Салфетка № 103, ИТОГИ

№ 1

***

Все началось с ссоры в семье физика-теоретика Сергея. Жена Ирина, из-за вечной занятости мужа, подняла бунт по поводу бытовых проблем и хронической нехватки денег.

Но дело было не в том, что Сергей забыл о жене или свыкся с ней. Он просто в последние два года ушел в науку. Физик бился неделями над решением проблемы антигравитации, перенес домой даже свою экспериментальную установку, но в итоге получал только летающие предметы от своей жены.

Вот и сейчас, ее крик о сломавшейся плите и некормленном сыне, не пробудило сознание Сергея думать в правильном направлении, что привело к отъезду жены к теще.

В итоге перед физиком-теоретиком встали вполне бытовые проблемы: занятие с сыном, его переодевание и неусыпное наблюдение, а самое главное — кормежка. Так как опыта было маловато, и сын не покупался на печенюшки, было принято логическое решение попытаться сварить кашу — сыну Мишке.

Логично предположить, что физик, учитывая опыт предшественников, описанный в литературе, попытается избежать ошибок в эксперименте. К тому же, при отсутствии обычного нагревателя, он принял довольно смелое решение задействовать ту самую экспериментальную установку, изменив пару ее параметров.

Через некоторое время каша была сварена, но сын не дождавшись обеда, уже мирно спал с игрушкой зажатой в руке. Пару часов спустя, проснувшись, он все же затребовал кашу, которая была срочно согрета. Прием пищи прошел на «ура», не считая полностью измазывавшихся в манной каше, как отца, так и сына.

Определив Мишку в манеж возиться с игрушками, Сергей приступил к уборке. Надо было вымыть посуду, однако очередное теоретическое раздумье отвлекло его внимание и скользкая тарелка выпала из рук с шумом разбилась. А дальше, дальше произошло, то что и принесло человечеству открытие антигравитации — осколки тарелки вспорхнули вверх и застыли над полом. Не отходя от раковины, наш физик сделал решающий вывод о том, что антигравитация в обработанном предмете в экспериментальной установке, проявляется после небольшого кинетического воздействия на него. И да — Сергей по ошибке кашу сварил именно в режиме эксперимента.

Думаю не надо говорить, какую славу приобрел институт и сам физик после открытия. Что касается жены, которая вернулась где-то через день, из-за беспокойства за своих мужчин, и вместо упреков получила букет роз — то та была в легком замешательстве.

И еще — когда Сергея спрашивают в многочисленных интервью: «Что Вам больше всего вспоминается из того дня?», он всегда уверенно отвечает — «Ловля сына под потолком»

№ 2

***

Это случилось много лет назад, а я до сих пор помню…

Седьмое декабря прошлого века. Восьмидесятые. Я умер и родился в тот ужасный день, день Апокалипсиса.

Звонок на домашний телефон заставил жену собраться и пойти в детский сад за дочкой. Малышка температурила, и воспитатель попросила забрать её домой. Я стоял на кухне и готовил блины. Неожиданно пол у меня ушел из под ног. Я упал прямо у мойки с половником в руке и больно ударился затылком о стену. Тряска. Вибрация. Посуда слетела с полок. Я закрыл руками голову, чтобы фарфор не повредил ее. Телу больно от падающих предметов. «Что это?» — пронеслось у меня в голове. Следующий толчок поднял меня на ноги, и я помчался к двери. Шкаф для верхней одежды летит прямо на меня. Бросаюсь на пол и сжимаюсь, готовясь к удару. Но ничего не происходит. Поднимаю башку и понимаю, шкаф не упадёт, он верхней крышкой опирается на стену. Дверь заблокирована, медлить нельзя. Выползаю из мебельной громады, упираюсь в стену ногой, отталкиваю груду ДСП. Рывком открываю дверь и новый толчок сбивает меня с ног. Валюсь на площадке лестничной клетки. Хватаюсь за перила и изо всех сил стараюсь удержаться за них. Дверь открыта настежь, и я вижу, как панельные стены квартиры складываются. Пустота. Нет больше нашего уютного гнёздышка. Вибрация. Меня тошнит от адреналина в крови. «Надо двигаться. Надо на улицу. Надо найти жену и дочь», — чеканит мозг мысли. Трясти перестало. Шатаясь, бегу по разрушенной лестнице с вывернутыми перилами и треснутыми ступенями. Декабрьский воздух принял меня в свои объятья, окутав холодом.

Я рванул в сторону детского сада. Мозг колет единственная мысль: «Они живы. Они живы. Они живы».

Автобусная остановка. Две одинокие фигуры стоят обнявшись. Плач дочери. «Это они», — взорвалось в голове. Ускоряюсь. Толчок и земля уходит из под ног. Падаю. Пытаюсь найти опору. Её нет. Ползу на животе, работая руками и ногами. Доползаю до своих близких. Сажусь на асфальт и забираю ребенка из рук жены. Скрежет металла, грохот бетонных панелей. Это новый толчок. Он сильнее предшествующих. Малышка воет, уткнувшись мне в плечо и обхватив руками. Жена обнимает нас с дочкой.

Потом всё кончилось так же быстро, как и началось. Город был в руинах. Уцелевшие искали близких, плакали, и снова искали. Горе затопило всё вокруг морем пролитых слёз.

Это случилось двадцать пять лет назад, а я до сих пор помню…

№ 3

***

В квартире номер двадцать восемь дома номер тринадцать по Мясниковскому переулку потомственная ведунья Элеонора, сидя напротив ранней клиентки, мечтала, пусть о небольшой, но полной чашечке ароматного кофе со специями. Клиентка хлопала накладными ресницами и излагала суть проблемы:

— Понимаете, Элеонора, наша проблема весьма и весьма интимного характера. А в свете того, что мой супруг является личностью довольно известной в нашем городке…

— Не волнуйтесь! Все, что я услышу, уйдет со мной в могилу! – Элеонора, взглянув на фото супруга блондинки, чуть не присвистнула.

Еще бы! Личность не то что, известная – архиизвестная! Хорошо, что она, предчувствуя важную встречу, накануне до половины третьего взывала к высшим силам. Мантрами и заклинаниями просила настроить ее на энергетический канал. Не зря!

— Понимаете, Элеонора, у Федечки ммм… Эректильная дисфункция… Понимаете? – блондинка смущенно улыбнулась.

— Не стоит, что ли?

— Ну… Да. Можно и так сказать. Что уж мы только не делали… А «Виагра» весьма дурно влияет на сердечно-сосудистую систему…

Элеонора прикрыла глаза. Собрав всю накопившуюся за ночь энергетику, она сосредоточилась на фото. Несколько пасов руками и клубок позитивной энергии так и заискрился в элеонориных руках. Резко выдохнув, ведунья одним рывком направила энергетику в небо.

— Все! – Элеонора без сил откинулась на спинку стула. – Ваша проблема решена. Советую побыстрее оказаться дома. Оплата как договаривались…

В квартире номер тридцать два дома номер тринадцать по Мясниковскому переулку молодожен Сеня, истребив восемь подаренных на свадьбу тарелок и три чашки из сервиза, готовил молодой жене завтрак. Жена не спала практически до трех часов ночи. А все потому, что полоумная соседка снизу до половины третьего завывала под странную музыку. Сеня жалел супругу. Взбивая яйца на омлет, он принимал непростое решение: жарить ли бекон с помидорами? Или кухня уже не сможет перенести такой удар? Внезапно Сеню словно током пронзило. Он повернулся и остолбенел: осколки тарелок и чашек, вилки, черпак и ножи висели в воздухе. Висело все! Вернее, практически все. Впервые за всю свою недолгую интимную жизнь Сеня испытал такое невероятно бурное возбуждение. Вопрос о беконе отпал сам собой…

Ведунье Элеоноре в тот день так и не удалось поспать…

№ 4

Неравная битва

— Леха, где это ты так? Кто это тебя?!

Четверо кладовщиков уставились на вошедшего коллегу с удивлением и некоторым испугом. Вид у него и правда был жутковатый: правое запястье перевязано, на левой руке четыре пальца обклеены пластырями, на скуле – свежий синяк, а на лбу, под самыми волосами, такая же свежая длинная царапина.

— Привет, парни! – махнул он им рукой и чуть заметно скривился от боли.

— Лех, что случилось?! – со всех сторон подступили к нему коллеги.

— Да ничего особенного… Ленку защищал… — пожал тот плечами и попытался пройти мимо товарищей к стенду с касками. – Что у нас сегодня, срочные заказы есть?

Но остальные кладовщики преградили ему путь, всем своим видом давая понять, что пока он не расскажет им о происшедшем, о работе может и не заикаться.

— Чем это тебя..? – с сочувствием и любопытством спросил Михаил.

— Да так… Это – ножом, — Алексей дотронулся правой рукой до пластыря на левой, — а это – стеклом, — он провел покалеченными пальцами по порезу на лбу.

— «Розочкой», что ли? – уточнил Антон.

— Ну, почти…

Пострадавший все-таки обошел любопытных друзей, надел каску и направился к стоящему возле стены погрузчику с лежащими на нем коробками. Коллегам стало ясно, что подробно рассказывать о своих подвигах он не будет, и они разочарованно вздохнули.

— Ты работать-то сможешь? – попытался зайти с другой стороны и все-таки разговорить его Сергей.

— Смогу, только большие ящики давай вместе таскать, — ответил Алексей. – А то у меня эта рука не очень действует, тут ожог сильный, — он кивнул на охватывающий правую руку бинт.

Остальные еще более удивленно переглянулись.

— А Ленка-то как? С ней все хорошо? – не удержался Дмитрий.

— С Ленкой все в порядке. У нее дочка на руках была… С ребенком она мне помогать не полезла.

— И правильно! – согласились кладовщики, награждая друга уважительными взглядами. Алексей улыбнулся и, включив погрузчик, медленно поехал на нем вдоль уходящих под потолок стеллажей с товарами. «Нехорошо, конечно, обманывать… — вздыхал он про себя. – Но с другой стороны, я ведь ни слова неправды им сейчас не сказал!»

И он снова улыбнулся, вспомнив вчерашний вечер: гору грязной посуды в раковине и разбитые тарелки, убегающую из кастрюли манную кашу и раскаленную докрасна крышку этой кастрюли, острые, как бритва ножи и скользкий от мыльных брызг пол… Да, бой был неравным, но он все-таки вышел из него победителем!

№ 5

Чисто бизнес

Тони Менгела, старик со сломанным носом и шрамом на лбу. Он первый заметил дар мальчика. Будь Тони физиком-теоретиком или имей даже незаконченное дошкольное, все сложилось бы по-другому. Как-то так. Да. В восемь лет мальчик спас жизнь этого жуткого пропойцы.

Как это было? Томи Фли шел с рюкзачком и сменкой в школу. Жуя мятную пастилку, глазел, как полногрудая тетя Зои развешивает белье на балкончике.

В это время на перекрестке показался в хлам пьяный Менгела. Шатаясь, брел прямо к предательскому желтому пятну. Ничто не могло спасти двухметрового пьяницу от падения. А оно было бы катастрофическим. Все знали, сколько переломов претерпел старикан за свою жизнь. И все знали слова кланового врача Педро: «Тони, следующий раз будет последним. Учти. Я тебя предупредил».

Итак: перекресток, пьяный Тони, кожура и Томи с портфельчиком. Время как будто застыло, когда мальчик бросился к перекрестку, сорвал со спины ранец и подкинул его точно под мягкое место наивного пьяницы. И только три точки — ранец, асфальт, худой зад жертвы — взаимосоприкоснулись, время снова пошло, как обычно. Менгела шлепнулся на портфель, примяв в нем тетрадки и сплющив бутерброд с ветчиной.

Но счастливое спасение вмиг протрезвило его. Вспомнились слова Педро, прояснилась ситуация. Подумав, отвел его к клановому «крестному отцу».

С этого все и началось.

«Воображаемая жертва» — так его прозвали.

К 19 годам Томи поучаствовал в убийствах всех мафиозных вождей.

Как это произошло?

Точнее, как это происходит? Томи приходит к дяде Джо. Гримируется, копирует его походку, жесты. Стоит, отдернув штору, выходит на балкон, едет в автомобиле с приоткрытым окном. Внезапно налетают автоматы и расстреливают дядю Джо, т.е. Томи. Томи, конечно, никакого убытка, поскольку он умеет замедлять время и уворачивается от пуль. Даже наоборот, Томи на этом зарабатывает. Все остальные тоже в прибылях: Джо сохранил жизнь и доволен, автоматы уверены, что Джо убит, и тоже довольны.

В этот раз нахрапистые китаезы должны расстрелять Абрахама.

Решив не напрягаться, замедлил время с самого утра.

Мыл посуду и мечтал о Елене. Проткнув зубочисткой парящий в воздухе пончик, заметил, как медленно разбилось окно и пуля пчелой поплыла прямо к нему. Вздохнув, легко увернулся, достал из кармана пакетик с краской, разбрызгал по груди и прилег. Проплыла еще пара пчел, раскрошив пончик.

Когда все закончилось, Том встал, положил на стол счет, приписав снизу еще 5 баксов. За чистую посуду. А как вы хотели? Бизнес все-таки.

№ 6

Статист

— Приготовились! Три, два… Начали!

Навороченная фотокамера тихо застрекотала, делая десять кадров в секунду. Парень-статист застыл с безразличным видом. Ассистенты подбросили в воздух тарелки, вилки и прочую кухонную утварь. Одна из тарелок угодила бы парню прямо в голову, но он успел прикрыться рукой.

— Стоп!!! Эй, ты! — Серис ткнула пальцем в статиста. — Ты должен стоять неподвижно!

— Но тарелка… — пролепетал тот.

— Да, тарелка, и вилка, и даже нож!.. Я плачу тебе не за красивые глаза, а как раз за синяки и ссадины! Жан! На исходную! Десять минут! — и мадемуазель фотограф умчалась к себе, посмотреть на компьютере, что получилось из последнего захода.

Старший ассистент был стариком, но на съемочной площадке его уважали и даже побаивались. Он махнул рукой, и остальные кинулись приводить в порядок декорации.

Статист присел на раскладной стул рядом с Жаном.

— У нее всегда все так сложно? У Серис.

— Разве это сложно? — усмехнулся старик. — Вот, помнится, когда я был пацаном, вроде тебя, я работал у мсье Филиппа. Так мы у него однажды котов кидали. Эти вот, — он кивнул на ползающих по полу ассистентов, — бурчат, что тарелки собирать приходится. А ведь тарелки хотя бы не царапаются и не разбегаются.

Статист серьезно посмотрел на старика.

— Вы работали с мсье Филиппом?

— Да. Я со многими работал: с мсье Патриком, мсье Ги…

— А теперь вы ассистируете Серис… И что вы о ней думаете?

— Она талантливая девочка, настырная и трудолюбивая. И задумки у нее интересные. Да, она бывает резковата, но и себя не жалеет.

Парень задумчиво кивнул.

— …Начали!

Статист коротко глянул на взлетевшие тарелки, ложки и вилки, и снова замер с безразличным видом. А посуда вдруг остановилась в воздухе, словно наткнувшись на невидимую стену, да так и осталась висеть. Тарелки разбились, но и осколки не упали на пол.

Ассистенты застыли с разинутыми ртами. В полной тишине раздавался только стрекот фотокамеры — Серис продолжала давить на спуск, не отрывая глаз от видоискателя.

Через несколько секунд посуда все-таки упала. Кое-кто из ассистентов тоже опустился на пол.

— Все свободны! — сказала Серис, странно глядя на статиста. — Кроме вас, молодой человек. Давайте пройдем ко мне в кабинет.

Жан прикрикнул на подчиненных, чтобы не рассиживались.

Из-за двери кабинета доносился взволнованный голос мадемуазель:

— Вы только посуду можете так?.. А обувь? А если такие, знаете, большие шары и кубы?.. И как насчет долгосрочного контракта?

Внеконкурс

***

Мелкий первый снег укрывал еще неостывшую землю, будто там, наверху, кто-то сыпал сахарную пудру на горячий пирог. Эй, Большой брат, дай пирогу остыть, а то пудра впитается и вся красота растает еще к утру…

Фёдор отвернулся от окна. Палыч вдумчиво смаковал драник с рыжиками. Так случилось, что Роман Павлович – начальник гидролизного цеха, чудом избежавший профдеформации, стал для фединых творений единственным ценителем. Химик по образованию, Палыч легко подводил под кулинарные озарения Фёдора прочную научную базу. Там, где Фёдору мерещилась магия вкусов, он видел только процессы окисления, температурные диапазоны и прочие скудные вещи. Как критик он был весьма адекватен, а потому полезен.

Втайне Фёдор называл себя «Адепт домашней кухни» (наименование «повар» раздражало его своей утилитарностью). Однажды он, сотрудник типографии, понял, что все пантоны полиграфии — ничто в сравнении с палитрой, доступной истинному приверженцу кулинарии. Поначалу Фёдор обращался к экзотике, и блюда его напоминали экспрессивные работы Ван Гога. Но с опытом пришло понимание ценности простых продуктов. С тех пор его кулинарные шедевры по своей выразительности стали подобны полотнам Пиросмани. Увы, как и жития этих живописцев, кулинарный путь Фёдора сопровождался бесславием.

Виной тому стала бывшая жена — женщина-мечта с ключицами, вопившими о жертвах, принесенных на алтарь привлекательности. Она увлеченно ткала паутину быта, с растущей ревностью следя за полетом его кулинарной фантазии. Бои за первенство на кухне были однообразны. Фёдор заученно уворачивался от летящей в него посуды, размышляя при этом о зрелости хлебного кваса при введении его в борщ на завершающем этапе. Финал отношений был нелогичным как синкопа в лютневой сюите: жена обвинила Фёдора в недостатке внимания и коварных замыслах против ее фигуры. Аппетитно покачивая обретенными формами, она отбыла в неизвестном направлении. В душе Фёдора шкворчали несоединимые, как масло и вода, чувства сожаления об утраченном женском тепле и облегчения от вернувшейся свободы. Затем эти ингредиенты были сдобрены умеренным количеством алкоголя и Фёдор приступил к генерированию нового рецепта селедки домашнего посола.

Да, Палыч как критик был очень ценен. Но Фёдор, как все художники, искал восхищения, а не разбора шедевров. А для этого нужна женская впечатлительность. Может, обратить внимание на продавщицу отдела молочной продукции? Женщина, способная определить степень зрелости сыра только по запаху, не безнадежна.