Салфетка № 72. 2-й тур.

№1

Моя вязанная оболочка

Снова сижу и смотрю в окно. Какая же странная штука жизнь. Все закрываются друг от друга, носят какие-то маски, прячут мысли. Боятся, что узнают его настоящего, такого, какой он есть на самом деле. Хотя, может, лучше оставить все как есть, снять маску и показать себя настоящего? Тогда и люди потянутся, и целый мир откроется и примет тебя с распростертыми объятиями. Нет, мы люди не такие. Снаружи серьезные, правильные, даже взрослые, на самом деле внутри каждого живет маленький добрый ребенок, который боится окружающего мира и прячется в своей мягкой и удобной оболочке. И только, когда приходят неприятности, мы выпускаем наружу настоящее «я». Бегаем, мечемся, но действия не приносят желаемого, и наступает чувство бессмысленности жизни…

Лично я избрала мягкую и теплую оболочку. В ней мне комфортно и я всегда могу поменять что-то себе на пользу – переодеть, перевязать и получить абсолютную выгоду. Вот, сейчас сижу и в который раз просматриваю свою жизнь. Что совершила правильного или бессмысленного, где оступилась, где испытала радость. И я поняла, что совершила самую огромную ошибку в жизни. Ошибку, которую допустили многие – я не открыла себя настоящую, такую, какая есть на самом деле. Выросла по карьерной лестнице, купила дачу, объездила половину мира, но не получила главного, того к чему нужно стремиться всю жизнь. Любовь.

Открывайтесь навстречу людям, не держите взаперти свою сердце, мысли и душу. Жизнь одна и мы не должны пропустить этот билет счастья мимо себя, иначе и у нас наступит неприятный момент бессмысленности.

№2

Экстравагантно, экономно и практично.

— Чего я только не видел на конкурсе салфеток, но чтоб такое?

— Что может быть круче игры в бильярд, между богом и дьяволом, когда место шаров в «американке» — планеты?!

— Это не то, – Санек чуть нахмурился, — там конечно авторы постарались на славу, и история была хороша. Не смог написать я, не лежала душа. Выиграла тогда, салфетка под номером шесть. Про Ети и его сына, забавная получилась картина… Здесь совсем — другое.

— Снова Кракозябля?

— Да, нет. На том, пятьдесят втором конкурсе победила – Найко, а история про Кракозяблю, заняла второе место.

— Если не фантастика, не фэнтази, не ужасы, тогда что там?

— В двух словах — не понял! Сидит «розовый свитерок» и попивает чаечек, неспешно. А, может воду? Ну, что блин, у вас за мода?!

— Ты о чем? — недоуменно спрашивает Ирка, — и что это за «свитерок» такой?

— Ты б такой носить не стала!

— В чем же дело?

— Так вывязан он, абы-как! Где рукава, там голова и ноги, а горловина – простор для рук, а если вдруг, идти куда?

-Да, ерунда. Допрыгать сможет!

— Вас женщин не понять. Вам говоришь – бред, а вы упрямо за свое опять!

— Может все постирала? Остался лишь этот свитер, который как смогла, так и надела, главное тепло и уютно – ее телу.

— Да, не поверю! Столько одежды перепачкать?

— Наверное, стирать не хотела или немного — приболела…, — попыталась вступиться за нее Ирка.

— Или фетишь на свитера? Эх, что творит с людьми, весенняя пора…

Ирка, вглядевшись в картинку на мониторе, вдруг спросила:

— Уверен, что там женщина сидит? Может, это парень просто не знает, как женскую одежду носить?

— Зачем, это ему? – возмутился Санек, приняв шутку сестры за намек.

— Кто ж вас мужиков – разберет! – смеясь, ответила Ирка, выходя из комнаты и оставляя брата с его воображением, которое само дорисует ему, ответы.

Санек снова взглянул на картинку. Кто на этот раз конкурс ведет? Ak in кажется? Может она знает, кого в этом «розовом чуде» скрывают? Но не все ли равно? Минька ведь уже написана для конкурса. Хотя задумка со свитером, неплоха. Он один, сразу кучу вещей заменяет, — экономно и тепло! Пора бы кое-кому поучится экономичности давно…

№3

Ничего нет

Нет настроения. Ну, нет и все тут. Второй день нет. Хоть ты на стену лезь, его все равно нет. Хорошо, что хоть сегодня воскресенье. Можно дома сидеть и никуда не вылезать. Надоело все. Надоела работа, надоели домашние дела. Ничего не хочу.

В пятницу домой пришла уставшая – жуть! Еле до дивана доползла. А тут еще звонит заказчик, спрашивает про картину. Мне через неделю ему ее отдавать на руки, а я еще за нее даже не садилась. Не потому что времени нет. Время как раз-таки есть. Желания нет. Вдохновения нет.

Утром в субботу проснулась в нормальном настроении. Пришла в мастерскую. Ну, думаю, начну картину рисовать. Да не тут то было! Соседи сверху начали с утра выяснять отношения: то у них денег нету, то любви в отношениях нету, то еще чего-нибудь нету. Надоели.

Мастерская у меня в съемной однокомнатной квартире. Квартира в старом доме. Ремонт тут я принципиально не делала. Старые обшарпанные стены, деревянные рамы. От хозяев мне достался деревянный комод. Одного взгляда на него было достаточно, что бы понять – он видел многое. Я в мастерскую из мебели привезла только кресло и мольберты. Кресло всегда стояло напротив большого окна. Сидя в нем ко мне всегда приходило вдохновение.

За окном стояла середина октября. Погода выдалась ветреной и холодной. Окна в мастерской продувало, батареи почти не грели. Я начинала замерзать. Порывшись в комоде, я нашла старый свитер огроменного размера. Ба, да я сюда полностью влезу! Сходила на кухню, нашла стакан, ополоснула, налила в него воды. Немного порывшись в ящиках, нашла соломинку и поставила ее в стакан с водой. Одела свитер. Полностью в него забралась, да так, что ноги были в одном рукаве, голова в другом, а руки со стаканом вообще в горловине! Сидела в кресле напротив окна, пила воду через соломинку. Соседи все еще кричали, а в голове у меня проносились одни и те же мысли: «Вдохновения нет, желания нет, ничего нет».

№4

***

В твоем сером кабинете холодно и пусто. С тех пор, как я собрала вещи и ушла, прошел месяц. На столе и бумагах слой пыли; так и знала, ты не сможешь работать. Но вот я здесь, достаю из шкафа мартини, смотрю на часы. Половина седьмого. Ты вернешься с работы, уставший, разбитый, с синяками под глазами от бессонных ночей, ставших таковыми уже не из-за моего присутствия, наоборот. Ты захочешь проверить автоответчик – быть может, я звонила? — но вместо этого найдешь меня в одном лишь только розовом свитере, скрывающем от твоих удивленных глаз все, кроме маленьких нежных пальчиков на руках и ногах. В том самом свитере, в котором я пришла на наше второе свидание в кино и в тишине полного зала, замершего в темноте в ожидании начала, прошептала тебе на ухо, обжигая горячим дыханием: «Кроме него, на мне ничего больше нет». Ты даже не вспомнишь, о чем был тот фильм, но не забудешь, о чем будет этот вечер.

Я прошу тебя лишь об одном: позволь мне узнать, о чем будет наша жизнь.

№5

Подарок

Увидел я по телевизору, как скандинавы, мужики суровые и бородатые, когда погода им рыбачить не позволяет, сидят дома и… вяжут! Ёшкин кот! Натурально, спицами!

Думаю: а чем я хуже? Возьму и тоже научусь. Настюхе свитер свяжу к восьмому марта – вот она удивится!

Записался в кружок вязанья. Там – одни женщины. Сначала хихикали, но потом проявили понимание. Оказалось, я способный. За три дня научился спицы эти проклятущие в руках держать – и не ронять. Через две недели выучил и лицевые петли, и изнаночные. Пора, думаю, приниматься за свитер.

Отправил Настюху погостить к маме.

Сам взял журнал, выбрал модель попроще. Пошел в магазин рукоделья. Говорю продавщице, мол, нужны нитки модного цвета. Она тоже с пониманием отнеслась. Объяснила, что самый модный – это «цвет коленок замёрзшей нимфы». Как-то так. Мне понравилось. Купил два килограмма этой нимфы – чтоб не пришлось снова в магазин бежать. Да вдруг ещё разберут, если она такая модная.

Принялся за работу. Сначала, как учили, расчёт петель сделал. Набрал немного и штангенциркулем померил. Оказалось у меня в одном сантиметре две петли. Вывел формулу, посчитал, и стал вязать.

Интересное оказалось дело! Я уже полспины связал. Гляжу, узко получается. Настюха-то худенькая, но и на неё этот свитер не налезет. Разве только на кошку. А кошке зачем свитер? Она и так лохматая.

Распустил. Посчитал еще раз. Получилось, что нужно в три раза больше петель набрать.

Начал снова. Теперь дело медленнее пошло. Спицы у меня на леске, как положено. Так эта спина на леске еле помещается.

Вывязал я и проймы, и горловину – все как надо. Закрыл последние петли, развернул… Ёшкин кот. Это даже мне велико будет.

Нет, думаю, распускать больше не буду. Не хватит мне куражу заново начать. Может, сядет потом, от стирки…

Связал все части. Так самое трудное потом оказалось — их вместе соединить: спину с передом и еще рукава к ним пристроить. Три раза переделывал, но всё ж успел до настюхиного возвращения.

Этого восьмого марта я еле дождался.

Утром скромно так говорю: «Я, вот, тебе, Настюха, свитер в подарок связал». Она чуть с табуретки не упала.

«Примерь, — говорю. – А я пока выйду, покурю».

Вернулся в комнату. Ёшкин кот…

Настюха в свитере сидит, лимонад через соломинку тянет. «Спасибо, — говорит, милый! Отличный свитер! Так в нем тепло, так уютно!..»

Я взял фотоаппарат, сфотографировал её на память и решил больше свитеров не вязать. А фотографию вам посылаю, в рубрику «нарочно не придумаешь».

№6

***

— Как на зло в голове ни одной светлой мысли. Задание ещё такое, без ста грамм не разберёшься. — Снова изучил присланное организаторами конкурса сообщение — Полный абзац!

Когда чесание затылка, лба и других, побуждающих к мышлению, частей тела не дали видимых результатов, я отправился в путешествие по квартире. В первой же комнате мой взгляд остановился на одном диковинном предмете. План созрел моментально.

— В прошлый раз меня обвинили в банальности, ничего, в этот раз, будет феерическое шоу!

Через пять минут квартира наполнилась холодным апрельским воздухом, а я, продрогший, забирался в огромного размера свитер. Мягкая и тёплая шерсть окружила со всех сторон уютом и спокойствием. Потянуло в сон. Самое лучшее время для фантазии.

Главное не проспать слишком долго. Тогда память ничего не сохранит. Но на этот случай в моём желудке уже плескались полтора литра воды, которые непременно разбудят меня в скором времени.

— Приступим. — перед мысленным взором постепенно стали вырисовывать различные картинки. — Молодая девушка, с длинными прямыми волосами и немного пухлыми щёчками, аккуратно спускает с плеч бретельки маечки под которой скрывается упругая грудь третьего раз… Чёрт! Не то! О деле думать надо. К девушке потом вернёмся — Зачем-то ехидно улыбнувшись, я продолжил работу.

— Так что было в задании? Кажется, про дом что-то и погода там была ни к чёрту. Представился маленький сельский домик посреди поля. На крыльце сидит девочка лет десяти в синем сарафане и что-то читает. Не смотря на позднюю ночь, все окрестности заливает мягкий холодный свет от двух огромных планет заслоняющих половину неба. Дует ветер.

— Я приблизился к девочке. Мне захотелось потрепать её мягкие золотистые локоны, но в когда пальцы коснулись волос, она подняла голову, и я отшатнулся. На меня смотрели пустые, состоящие из одних белков, глаза.

Из двери домика вышел призрак. Мужчина одетый в платье невесты. Он держал в руке нож и обходил меня сзади, а я не мог оторваться от глаз девочки.

Вот, он уже дышит мне в затылок. Шея покрылась потом, а плечи стянуло судорогой.

Удар! Я увидел грязный кухонный нож торчащий у меня из низа живота. Странно, я думал от таких ранений боль острая, а меня как будто палкой ударили. Крови не было, только тупое, ноющее чувство расползалось по телу…

— Ай! Блин, блин. Так же и обоссаться можно! — Судорожно выкарабкиваясь из шерстяного плена, я решил, что если сейчас не успею добежать до туалета, то выкину свитер сегодня же.

№7

Символ

“Символ (из греч. σύμβολον) — это знак, изображение какой-нибудь вещи или животного для обозначения качества предмета; условный знак каких-либо понятий, идей, явлений“ (ц)

Дорогая Мари.

Я искренне надеюсь, что с тобой всё хорошо и что моя посылка пришла во время — к твоему Дню Рождению. Я, конечно, посылал её заранее, но никогда не знаешь, как рассчитает время судьба, а она порой бывает знатной шутницей, ты же понимаешь. Кому как ни тебе понимать… Ты ведь всегда была уверена, что всё понимаешь, поэтому, когда что-то увлекало тебя, ты тут же загоралась самыми самонадеянными фантазиями: хоп и ты уже на пике мастерства и славы. Но никогда и ни в чём не хватало тебе настоящей уверенности в себе и стоило только появиться первым трудностям, как ты отступала, пугалась, сжималась в комок и мечтала спрятаться от всего мира, сгорая от стыда за своё минутное тщеславие. Так ты часто загоралась идеями, но не было в этом огне страсти, не было одержимости, заставляющей выйти за грани возможного ради достижения цели. Просто всего лишь лёгкий мягкий дымок розовых наивных мечтаний о том, что произойдёт, когда цель уже будет достигнута. Однако, чтобы её достичь надо упорно этого добиваться, надо чётко выбрать себе путь и следовать по нему, а ты так и не выбрала себе даже форму… Думаю, ты до сих пор её выбираешь, тихо сидя в своём маленьком уголке и тая в своём хрупком тельце целый мир прекрасных фантазий… Что ж, если это действительно так, то тот свитер будет для тебя идеальным подарком, я полагаю. Поздравляю и желаю счастья.

Твой старый друг,

Фрэд К.

№8

Гурмония-Гу

С наслаждением хлюпнув, Роса-Роса Мерда Ху втянула через трубочку густую прозрачную жидкость. Ждать осталось совсем недолго. Суперское имя она себе давно придумала, лучшее в школе! Ху – это что-то японское, ну, или китайское, неважно. Главное – намек на супер-героев из комиксов и понтовый самурайский кодекс по фенхую. Козел Пашка говорит, что нет такого слова, а вот слово «мерда» как раз есть, да только на другом языке. Но Росе-Росе — да и всем другим — до Пашкиных мастодонтовых умничаний дела нет. Не в языках дело, все равно они скоро никому не будут нужны. Как и история, и религия, и наука, и все такое. Суперская вещь эта гурмония-Гу! «Теория свободы, доведенная до логического финала», говорил ее парень, Дупа-Дупа Е, ну, до того, как гурмония случилась и с ним. Все эти однополые браки и феминизм по сравнению с Гу – фигня! Полной и окончательной свободе мешают, прежде всего, заповеди, христианские или еврейские, неважно. Пока человек не нарушит все эти, «не убивать», «мать твою чтить» и «не тырить» — он навсегда останется человеком. Простым и несвободным. А Роса-Роса – да и все другие — всегда хотела быть сложной и интересной. Самовыразиться чтобы и без комплексов. Тырить оказалось проще, чем убить – но не даром ж ее звать Ху! Она все преодолела. Не чтить оказалось совсем просто. Мать повыла да утихла. А чего? Ничего ей, Росе-Росе Мерде, все равно не будет. Сейчас все перерождаются. Роса-Роса еще раз хлюпнула – пошло, пошло дело. Она чувствовала, что лицо удлиняется, горло как-то интересно деформируется. Розовый вязаный кокон обволакивал ее уже почти целиком. Вчера прилетал на кожистых крыльях Дупа-Дупа Е. Призывно щелкал жвалами, торопил. Плясал на столе как пьяный. Пьяный свободой. Хотел размножаться. Она сейчас, она уже сейчас! Главное — расслабить мышцы ног и хлюпнуть еще разок…

№9

***

‒ Добрый день!‒ преувеличенно бодро сказал я этому чуду, одетому розовый в свитер. Причем сидел он на ней таким образом, что руки этого текстильного шедевра были надеты на ноги и голову девушки, а из горла торчали тонкие ладошки с наманикюренными ноготками.

‒ Приветствую тебя, ‒ тихим голосом ответила она. Надежда на то, что девушка не псих улетучилась.

‒ Как Вы себя чувствуете?

‒ Плохо. Я чувствую, что кто-то пьет мою энергию.

‒ И кто же?

Девушка кивнула в сторону молодого парня, стоящего рядом с нами, медленно наклонилась к моему уху и прошептала:

‒ Он стригой.

‒ Да что Вы? ‒ поддельно удивился я. ‒ С чего Вы взяли?

‒ Мне по телевизору сказали, что если человек снится тебе в кошмарах, то он стригой. ‒ причем говорила она мне это со свей серьезностью.

‒ Понятно, ‒ задумчиво протянул я. Похоже, у этого чуда шифер давно поехал. ‒ Ну а зачем Вы так вырядились. Для защиты от нечистой силы?

‒ Нет. Я посылаю сигнал вселенной и призываю ее к благосклонности, ‒ так же серьезно ответила она мне.

‒ М-да, ‒ с сожалением вздохнул я. Эх, жаль ничего сенсационного в этом случае нет. Все тот же диагноз, все та же проблема, только в запущенной форме. И ради чего, спрашивается, перся на противоположный конец города?

Я встал с корточек, отряхнул брюки от пыли и направился к выходу из комнаты.

‒ Эй, доктор, куда?! Вы же обещали ей помочь! ‒ крикнул парень.

‒ Меньше тв3 смотреть надо! ‒ бросил я напоследок и, хлопнув дверью, ушел.

№1

Котэ

Поворот ключа. Свет в прихожей. Шелест одежды…

Ты всегда надеваешь темно-серый плащ с большим воротником и длинным ремнем, когда идет дождь. Плащ так громко хрустит, словно сделан из ломкого не эластичного пакета, из тех, которые время от времени попадают к нам в квартиру из соседнего магазина. С него стекают мокрые струйки, оставляя небольшие лужицы на полу. От тебя пахнет влагой и пылью московских дорог. Машинным маслом и сигаретным дымом. А еще сквозь чужие, инородные запахи пробивается твой аромат. Особенный. Сладкий. Родной.

Ты тяжело вздыхаешь и медленно раздеваешься. Слишком медленно. Меня не зовешь. Даже не замечаешь, что я в последнее время перестал встречать тебя у порога.

Слышно как идешь в комнату. Легко, практически не касаясь пола. Скрипит кресло. И тишина. Словно ты и не возвращалась домой. Только доносится твое приглушенное, прерывистое дыхание.

Мы уже несколько дней живем так. В тишине. В вакууме. После того, как исчез ОН – чужак — резко пахнущий, шумный, несдержанный. Тот, из-за кого образовалась пустота в нашем уютном мире.

Встаю. Устал от этой изоляции. Мне нужна твоя нежность и теплота, добрые руки, низкий тихий голос.

Застываю. Нечто сидит в кресле. Хочу зашипеть. Но сдерживаюсь. Принюхиваюсь. Что это в твоем свитере? Пахнет тобой. Но не ты. Ни лица, ни рук, ни ног. Только большое бесформенное тело. Касаюсь осторожно лапой. Ты спряталась? Тебе страшно? Не бойся, родная, я с тобой! Я пытаюсь пробраться в твой уютный домик. Найти лазейку в шерстяной ткани. И ты меня впускаешь, как всегда.

— Привет, Котэ, — надломленный, хриплый голос, не твой, — пришел меня спасать?

Горячая влага обжигает шерсть.

Не плачь! Я уже не молод, но буду с тобой до конца моей короткой кошачьей жизни. Я никогда не предам. Я знаю что такое верность.

— Я беременна, Котэ. Представляешь, у меня будет малыш! И он будет моим, только моим. Маленький, крохотный ангелочек. Сергей отказался от нас. Как я ему рассказала, собрал вещи и ушел. Сказал, что он на это не подписывался. И что еще не готов. Предлагал сделать аборт, чтобы все стало как прежде. А я не могу избавиться от ребенка. Он ведь уже живой. Как ты и я. Он уже существует.

Твой голос успокаивает. Такой привычный. Низкий. Только очень грустный. Не плачь. Касаюсь твоей руки. Утыкаюсь в мягкий животик, вдыхаю запах, перебираю лапами ткань, впуская в нее острые коготки. Ты затихаешь. Перестаешь всхлипывать. С тобой всегда уютно и тепло. Сворачиваюсь клубком и засыпаю. В последнее время я подолгу сплю. Мне все тяжелее и тяжелее просыпаться.

Звонок. Ты встаешь, аккуратно перекладываешь меня на кресло. Я не пойду за тобой. Ты ведь справишься? Без меня? Голоса в коридоре. Почему ОН всегда приносит с собой так много шума? Вы закрываетесь в комнате. И много кричите. А потом тишина. Неужели ты опять плачешь? Хочется пойти и успокоить тебя, но так сложно проснуться.

Я знаю, ты все сделаешь правильно.

Без меня…

Я в тебя верю…

№2

***

— Ты обиделась, или мне это кажется? — Он заглянул в кабинет, распутывая на шее длинный узкий шарф.

В его любимом кресле сидело «оно». Самым невообразимым образом «оно» натянуло на себя розовый, мужской свитер, который собственноручно вязало три ночи кряду.

В один рукав были втиснуты обе ноги, в районе живота оказалась горловина, из которой торчала рука, со стаканом воды, а второй рукав был натянут на голову, сужая манжетой кругозор «объекта» к одной точке.

«Подводная лодка, блин! Господи, ну почему у всех жены как жены, а я влюбился в такое вот чудо?!»

— Мне никто не звонил? – Тишина.

— Ка-ать…

Сняв пальто, он присел на корточках под стенкой, и уставился прямо на жену.

Катя тихонько потягивала из трубочки воду, и никоим образом больше не выдавала своего присутствия.

Он потер сморщившийся от недоумения лоб.

«Может я пюрешку с котлетами хочу?!» Возмутился он про себя.

— Ну что это? – Знак протеста?! Катенок, ну подумай сама, меня не поймут, если я припрусь на работу в этой «прелести»… Мы ведь это уже обсуждали…

Катенок продолжал молчать, и Влад понял, что, дело в чем-то другом.

Они давненько уже отметили с друзьями новоселье, но за ремонт принялись только сейчас.

По-хозяйски он стал прохаживаться, по будущему кабинету. Под руку подвернулся ящик с фотографиями, и он достал первую попавшуюся — наугад. Глянув на фото даже вскользь, он в который раз удивился провисному шпагату, в исполнении девушки в синем трико. Веселый, озорной, полный смелости взгляд! Всем своим прагматичным сердцем, он обожал эти глазища, которые в данный момент, тайно следили за ним сквозь дырочки свитера.

— Я тебе хотел сказать, что я отказался сотрудничать с немкой Зелдой… Да да… Ты во многом права! И вообще, как-то я засомневался… как-то это все эммм… не просто. Языковой барьер и все такое… — он забормотал, как будто в чем-то провинился. – И потом, это все не к спеху…

«Свитер» хмыкнул.

Обмен опытом с зарубежными специалистами – это положительная «галочка» в карьере международного правозащитника, и Влад с удовольствием решил, было, воспользоваться подвернувшейся возможностью. Но…

Он стерпел когда, после такой новости, их дом, в один миг наполнился фильмами о Великой Отечественной, но в день, когда портрет его деда, командира красной армии, торжественно повис в гостиной, напоминая о победе над фашисткой Германией – Влад подумал, что в жизни нужно что-то менять…

— Как тебе такая новость?

В ответ на молчание, он забрал у нее стакан и выпил воду. Поболтав горловину свитера, он развел руками.

— Нет, ну это черт знает что! Сколько ты будешь молчать?

Вдруг «оно» встало с кресла, и тут же шарахнулось на пол!

-Ой! – наконец прорезался «буратиний голосок»

Он заметался, не зная как к ней подступиться, что бы помочь. «Розовый комок» закрутился, закопошился, и через несколько секунд перед ним стояла прежняя его Катя. Длинная домашняя футболка на ней смялась, а сквозь разлохмаченную прическу, пробивались тысячи лучиков счастья! Она улыбалась, глядя ему в глаза.

— Влад, я ухожу из цирка! Ты представляешь?! – Я беременна!

Он вскинул брови и заулыбался в ответ

— Ну, я же вижу, что в тебя что-то вселилось!

Они оба рассмеялись, и он обнял ее, прижимая к себе всем телом.

— Кстати, в честь этого, я приготовила праздничный ужин! — и заговорив с французским прононсом она выдала – говяжий де котлетт, картофель ля пюре!

№3

***

— Дура безрукая!!!

Мастер цеха — монументальных размеров женщина с черной щетинкой над верхней губой, потрясая зажатым в горсти ангоровым свитером, орала на Дашу.

— Что это ты связала???

Свитер безвольно болтал свешивающимися до пола, несоразмерно широкими рукавами.

Даша, стояла, опустив голову, и только вздрагивала от каждого окрика, как от удара. Не то чтоб ей не было что сказать. Было. И многое. Про то, что товарки подшутили над новенькой и подсунули ей неверную схему. Про то, что она двенадцать часов на работе и уже устала. Про то, что так орать, как минимум, некрасиво… Даше многое хотелось сказать. Но громогласный ор выбивал почву из-под ног, раскачивал стены и давил, давил своей невыносимой агрессивностью, отнимая дар речи.

— Будешь теперь всю ночь сидеть перевязывать! – мастер швырнула свитер в лицо Даше.

Та машинально его поймала.

Свитеру было страшно. Состояние бытия ему нравилось. Нравилось ощущать дуновение воздуха, тепло человеческой кожи, биение сердца там, куда его прижала Дашина рука. Но женщина с жесткими руками приказала прервать бытие, и теперь свитер садился от страха, пытаясь втянуть свои длинные и широкие несуразные рукава. Он вибрировал каждой петелькой, вздрагивал каждой шерстинкой своего существа и мысленно молил девушку сохранить его существование.

— Нет.

Даша не понимала почему. Но мысль о том, что ей придется распустить этот комок шерсти на нитки, вдруг стала невыносимой.

— Нет, — повторила она твердым, звенящим голосом.

— Ты уволена. Можешь забрать ЭТО вместо выходного пособия, — мастер сказала это спокойно, как-то сникнув и даже став ниже ростом.

Даша почти бежала, прижимая к себе спасенный свитер. Прохожие удивленно оглядывались ей вслед. Машины возмущенно сигналили и скрипели тормозными колодками, когда она перебегала дорогу на красный свет. А ее гнало и подстегивало лишь одно желание – быстрее попасть домой, и… дальше входной двери ее мысли пока не распространялись.

Вскочив в квартиру и захлопнув дверь, Даша тяжело привалилась к косяку и перевела дыхание. Тело бил озноб. Бросившись к любимому креслу как к спасению, она натянула на себя злополученный свитер. Перепутала рукав с горловиной, не стала переодеваться, просто сунула ноги в другой рукав и спеленутой гусеницей рухнула в кресло. Рука, вырвавшись из горловины свитера, схватила валявшийся неподалеку блокнот. Сами собой на бумагу полились строки:

Не верь, не бойся, не желай

Не убегай, не жди рассвета…

Спустя три часа, Даша с удивлением посмотрела на исписанный блокнот и недоуменно повела плечами. Вдохновение схлынуло, оставляя за собой терпкое послевкусие усталости. Напившись воды, она выпуталась из свитера и позвонила в редакцию.

Десять лет спустя.

— Вот, Дарья Андреевна, ваш новый дом, — Дизайнер с гордостью повела рукой, показывая именитой поэтессе свое творение. — Тут и журналистов принять не стыдно. И для коллег по цеху вечеринку устроить не совестно. Единственное, что несколько выбивается из стиля — эта странная тряпка, на присутствии которой в кресле вы так настаивали…

— Это не тряпка, Света, это — источник вдохновения, — мечтательно улыбнулась Даша.