Некоторые соображения о поэзии Йовин

Прежде, чем сказать то, что сказать попытаюсь, должен просить у читателя некоторого терпения и доброго расположения — я совсем не знаю, как подступиться к той задаче, за которую взялся. Дело в том, что хочу я рассказать о стихах, чего никогда не делал, а потому, наверняка наговорю много глупостей. И всё же — сегодня я напишу о поэзии Йовин.  

Чтобы не возвращаться к этому больше, скажу, что Йовин — сценический псевдоним певицы, исполняющей собственные песни большей частью под гитарный аккомпанемент. Всё, что я знаю о ней лично, исчерпывается, к сожалению, весьма скудным содержанием статьи в Википедии и парой крохотных заметок. Быть может, это и к лучшему — ни к чему теперь отвлекаться.

Не знаю, есть ли у Йовин стихи, не положенные на музыку (скорее всего, есть, но я их не видел), но песен у неё много. На мой вкус, песни весьма мелодичны, и поёт она здорово, да и гитара порой задаёт очень красивый ритм (скажем, как в песне «Жанетта»), но постараемся вывести музыку за пределы нашего разговора и вернуться, наконец, к словам, к поэзии.

Я считаю, что слова её песен — это хорошие стихи, которые вполне могли бы жить самостоятельно, но, разумеется, куда очаровательней, когда соединены с музыкой. В основном этом баллады в том смысле, что в стихотворении, как правило, есть сюжет, есть некоторое повествование, рассказ о каких-то героях и событиях. При этом довольно мало прямых высказываний от собственного имени — всего несколько песен можно отнести, в этом смысле, к лирике («Я влюбилась в метро», «У последних строк», «Я хотела бы знать» тому примерами). При этом легко, почти в каждом повествовательном её тексте, можно найти сложные украшения, вот примеры: «Побагровел закат, алым глаза слепя, взрезана твердь небес перьями ястреба…», «Реки лёд сковал, как руки арестанта…», «Багрян и юн искрящийся закат, разлит вином из тёмного бокала — накроет ночь парижские кварталы…», «Но ты не видел, как заря снимает шлем войны». Думаю, приведённых примеров довольно, чтобы видеть, насколько насыщенные краски использованы для картин, написанных её стихами. Пожалуй, за эту вездесущую, наполняющую каждую песню красоту (насколько могу судить, автору чужда эстетика отвратительного или, например, эстетика минимализма, нет — всё пышно, несколько избыточно, с кружевами и завитушками. Так вот, в этом смысле) стихотворения можно отнести к направлению романтизма, учитывая, в особенности, что написаны они в духе приключенческих романов. Признаюсь, мне очень близко и понятно такое мировосприятие — мне нравится насыщенность, выразительность явно усложнённого, приподнятого над обыденностью, слога, который остаётся при этом понятным, не путается в собственных нагромождениях, не являет собой стилистическое упражнение — сложность ради сложности.

Как я уже упомянул, стихотворениям близка тематика приключенческих романов. Можно сказать и несколько шире — многие стихотворения прямо являются пересказанными, сжатыми романами. Лучший пример это, конечно «Оловянная принцесса» (которая, судя по всему, написана по следам одноимённого романа Филиппа Пулмана), но и «Жанетта», и «Фрау Гертруда» легко могут быть развёрнуты в романы. Описанные в этих трёх песнях женские образы настолько притягательны, что невольно во мне просыпается зависть, ревность и желание написать что-то посильнее. Ну, да речь не обо мне. Особенно в «Меридиане», позднем альбоме Йовин, чувствуется, что вдохновение автор черпает из книг, да и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять это — названия песен «Евгений Онегин» или «Рейхенбахский водопад» говорят сами за себя. «Лапландия» из того же альбома рассказывает о Герде, а вот «Ром вышел весь» — видимо, плод творческой переработки бессмертного образа Джека Воробья. К тому же, у нас есть и авторское признание — песню «У последних строк» мог написать только человек, пропитанный духом приключенческих романов, да и просто любовью к чтению.

Итак, стихотворения большей частью именно повествовательны, и в этом они хороши! В совсем малом объёме автору удаётся рассказать и передать многое, эта способность меня поражает и радует, учитывая обыкновенную для нас символичность, загадочность, непонятность стихов, которые намекают на какие-то чувства или кричат о них во всё горло, но, как правило, именно о чувствах, о любви и сопутствующей ей сложной гамме переживаний рассказывают они, оставляя повествование прозе. И в этом смысле Йовин движется против течения.

Не могу удержаться и не сказать про совсем уж очаровательную песню «Курфюрста рука», где описан выезд этого самого курфюрста на охоту. Ничего, вроде бы, и не происходит, собрание охотится, после собирается на пир в охотничьем домике и под звон бокалов курфюрст ласкает чью-то ножку. Ах, но вот тут-то наше внимание ловится на крючок, смотрите: «Курфюрста рука, | отставив бокал, | Ложится на чье-то колено. | Саксонский сервиз | подвинув, маркиз | Ресницы вздымает несмело, | Курфюрста рука | опасно близка | И скоро достигнет предела.» Да неужели! — восклицаем мы, и тут же получаем по носу, «…Курфюрста рука, усы денщика | И ножка Марии-Луизы.» Может быть, из приведённой цитаты не совсем это ясно, но в песне всё срабатывает — сначала создаётся ощущение, что курфюрст гладит ножку оробелого маркиза, но тут же нас спешно заверяют — ах, что вы, что вы, вам почудилось, ножка-то Марии-Луизы. Впрочем, здесь этот приём скорее украшение, чем обязательный композиционный ход, а вот песня «Фрау Гертруда» как раз на нём построена — сначала нас убеждают, что «у Фрау Гертруды красавиц садовник», и она «гуляет до темноты — ах неспроста! — и садовник идёт в беседку». Всё же ясно! Ну, нет! Ведь «Фрау Гертруда всего-то лишь любит цветы, а бедный садовник смертельно влюблён в соседку». Приём, разумеется, не новый, но мне очень нравится его мягкий юмор. Вообще должен сказать, что поэзия Йовин довольно тщательно выбирает средства — не найти здесь грубого, прямого, сильного воздействия на читателя (слушателя), она не разрывает душу, выжимая слёзы, нет — всё довольно опосредованно, даже прямые высказывания скрыты изяществом слога и всепроникающей его красотой. Поэтому и юмор довольно необязательный — не такой, от которого станешь надрывно хохотать, это и хорошо.

Война присутствует очень во многих её песнях, едва ли не во всех. Но, что очень любопытно, она всегда необходима как некоторая декорация — вот, смотрите, господа, случилась война, а «я, представьте, не желаю воевать!». О жестокостях войны мы можем скорее догадываться по постоянному, стойкому нежеланию лирического героя в ней участвовать. Так и кажется, что сейчас вот, сейчас усатые гусары усядутся вокруг костра, достанут мясо и вино, добудут гитару, а там уж день пройдёт — не заметишь, вот и вся война. Пожалуй, только в «Жанетте», и то очень опосредованно, упоминается смерть — Жанетте предрекается замужество, супругом её станет капитан, а вот его где-то убьёт осколком на безымянном поле, но это после, после, а пока не плачь, Жанетта. В «Дезертире» и вовсе нет войны, есть только форт, из которого бежит солдат, «не желая крови, не желая славы», и бредёт по замерзшему зимнему лесу, навстречу, кажется нам, своей смерти, но и тут автор, заботливой рукой, спасает милого нам беглеца. А там, где герои встречают войну и смерть, как, например, в одной из лучших её песен «Ронсеваль», рассказывающей нам, конечно, о походе графа Роланда, вот там уже слог поднимается до необыкновенной высоты, воспевая решимость и доблесть. Мы видим «господина прекрасного графа Роланда» глазами его безымянного слуги, которой чует гибельную опасность, предвидит разгром и раз за разом просит графа, который так и не произносит ни слова в ответ, повернуть назад. Слуга боится смерти, но идёт на бой, и гибнет, но во всём его рассказе сквозит восхищение графом, который рисуется уже фигурой полубожественной.

Любопытна такая особенность слога — часто меняются местами в предложении тот, кто действует и тот, над кем (или чем) действие совершается. Вот, яркий пример: «стирает дорога подковы коню» (песня так и называется).

Увы, иногда случаются и неудачи, и тогда песни становятся слишком уж нарочиты. Например такова песня «Готический триллер», которая даже для пародии несколько чрезмерна. Зато своеобразной рифмой к ней звучит очень удачная «Гретхен», которая действительно может испугать, если прислушаться к ней и представить хмуро смотрящих из под древних корней карликов, наблюдающих, как твоя сестра ведёт тебя куда-то всё глубже в лесную чащу.

Пожалуй, это всё, о чём я хотел сказать. Очень рад буду, если вам найдётся, что добавить, а ещё просто призываю вас — если не слушали никогда, попытайте счастье, вдруг понравится. Три альбома, содержащие, пожалуй, лучшие её песни, есть на Яндес.Музыке. Я вот, грешным делом, вдохновился одной из её песен, да и написал своё стихотворение. Может, и вам повезёт?

Отзыв также есть в моём Литературном дневнике