Салфетки - 13. 2-ой тур.

Поздравляем победителя конкурса
«Салфетки — 13»
Тори Тамари!

_________________________________________________________________________________  

Итоги мини-конкурса «САЛФЕТКИ-13»:

1 — Белка Елена *

2 — Яновский Вадим

3 — Рыжков Артём Александрович

4 — Хэйзел Шейд

5 — Тори Тамари *****

6 — Олекса Сашко *

7 — Граменицкая Елена ****

8 — Фиал *

Apocalyptica — Bittersweet

№1

Чудо

Имя её — печаль, рождающая грусть;
И скорбное молчание опустевших комнат.
Каждая клеточка кожи голодной помнит
Прикосновение пальцев её наизусть.

Запах её лаванды и терпкого розмарина.
Она сильно хлопает дверью, когда уходит.
И громко смеётся, когда нервы на взводе,
Взрывая взглядом зелени авантюрина.

Она же, моё сердце бьющееся на двоих.
И песня, сводящая своей красотой с ума.
Она же, ждавшая чуда, но чудо она сама,
И чудо, то что без неё я остаюсь в живых…

____ ____ ____

№2

* * *

Как давно это было? Десять, пятнадцать лет назад? Больше, наверное, в другой жизни.

Яркий, почти летний день, еще не наступила удушливая июльская жара. Лёгкий ветерок гладит глянцевую листву старых тополей. Моя любимая идёт, нет, не идёт, плывёт навстречу мне в лёгком, почти воздушном сарафане. Вылитая Богиня Лета, Полей и Цветов. Сегодня её улыбка особенно тёплая, а в кудряшках медового оттенка запутался ветер. Наконец, её руки на моих плечах, и я тону в бездонных васильковых глазах. У моей Богини Лета сегодня день рождения. Я приготовил ей подарок: большущие, серьёзные наушники и диск с «металлом на виолончелях».

Сегодня у нас будут любовь, музыка и вечное лето.

Мы не можем разомкнуть объятия, нам страшно отпустить друг друга и не чувствовать взаимное прикосновение даже на краткий миг. Кажется, в нашем единении тонет всё вокруг, и мир замирает, стирая звуки и краски.

Любимая тихонько выбирается из постели и пропадает на кухне. Чуть помедлив, крадусь за ней следом.

— Ты чего вскочил? — спрашивает она, услышав мои тихие шаги, — я думала, ты заснул.

— Дремал, — честно признаюсь я и обнимаю её за плечи. Волосы, в которые я зарываюсь носом, пахнут чем-то теплым и родным. — А ты чего сбежала?

— Кофе хочу сварить, — улыбаясь, отвечает любимая.

Богиня будет варить кофе! Вселенная, ты сошла с ума!

Как же стремительно и безжалостно наступило время потерь, а за ним – время разлуки! Порой мне кажется, что жизнь развела нас еще до того, как мы успели полюбить друг друга. Слишком скоро пришло расставание, слишком поспешно рвались незримые ниточки, связывающие нас. Вспоминать причины не хочется, да и какой смысл? Ничего уже не изменишь и не вернёшь.

Но мы по-прежнему, храним в своих сердцах любовь, музыку и вечное лето!

____ ____ ____

№3

* * *

Знамя он держал прямо. Его тошнило от смрада немытых мёртвых тел, а в голове кроваво пульсировали слова: «мы проиграли». Но знамя он держал прямо. И его далеко было видно.

Усилием воли, достойным древних гигантов, он создал небольшую щель, чтобы сквозь погребальный курган убитых просунуть руки и держать знамя. И держал. Прямо. Чтобы было его видно далеко.

Сражение шло второй день. Ни одна из противоборствующих сторон не могла взять верх. Бессмысленные приказы вышестоящих фанфаронов лишь вносили лепту в общую дань, отданную известной старухе. Простые бойцы, озверев от крови, уже через несколько часов переставали быть людьми. Больше всего они напоминали тупых зверей. Зверей, рвавшихся к расплывчатой точке, которую представляло из себя знамя. И неожиданно для самих себя они, звери, начали побеждать.

Воин, облачённый в красные от крови доспехи, тяжело дыша, вбежал на возвышенность и закричал. Сам не понимая смысла звуков, он радовался по-бе-де. Неожиданно знамя, служившее ему маяком, накренилось. Торопливым движением боец остановил падение, опять победно зарычав. А знаменосец последний раз выдохнул…

«Мы проиграли… Не могу… больше… держать.»

Много позже важные господа бурно праздновали победу.

— Мы победили! Наши воины показали свою доблесть, мерзкие еретики наказаны! Победу принесли нам Его вестники и благословение…

____ ____ ____

№4

* * *

Пригоршни засахаренных розовых лепестков, густо замешанных на дурно пахнущей мутной слизи. Липкость потных рук и ценники с пятизначными цифрами. Любовь ли это?

Попытка спрятаться за чужой спиной, трусливо поглядывая на мир и униженно скуля о своей слабости. Или, наоборот, коварное стремление забраться верхом, и, вооружившись крюком, какому позавидовал бы погонщик слонов, кромсать кожу покорного раба. Любовь, простая человеческая любовь.

Полюби, подчинись, закрывай беззащитную, нежную самочку своим телом или отдавай его на растерзание, выполняй капризы, утирай сопельки, бросай на ветер деньги и глотай смрадную жижу. Рассыпай бархатные лепестки, раскидывай по дому бумажечки с комплиментами и не смей забывать о том, что сегодня у нее ВАЖНАЯ ДАТА: четыре года и два месяца назад она впервые приготовила яичницу сама.

К СВИНЬЯМ ВСЕ ЭТО!

Ни с одной из них я не испытаю неповторимого чувства некоего возлюбленного равенства, которое возникает, когда идешь рука об руку с настоящим человеком. Ни с одной мне не будет так легко.

Каждая из них плетет липкие сети, каждая мечтает найти себе раба. Но мы с тобою — свободные люди. И не стоит марать себя тем, что люди называют любовью.

Достаточно просто смотреть в одном направлении.

____ ____ ____

№5

Ностальгия

Почему я опять в этом кафе? Глупый вопрос, ведь каждый год в этот день я здесь. Все та же музыка встречает меня и все та же неизменная улыбка хозяйки заведения. Киваю ей в знак приветствия и губами шепчу «спасибо». Она помнит, она все помнит.

Сажусь за привычный столик у окна. Заказываю, как всегда, старомодный горьковато-сладкий коктейль. Обязательно две порции.

Оглядываюсь, вижу изменения. Новые скатерти, новые вазоны для комнатных цветов. Хорошо, уютно, современно.

А я ищу все те же тени от давно подросших деревьев.

Девочка-официантка бесшумно ставит поднос и расставляет стаканы. Конечно, на двоих. Она помнит, она тоже все помнит. Это хозяйская дочка. Я смущенно ей улыбаюсь.

А я ведь знал тебя еще малышкой. Как будто вчера ты вылавливала плавающие свечи из декоративных розеток на нашем столике. Да, время летит…

Я делаю первый глоток и не понимаю, отчего подступает удушье.

То ли горчит от напитка, то ли от никак не умирающих воспоминаний. Сожаления нет, отчаяния тоже. Просто щемит в груди. Но мелодия сейчас развеет тоску, подступившую к горлу. Я знаю, так было не раз. Музыка промоет сердце, душа расправит крылья и опять улетит в безмятежные дни. И пока я буду пить «наши коктейли», будет играть в режиме нон-стоп одна и та же мелодия. Она вернет меня в молодость, туда, где мы были счастливы.

Счастье – субстанция, принадлежащая сугубо прошлому.

Последний глоток на сегодня.

Приду ли сюда в следующем году? Кто знает?

____ ____ ____

№6

Девочка и всадник

И только ржание лошади привлекает ее внимание. Девочка оглядывается. В ее взгляде застыли ужас и боль. Она еще крепче сжимает руку матери, падает на колени, пытается прижаться к ней как можно теснее. Хочет, чтобы ее защитили. Мама всегда защищала ее.

Но только не в этот раз. И самое мучительное для девочки то, что она понимает это. Как бы ни было тяжело, но она понимает. От осознания этого слезы текут ручьем, она пытается вытереть их ладонью, но только размазывает по щекам сопли, сажу и кровь. Мамину кровь. Девочка начинает рыдать, она теребит маму за рукав платья, что-то бормочет, словно хочет сказать: «Вставай, пожалуйста. Я прошу тебя, поднимайся».

Но она не поднимется. Ни за что не поднимется. Так и останется лежать среди мусора, пепла и грязи. Среди криков раненых и зловония погибших. В луже собственной крови и внутренностей, с торчащей из горла стрелой…

Раненый конь снова заржал. Он храпел, точно старик. Но, все-таки, приближался. Всадник был тоже ранен, по крайней мере, девочке казалось именно так. За ними поднимались столбы пыли и гари. Это Захватчики гнались за всадником. Девочка затряслась, словно в лихорадке, зажмурилась.

Захватчики… Для нее они были вечным скитанием, вечной погоней, грабежом и смертью.

Это они убили ее…

В этот момент стрела, выпущенная из лука или арбалета, встряла в землю позади девочки. Она не успела испугаться, как всадник схватил ее под руки, посадил сзади себя на круп раненой лошади.

— Мама!

— Ей уже не помочь! – прокричал незнакомец. – Но если мы доберемся до леса – выживем. Ты умеешь молиться?

— Да…

— Так вот начинай. Сейчас самое время!

Когда она закончила молитву, открыла глаза. Выглянула из-за спины незнакомца, и увидела, что лес уже рядом.

____ ____ ____

№7

Венеция 1576

— Я люблю другую, финита!

Страшные слова качнули землю, отвлекли Марию от похоронного набата скрывшихся в мрачных переулках глашатаев.

— Песте! В Светлейшую пришла Чума! Кайтесь!

И вздрогнул храм от органных токкат, и вознеслись к небу молитвы укрывшихся в его стенах горожан.

И зашептали люди, будто прибыла Чума с шелковым караваном, перезимовала в доках Торчелло, созрела на весеннем солнце, и, оседлав изъеденных блохами крыс, доплыла на них до Риальто. Гулом сплетен разлетелась она по торговым улочкам, растеклась песнями по кружеву каналов, обернулась ложной прохладой в колодцах — поцци. Стала карой Господней за свободные нравы Венето. Апокалипсисом, спустившим на город цепных псов.

Твоя партия, адская виолончель, затми болью орган, терзай сердца, рви души, мощи дорогу в огненную пропасть!

Марии нет дела до обреченного города, она простилась с жизнью, услышав слова Джузеппе.

Нет дела до смрада сжигаемых на кампо останков, до призрачных катафалков, скользящих по каналам, везущих зараженных в последний путь, на остров – погост.

До отца и матери, захлебнувшихся кровавой пеной.

До тел подруг, дымящихся на площади перед Компанилой, навеки покинутой Ангелом.

Нет дела до голодных голубей, снующих под арками дворца.

Кроме нее лишь их милует Смерть.

Птицы дарят Чуме крылья и разносят по ветру.

И царит повсюду, Черная, смрадная Госпожа, отвергающая единственную душу, тщетно молящую об уходе.

Падучий мор настиг ее неверного Джузеппе и упокоил в чужих объятиях.

Разорвав их, Мария встретила рассвет, прижимаясь к окоченевшему телу возлюбленного, лобзая припорошенные смертью уста. Глотала, давилась, пила болезнь. Но медико песте, чумные лекари, заколов безумицу ржавыми прутами, отогнали от трупа.

И пала тогда горестная дева ниц и осквернила Святое распятие.

И присягнула Тьме, как последнему убежищу, обретая желанный покой.

И нежилась в сладкой агонии, обласканная пламенем костра, оплакивая тонущий в лагуне город, навеки лишивший ее души, гиблое место, приютившее Черную Смерть.

____ ____ ____

№8

* * *

Скорость ударов сердца стремится к бесконечности. Влажный тяжелый воздух почти не дает сил для нового рывка. Ноги упрямо делают шаг за шагом к вершине склона, обдирая лодыжки о высохшую траву. Глаза нестерпимо жжет от подступающих слез. Из груди рвется крик — безнадежный и отчаянный, как плач ребенка. Но плотный комок сдавливает горло, не давая вдохнуть полной грудью, не пуская обжигающие слезы наружу.

Наконец, кончики пальцев касаются шершавой поверхности камня, глаза сквозь пелену слез видят пожелтелые руины сторожевой крепости, ноги подкашиваются, и я залезаю на выщербленную временем стену, некогда надежную и высокую. Над головой тяжелые тучи с подгорелыми чернильными боками. Далеко у подножия склона бесится море, норовя захлестнуть разъяренными волнами небо. Пахнет близкой грозой, выжженой травой, нагретыми за день камнями. Скоро, очень скоро взорвется молния, прольется дождь, прорвется крик сквозь тугой комок.

Небо было непослушным ребенком, и однажды оторвалось от безмятежной поверхности Моря, унеслось в пронзительную высь. С тех пор каждый год Море злится неистовыми штормами. А Небо молит о прощении и плачет, плачет, плачет. Безутешно, безнадежно, отчаянно. Но не возвращается, оставаясь верным своему упрямству до конца.

Прохладные капли остужают пылающие щеки. Рыдающее небо, бушующее море, мудрые руины — они могут разделить печаль, понять горе, забрать боль. Душа дышит в унисон с миром. Прекрасное место для одиночества, которое хочется с кем-нибудь разделить. Хоть с кем-нибудь! И я бьюсь в истерике, вторя летней грозе, как и глупое Небо, не зная, что Море давным-давно его простило. И ждет домой.

________________________________________________________________________________

Внеконкурс

Уход ангелов

Город горел. Летел пепел, влекомый ветром, падал с ночных небес снег. Пепел и снег застили взор, стелились черно-белым ковром по земле.

Пожары были настолько сильны, что полночь казалась ранним вечером. Огонь озарял белые фигуры, скрывающиеся в холодно-небесной звезде портала. Ангелы, последние ангелы этого мира уходили в другой. Уходили под ликующие вопли армии победителей: эльфов, людей, гномов, орков и прочих.

Эта война была кошмарной, на уничтожение. Нет, на землях ангелов не обнаружили сверх ценные ресурсы, они не нанесли смертельного оскорбления какому-либо народу… Просто слишком уж непонятными они были, слишком чужими. Странными.

Странных и непонятных как известно не любят, и в один далеко не прекрасный день Союз Рас двинул свои войска на Эндарон.

Ангелы были в шоке. Уже много лет они ни с кем не воевали, предпочитая мирное сосуществование. Девятеро высших ангелов засыпали глав Союза просьбами прекратить войну, заверяя их, что готовы на любые требования. Но ответ был только один: пока в этом мире есть хоть один ангел, война будет продолжаться.

Поняв, что остановить войну невозможно, ангелы организовали яростное сопротивление. Сражались все, кто мог держать в руках хоть какое-то оружие. Каждый сантиметр земли давался союзникам ценой огромных потерь…

Но, несмотря на сопротивление, войска Союза все же ворвались в столицу. Завязался кровавый бой, длившийся три дня. На третий день к союзникам прибыл гонец-ангел примерно с таким посланием:

«Вы победили. Мы уходим. Просим вас, не мешайте нам».

И сейчас последние ангелы этого мира уходили в неизвестность.

Играло пламя, летел пепел, падал снег…

***

Дариан стоял в свистящей и улюлюкающей толпе, и смотрел вслед уходящим ангелам, с трудом сдерживая слезы.

В начале войны он попал в плен к ангелам и провел среди них долгое время. И чем больше Дариан узнавал эту расу, тем сильнее понимал, что ангелы нравятся ему гораздо больше чем люди. Среди них не было воров, убийц, предателей, в общем, всевозможной сволочи. Теперь Дариан понимал причины войны даже лучше, чем ее организаторы. Ангелы были слишком добрыми, слишком чистыми для окружающего мира. Другие расы это чувствовали и всеми силами старались изничтожить их, вместо того, что бы стать лучше.

Внезапно Дариан понял, чему он посвятит всю свою жизнь. Да, мир плох, но почему бы не сделать его лучше? Почему бы хотя бы не попытаться сделать его достойным ангелов?

«А ты уверен, что сможешь это сделать? Уверен, что сможешь быть достаточно сильным и добрым? Уверен, что сумеешь найти нужные слова, повести за собой людей, выдержать искушение властью?» — пришла в голову мысль.

«Нет. Не уверен. Да и как тут можно быть в чем-то уверенным? Но я должен попробовать. Ведь если не я, то кто?»

Дариан горько усмехнулся вслед уходящим ангелам прощаясь с ними. Он знал: ангелы вернутся. Когда мир станет того достойным – вернутся.

Один из уходящих обернулся и вскинул руку, благословляя Дариана…

НикУнДи

_________________________________________________________________________________