Салфетки № 353 Голосование

(По третьей картинке)

Стрелка показывала на пол второго, а часы упорно настаивали на без двадцати шести. Время смешалось и стушевалось во тьме рельсов, уходящих в даль. Илларион забыл про свой пункт назначения, он не мог отвести глаз от симпатичной стройной Стрелки.

«Не было печали… Еще чего не хватало, — мысленно выругался он. — А с другой стороны — почему бы и нет? Любовь все спишет».

«И что — кинуться ему на шею, спросить, не дурак ли он? Нет, обязательно надо составить план, — Стрелка напряжённо следила за дорогой. — Теперь ведь уже недолго».

Илларион перевел взгляд на стрелку спидометра: «Двести пятьдесят километров. Еще почти десять. От меня не убудет». Он плавно повернул руль вправо и полетел навстречу судьбе.

Когда он был совсем близко, то увидел на миг мелькнувшее в свете фар лицо девушки в клетчатой униформе — оно было незнакомым, но Илларион успел уловить в нем что-то совсем другое, неуловимо человечное и светлое, как летний день. Затем он увидел перед собой стену тоннеля, и Стрелка осталась в прошлом.

(Картинка № 1)

Чашечка кофе для бодрости тела и духа, а и то, и другое сегодня понадобиться.

Бежать точно придётся, чтобы не побили. Впрочем, зачем об этом думать? Когда будут бить, будем и плакать.

Галстук бабочка, взгляд в зеркало – хорош!

Так, сколько там времени? Старенький будильник показывал четыре часа. Что ж, есть ещё два часа. Как говорится, время у нас есть, а время – деньги, которых у нас нет.

А потому не нужно терять драгоценное время. И молодой человек импозантной наружности лёгкой походкой направился к клубу арендовать помещение для сеанса одновременной игры в шахматы аж на ста шестидесяти шахматных досках, которое вскоре должно будет стать обменным пунктом времени на деньги.

Главное, не забыть – думал он, — первый ход — Е2-Е4, а там… А там посмотрим…

ВСТРЕЧА (По всем картинкам) Не подходи! Это последнее, что осталось для меня на блюдце. Я двое суток не ел, а хозяйка гостит у друга. Я все здесь углы обнюхал, пока это нашёл. Я только что закончил есть, а тут ты пришёл непрошенным гостем. А это я оставил на завтра. Куда бы спрятать, в какой уголок?

Да, а как ты проник сюда? Через окно? Я же носом закрыл его, когда пришёл с улицы. Недавно научился лапой открывать ручку внизу окна и выходить в сад.

Сейчас я спрячу этот кусочек на шкаф, там его никто, кроме меня, не достанет. А потом мы поиграем, свободно побегаем по комнатам.

Ну, вот и спрятал. Помоги — ка мне открыть холодильник. Иди сюда. Так, так, так. Открыли. Ну, и здесь почти ничего нет. Только маленький кусочек колбаски. Так и быть, разделим это пополам.

А, вспомнил! Там на верхней полке в шкафчике стоит пузырёк с валерианкой! Так что есть у нас и выпить и закусить! Придётся попрыгать несколько раз, пока откроется дверца и свалится сверху пузырёк.

Раз! Не удалось. Два! Во, дверцу открыл. Три! Ура! смахнул пузырёк! Эх, разбился. Теперь придётся следы заметать. Сначала надо всю лужу вылакать.

Ух! Всё. Теперь нам никто не страшен. Никакая собака. Шумел камыш, деревья гнулись!!! Это так поёт дед хозяйки, когда бутылку самогонки выпьет.

А знаешь что? Вали -ка ты отсюда, а то скоро хозяйка может прийти. А с ней болонка прибежит. Она злющая. Я-то с ней дружу, но ты ей чужой… Давай, подползай к окну. Я тебе лапой открою. Давай, давай! Упрусь хвостом и подтолкну лапами. Стоп! Слышишь,- ключ поворачивается в замке. Это хозяйка пришла.

Давай я тебе помогу на подоконник взобраться. Вот так.

Это кто пришёл, мать вашу! Я здесь хозяин! Я сщас вас всех раскидаю!

Ой не надо! Это не я сделал. Это — кот соседский. Всё, всё, ухожу в коробку.

(Картинка №1) Ладья с пуговицей на голове оживленно жестикулировала перчатками шахматной расцветки, что-то рассказывая Часам в галстуке-бабочке, облаченным в чашку чая. Собеседники расположились на круглом столе друг напротив друга. Над их головами, как бы под стеклом, плавали тучи, освещенные подсветкой из окон домов, из которых приглушенно доносилась ритмичная музыка. Город казался живым и очень близким, и вот-вот должно было случиться что-то очень важное. Потянуло чем-то теплым. Фонарь над Ладьей, качнув ремень своей лампы, пустил в аудиторию блик, и тени вокруг мигнули, ожили и заговорили.

— Как вы думаете, почему над городом так много облаков? — спросила Ладья с пуговицей.

— Из-за микроклимата, — ответили Часы. — На этом самом месте в начале двадцатого века стоял город Альбиония.

Как обычно, беседа текла плавно, немного бессвязно, но интересно.

Часы начали рассказывать об архитектуре своего города — по-видимому, они этим хотели реабилитироваться за долгое знакомство с обитателями палаты №24. Ладья попросила чая, и Часы любезно угостили леди. Пили они по очереди, но постепенно Часы стали забываться, и все события, по очереди показываемые из-под прикрытых штор, слились в один запутанный калейдоскоп.

(Картинка № 5) Сегодня черный злодей вышел на охоту всерьез. Со взведенным курком следит из-за домов, как я бегу по улице. Успею ли скрыться?

Но спрятаться не получается, преследователь идет на меня. Он все ближе. Слышу звуки полицейской сирены. Вот-вот она уже совсем близко. Меня охватывает безнадежность. Черный злодей совсем рядом, пистолет наведен мне прямо в голову.

— Это же был не я! — поднимаю руки в надежде спастись.

— Это был не я! — издевается злодей. — Краснокожий индеец будет на твоем месте обязательно. А я сейчас я только снимаю кино про самого жалкого труса. Поднимаешь руки вверх? Говори, есть у тебя право на жизнь?

— Нету. Тогда убей меня и сам становись настоящим героем. Вперед! Вперед! В бой! В бой! В бой! В бой!

— В бой! — весело вопит злодей. И вдруг его пистолет изрыгает пламя. Меня накрывает волна ужаса.

— Нет! — кричу я. — Это ведь была просто шутка! Ну хочешь, я встану на колени и честно признаюсь, что трус? Хочешь? Хочешь? Хочешь? Все? Я, белый человек, признался? Признался? Да! Признаю! Отлично!

Отныне я ничто. Но самое главное — никакой роли в фильме не играю! А больше мне ничего и не надо.

Нет ничего плохого в том, чтобы признать, что ты боишься и притворяешься. Все. Теперь я исчез. Пусть черный злодей торжествует.

Я начинаю смотреть фильм и не делаю ни единого движения, чтобы поучаствовать в его судьбе. Волны холодного ужаса пробегают по мне каждый раз, когда на экране появляется черное пятно, следящее за героем. Но чем больше я думаю, тем яснее мне становится — черный злодей сам по себе беззащитен, как все подлецы.

(Картинка № 5) А снег убивает Осень. Кленового золота мало, не откупиться, лишь бросить под ноги былую славу. А свет из окошек льется, рождая и множа тени, застывшие отражения сползают в бездонные сны. А город падает вверх, ловя снежинки крышами, они давно когда-то драконьей кожей выложены. А город стремится вниз, на грани нави и яви шуршание кожаных крыл, как выстрел порою ранит.

***

А жертва скачет меж мирами, ей пики кажутся сердцами…

(по всем картинкам)

— Оставь чашку моего кузена Джима в покое! Ты же видишь, что она против! — закричал Чарльз.

— Именно этого мне не хватало для полного счастья, — тоскливо сказал я, разглядывая крошево на столе.

Чашка Джима была не особенно большой и очень пестрой, а в другой чашке играли такие завитки, что я не удивился бы, увидев на дне яйцо Фаберже, выловленное из Темзы.

Мне было неприятно, что Луна разбилась, но вины не ощущал. Ну упала, подумаешь. Так ведь я ее вообще никуда не трогал, а предложил уехать выпить чая под уютное потрескивание огня в камине. Она отказалась, хотя, если честно, мне тоже хотелось убраться отсюда как можно быстрее. Но Чарльз опередил мои намерения и решил устроить взбучку из-за чашки Джима.

В этом был весь Чарльз. И еще я начал сомневаться, что он вообще слышит, о чем я говорю. Замотавшись в клетчатое кашне, я припустил из замка.

Дело было не в благородстве – у меня не было никакого желания заниматься такими вещами, как разборки и склеивание Луны. Просто я хотел оставить Чарльза наедине с его посудой, чтобы он сам решал, что ему делать дальше.

Так я и убежал по английски, с головой, гудящей как фонарь, и не допив чай. Сначала я слышал, как Чарльз орет мне вслед, но, не обращая на это внимания, спустился с холма в ивняк, росший вдоль реки, и побежал по тропинке в сторону большого вокзала. Главное было не опоздать на вечерний поезд.