Битвы на салфетках 211. Миниатюры и голосование

Жители Мастерской, на ваш суд представлены семь замечательных миниатюр, включая одну вне конкурса. Странных, необычных и оригинальных)

Пожалуйста, поддержите участников — проголосуйте за 3 миниатюры, которые, на ваш взгляд, самые лучшие. Не забываем высказываться по поводу и без))

ПАМЯТКА УЧАСТНИКАМ: Вам обязательно нужно проголосовать. За себя голосовать нельзя.

Голосование идет до воскресенья, 17:00 по Москве.

_______________________________________________________________________________________________________________  

работы конкурса

№1

Когда разваливается бизнес, отворачиваются друзья, бросают близкие и чувствуешь себя самым никчемным неудачником в мире – по спине змеей поднимается холод вечности, заглядывает в самые потаенные уголки души и в сознании мягким шепотом возникают слова: «я еще не коснулась тебя своей рукой, так почему ты решил, что главная битва в жизни уже проиграна?»

№2

Спи, Смерть…

Смерть тихо спит, довольная собой, закрыв ладошкой ямы глаз незрячих, во сне её, глубоком и прозрачном на время с жизнью остановлен бой. Сон странный, светлый и слегка смешной – улыбка пробегает меж губами. Она сейчас в ладу сама с собой. Что может сниться этой странной даме? Измучена бессонницей сплошной тысячелетней, злой, невыносимой так сладко спится ей, так уязвимо… Не разбуди! Ей тоже нужен отдых от боли, войн и суицидов модных, вот в лампах масло кончится сегодня, она придёт – и будет ласкова со мной…

№3

Триста девять

Первый раз мы встретились в путешествии, далеко от моего дома. Повезло. Я увернулся от рук, норовивших обнять, и сбросил гостью вниз с воздушного шара. Не сразу. Она оказалась очень тяжелой, хотя шар этого как будто не почувствовал. И когда я посмотрел вниз, желая полюбоваться падением, то увидел лишь легкое белое облачко, медленно оседавшее на землю. Надо было бы откупорить по такому поводу припасенное шампанское, но я обещал себе, что сделаю это на земле, когда благополучно вернусь. Теперь я в этом не сомневался.

Во второй раз, ровно через год, повезло тоже: она явилась во время испытания Машины и мне, сидевшему за пультом управления, не составило труда заставить машину размазать гостью по стене. И снова я был в безопасности на год.

За это время я успел представить тысячи случаев – где и как мы встретимся снова, что я сделаю, как избавлюсь от нее. Повторяться нельзя, иначе окажешься в ее власти. Не знаю, в чем тут дело. Возможно, она не любит повторений и шаблонов, или они ее оскорбляют больше, чем попытки увильнуть от объятий. И почему приходит только через год, если попытка была удачной – не знаю. Таков Порядок. Но через год я постарался предугадать нашу встречу и создать для нее условия. Ждал ее несколько дней у озера, чтобы утопить. Но она пришла только через неделю, когда ждать надоело. По счастью, я держал наполненной ванну.

И так раз за разом – триста восемь раз. Это оказалось очень непросто, придумывать для нее каждый раз новую смерть. Воображение начало иссякать лет через двадцать. И каждый новый год ожидания казался короче и короче, словно это самое ожидание подъедало его с обоих концов. Может дело в том, что большую часть я тратил, чтобы придумать способ избавления. Я топил ее и сжигал. Запирал в ящике и закапывал. Душил и травил. Бросал голодным собакам. Замораживал. Остальное не могу и не хочу вспоминать. Сейчас надо думать не о том. Я научился чувствовать ее приближение и точно знаю – сегодня. Только час назад, наконец, смог придумать, что с ней делать. Кажется, других способов остаться жить еще на год, нет.

Стучат. Пора открыть. Я должен увернуться от объятий и спустить Смерть с лестницы. Триста девятая смерть для Смерти и жизнь для меня.

№4

-Сир, она спит,- прошипел Кот.

-Опять сон увидит, — проворчал Демиург.

-И что!?, – Давайте играть.

И спрыгнул с кресла на пол.

Пол был условным. Камин и два кресла висели в пустоте. Раньше кресло было одно. Потом пришел Кот, и пришлось сотворить второе. На полке камина спала змея с женской головой, — Смерть. Ещё творение. Ибо все, что началось, должно закончиться.

И лампа на камине.

Это уютный уголок – тут не играют роли пространство и время. Вокруг, в пространстве вселенной дрейфуют юные звезды.

-Сир, — Кот потерся о Его ноги, — ну поиграем?..

— Во что? – усмехнулся Демиург, — В мячик?

— Я не собака! – оскорбился Кот. – В лампу.

— Масло разольется.

-Ну и пусть – воодушевился Кот. – Горящие капли станут звездами!

— Дурацкая затея.

Демиург взял лампу, и она раздвоилась. Одна — в руке, другая — на полке.

Он кинул лампу Коту: Лови!

Кот прыгнул и поймал.

-Усы не спали! – крикнул Демиург. Он был далеко. То ли за милю, то ли за миллион световых лет.

Кот кинул лампу обратно. Капли горящего масла полетели веером.

-Банально – Демиург хитрым финтом запустил лампу мимо Кота, закрутив огненную спираль.

Кот в прыжке поймал её, и тут же пустил колесом.

-А как вам это?!

-Уже интереснее.

Так лампа летала по вселенной, рассыпая огненные брызги, творя звезды. Но вот масло кончилось, и Демиург взял еще лампу.

А потом еще одну.

И еще.

Придя за очередной, он увидел, что Смерть проснулась.

-Кот! – позвал Демиург.

Кот запрыгнул в свое кресло.

-Я готов!

Смерть помедлила:

Я видела сон…

Её Сны предвещали только смерть. Демиургу после них вечно приходилось что-то переделывать.

— …картину Леонардо. Простой пейзаж, но вот горизонт… Она задумалась.

…он выгнут дугой. Появляется мысль, что Земля не плоская, а круглая. Леонардо — великий творец.

Демиург фыркнул. – Они все творцы… на мою голову.

Смерть продолжила:

— Эта картина принесет много смертей.

Демиург начал расхаживать перед камином. Кот с интересом следил за ним.

-Хорошо, — остановился Демиург. Пусть Леонардо эту картину не напишет. Пусть лучше напишет… — он искоса посмотрел на Смерть – какую-нибудь Джаконду. Ему этой работы надолго хватит.

Смерть загадочно улыбнулась.

Но тут взвился Кот:

-А как же картина? Неужели пропадёт!?

— Пусть напишут… когда в космосе побывают.

— Через несколько веков!?

-Ну и что? – пожал плечами Демиург – главное, что будет написана. Она позовет людей во вселенную.

-И тогда тоже будет много жертв, – сказала Смерть.

-Зато не на кострах, — мрачно отрезал демиург.

№5

Марк очнулся от затянувшегося забытья – после кайфа начинался привычный отходняк. На диване, развалившись, спал Лютый.

— Вставай, уходить пора,- толкнул его Марк. Лютый нехотя потянулся, но встал. С Марком спорить бесполезно.

— У кого ''Ласковую мамбу'' берешь, прилично торкает.

— Не твое дело, — ответил Марк, закрывая тканью недописанную картину на холсте. Он не хотел, чтобы сейчас видели наброски. В кругу его общения это считалось глупостью.

— Что, не хочешь, чтоб я заценил? – усмехнулся Лютый.

— Не хочу.

— Почему? – сквозь оставшуюся пелену кайфа удивился Лютый.

— Не поймешь,- рассеяно проговорил Марк.

— А что там?

Марку не хотелось отвечать. Он молча открыл дверь, подождал пока Лютый уйдет.

Была у него мечта — нарисовать море, на горизонте сливающееся с небом, заработать славу, деньги. Окончил художественное училище, но рисовать не получилось. Писание картин требовало ежедневного труда, Марку всегда было некогда. Сначала пытался заняться бизнесом, продавая алкоголь. Даже заработал немного денег, которые потратил на байк. Потом прогорел и бросил. Через знакомого Лютого устроился вышибалой в ресторан. Однажды подрезал у клиента кошелек, а он был местным бандитом. Его подкараулили возле дома и избили так, что полгода провалялся в больнице. Оставшись без работы, подсел от скуки на ''Ласковую мамбу''. Быстро привык облегчать ей свои душевные страдания. Сейчас находился в свободном поиске. Дома брал кисти с красками, рисовал от души. Это доставляло удовольствие, забывал о своих проблемах и творил. Рисовал грозовые облака на небе, переходящие на линии горизонта в море. Но закончить картину не мог, определиться в жизни тоже. Все было на бегу, впопыхах. Мелкие, суетные дела съедали свободное время. Кому- то помочь, выручить друзей, что-то перевезти. Жизнь превратилась в бег по кругу, он — похожим на ручную крысу в колесе у его подруги Ланы. Часами она бегала по колесу, потом выходила, пошатываясь, попьет воды и спать. Лана… Он помнил ее теплые руки, лицо, но забыл, когда виделись в последний раз. Вроде, заходил к ней после больницы, когда хотел отлежаться. Лана смотрела грустными глазами, когда говорила что устала ждать и ей хочется стабильности в отношениях. И ему хотелось, но постоянные проблемы буквально разрывали на части. Ничего, скоро ночь. Он возьмет байк, сядет на кожаное сиденье и помчится вперед, по ночному городу — чтобы ветер срывал с сиденья и закладывал уши пронзительным свистом! А завтра … Но ведь это будет только завтра, до которого еще надо дожить…

№6

История одной смерти

Все люди умирают по-разному – и не всегда так, как жили.

Она умирала тяжело. Болезнь радостным червем съедала уже сухое тело, в котором ещё жил молодой, полный жизни и жажды дух. Днём, когда рядом никого не было, женщина лежала, отвернувшись к стене – и тогда казалось, что ничего её не волнует, кроме болей и неотвратимого будущего. Но стоило кому-нибудь к ней подойти и сесть рядом, как она сразу пыталась повернуться, сесть, поговорить…

Когда приезжала внучка, женщина пыталась вместе с ней петь романс. Дух вспоминал, что когда-то его владелица пела в хоре самодеятельности, и придавал ей силы на тихое – «Утро туманное…». Голос изменял ей, срывался, пение часто прерывала икота; со стороны это выглядело жалко. На глаза наворачивались слёзы. Но она пыталась…

Когда приезжал племянник и рассказывал ей, как родственники в селе следят за порядком в её доме и ругаются с соседкой, которая без спросу наведывается в чужой двор под видом «покормить собачек», дух жизни поселялся в её глазах. Тогда она с чувством в слабом голосе рассказывала ухаживавшей дочери, какая вредная эта соседка, какие у них сложные взаимоотношения, сколько раз они уже ругались из-за собачек, курочек, кошечек…

По ночам же она не могла спать – лежала в одной позе (трубки, торчащие из почек, не давали возможности ей повернуться) и терпела боль, стараясь никого не потревожить случайным стоном. Иногда это не удавалось, и ей кололи обезболивающее.

А по утрам она спрашивала, какая за окном погода.

Жизнь не отпускала её, требовала к себе, но Смерть, сидевшая в ногах, знала свою работу. Один за другим отказывали органы — Смерть проползала сквозь них медленной змеёй всё выше и выше. Не желали сдаваться только сердце и разум: он всё понимал, оно всё не сдавалось.

Но однажды утром – морозным, бесснежным, тихим – Смерть победила.

Тело стало собственной тенью. А в глазах навсегда застыл дух жизни…

Все умирают по-разному – быстро и медленно, легко и мучительно – и не всегда так, как жили. Иногда можно жить с гордо поднятой головой, а встретить смерть, царапаясь за жизнь, вымаливая ещё день, час, «ну хоть минуту…» Иногда можно жить последней скотиной и подлецом, а умереть так, словно ты – английский лорд, уходящий на дно вместе с «Титаником». Иногда можно звать Смерть. А иногда можно жить тихо и незаметно – так, что о тебе никто не из соседей знать не будет, – но встретить Ту, что тенью ходит за тобой, с равнодушной улыбкой неизбежности: «Уже пришла? Ну что ж, привет. Пошли, что ли…»

вне конкурса

В этом мире, в этой галактике все любят тебя, и никто не хочет будить. «Какая приятная компания!» — говорят о тебе эти все. Они правы — тот, кто упрощает жизнь другим, всегда приятен. Некоторые отдают тебе мысли и большую часть души, и порой близко подходят к тому, чтобы разбудить. Но, странная ирония, именно эти и не могут. Не потому, что ты не хочешь, просто они тоже спят.

У нас есть все наше время, пока твой сон глубок и приятен. Знаю, тебе снятся галактики, где тебя все любят — но там ты проснулся. Мне жаль те миры, но тут ничего не поделаешь. Ты, как и все, имеешь право на пробуждение, но никто не захочет любить тебя, проснувшегося, ведь это вернет в мир сложность.

Спи, смерть.