Салфетки № 363 2-ой тур. Голосование.

За окошком тихо падает снег, чуть потрескивают дрова в печи – тепло, уютно, а жёлтый абажур над столом будто солнышко. И даже тихие всхлипывания и шмыганья носом, заглушающие мурчание кота на печи, не нарушают картину уюта, разве что чуть-чуть.

— Ну, будет плакать-то, будет… – старушка в цветастом, тёплом платке, почти полностью укутавшим её худощавую фигурку, вздыхает, во взгляде сочувствие, но губы трогает едва заметная улыбка.

Выросла внучка, а что плачет – так не велика беда, кто не плакал в юности по какому-нибудь шалопаю.

Девушка, сидящая напротив, поднимает голову, снова шмыгает носом и кулачками проводит по щекам.

— Бабушка, вот ты мне скажи, я что – совсем некрасивая? Чем Машка лучше меня-то?

— Да что ты, Господь с тобой! Да эта Машка тебе и в подмётки не годится! Ты у меня и умница, и красавица, каких поискать.

— А что же тогда он к ней-то тянется? А на меня и не смотрит…

— Кто он-то? – уже открыто улыбается бабушка. – Неужто Петька? – и по вновь выскочившим из глаз слезинкам, понимает – он самый – Петька! — Э-э-э, нашла по кому слёзы лить. Петька-то этот шалопай шалопаем, егоза, непоседа, как и Машка – вот они и нашли друг друга.

— А я?..

Бабушка молчит, потом встаёт, выходит из комнатки, но скоро возвращается – в руках у неё маленький слепленный снежок.

— Глянь-ка, снежок, а что с ним будет, ежели его поднести к огню?

— Ясно, растает, — внучка уже с любопытством смотрит на бабушку.

— Растает. А потом и высохнет.

— Поняла… — вздыхает внучка, — не пара мы. Он огонёк, а я получается, тот самый снежок…

— А что плохого в снежке-то? Чистенький, беленький, вот только не огонёк ему нужен, а тёплые ладошки.

— Так, всё равно же растает, — улыбается уже и внучка.

— Растает, да только не иссушат его ладони. Тёплым станет, как весной, напитает землю, и даст земля всходы. Вот так же и душа-снежок тоже пробудится – и такие цветы вырастут!

И внучка чувствует, как в её душе что-то начинает таять, на душе становиться светло и тепло и из глубины её начинает пробиваться маленький росток надежды и ожидания настоящей любви.

Огонь и лёд

Они жили в лесу и знали друг друга с раннего детства — мальчик лёд и девочка огонь. Им хотелось поиграть, но стоило им приблизиться, как она заплакала от боли, а он с криком отбежал.

— Ты растопила меня, злючка! Палец болит! Не приближайся!

— А ты потушил мой самый любимый локон, я теперь некрасивая! Не подходи ко мне больше никогда!

Но через несколько дней девочка и мальчик снова встретились.

Она сидела на безопасном расстоянии от него, а он сидел и смотрел на неё.

— Как тебя зовут? – спросил он, когда, спустя неделю, они опять встретились. Почему-то их тянуло друг к другу. В одну и ту же рощу.

— Мама называет меня Огнёвочка, отец Огнёвка.

— Кто они?

— Мой папа Лесной Пожар, а мама единственная Берёза, которая уцелела в той роще. Она влюбилась в папу, а он опалил её искрой, из которой вышла я. У тебя есть имя? – Огнёвка полыхнула язычками пламени.

— Ледовик. Странно: мама называет меня Лёдушка. Как и твоя, она придумала ласковое слово.

— Кто твои родители?

— Мама Вечная Мерзлота, а отец Северный Ветер, — малыш Ледовик гордо расправил плечи.

— Подумаешь…, — Огнёвка съёжилась и отвернулась.

Они продолжали встречаться больше десяти лет, и вот однажды он принёс ей лесные цветы. Замороженные, но они быстро стали оттаивать возле неё.

— Это мне? Зачем?

— Я люблю тебя, Огнёвка.

— Как давно?

— Не помню.

— Не помнишь… И я не помню.

— Ты, что… тоже?

— Странный ты Лёдушка. Да! Неужели бы я просто так встречалась с тобой? Но я сожгу эти лесные цветы и тебя, если прикоснусь к вам.

— Или я потушу тебя, — ответил Ледовик.

Они оба давно это понимали и не знали, что им делать. Точнее, Огнёвка знала и решилась сказать:

— Нам нужен волшебник или волшебница, которые помогут нашему горю.

Он с надеждой посмотрел на неё:

— Где же их искать?

— Не надо никого искать, — раздался над ними тихий голос. — Я ваша роща, которую вы выбрали для встреч. Я даже раньше вас догадалась о ваших чувствах. Слушайте меня: ближе к холму на востоке находится горячий источник. Спешите туда. Там много горячих и влажных камней. Сойдитесь и поцелуйтесь на этом месте.

— Но мы погибнем! – хором сказали оба влюблённые.

— Неразумные. Я старше вас не сотню лет и знаю, что бывает, когда лёд соприкасается с огнём. Ты погасишь её, но гаси очень медленно, чтобы она успела растопить тебя и ты закипел. Вода там прольётся на камни и не уйдёт в землю. Кипяти его девочка, на сколько хватит твоих сил. Вам будет ужасно больно, но кипящая вода превратится в пар, вы сами превратитесь в облако и будете вместе.

Вечером у горячего источника стояли двое влюблённых.

— Я согласна, — сказала она. – Даже если не получится.

— Не бойся, Огнёвочка, получится.

— Будет больно? Очень?

— Да. Но мы будем вместе.

Они с жадностью прильнули друг к другу. Поцелуй был очень болезненным, длинным и всё же подарил им блаженство. Он таял, а она гасла. Он уступал, и она успевала кипятить воду.

И вдруг! Когда последний язык пламени погас, и последняя капля обратилась в пар, над лесом поднялось новое облако.

Оно поднялось и понеслось куда-то по небу.

— Счастливого пути, — помахала ему вслед ветками роща.

Местоимения или Как все сложно

«Он чужой. Он чужой! Он-чу-жой…» — Она пыталась себя убедить, что ее всесильная, всепобеждающая стихия запросто уничтожит Его. Кто Он? Жалкая ледышка!

Но… Ее тянуло в странный, холодный и неуютный лес. Лес неприятный, но там жил Он!

Она боялась задеть ветку или хворост под ногами, поэтому летела, чтобы ничего не сжечь в его лесу.

Он Ее увидел.

Спокойно и холодно спросил:

— Ты пришла меня убить?

А Она не знала, что на это сказать. Убить?

Она хотела быть рядом с Ним! Ей надоели огни, которые крутились вокруг Нее и сгорали от возбуждения. Ей надоела эта блудная игра в пожар. Это был ее мир, но как Она от него устала!

Потом случайно залетела в странный лес, увидела Его и потеряла покой, потянулась к ХОЛОДНОМУ ЧУЖОМУ.

…И вот однажды пришла к Нему совсем. Ничего не планировала. Не знала, как все будет. Просто пришла начать новую жизнь.

Он сидел среди голых веток в темноте. Ледяной, сверкающий… Совершенный!

Как Она контрастировала с Ним!

— Опять ты?

— Я, — огонь из Нее выплескивался и искрил. Невозможно спокойно видеть Его! Все же Она дитя своего мира…

— Что ты хочешь?

— Тебя.

— Убить?

— Нет.

— Что же?

— Я пылаю. Я люблю. Полюби меня!

— Нереально.

— Ну тогда подари мне подобие любви! Возьми меня!

— Ты сожжешь меня.

— Нет. Я обещаю.

Он был холоден. Равнодушен.

И Она затанцевала перед ним. Он стал смотреть на нее. Сначала внимательно и оценивающе. А потом взгляд его поменялся: стал хищным и ожидающим, а тело начало призывно вздрагивать. Он лег на землю и подозвал Ее.

«Будь что будет! Я Его люблю. Я укрощу свой пыл, ему не будет больно. Я его всего лишь согрею. Нам обоим будет хорошо.»

Они слились.

Он брал ее холодно и жестко. Она таяла и любила.

… К утру Он деловито пошел в самую холодную пещеру, потому что та вода, которая стекала с Него после дуэли с огненной красоткой, нуждалась в заморозке.

«Жаль, что одноразово. Она меня хорошо развлекла. Что она чувствовала, когда я ее тушил собой? Боль? Экстаз? … Да какая разница…»

Кончилось.

В НОЧНОМ ЛЕСУ

Вылетев из своей пещеры, летучая мышь заметила далеко впереди яркий огонь.

Интересно ей стало и полетела она с тот далёкий лес.

Подлетев ближе и повиснув вниз головой на ветке дерева, она увидела на небольшой поляне животрепещущий костёр в виде девушки, который языками пламени тянулся к полупрозрачному и полуживому изваянию юноши из льда.

Из сказок, которые в детстве ей рассказывала ей мать-летучая мышь, она догадалась, кто перед ней.

Это дочь Ярилы-Солнца и сжигающей Жары и сын Снегурочки и Мизгиря. Из той же сказки мышь знала, что им ни в коем случае нельзя быть вместе.

И тут же она в тревоге увидела, что эти два любящих создания сближаются для поцелуя.

— Не приближайтесь к друг другу! — прокричала она изо всей силы.

Но до них долетел только тихий свист. Они ничего не слышали и не замечали вокруг, так как были заняты только друг другом.

И вот пришёл финал этой драмы.

В ту минуту, когда они соединили свои руки, послышалось шипение, и юноша стал таять. А пламенная девушка вместе с другими языками пламени стала опадать вниз.

И в конце концов на полянке осталось несколько угольков от погашенного костра и мокрая трава, которая тут же высыхала и ещё дымилась.

И это всё, что остаётся от любви, сделала вывод для себя летучая мышь.

Спор

Ночь опускалась на плечи монаха, идущей дорогой судьбы. На небе можно было наблюдать необычное природное явление. Две луны, словно сестры, приобрели красноватый окрас.

— Эх, не к добру, — подумал монах. — Не может быть такого, что бы было две луны на небе. Снова пришельцы балуются.

И не успел опомниться монах, как оказался стоящим перед двумя зелеными гуманоидами, на борту корабля.

— Пить вам меньше надо, — посоветовал Монах. — А то совсем зеленые-зеленые.

— Ай шутить изволить.

— Стой мы не для этого его сюда переместили, — перебил второй Зеленоголовый, обратившись к Монаху. — Если назовешь число, которого мы не знаем, мы не будем уничтожать землю. А тебя отпустим.

— До Фига. — Сориентировался Монах.

— А сколько это? — растерялся первый Зеленоголовый.

— Летите прямо и прямо и когда поймете, а нафиг нам это нужно, это будет только половина.

— Твоя взяла Монах, — рассердился Пришелец, — но не радуйся ты так.

И злобно ухмыльнулся напоследок.

Монах не успел моргнуть и оказался посреди ночного леса. Напротив него спорили два элемента: Огня и Воды.

— Чтобы люди делали бы без огня! — гордо заявил Огня — Были бы голодными и холодными.

— Моржи и без тепла выживают! — рассмеялась Вода — А вот без меня от жажды бы умерли.

— Вот пусть нас смертный и рассудит. — Огонь заметил Монаха.

— Согласна. Монах, — высокомерно обратилась Вода. — Рассуди по совести — кто из нас прав и кто важнее. А коль ты неправильно рассудишь, утоплю.

— Не смей угрожать, когда просишь помощи, — упрекнул Огонь, и ласково добавил. — Не бойся воды, бойся пламени, суди по совести.

— Решу ваш спор монетой, — рассудил Монах. — Если решка — победила Вода, а орел — Огонь.

На том и порешили. Перекрестился Монах, помолился и кинул золотую, и тут монета встала ребром.

— Перекидывай. — зашипели элементы.

— Нет — покачал головой Монах, — это ваша судьба, идемте за мной, и вы найдете ответ.

Госпиталь был беден, больные были размещены в большом зале на кушетках.

— Монах, что за шутки? — возмутилась Вода. — Как это решит наш спор?

— Смотри, — указал Монах. — Эти люди больны и им нужна вода.

— Ага, значит, я выиграла спор, — обрадовалась Вода. — Я главная на земле буду.

— Не спеши так, — перебил Монах. — Если больных напоить холодной водой, они умрут.

— Конечно без меня никак, — радостно воскликнул Огонь.

— Вы противоположны, но в то же время вы две стороны одной медали. Без вас мир погибнет, вы нужны миру и должны существовать друг с другом.

Помирились Вода и Огонь, но когда происходят стихийные бедствия, значит, снова спорит Вода с Огнем. Кто из них главней. А монах снова их примеряет.

Единственная в году ночь

…Алинка запрыгнула в электричку в последнюю секунду, подхватив полы любимого чёрно-красного плаща. Тряхнула рыжими волосами, забранными в пышный хвост, села и достала зеркальце – карие глаза смотрели весело и с вызовом.

… Роман молча глядел в окно, не всматриваясь, но все равно замечая приметы мира, убегающего прочь от электрички. Деревья всех цветов желто-красной палитры, а за ними – подступающая чернильная темнота. Мимолётные сценки чужой жизни: немолодая женщина, идущая с сумками от станции; лающая собака; яблоки на старой яблоне…

А закат гас, меняя розовые и лиловые тона на тускло-серые.

И вот, станция, маленькая и безлюдная, и полная луна, которая светит ярче мертвенного света фонарей. Закрытое фанерными шторками окошко кассы, рельсы, уводящие в обе стороны тьмы.

Из первого вагона вышел молодой человек с рюкзачком, прошёл через турникеты и зашагал, не оглядываясь, прямо к лесу. Его спокойные голубые глаза казались непроницаемо-тёмными.

Из последнего вагона спрыгнула на платформу девушка, поправила сумку на плече. Покрутила головой, заметила ворона на фонарном столбе, махнула рукой и засмеялась. Она не боялась ни этой ночи, ни своего одиночества.

На ближайшие к станции деревья падал свет, и они золотились яркой осенней листвой. Но та область, куда лучи не доходили – верхушки деревьев, корни, всё то, что таилось дальше – была уже областью непроглядной, первозданной темноты.

Алинка легко сбежала с платформы по невысокой лестнице и тем же быстрым и лёгким шагом прошла по тропинке к лесу, от которого тянуло сыростью, прелыми листьями, холодом и тревогой. А для Алинки сырость казалась свежестью… Она дышала лесным воздухом и становилась увереннее, сильнее. В это время и в этом месте она чувствовала себя почти всемогущей.

Роман спокойно шагал в темноте и совершенно точно знал, куда ставить ногу, где наклониться, чтобы не наткнуться на ветку. Или просто берёзы и дубы расступались перед ним, признавая, что Роман имеет и право, и силу – это было его время, его место.

Нынешняя ночь была единственной в году. Сегодня в полночь наступал миг откровения, весь мир затихал, небо распахивалось в Вечность. И можно было услышать и узнать о себе и мире всё, что ты можешь понять и принять. Надо только молчать и слушать… И лучше всего было там, где не было неизбежного шума людных мест, в одиночестве…

… И вот время пришло.

Небо опустилось ниже и холодные льдистые звёзды посыпались с неба, впиваясь в листья иголками колючего инея. Сколько может вместить душа – прошлого, будущего, небывалого? Вот оно, льётся на тебя, падает с безмерной щедростью того, что вечно и безгранично…

… Волшебная минута прошла. Мир возвращался к подгоняющему перестуку часов, заботам, мелочам… Но кое-что изменилось. Двое людей поняли, что в ворохе временного и ненужного – есть нечто неизменное. Найти свою вторую половинку – такое не всякому дано… Надо всего лишь сделать шаг… и ещё один – в ночи, кромешной и опасной теперь, когда время их взлёта прошло. И вложить свою ладонь в протянутую руку…

" Бабушкина мудрость"

В старой хрущёвской пятиэтажке, в квартире на четвёртом этаже раздался звонок, когда-то красивая женщина шла медленно и плавно к двери, рукой поправляя выбившийся из причёски серебряный локон. В дверях стояла молодая девушка с красными от слёз глазами, родство обоих было видно по фигуре, осанке безупречным, слегка восточным чертам лица, и таинственным зелёным глазам.

— Ульяночка, ты снова обожглась?

— Да, бабушка… опять я тебя не послушала.

— Ульяна, с твоим темпераментом, ты сожжёшь ещё всех мужчин, идём пить чай.

— Элль Грей с лимоном, у него такой аромат, я сразу начинаю успокаиваться.

— Вот видишь, уже тебе лучше.

— Бабушка как тебе удалось, не сжечь дедушку? Ведь Вода и огонь не совместимы?

— Это просто, тогда я пришла к моей бабушке и она научила меня маленькой мудрости;

Всё возможно, если я чуть поубавлю прыть и всегда чтобы не случилось дам ровно столько огня,

сколько вода выдержит, чтобы стать горячей, но не испариться, тогда всё совместимо и это сила, вода и тепло… это рождение всего живого.

Горелка и лейка

Живут.

Он слишком спокойный. Гладкий. Аж гадкий. Что-то льёт разговорами, льёт. Она пыхает, он льёт. Раздражает. Так бы запустила чем-нибудь. Словами, например. И ведь запускает. И запускала. И не раз. Но нет, всё через него пролетает, просвистывает. Не задерживается. Не ранит, не бьёт. Ни разу. Словно в ручей.

А она другая – его слова порой и не долетают. Пыхают от её накала, от невроза, от бури мыслей. Так что когда он бросается словами – она их не слышит. Она в такие моменты только себя слышит.

Кто-то подумает, всё плохо. Бывает и плохо. Он от неё обжигается, она с ним тухнет и чахнет. Бывает и хорошо. Она горит – он вскипает, бурлит, пышет гейзером. Не человек – водопадище. А не гладкий гадкий пруд, поросший мхом будней. Или она взрывается – а он льёт, льёт, противный какой, и вот – не разрушительный вулкан в доме, а вполне себе семейный очаг.

Даже в очаге что-то вываривается и приготовляется. И даже сытно и вкусно бывает. Иногда богатно. Иногда не очень. Детно – и то хорошо.

То потоп, то засуха. Как сошлись – и не вспомнят. У каждого своя версия. Уже лет тридцать. Всех раздражают. А что им все? Ничто. Зальют и сожгут. Нечего лезть с непрошенными советами.

Так и живут. Горелка и лейка.