Битва на Салфетках № 225: Второй тур

Жители Мастерской, на ваш суд представлены СЕМЬ замечательных миниатюр. И еще одна вне конкурса.

Пожалуйста, поддержите участников — проголосуйте за 3 миниатюры, которые, на ваш взгляд, самые лучшие.

ПАМЯТКА УЧАСТНИКАМ: Вам обязательно нужно проголосовать. За себя голосовать нельзя.

Голосуем до воскресенья (3 апреля) до 12:00 по Москве.

_____________________________________________________________________________

№ 1

***

Однажды Ёжик и Медвежонок забрались на крышу, чтоб еще раз посчитать звезды, по сложившейся традиции те звездочки, что были по левую сторону от трубы доставались Ёжику, а те, что по правую — Медвежонку. Ночь выдалась очень урожайная, звезд было так много, что и Ёжику, и Медвежонку хватало работы. Раз, и яркая звездочка, которую ученые-астрономы называют альфой Кассиопеи, оказалась у Ёжика, два, и другая звездочка, бета Лебедя, досталась Медвежонку. А потом были гаммы, дельты и эпсилоны, их оказалось так много, что Медвежонок скоро устал.

— А может, зря мы это делаем, — неожиданно начал он, — вот мы сейчас все звездочки разберем, а кто же потом желания исполнять будет? Без падающих звездочек ни одно желание не сбудется. Вот захочешь ты попить чаю с можжевеловыми веточками и с хорошим другом — Медвежонком, а не получится.

Ёжик задумался и погладил маленькими лапками далекую, но крохотную звездочку.

— Вот смотри, Медвежонок. — начал он, — Если я приду к тебе с банкой малинового варенья и мы её откроем, когда разольем в чашки ароматный чай, то у тебя будет банка малинового варенья и у меня тоже будет такая же банка. А значит, нам будет в два раз слаще. Или представь, что мы будем не вдвоем, а втроем. И тогда наш большой стол станет таким маленьким и все кто там будет сидеть станут друг другу ближе.

Ёжик немножко помолчал и продолжил

— Вот и со звездами — у меня есть звезда, а раз у меня есть, то и у тебя тоже есть. Представляешь, как их у нас много? А если мы поделимся звездой с тем. кто к нам придет, то станет еще больше. И тогда всем-всем-всем хватит звездочек, чтоб все желания исполнились.

— Здорово, — засмеялся довольный Медвежонок, — давай тогда завтра позовем к нам на чай с пирогом Ослика, Лягушку и Лошадку.

Медвежонок даже зажмурился, когда представил себе такой сладкое-сладкое чаепитие. А потом посмотрел на Ёжика и ту маленькую звездочку, которую тот всё еще гладил, и закончил

— Только пусть вот эта звездочка будет только нашей.

№ 2

***

Тринадцать жрецов заняли свои места вокруг пентаграммы. Каждый встал на свой знак. В центре, на красном бархате черного монолитного алтаря, лежала одурманенная девственница. Факелы на стенах помещения нещадно чадили, но сейчас на это никто не обращал внимания – ритуал начался. Жрецы гортанно запели древнее заклинание, не понимая его смысла. Но смысл был и неважен – бенефактор чувствовал, как вибрации сплетаются в силовые потоки и связывают поющих людей воедино. Воздух завибрировал, рядом заблеял черный козел и из него посыпались горошины страха.

— Презренное тело, — подумал бенефактор. — Но именно ему предназначено стать «дверью» для прихода Владыки.

— Начинайте! Концентрация Силы уже достаточна, — прошептал он, но все тринадцать его услышали.

Один из них подошел к алтарю, достал обсидиановый нож, на лезвии которого блестели слезы невинного младенца, и занес его над девственницей. Бенефактор почувствовал, как сердца всех присутствующих забились в инфернальном экстазе. Сейчас «это» свершится – Владыка воплотится в мире людей и каждый из его приверженцев получит должное! И вдруг…

— Зря мы это делаем… — громко произнес бенефактор, и нож, готовый опуститься, замер…

— В чем мы ошиблись, наставник? – голос предательски дрожал.

— Да ни в чем. Озарение у меня случилось, — бенефактор махнул рукой, как будто это что-то должно было объяснить. – Вот придет Владыка в наш мир – и что дальше? Отвечайте!

— Исполнится наша самая заветная мечта, — хором прозвучало несколько голосов.

— Точно! А что потом, дебилы? Ради чего вы будете жить дальше, к чему стремиться?

На минуту повисла гнетущая тишина. Жрецы усиленно думали. Концентрация Силы стала предельной, и из козла снова посыпался страх.

— Нам понадобится новая Великая идея, — робко прозвучал чей-то голос.

— Вот именно! – бенефактор ликовал. – К светлым за идеями обратитесь? Ну, отвечайте!

На алтаре очнулась девственница…

— Мальчики, я не знаю что тут у вас, но меня это ужасно возбудило! Косячка ни у кого не найдется? Или, хотя бы вискарика?

Бенефактор увидел, как силовые линии сконцентрировались на козле – он пытался испугаться, но в нем уже не осталось страха.

— Идиоты! – заговорил козел. – Каждый раз одно и то же — ни на кого нельзя положиться. Ладно, хрен с вами, подожду еще – для бессмертных это… А, задолбали!

Козел непонимающе крутил головой, но его уже покинула Сила. Бенефактор пнул козла, и достал из кармана флягу с вискарем.

— Поехали в кабак – бухнем. Козла на мясо. А бабу… Нож убери, дурень – она теперь с нами. Со мной, если так понятнее… Наш человек!

№ 3

Скачок

Первое, что я вспомнил, была раскрасневшаяся харя Сереги крупным планом, заговорщицки шептавшего, давясь слюной от возбуждения:

— Только подумай! Это же такой шанс, жалеть будешь всю оставшуюся жизнь…

«Черт… Неужели опять повелся на очередную авантюру?!»

Мозг нехотя приходил в себя, по крупицам восстанавливая личность.

А начиналось все безобидно.

Я строил радужные планы отдыха. Года два не получалось. То шеф умолял доделать проект, потому что ему «заказчики рвут волосы, сам знаешь где», то срочно надо начинать новый, то полигон, то сдача опытного образца… Короче, тупо наплевал на совесть и шефа и просто на недельку сбежал из института.

Серега носом почуял добычу.

«Старик, привет! Отдыхаешь? Есть классное предложение.»

Знаю я его предложения!

— Завтра самолет на Мальдивы, буду через недельку, — машинально соврал первое, что пришло в голову.

— Давай скачками ко мне, поболтаем! Забудешь о своих Мальдивах…

Интриган. Но поболтать с приятелем за бокалом вина — тоже неплохо для начала.

— Заходи, дорогой! — небритая морда цвела загадочной улыбкой, в руке зажата бутылка.

Чем занималась Серегина секретная лаборатория, я мог только предполагать. Чуть ли не перемещениями во времени. Вроде за границей уже научились перемещать какие-то элементарные частицы — было в новостях. А наши, наверное, как всегда — повторяли эксперименты.

Но то, что после пары бокалов поведал Серега, просто не укладывалось в голове — оказывается, они теоретически обосновали возможность транспортировки человеческого сознания в любую заданную точку пространства, без физического перемещения самого тела. Надо было только заранее поместить в такую точку «нейронное зеркало» — своеобразный портал, который принимал «посылку» и через определенное время отсылал обратно.

Еще после нескольких бокалов выяснилось, что такой портал имеется на борту станции разведки дальнего космоса, запущенной четыре года назад, и уже проведен успешный эксперимент на обезьянах…

Тут я немного насторожился, но Серега вытащил очередную бутылку. После этого память стала выдавать лишь обрывочные фрагменты событий.

"… такой шанс, жалеть будешь всю оставшуюся жизнь..."

… На голове прицеплено что-то вроде наушников. Серега сосредоточенно колдует над компьютерной клавиатурой.

— Серега, а может зря мы это…

— Скачок! — энергичный заключительный тычок по клавише и повернувшаяся ко мне восторженно сияющая морда тут же исчезла, уступая место бездонной черноте.

№ 4

***

Маленький чертенок сидел на ветке яблони, пристально смотря на красное яблоко. От напряжения кончик его хвоста немного подрагивал. Он хотел съесть это яблоко, но мама не разрешала. У них была традиция: на папин день рождения самое спелое яблоко запекалось с медом, изюмом и орехами, именинник его съедал и загадывая желание. Яблоко считалось непригодным к запеканию если упадет. Вот чертенок и думал как его заставить упасть. Сначала он кидал в него камни, но не попал. Потом залез на дерево и начал трясти сук – не падает. Пробовал сдуть яблоко, как учили его родители, которые умели выдувать сильный ветер, но ничего не получилось. Немного подумав, слез с яблони и пошел к отцу, который спал в гамаке.

— Пап, а пап, проснись, — заныл чертенок, тряся отца за руку.

— Чего тебе, — зевая, ответил отец.

— Пап, там на яблоню приползла гусеница, которая ест яблоки, — с невинным видом пожаловался чертенок.

— Ну и что, — равнодушно пробурчал папа.

— Она сейчас наше яблоко прогрызет, мама расстроится-я-я-я, — чертенок кулачками начал тереть глаза.

— Ну, раз мама расстроится, иду, — ответил папа недовольным голосом, потому что вставать ему было неохота.

Они пришли к яблоне и папа долго смотрел вверх, пытаясь увидеть гусеницу.

— Ну и где она? – спросил он чертенка.

— Пап, она там, рядом с яблоком, — тыкал копытцем куда-то вверх чертенок.

Он долго смотрел на ветки, заходя то с одной стороны, то с другой, но гусеницы не видел.

— Пап, она уже к яблоку подползла и рот открыла-а-а-а, — заныл опять чертенок – дунь на нее, чтоб она упала, ду-у-у-унь.

— Успокойся, — папа решительно встал, широко расставив ноги, набрал в грудь воздуха и дунул. Все листья на яблоне затрепетали.

— Ну что? – спросил он.

— Ничего, она своими лапками крепко держится, — ответил хитрый чертенок.

— Залезь на дерево и покажи поточнее куда дуть, — попросил папа.

Чертенок нехотя полез на дерево, сел на ветку поближе к яблоку и тыкнул наугад копытцем куда-то в листья. Папа прицелился, набрал воздуха побольше и дунул еще раз, попав в чертенка. Испуганно взвизгнув, чертенок стал падать вниз, но зацепился шортиками за сук. Шорты порвались, сползли и он повис вниз головой, испуганно визжа и сверкая голой попкой. Яблоко закачалось и упало папе на рог, он икнул от неожиданности и сел на землю.

— Не надо было тебя слушать, опять обманул, вот чертенок, — рассмеялся папа, вставая с земли и снимая яблоко с рога. Он помог чертенку слезть с дерева и они пошли к маме рассказывать о случившимся, она придумает как сохранить традицию.

№ 5

***

Месть – блюдо, которое подают холодным, — единственная мысль, что живет в голове маленькой девочке, потерявшей родителей в той страшной бойне. Добрый человек взял ее к себе, намереваясь воспитать из ребенка, настоящего человека, но как это часто бывает, ненависть взяла верх над всем ее существом.

— Научи меня убивать, — тихий шепот, который уносит холодный зимний ветер.

Северный и ледяной. Но эта девочка должна стать другим человеком. Доброй, ласковой. Должна выйти замуж, родить детей. Жить, даря жизнь, а не отнимая.

Он отвечает отказом. Но ее состояние все больше пугает. Она не спит ночами, она бредит. Кричит, стонет, просыпается в слезах. И так за годом год. Пока однажды не взрослеет.

Со временем чувства затупляются и уже перестают так рвать душу. Да и жизнь идет своим ходом. Но все те же раскосые, орехового цвета глаза, что были у ее матери. А мать девушки была красивой, нежной, любящей. Кому, как ни ему знать о ней так много. Но глаза девушки стальные, непроницаемые, ледяные, как тот северный ветер, что уносил ее детский шепот в небо, к родителям.

— Я хочу отомстить… — срывается с ее губ, в первую ночь, когда он понимает, что в ней есть, что-то необыкновенное.

Месть – блюдо, которое подают холодным. Таким, как ее непроницаемые глаза. Таким, как то холодное лезвие, что режет плоть убийцы ее родителей.

— Легче? – спрашивает он, изучая ее потемневшие глаза.

Она качает головой и смотрит на те пятна, что остались на ее руках от крови жертв.

Красивая, с раскосыми глазами цвета спелого ореха, девушка отправляется в тюрьму. Терять больше нечего – она жила идеей мести за две отнятые у нее жизни.

— Зря ты это сделала, — его тихий шепот, в последнюю их встречу.

— Месть – это блюдо, которое подают… Пусть холодным, но подают, — отвечает она, отправляясь на горячий электрический стул.

№ 6

***

Пять лет назад Геннадий встречался с Ольгой. Она была умна, красива, но от нее словно исходила угроза. Он чувствовал это, и, наверно, поэтому они быстро, через пару недель, расстались. Геннадий забыл Ольгу и их разговор:

— А где ты работаешь?

— Занимаюсь недвижимостью, — она сказала это с улыбкой, и он решил уточнить:

— Риелтор?

— Ну, не совсем, наша фирма дает деньги под проценты.

— Тогда при чем здесь недвижимость?

— Недвижимость я забираю у тех, кто не может выплатить проценты.

— Это каким же идиотом надо быть, чтобы квартиру свою заложить? — посмеялся он тогда.

***

После того, как из четвертого подъезда шарахнули по мусорным контейнерам из ружья, обитатели мусорки больше не выглядели хозяевами территории. При приближении жильцов окрестных многоэтажек бомжи расползались в стороны и прятались за контейнерами. Теперь борьба за новую порцию отходов разворачивалась только после ухода посетителей. Поэтому для Геннадия Кудряшова, забросившего пакет в мусорный бак, бомжиха, возникшая на пути, стала неприятной неожиданностью. Женщина стояла не двигаясь и смотрела ему в глаза. Он повысил голос:

— Ну, что непонятного? Уйди!

Бомжиха вздрогнула, медленно протянула к нему руки с скрюченными пальцами, прохрипела:

— Посмотри на меня. Не делай этого, — и двинулась на Геннадия. “Бешеная!” — мелькнуло у него в голове. Он бросился в сторону, уворачиваясь от грязных рук. Обежав машину, бросился к дому. Захлопнув за собой дверь, Геннадий задумался: “Глупость какая, почему именно сегодня, когда я собрался взять денег на поездку в Эмираты, появилась эта бомжиха? Может не стоит рисковать? Да нет, ерунда, никакого риска, у меня стабильная работа, за год выплачу этот займ.” Он отбросил неприятные мысли и замечтался в предвкушении экзотической поездки и приключений.

***

Через двенадцать месяцев, сидя на полупустой кухне, он ответил на телефонный звонок:

— Слушаю.

— Здравствуйте. Меня зовут Ольга. Я говорю с Геннадием Кудряшевым?

— Да.

— Хорошо. Я представляю компанию “Легкие деньги”, и хотела бы обсудить с вами полное погашение долга.

Геннадий вздохнул и посмотрел в окно на бомжей, дерущихся возле мусорки. Похоже его экзотические приключения только начинались.

№ 7

***

«Ох, зря… Зря я сюда полез! Увидят, погонят мокрыми полотенцами! А потом мамке скажут, уж она-то дрыном отходит только так!» — Петюха дрожал от страха и возбуждения, прильнув глазом к дырке в деревянной стене бани.

«Вот пострелёнок! — подумал тракторист Терентий, заметив малого в густой зелени боярышника. — А зря я на его матери не женился тогда! Родила б мне вот такого сорванца… А с Нинкой никаких не выходит уж давно...»

И пошёл своей дорогой домой. Нина, жена его, молчаливая и вечно занятая по хозяйству, поставила перед Терентием тарелку печёной картошки со сметаной и подумала, глядя на растущую лысину мужа: «Эх, зря я за него замуж вышла! Даже ребёнка сделать не может! Только пьёт да жрёт, козлище… То ли дело Василий...»

Тем временем завхоз Василий ругал жену за подгоревшие куриные ножки и заодно за двойку, принесённую сыном из школы. И думал зло: «Зря я Нинку тогда не закадрил! Она хоть готовить умеет… И пацан бы лоботрясом не вырос!» Жена его, Галя, молча прибиралась, борясь с желанием швырнуть в мужа чугунком: «Эх, зря я за Терёшу не пошла! Он бы меня никогда не честил так за несчастную горелую курицу! А Петюху выдеру лозиной, как сидорову козу, пусть только появится, оборванец!»

Петюха же трясся от холода и возбуждения в кустах боярышника за баней и думал: «Зря я Митьку с собой не взял! Вдвоём бы не так стрёмно было...»

Внеконкурс

Баллада о подарках

У бога мало свободных дней, и лишь для нас он придумал ночи. Но выбрал время, зашел ко мне, спросил устало: «Чего ты хочешь?» Для бога — кресло и сладкий чай, мне б пониманье найти в ответе. Сказал тогда я: Друзей мне дай!». Мы скороспелых решений дети…

Лицо у бога — как путь в пыли, одни морщины — все глубже, чаще. Не споря, сделал. Друзья пришли, ведь так мечтал я о настоящих. И дни летели, как снег в метель, с друзьями вместе и год — минута. Я был им нужен и видел в цель лишь в том, чтоб нужным и быть кому-то.

Потом — усталость. Что ж не впервой, не испугаешь подобным бредом. Иду по жизни, друзья со мной. Но… цель исчезла и путь неведом. Из многих каждый искал во мне себе опору и выгод тоже. А дать все это спешили? Нет. Кто не имеет, тот дать не может.

И все напрасно и выбор зол, себя, должно быть, я знаю плохо. Но бог усталый опять зашел, как плащ повесил на гвоздь эпоху и в то же кресло присел без слов, но ждал и взглядом сказал об этом. И попросил я: «Дай мне любовь. Хотя бы к жизни. Пусть будет светом».

Бог чай зеленый спокойно пил, решил ли дело — не подал вида. И я потом лишь сообразил: мое «хотя бы» — ему обида. Но где-то в сердце, на самом дне, блеснуло льдинкой на злом морозе. И с этой вспышкой пришла ко мне любовь простая к стихам и прозе.

Словами смог я согреть и сжечь, внушить надежду, навеять стужу. Зачем, узнал я, бог создал речь. Но дар молчанья все ж был мне нужен. Десятилетье, а, может, два — я оглянулся, ища итога. Давно остыли мои слова. Вновь не на пользу подарок бога.

Я жду визита который день. Просить не стану, все зря, уверен. Хотя забрал бы мою он лень — как был бы рад я такой потере! Друзья со мною и дар творить, я счастлив часто, несчастен — тоже. Из всех желаний осталось — быть. И в этом с богом мы так похожи.