этажа Толик построил дом для бездомных котят за гаражами. Растрепа Светка, папа бьет её ремнем – на той неделе она показывала синяки. Двоечник Сашка, пловец Федюкин, красивая Лена Романова. И друг. Друг Димка. С ним вместе на пустыре строили землянку, и мечтали собрать машину и уехать в Африку …

Землянка никогда не будет построена. Нет друзей и приятелей. Есть стая, которая жаждет его крови. Он – жертва. Надо бежать, пока есть силы, когда силы закончатся, он упадет …

Все закончилось раньше, чем все ожидали. Он перепрыгнул кусты, поскользнулся, удержался на ногах, рванул за трансформаторную будку. И оказался в тупике, окруженном со всех сторон трехметровым бетонным забором. Выхода не было.

Мальчик прислонился к забору. Прохладный воздух врывался в легкие. Он смотрел вокруг – на желтеющие деревья, землю, покрытую листьями, на осеннее синее небо, яркое, как в Африке. Он понял, что теперь всегда будет один, помощи ждать неоткуда. Он готов защищаться, и горе побежденным…

Преследователи стали забегать в тупик. Сначала их лица озаряло торжество –вот он, никуда не денется. Ну, держись. Вот сейчас дождемся всех, и мы тебе покажем. Он стоял и смотрел на них. Без слез, не пытаясь спрятаться. Что-то в его лице не позволяло им приблизиться. Торжество сменилось недоумением и страхом. Он сделал шаг вперед – преследователи отшатнулись и попятились.

Мальчик изменился. Лицо заострилось, блеснули клыки. Между удлинившимися пальцами появились перепонки. За спиной взметнулись широкие крылья. До всех донесся опасный звериный запах.

Стайка четвероклассников с визгом рассыпалась по парку.

Существо посмотрело вокруг, расправило крылья, подпрыгнуло и тяжело взмыло в синее, почти африканское небо.

За кирпичной будкой остался валяться только рваный пакет с одним бежевым ботинком со светлой подошвой.

4.

Есть какая-то магия в первом шаге за порог: переступи – и ты уже на дороге. А куда она поведёт и с кем познакомит — загадка.

Чемодан путешественника – это его спутник, а выбирать попутчика нужно тщательно. Я – делатель. Нет, не Великий. Я просто делаю чемоданы и занимаюсь этим с удовольствием.

Вот я склеиваю чемоданчик для дочки пекаря. Она едет погостить к подруге. Всего ночь в дилижансе, но путешествие не бывает большим или маленьким. Кто знает, кого встретит она на пути? Пусть это будет кто-то хороший — он услышит нежный стук девичьего сердца и оценит его чистую мелодию. И чемодан-спутник должен помочь. Клей для него я сварил с добавлением розового масла, фанера из яблочного шпона, верх обтяну тканью цвета лимонного суфле, а на ручке будут позвякивать подвески в форме крошечных пирожных. Какой сладкоежка устоит?

На окне сохнет уже готовый яркий чемоданчик – подарок Яше Ботику. Яша — серьёзный обстоятельный мужичок пяти лет и трёх месяцев отроду. Он так и говорит при знакомстве: «пять лет и три месяца» — во всём нужна точность, считает он. Скоро Яша поедет к бабушке и в чемодан спрячет самое необходимое в путешествии: карандаши с острыми носиками, тетрадку, цветные шарики, кусок лакрицы и гнутый гвоздь. Чемодан весь в картинках: рыцари, корабли и даже те смешные козявки, которых Яша ловит в пруду. Можно смотреть и придумывать истории.

Другие мастера не одобряют таких причуд: «Чемодан должен быть крепким, остальное – блажь». Они ведь не знают… Мои нестандартные детища часто меняют судьбы своих владельцев: отводят беду, прячась и заставляя задержаться там, где путник не планировал, или своим необычным видом привлекают собеседников, которые потом становятся друзьями. Они поднимают настроение, а к доброму настрою и удача льнёт. Кому не нужна удача в пути?

«Ваше Величество, Совет ожидает», — канцлер, хмурясь, оглядел комнату. «Уже иду», — король вытер руки и снял фартук. «Видели бы его странности венценосные родители, мир их праху. Он хороший правитель, но это ремесло… Делал бы хоть модели из крокодиловой кожи, так нет – клеит фантазийные чемоданчики на потеху публике! А народ уже радостно дорисовывает чемодан в лапе геральдического льва. Но монарх только смеётся и дарит свои изделия всем подряд. И друзей завёл таких же: маркиза Падеде отливает из бронзы кружевные ограды, а князь Мышепух шьёт карнавальные наряды для подданных. Эх…» — канцлер прервал размышления и последовал за королём. А тот весело зашагал и дальше вершить судьбы своего народа – теперь уже стандартным королевским манером.

5.

Исключение из правил

Директор гимназии был давним другом Феликса Эразмовича Зобеля, инспектора департамента образования. Феликс Эразмович чувствовал себя очень неуютно, сидя в удобном кожаном кресле, хотя обстановка кабинета в благородном классическом стиле обычно умиротворяла посетителей, кроме двоечников и хулиганов, разумеется, которых почти искоренили в этом образцовом учебном заведении.

Дело, с которым инспектор пришел, было щекотливое.

– Иван Петрович, поступили жалобы на члена вашего коллектива. У меня здесь пять письменных заявлений, – Феликс Эразмович похлопал двумя пальцами по кожаной папке и вгляделся в простодушные глаза друга, которые прятались за толстыми линзами очков.

Иван Петрович был исполнителен, добросовестен, но слишком мягок, по мнению Зобеля, для директора образцовой гимназии.

– И это не считая звонков! Перехлестывает, так сказать, Лилия Борисовна со своей верой в правила и порядок!

– Что поделать, оборотная сторона ее природных способностей. Зато в ее классе самая высокая успеваемость по начальной школе, – вытерев лоб платком, сказал Иван Петрович; ему тоже было неловко, что другу детства приходится выступать в роли жестокого инспектора.

– Я в курсе про успеваемость. Как раз это и удерживает меня от принятия решения. В общем, я бы хотел присутствовать на уроке, но инкогнито, чтобы составить собственное мнение.

– Можно устроить, – обрадовался Иван Петрович, – В соседнем классе за шкафом есть дырка. Свободно по расписанию. Можно отодвинуть и посмотреть.

Лилия Борисовна не знала, что за ней наблюдают. Но если бы ее кто-нибудь предупредил, вряд ли бы она изменила поведение. Она была принципиальна, несгибаема, и, даже больше, фанатична в отстаивании своей педагогической позиции.

В ее идеальном и симметричном классе у всех девочек форменные юбки доходили до колен, а галстук у мальчиков не отклонялись от центра даже на градус, в тетрадках не было ни единой помарки, каждое утро выдавались новые карандаши, потому что старые стачивались с разной скоростью и были разной длины. И вот в этом идеальном классе в центре сидел Вова Ёжиков, хулиганистый, несуразный, в рваных джинсах и мятой толстовке, а, главное, рыжий, как апельсин, и конопатый. Самим своим существованием он нарушал регламент, но Лилия Борисовна свято верила в порядок и правила и не позволяла администрации школы унифицировать Ёжикова. Потому что ничего лучше не подтверждает правило, как исключение из него.

6.

— Успокойтесь и доложите кратко, что там у вас произошло! — полковника неприятно удивило истеричное состояние опытного боевого офицера, с которым он прошел не одну кампанию и доверял, как себе, и который был теперь, как минимум, выбит из колеи каким-то ЧП, — Хлебните и говорите.

Зубы майора явственно застучали о край протянутого стакана, пока он судорожно глотал джин.

—?

— Там, там… угнали «Торнадо».

— Угнали… Вы охренели?!

— И… и с боевыми ракетами… А-а-а.

— Кто?!!!

— Ваш младшенький, Джонни… Я уже расстрелял техника.

Полковник, привставший было из своего кресла с облегчением плюхнулся обратно и перевёл дух.

— Ну, это зря вы так погорячились. Нестандартный ребенок, это правда, — на лице сурового вояки появилась горделивая родительская улыбка, — Ну, полетает немножко и вернётся, засранец.

Взяв себя окончательно в руки, полковник смахнул улыбку с лица и добавил:

— А я уж ему задам!

7.

Дочь была рождена на полпути от Беты Гончих Псов к Альфе Волоса Вероники.

Мимо звездолёта промчалась комета так близко, что ее свет озарил меня, содрогающиеся в крике.

— Ох, — сказала доктор, — говорите, что на неделю раньше, чем планировалось?

Я кивнула.

Но это было ложью. Все было просчитано почти до минуты. Конечно, страшно рожать в захудалом звездолете с таким юным доктором, но так нужно.

Капли моей крови разлетелись по всему медотсеку, сияя красными туманностями.

Я отвела взгляд — лучше смотреть на настоящие звезды.

— Мне нравится, что у вас здесь такие огромные иллюминаторы.

— Еще несколько минут — и все. Как назовете? — ей было и вправду интересно. Вряд ли она когда-либо принимала роды. Сейчас доктор горда, как человек, совершивший подвиг.

Я ничего не ответила, в этот момент накатила боль — и сознание помутнело. Следующее, что помню — тяжесть дочери на руках. Ее взгляд.

Имя…

Понимаете, по идее, у моего ребенка не должно быть имени. Еще в первом триместре Генетический надзор обнаружил, что он родится эспером, человеком со сверхспособностями. Таких детей отбирали у родителей, Надзор давал им номера — и эсперы с детства служили Галактике. Так это называется.

Мой муж, узнав новость, сказал:

— Прекрасно! Знаешь, какое денежное вознаграждение нам дадут? Давай после еще одного родим. Вдруг опять повезет.

Не таких слов я ожидала. Пришлось выждать, все подготовить — и бежать.

И вот она родилась.

А я никак не могла придумать ей имя.

— Хм, я еще не выбрала. Колеблюсь между вариантами. Ты ведь у нас особенная девочка, да? И тебе нужно такое же исключительное имя.

Доктор улыбнулась.

— Вам нужно поторопится, — сказала она, — Надзор уже вынюхал ваш след — и идет по нему.

Откуда эта женщина знала? Я прижала дочь к груди, выискивая глазами что-нибудь острое.

— Идите налево до конца коридора. Там будет шлюз, ведущий к космическому челноку. Координаторы уже вбиты в навигатор — просто летите по курсу и все будет хорошо.

Она улыбнулась еще раз, улыбкой похожей на мою:

— Ваша дочь… Когда-нибудь она вырастет и поймет, что время — это проще простого.

И исчезла.

8.

Я – обычный ребёнок. Непримечательный ни внешностью, ни способностями.

У меня самая обычная семья: мама, папа. Есть ещё сестра, младше меня на два года. Вот кто заслуживает внимания – вундеркинд, опережающий сверстников в учёбе, имеющий талант к танцам и пению. Звезда мировой сцены или светило науки – любой из вариантов обеспечит ей известность и признание, она сможет принести немалую пользу обществу. А я так и останусь одним из миллиона самых обыкновенных взрослых. Серым, сливающимся с толпой.

– Ты бесполезен! – Сказала однажды сестричка и торжествующе улыбнулась. Она прекрасно осознавала своё превосходство надо мной. – Даже не можешь закончить год без двоек! Тупой, как башмак. И у родителей из-за тебя одни проблемы!

Я разозлился тогда не на шутку.

– А у тебя мозг не распухнет оттого, что ты такая умная? – Процедил я сквозь зубы.

Сестричка долго смеялась. А через неделю слегла с острой, не проходящей головной болью. Угасая прямо на глазах, она умерла в страшных мучениях.

Родители ещё долго оплакивали сестру.

– Почему именно она, а не сын? Он даже учиться нормально не может и постоянно влезает в драки с одноклассниками! – Проронил как-то отец, не подозревая, что я его слышу.

И, правда, почему не я? Я ведь – пустое место. Что я есть, что меня нет – всё равно.

На следующий день на стройке, на которой отец был прорабом, на него упал железобетонный блок. Всё списали на несчастный случай.

После вторых похорон мать постарела лет на десять. В её волосах появились пряди седых волос. Мне было жаль её, но прошлое не изменишь.

– Что, сиротка, совсем один остался? Сестричка загнулась, папашка сдох, мамка скоро помрёт от горя или со стыда за никчёмного сына, – злорадствовал одноклассник, считающий себя авторитетом. Никто не смел ему перечить. Только я всегда шёл против него.

В тот день я вернулся домой в синяках и ссадинах, а авторитетный задира попал под машину. Говорили, что асфальт был изрядно заляпан кровью в радиусе нескольких метров от тела.

Зато в классе стало спокойнее.

Думаю, теперь моя жизнь наладится. Я постараюсь и окончу школу. А потом поступлю на заочное отделение строительного факультета: буду учиться и работать, помогать маме, чтобы ей не пришлось больше вкалывать днём и ночью.

У меня есть будущее. Я не бесполезен. Я – самый обычный ребёнок, который добьётся своего любой ценой.

9.

Молчун

Разве я виноват, что люблю одиночество и не умею дружить… Разве моя в том вина, что мои мысли мелькают, словно маленькие пчёлки перелетая с цветка на цветок…

Сначала я родился… Правда я не знал, что рождаюсь, просто выполз из тёмного тесного места наружу подталкиваемый кем-то.

Выбрался и увидел огромное чудовище с большими лапами, которое похлопывая меня по щекам и по попке, пробасило: " Кричи уже!"

Помню, пискнул в ответ.

— Слабенький какой! Не жилец, — пробурчало чудовище.

— Как это не жилец! — возмутился я.

А мама расплакалась. Чудовищем оказалась толстая «акушерка», так назвала её мама, разговаривая с бабушкой.

Нас перевезли в другое светлое место. Меня положили отдельно и я разревелся. Дни проходили скучно и одинаково.

Меня кормили, одевали, а ещё приходили тёти и дяди: одни — ко мне, другие — к маме. Потом мы приехали домой. Как там было уютно, хорошо, маленькая кроватка и главное никаких тёть!

Прошло пять лет…

В моей жизни появилось столько всего нового…

У меня есть набор маленьких машинок, которые аккуратно выстраиваю в ряд, ещё я много и долго рисую, прорисовываю каждую деталь, а бывает, рассматриваю узоры на ковре. Я молчун, люблю одиночество, поэтому друзей не имею.

Приходил доктор, сказал, что я больной. Назвал меня каким-то непонятным словом.

Но почему я больной? Разве у меня ангина или грипп? Я не чувствую себя больным! Да, одинок! Да, живу в собственном мире, там, где над ручейком навис мост, а маленький паровозик Чух, проезжая через поля, приветствует меня гудком. А ещё на пригорке стоит беленький домик, с розами на клумбах. Там хорошо, в моём мире, и никто не лезет с расспросами: " Что тебе снилось? Как у тебя дела?" Но ведь это не болезнь! И не надо называть меня ужасными словами, и пугать родителей!

А через несколько дней у меня появился золотистый молчаливый друг. Настоящий, который понимает меня без слов…

… И как мне с этим жить? Как быть хорошей матерью ребенку, от которого редко услышишь мама! А чтобы поцеловать мать в щёку и не проси.

Муж говорит: " Твоя порода! Из брата твоего слова не вытянешь!"

Доктор пришел, сказал, что у ребенка аутизм.

" Куда, вы, раньше смотрели, мамаша? Ребенку шестой год, а он почти не разговаривает! "

«Думали — молчун, брат у меня такой»- оправдывалась я.

— И что же теперь делать? — спрашиваю.

" Купите ребенку животное, привяжется к нему, разговорится! А ещё поводите ребенка на специальные занятия, оставлю вам адрес. "

Доктор ушёл. А мы отправились на рынок и купили сыну рыбку. Не любит он собак и кошек.

10.

Каким ты будешь, мой малыш? Под какой звездой появишься на свет? Родишься ли в долгих муках или придешь в мир легко и радостно? Какое имя для тебя лучше выбрать? Как ты будешь расти и развиваться? Счастливая ли судьба тебя ждет? На кого будешь похож? Какой у тебя будет характер? Какими будут наши отношения? Смогу ли я научить тебя главному или это ты научишь меня любить, прощать и понимать без слов? Смогу ли я вложить в тебя всё лучшее, при том не лишив индивидуальности и дав тебе свободу быть собой?

Мы приходим в этот мир, чтобы сотворить жизнь, оставить после себя след. Так или иначе. Я сижу у компьютера и пробую понять, почувствовать, представить. Или точнее душой позвать сюда, к себе… пока просто образ. А дальше как Бог даст. Он дает людям разное счастье. Не знаю, каким будет моё.

Вот Кет выложила на своей страничке в Фейсбуке ещё одно фото ребят. Ит, Скрипач, Кир, Фэб у новогодней ёлки. Такие красивые, глаз не оторвать. Семья. Герои её романов. Для неё они живые, родные, близкие. Для читателей тоже настоящие, ведь мы искренне переживаем и хотим во всех подробностях узнать, что с ними было. И не важно, что для чужих глаз это просто куклы.

11.

Эмма заворожено наблюдала, как маленькие карапузы возятся в песке, сейчас они напоминали ей амурчиков спустившихся с небес, чтобы пожевать битый ракушатник и вывалиться в грязи. Даже её зачерствевшее сердце умиляло ангельское обличье этих взъерошенных чад. Просто удивительно, что через каких-то пару десятков лет, эти божьи одуванчики превратятся в подлых, трусливых, эгоистичных и алчных проходимцев с лицемерной улыбкой на лице, таких же, как все её знакомые. Эмме все хотелось уловить тот момент, когда душа неизменно начинает гнить, наверное, от того она так часто и любовалась детьми, но мгновенье раз за разом от неё ускользало, подобно тополиному пуху на ветру. Эмму дети стали раздражать, когда она еще сама была ребенком. Дружба ей казалась занятием таким же бесполезным, как и наблюдение за истекающим сроком годности у любимого йогурта. Все неизбежно разлагается, даже динозавры, когда-то давно сгнили.

– Ты знала, что уголь – это деревья, которые разлагались миллионы лет? – немного отрешенно спросила Эмма.

– Нет.

¬– И динозавры, – не унималась она, – тоже уголь. И я когда умру тоже стану углем. А какой у меня будет гроб?..

– Эмма! К чему такие разговоры?! ¬ – взволновано спросила женщина.

– Не переживай, все бренно в этом мире, и этой участи не избежать. Мне просто очень любопытно, какой уголь получается от того, что люди гниют в деревянных гробах… – Эмма на мгновенье притихла, а потом восторженно вскрикнула, словно её осенила гениальная идея, – А может, все ритуалы захоронения, это заговор огромных корпораций по производству особого угля?!

Женщина облегченно вздохнула, безумные идеи посещали Эмму каждые полчаса, и каждые полчаса пугали по-новому.

– Эмма, доченька, почему ты не можешь, как все дети играть в песочнице?

– Мамочка, я не виновата, что родилась с душой безумного старика.

12.

Творец проснулся утром после большой попойки, выглянул в окно и обомлел. За окном было зеленое небо, ярко-оранжевое солнце проплывало где-то внизу вместе с фиолетовыми облаками. Зато деревья, обретшие разлапистые антрацитовые листья, росли над головой, ветвями закрывая пол-окна.

Творец схватился за голову и охнул: «Знатно вчера поиграли в „сотвори не глядя“, ничего не скажешь». Он хотел уже протянуть руки, чтобы смять этот мир, но тут на дерево опустилась синяя птица с длинным, как у павлина хвостом и крыльями, как у самолета, и улыбнулась Творцу, подмигнув салатовым глазом. «А пусть живет! — подумал он, — в конце-концов это не самое моё безумное творение. Почему бы и нет».

Внеконкурс

1.

Кара

— Ну что ты дёргаешься! Иди прямо, не скачи! Мало ты мне уже нервов потрепал?

А Костик не дёргался.

Вся дорога в сад, мокрая, глянцевая, бесконечная, была покрыта бледно-розовыми извивающимися лентами, на которые он изо всех сил старался не наступить – задачка была та ещё. Вот и приходилось выделывать замысловатые па, одновременно безбожно вертя головой во все стороны, что, ясное дело, усугубляло раздражение мамы. Он был кругом виноват, но ещё не наказан – вчера он совершил кучу проступков: не убрал игрушки, нагрубил бабушке и, о ужас, назвал её стряпню «дряниками», а сегодня утром, после скверно проведенной ночи, не дозрел до просьбы о прощении, и стало быть, над его головой тучи сгущались, хотя на улице уже пролился восхитительный дождь.

Какое бы наказание ни придумала мама, он готов был стоически снести его, а вот жуткая догадка, что ДРУГАЯ кара может настичь его куда раньше, наполняло его сердце едва переносимым ужасом. Ночная гроза показала ему, что могущественное Существо изрядно разгневалось, а теперь, на асфальте, он видел следы этого гнева – десятки полуживых и раздавленных червяков были не кто иные, как дети, которые плохо себя вели и вот, всем скопом получили по заслугам. Семиглот превратил их в этих жалких созданий, и им суждено погибнуть под каблуками равнодушных или брезгливых прохожих. Но он, Костик, не такой! Он спасёт им жизни, он никого не раздавит, даже если ради этого ему придётся вытанцовывать до самой калитки! С другой стороны, этим он ещё больше рассердит маму, а значит, усугубит свою вину, и не факт, что Семиглот, прямо сейчас, на глазах у всех, не превратит Костика в отвратительного червя!

— Ты прекратишь или нет?

До садика всего ничего. Прыг-скок. Он боится за свою жизнь, да. Он не хочет погибать так рано, но ведь и те дети, которых он ещё может спасти, тоже этого не хотят. У них есть шанс. Благодаря ему! Герой он или… Не совсем. Жгучая влага защипала глаза. Захлюпало в носу. Он не сдастся, ни за что! Мамочка, не злись!

Наконец-то! Калитка.

— Ну, беги. Я опаздываю. И запомни: серьёзный разговор впереди.

Пусть! Петляя, как заяц, Костик припустил ко входу. Слёзы высыхали на лету.

Возле шкафчиков к нему подошёл Димка.

— Знаешь, что? – заговорщицки зашептал он. – Я по дороге смотрел на червяков и понял, что это на самом деле! Земля живая и круглая, как голова. А черви – её плохие мысли. Когда их накапливается много, приходят гроза с дождём и выгоняют их вон. После этого она добрая. Нам бы так, а?

— Да! – просиял спасённый Костик. – Да!

2.

Черный Мангуст

Было страшно. Алекса ждало посвящение орден рыцарей Мангуста. Всего-то ничего — битва Циклочервем — гигантским монстром со светящимся глазом посреди скалящейся морды.

Алекс крепко сжал белый медальон с черным мангустом и убрал в карман. Прозвучал боевой клич: «Рикитики-чк!» Со щитом наперевес Алекс сделал первый шаг.

*****

Мэри и Нэйтан молча смотрели, как за окном их семилетний сын с обрезанной картонной упаковкой из-под кефира на голове, с крышкой от кастрюли и с деревянным мечом приближается к изогнутому столбу телеэкранами. На телеэкранах появляются надписи: «Никаких отклонений. Да здравствует мир соответствующих людей! Центр сделает мир лучше.»

В комнате рядом с родителями стоял и делал пометки на планшете представитель Центра, специалист по нормированию детского развития — доктор Флак.

— Я вам сочувствую, но несоответствие стандарту превысило норму.

Флак показал родителям фотографию металлической комнаты, в которой в ряд сидели дети. Их уши, ноздри, глаза, рот были подключены к специальным устройствам — нормализаторам.

— Что с нашим сыном? — спросил Нэйтан.

— Во-первых, у него наблюдается гиперактивность, излишняя трата энергии, что приведет к сокращению жизни, агрессивность, что увеличивает вероятность девиантного поведения во взрослой жизни.

— Какой ужас! — прошептала Мэри.

— Это еще не самое страшное. У него есть то, что будет вызывать любовь к отклонениям, рушить императивы, размывать догмы, идти по ложному пути и заражать девиантностью других. Воображение!

*****

Алекс безнадежно проигрывал. Его удары отскакивали от чудовища как от скалы. Циклочервя было не остановить.

*****

— Дорогая, может, ему поможет чистка памяти или дефрагментация нервной системы? — задумчиво спросил Нэйтан.

— Я вас прекрасно понимаю, вам трудно, но у Центра нет выбора, кроме как разобрать вашего ребенка. Первый принцип Центра — ничто не должно пропадать зря. Жизненно важные органы Алекса будут изъяты на месте.

Из-за спины Флака появился Свежеватель — парящий шар с красным экраном и щупальцами.

— Но не волнуйтесь! — продолжил Флак, достав белую капсулу — Центр в качестве компенсации предоставит вам контейнер с эмбрионами двух нормальных детей.

— Нэйт, это же прекрасно! — обняла мужа Мэри.

*****

Медальон выпал из кармана. Он будто напомнил Алексу о том, кто он, о том, что никогда не нужно сдаваться. Он придал Алексу сил для решающего удара — аккурат в глаз чудовищу. Полетели осколки стекла.

— Да! Рикитики-чк! — Алекс поднял руку с медальоном и вспомнил, как когда-то его подарил отец, а сзади бесшумно приближался другой монстр — уже не воображаемый Свежеватель, растопыривший свои щупальца. В каждом по хирургическому инструменту.

Хлопок. Скрежет. Алекс обернулся и увидел лежащий на земле простреленный насквозь металлический шар. Затем посмотрел на окно своего дома. Там отец направлял дымящийся ствол на Флака.

*****

Дуло смотрело Флаку в лицо, и пистолет держала рука с вытатуированным изображением черного Мангуста. Рука Нэйтана. И как это Флак мог не заметить агента антиправительственной подпольной организации «Орден Мангуста»? Из его уст вырвалось последнее:

— Я не должен умереть зря.

— Бывает — констатировал Нэйтан и нажал на курок.

Флак упал, Мэри высыпала содержимое капсулы в кошачью миску и начала доставать бронежилеты.

*****

— Папа, я его победил! Я теперь рыцарь?

— Да, сынок, теперь тебе предстоит добежать до штаба Ордена — выдохнул отец, ставя сына на землю и показывая на вход в канализацию — Беги и не останавливайся ни на секунду. Вот карта.

— Я боюсь!

— Ты же монстра победил! Ну-ка, как я тебя учил?

— Рикитики-чк!

— Молодчина. Беги! Встретимся в штабе.

Только он рванул, как Нэйтан достал пистолет и занял позицию для стрельбы. Серены приближались. Мэри успела выкроить секунду для короткого поцелуя прежде, чем в ее руке с татуировкой мангуста появились гранаты. Нэйтан и Мэри посмотрели друг на друга так, как, возможно, никогда уже не посмотрят…

3.

У меня четыре ножки,

А у Коли – всего две.

Есть на лбу у меня рожки,

Дьявольски храплю во сне.

Вместо стоп – козьи копыта,

Хвоста кончик – из огня.

Не тревожит Колю это,

Не боится он меня!

Коле нравится и то, что

Есть на лбу у меня глаз,

Им грехи людские точно

Вижу я не в первый раз.

Даже если нос мой вышел

Как у хрюшки – ну и пусть.

С Колей мы вдвоём на пару

Разделяем смех и грусть!

Пусть я и детёныш чёрта,

Коля – просто человек,

Наша дружба будет всё же

Крепкой даже через век!