Салфетка 271. ИТОГИ

№1

Даже не думал, что когда нибудь это произойдет…

Нет, я понимаю, в жизни может случиться всякое. И никогда не стоит говорить «никогда». Но все же, все же, все же…

Вспоминаю первую нашу встречу. Я- еще совсем юн и неопытен, но уже чувствую желание и волнующее, непреодолимое влечение. Она — зрелая и многоопытная, уверенная в своих силах, просто мечта любого мужчины.

Первый поцелуй — пьянящий, с хмельным горьковатым привкусом греха. Я, как сумасшедший, не мог оторваться от этих чуть прохладных уст, нежно обнимал хрупкий стройный стан и в немом восторге впитывал всю её, до самой последней капли, бесстыдно опустошая до самого конца, чтобы она уже больше никому не смогла подарить то, что предназначалось только мне, мне одному.

Встречи были все чаще, все нежнее. Это стало настоящей всепоглощающей страстью. Я взрослел и мужал, но никогда не изменял тебе. И ты сполна платила за мою любовь. Иногда я просто терял голову и буквально пьянел от наших взаимных ласк, иногда мне вдруг становилось грустно…

Говорят, чтобы не потерять остроту любви, надо заставить себя на время разлучиться с предметом своего обожания. И как это не горько, переживая разлуку, влюбленные только крепче станут любить.

Видимо с годами я стал мудрее — теперь и у меня появились силы для подобного экспертмента.

И вот я говорю тебе:

— Прости, любимая, нам надо ненадолго расстаться. Прощай…

Но точно знаю — не позже, чем завтра, заглянув в холодильник, я вновь увижу эту восхитительную фигурку и опять не смогу устоять перед соблазном — вопьюсь губами в это вечно молодое и свежее тело, чтобы в который раз до дна насладиться своей любимой, обожаемой, несравненной бутылочкой пива.

№2

Путь в никуда всегда вызывает двойственное чувство. Мрак неизвестности тянет и пугает. Впереди тьма, позади свет, и тебя тянет солнечным ветром туда, где спрятаны самые ценные сокровища и таятся самые страшные опасности.

Есть всё-таки странное очарование в возможности потеряться из мира и уйти в расцвете лет туда, откуда никто не возвращался. И неважно сколько тебе лет, тринадцать, тридцать три или сто тридцать три, всё равно не хочется. Может быть молодежи и свойственно идеализировать Великое Ничто, в которое они собираются по всякому поводу, дай им второй шанс и практически никто не повторит своей попытки.

попытки вообще хороши только для компьютерной игры, там что-то не получилось и у тебя постоянно есть шанс всё исправить, по-новому подойти к проблеме, поменять правила, в конце концов. И тогда всё будет проще простого. Эх-х, мечты, мечты.

Как невыносимо хочется оттянуть тот момент, когда решающий шаг будет сделан и возвращаться будет поздно. Ничего невозвратного, ничего неисправимого, ничего самостоятельного, мечта буддиста. Но буддизм хорош, когда вокруг тепло, светло и из проблем только мухи, которые кусают. Хорошо этому Будде было, жил в тропиках, еда прям над головой ли под ногами, на его месте легко быть святым и соблюдать принцип недеяния. Но там, это там, а тут — это бери себя в руки, прощайся с ленью и спускайся в подвал за картошкой.

№3

«Остаюсь твоим преданным другом»

Я не был тебе любимым, и ты не знала о моих чувствах к тебе. Ты привыкла ловить восхи-щенные взгляды — одним больше, одним меньше — и не только потому, что была женой моего брата. Не только из-за твоей красоты, а может, из-за нее тоже. Потому что твоя добро-та и желание помочь были слишком очевидны, именно они делали тебя такой. Светящейся от любви и счастья. Счастье порой слепит, но не тебя. Прости за то, что поначалу был груб с тобой. Не знаю, как тебе это удалось, но из врага ты превратила меня в своего друга. Ты по-мирила меня с братом, а я уж думал, что эта ссора навечно. Прости за все сделанное и не сделанное.

И когда ты ушла… Ты не обвиняла, не укоряла, ты лишь сказала: «Прощайте», а я ничего не ответил, просто не смог. Но ты… ты все же осталась, пусть только в мыслях и памяти. Для чего я это пишу? Потому что у прощания — два лика. Я очень надеюсь, что там, у себя, да-леко-далеко, ты все-таки простила. Смогла простить за обман — его и меня.

В любом случае, остаюсь твоим преданным другом, М.

№4

По ночам жара сменялась приятной прохладой. Егор Степанов лежал на лужайке и смотрел на звезды. Острые кончики травинок щекотали и кололи тело сквозь футболку. Стрекотали кузнечики, их песня то почти затихала, а то вспыхивала с новой силой.

Мужчина улыбнулся, подумав, что смотреть на звезды, на их далекое загадочное мерцание, с его стороны, в его положении и ситуации, глупо. Насмотрится еще. Правда, там будут со-всем другие звезды. Не такие близкие, не такие привычные.

Но это, пожалуй, единственное, что останется неизменным. Тысячи лет назад его далекие предки всматривались в эти же манящие огоньки. И под ними же будут жить его потомки, и потомки тех, кого он знает. А вот все остальное обязательно изменится, и, скорей всего, зна-чительно, до неузнаваемости.

Егор перевернулся на живот и приподнялся на локтях. Провел ладонью по стриженому ежи-ку газона. Углубился в него пальцами, ковырнул почву. Сорвал травинку, потеребил, взял в зубы. Под ним копошилось, ело друг друга и размножалось бесчисленное количество неви-димых маленьких живых существ. Микрокосмос.

Внезапно тихо пискнул браслет на запястье. Пора.

Мужчина поднялся, отряхнулся и вернулся к дому. Взошел на крыльцо. Снял с перил и накинул на плечи форменный китель, подхватил маленький черный чемоданчик с немного-численными личными вещами. И замер еще на пару минут, наблюдая, как кружат насекомые вокруг фонаря.

Наконец, время вышло, браслет снова призывно напомнил об этом. Капитан Восьмой Звезд-ной экспедиции твердым шагом, не оглядываясь, двинулся к ожидающему его автомобилю. До космодрома он доберется в течение часа.

Сидение едва ощутимо завибрировало и подстроилось к формам пассажира. Дверца мягко закрылась и щелкнула, блокируясь. Автопилот мигнул зеленым огоньком и плавно направил машину вперед.

№5

«Прощай, счастливая жизнь, — подумал он, глядя в пасмурное осеннее небо и обреченно вздохнул. – Прощай свобода, полет, радость. Прощай беззаботное лето, пшеничное поле, бурная речка, сосновый бор… — Не зная, что бы еще такого добавить, Роман покрепче при-жал к себе потрепанный букет. По лепестку розы полз маленький коричневый паучок. Как он туда попал было не понятно, но ему можно было только посочувствовать.

С неба сорвался мелкий холодный дождь, и толпа вокруг пришла в движение. Кто-то открыл зонтик, кто-то громко посетовал на гидрометцентр, спрогнозировавший накануне сухую солнечную погоду. Стоявшая рядом с Романом девочка лет шести от обиды даже заплакала. Ее намокшие бантики уныло поникли.

««Бедно то детство, что приносится в жертву зрелым годам»* — несколько злорадно поду-мал он и, опустив голову, улыбнулся: — Прощай Дильтей Вильгельм и здравый смысл».

-А теперь поприветствуем наших первоклассников! – Разнесся над толпой радостный жен-ский голос. – Здравствуй, школа!

*Дильтей Вильгельм (1833-1911) немецкий философ, сыгравший видную роль в развитии философии жизни, психологии и герменевтики.

№6

Она стояла на краю крыши и смотрела в небо на проплывающие мимо облака. В одной из серых тучек ей привиделся кит, тот самый знаменитый “кит” из интернета.

− Давай, смелее, вперед, − подталкивала толпа.

− Всего один шаг, и ты почувствуешь себя свободной, − уверял теплый баритон.

− Быстрее. Не ты первая, не ты последняя, − заявил раздраженно неизвестный.

− Просто сделай это, − прошептал на ухо властный голос. – Страх – лишь иллюзия, переступи его, и тебе откроется новый мир.

И она шагнула, роняя тело в пустоту, в объятье неизвестного.

Ветер давил в живот, хлестал по щекам, выворачивал конечности. Он, как запоздавший спаситель, всеми силами стремился предотвратить неизбежное, затащить девчонку обратно наверх.

Так стремительно начавшийся полет с каждым мгновением стал замедляться. Мир вокруг словно застыл. До этого просто напряженное, тело окаменело окончательно. Освобожденный от суетливых мыслей, разум завис в прострации.

В этот момент молодую девчушку ничего не волновало. Проблемы на работе, депрессия, не разделенная любовь − все пустяк, когда настоящая свобода рядом. Ей хотелось растянуть это падение на вечность.

Еще мгновение, и веревка надежно прикрепленная к женской талии и стройным ножкам, натянулась в финальном штрихе, отправляя девчонку в новый короткий полет. На этот раз вверх.

− Да-а-а! – закричала она, не жалея горло. В ее душе сейчас взорвался фонтан эмоций, мощь которого не в силах были удержать ни воспитание, заложенное родителями, ни стереотипы, навязанные обществом.

Инструктор смотрел с крыши вниз.

− Ну вот. Еще одна офисная амеба перестанет “существовать” и начнет жить.

В такие моменты улыбка не сходила с его губ, а работа приносила настоящее удовольствие.

− Кто следующий?

№7

— Спасибо, Соня, что согласились погулять со мной.

— Ну, что вы, Артем Федорович! Это вам спасибо! Вы подарили мне замечательный день. — Работа координатором в Институте отнимала у девушки почти всё время.

Они шли по тропинке, почти незаметной под опавшими листьями. Октябрьский лес был пронизан солнцем. Золотистые, оранжевые кроны деревьев шелестели, роняя на чуть пожухлую траву яркие листья. А глубокое осеннее небо было прохладно и чисто.

Соня и Артем Федорович полдня гуляли по лесу. Поднялись на холм, посидели у маленького озера, а сейчас возвращались к флаеру. Осенний день, будто спрятав их от всего мира, сблизил друг с другом.

Солнце клонилось к закату. Они шли молча, улыбаясь и переглядываясь, а потом, не сговариваясь, вдруг остановились.

Артем Федорович посмотрел Соне в глаза.

— Соня, я бы не осмелился, но завтра Эксперимент. Хочу, что бы вы знали…

Странно было видеть этого загорелого, сухощавого, еще крепкого мужчину, проведшего почти всю жизнь в Космосе, вот так нерешительно подбирающим слова.

Соне было невыносимо это видеть. Поэтому девушка, порывисто шагнула к нему и попросила:

— Закройте глаза. — После чего обняла и поцеловала. Он непроизвольно тоже обнял ее, прижал к себе.

— Соня, я люблю вас. Я не должен об этом говорить…

Она снова поцеловала его.

— Вы откажетесь от участия в Эксперименте, если я попрошу?

— Нет. – Ответить так было трудно и тяжело, но по другому было нельзя.

Больше она ни о чем не спрашивала. Они стояли обнявшись, пока солнце не скрылось за макушками деревьев. Потом вернулись в Институт.

Рано утром Артем Федорович шел к медикам на контрольный осмотр. Эксперимент, начнется уже через пару часов.

Биологическое омоложение организма – давняя мечта человечества. Но неизвестно, что при этом случится с личностью человека. Как сохранятся опыт, навыки, память и сама индивидуальность. Это было невозможно проверить на животных. Только эксперимент с участием человека мог дать ответы на вопросы.

Она ждала его возле лифта.

— Я хотела сказать… Я вас люблю. Не забудьте меня! – в ее глазах было отчаяние пополам с надеждой. — Я буду ждать вас. Возвращайтесь скорее, – Она легко коснулась губами его щеки и прошептала, — Прощайте. – и не оглядываясь, стремительно ушла по коридору.

Артем Федорович постоял пару секунд, коснулся пальцами щеки и решительно шагнул в кабину лифта.

Он вернется. Обязательно вернется. И ничего не забудет.