Блиц Министров №97 Голосование!

… часы пробили полночь, мы в нетерпении уставились на зеркало, — но оно все так же отражало наши настороженные лица, и ничего больше.

— Это… это немыслимо… – Эдгар изумленно посмотрел на нас, — оно же всегда…

— Что-то случилось, — осторожно предположил я.

— … может быть, у зеркала есть свой предел, — добавила Элен.

Зеркало оставалось безжизненным, и мы поняли, что так и не узнаем правды…

— … взгляните, — старый хозяин показал на зеркало, — да посмотрите же!

Я оглянулся, чтобы увидеть, что не так в моем облике, что даже хозяин просит обратить на это внимание.

Зеркало, тем временем, потускнело, и показало раннее утро, почему-то весеннее, хотя на улице стоял поздний октябрь, и время перевалило за полночь.

— Смотрите, смотрите, — не унимался хозяин.

Я смотрел во все глаза и не верил своим глазам – я видел Эдгара, совсем еще юного мальчишку, который забрался в вазочку с конфетами, стоящую на столе…

— Вот видите, видите? – торжествующе воскликнул хозяин, — зеркало все помнит! Все-все помнит!

— Потрясающе, — только и смог выговорить я.

… зеркало сломалось, — наконец, подытожил Эдгар, и как раз в этот момент стекло потускнело, проступил осенний вечер, накрытый стол и Эдгар, осторожно подсыпающий что-то в чашку старого хозяина…

— Так это вы… вы… – Элен побледнела, — Эдгар… я считала вас…

— Наглая ложь! – Эдгар бросился к зеркалу, намереваясь разбить его. К счастью, мы с инспектором успели схватить обезумевшего наследника и скрутить ему руки за спиной.

— Ложь… ложь… – повторял Эдгар, — зеркало лжет!

— Зеркало не может лгать, это же зеркало, — отозвался инспектор, — мне остается только арестовать вас…

— … господин инспектор, вам не кажется, что здесь не все так просто? – осторожно спросил я.

— Почему вы так считаете?

— Взгляните сами… вот…

— Что это…

— Завещание покойного хозяина…

— Гхм, любопытно… «В случае моей смерти все мое состояние переходит к моему сыну Эдгару, в случае же, если мой сын скончается или запятнает себя каким-либо преступлением, я завещаю все свое имущество мудрому зеркалу, которое обладает невероятным даром все помнить...»

— Господин инспектор...? – осторожно начал я.

— Вы думаете...?

Я не знал, что ответить – а зеркало загадочно молчало…

Осень. Серые дожди плачут россыпью дождинок на холодных стеклах окон. Сверкающие капли танцуют плавно и нежно, сливаясь и убегая в никуда. Мысли также кружатся, легкая грусть белесой дымкой свивает образы, рваные фразы, воспоминания. Мы мало думаем о будущем – нас оно пугает своей неизведанностью и непредсказуемостью. Или наоборот, мы боимся того, что и так предсказуемо. И эти серые дожди напоминают о самом тревожном, о самом заветном.

В кружке дымится кофе – проблеск приятного и тёплого мгновения. То, что выдёргивает нас в осязаемое настоящее, дарит нам краски в этом сером ничто. На белоснежном фарфоровом блюдце лежат три марципановых лепестка золотистого цвета. Забавно, они похожи на чешую дракона.

Бросаю один в кофе – мне хочется чуда, быть может, это просто глупость, но и протест – попытка хоть что-то изменить. Лепесток сразу тонет, к моему разочарованию.

Бросаю второй – мне терять нечего. И третий летит туда же. Бурые капли забрызгивают чистый ободок чашки. Вздыхаю, но слегка улыбаюсь своему крошечному хулиганству.

Неожиданно кофе забурлил, пошла золотистая пена. Пугаюсь, что мне продали бомбочки для ванны или шипучий витамин С. Но выглядит всё очень подозрительно. Отодвигаюсь от стола подальше, на всякий случай. Продолжаю наблюдать. Бурление прекратилось, но густая пена осталась. Хорошо, что не выплеснулась на скатерть – того и гляди, ещё прожжёт до дыр. Не нравится мне это всё.

Осторожно приближаюсь, пытаюсь понять чем пахнет. Надо же. Очень приятный ванильный аромат. Гложет любопытство – может, таки химия, а вдруг съедобно? Вроде марципанчики же были. Надеюсь на порядочность продавца. Не зря ли?

Зачёрпываю ложечкой пену, пробую кончиком языка – сладко и терпко, что-то незнакомое, даже вкус не описать. Похоже на ванильные леденцы, но не то, совсем не то.

Смело делаю глоток. И вдруг перед глазами вспыхнули мотыльки – моё сознание выключилось.

Открываю глаза – лежу в обнимку с подушкой в кровати. Ночь. Глаза слепит яркий лунный свет. Эх, надо было вечером задёрнуть шторы. Ну и приснится же! Во сне начинаю философствовать! Наверное, пора в отпуск…

Анна с бешено колотящимся сердцем толкнула тяжелую резную дверь. Дверь, как ни странно, легко открылась, и девушка оказалась в темном коридоре огромного старинного особняка. В прошлом веке этот дом принадлежал купцам первой гильдии Орядниковым, погибшим при странных обстоятельствах. Самого главу семьи нашли застреленным из собственного револьвера в его кабинете, старший сын замерз насмерть в лесу, когда его лошадь в мороз повредила ногу и не смогла подняться. А самый младший наследник утонул в пруду. Жена главы семьи помешалась от горя, и однажды прислуга нашла ее в петле в собственной спальне. После этого прислуга разбежалась, а дом стоял заколоченным. Его прозвали проклятым и все старались по возможности не приближаться к нему, а объезжать как можно дальше. После революции дом разграбили. Исчезли и картины в старинных бронзовых рамах, и посуда из мейсенского фарфора, и серебряные подсвечники, а мебель из красного дерева пустили на топку. Сохранилось только зеркало. Большое, с человеческий рост, темное как омут в озере, оно висело в гостиной напротив двери.

Анна давно была наслышано про это зеркало. Некоторые говорили, что дело не в особняке, а в зеркале. Просто зеркало не терпит соперников. Оно одно должно быть хозяином в этом доме.

Анна зажгла фонарик и двинулась по темному коридору. Из гостиной доносилось слабое свечение. Она переступила порог комнаты и вздрогнула. В слабом отблеске свечей, висящих в подсвечниках по обе стороны от зеркала, виднелось старое с потрепанной обивкой кресло. В нем удобно расположился элегантный мужчина средних лет. Седые волосы обрамляли его лицо с крупным носом, напоминающим клюв хищной птицы. Черный смокинг говорил о том, что мужчина ждал гостей. Он обернулся на звук шагов гостьи:

¬- Прошу вас! — ¬ мужчина поднялся с кресла и сделал приглашающий жест рукой — Проходите!

¬- Вы кто? — девушка нервно теребила фонарик.

— Да какая разница? — усмехнулся, и Анне показалось, что его лицо стало ассиметричным как осколки разбитого зеркала. — Хоть я и не люблю журналистов, но вам я рад.

— Вы меня знаете? — Анне вдруг захотелось сбежать из этого дома без оглядки.

— Я много чего знаю, почти как это зеркало. Вы же за этим пришли? Хотите разгадать его тайну?

Анна почувствовала, как ее начала бить крупная дрожь. Бежать не было сил. От этого мужчины исходила опасность.

— Я не знала, что здесь кто-то есть. Думала, что дом заброшен иначе бы не пришла, — Анна прислонилась к стене.

— Да не бойтесь вы! — мужчина пододвинул кресло к девушке. — Садитесь. — Я не злодей. Я зеркальный мастер. То есть я принадлежу к старинному роду, который веками изготовлял зеркала. Но это непростые зеркала. Они с секретом. Еще до революции мой дед изготовил всего пять таких зеркал. Одно разбилось, второе висит в Букингемском дворце, третье у нас дома, четвертое бесследно исчезло, а пятое здесь в этом заброшенном доме. Вот я и приехал за ним.

— А зачем оно вам? — удивилась Анна. — Я слышала много легенд про этот особняк с зеркалом, вот и хотела сама на него взглянуть. Я пишу статьи в журнале про забытые артефакты.

— Видите ли, девушка, такие зеркала не должны попасть в руки неподготовленного человека. Да и вообще их лучше не иметь дома.

— Интересно, а почему?

— Потому что это зеркало запоминает все, что происходит в том доме, где оно висит. А потом, если хозяева совершали неблаговидные поступки, наказывает.

— Ничего себе? Правда? — Анна совершено забыла о своем страхе. В ней проснулось любопытство журналиста.

— Ну да. Подойдите ближе, — мужчина взмахнул рукой в направлении где висело зеркало.

Только сейчас Анна обратила внимание, что оно затянуто черной бархатной тканью.

Мужчина откинул, и Анна сначала увидела свое слабое отражение в темном зеркале, а потом…. Будто бы исторический сериал промелькнул перед ней на бешеной скорости. Одна картина мгновенно сменялась другой. Вот двое бородатых мужчин сидят в трактире. Оба одеты в длиннополые сюртуки и сапоги с высокими голенищами. Один из них, тот что постарше, протягивает другому перламутровую шкатулку. Потом оба ударяют по рукам и расходятся. На следующем кадре в доме молодого купца играют свадьбу. Он протягивает молодой жене ту самую перламутровую шкатулку. Женщина откидывает крышку и ее ослепляет свет драгоценных камней. Шкатулка доверху наполнена драгоценностями. На следующем кадре уже не такой молодой купец в роскошно обставленной гостиной за столом пьет чай вместе с женой и тремя сыновьями. К нему подходит прислуга и подает письмо. Купец резко вскакивает и идет к двери. В дверях стоит бедно одетая женщина с маленькой девочкой. Она что-то говорит купцу, но тот отталкивает их и захлопывает дверь. Смотрится в зеркало и самодовольно хмыкает.

— Я думаю, достаточно! — мужчина снова задернул темной тканью зеркало и повернулся к Анне. — Дальше вы все знаете.

— А что это было? — прошептала Анна.

— Купец Орядников принял на хранение шкатулку с драгоценностями у своего приятеля, когда тот собрался ехать за товаром по морю в Китай. Но корабль утонул, и купец погиб. Его жена с дочерью пришли к Орядникову за помощью, но он их прогнал. Его семья обнищала. Так что сам Орядников получил за все по полной. Ведь дети отвечают за грехи своих родителей. Его род закончился.

— Ничего себе! — ахнула Анна. — Получается, что если бы этого зеркала у него не было, то Орядникову все сошло бы с рук?

— Ну, этого никто не знает! — усмехнулся мужчина в смокинге. — У каждого своя судьба.

Сентябрь выдался замечательным. Тепло, сухо. А потому кафедра физкультуры решила устроить зачет — поход по пересеченной местности. Шумной толпой второкурсники высыпали из пригородного поезда, кураторы собирали группы, студенты бегали, создавая неразбериху. Но вот все собрались и двинулись в путь. Задание было – дойти пешком до следующей станции и вернуться в город.

Лекс, Влад и Мара были одной компанией, учились в одной группе, да и жили в одном общежитии. Лекс – шутник и заводила был двигателем и главным попадаловом всей компании. Спасал его обычно Влад – непоколебимая основа группы. Мара – связывала всю компанию, смягчала Влада, успокаивала Лекса, а еще к ней всегда можно было забежать, накормит, напоит и с собой пирожок сунет в карман.

Ребята шли последними. Природные красоты Лекса не привлекали, а потому через полчаса в его голове созрела мысль – сократить путь и прийти первыми на перрон. Навигатор в помощь. Опыт Влада туда же, еды хватит на неделю – уговорил всех.

Навигатор умер через сотню метров, группу уже было не видно и не слышно, вокруг — сказочная чащоба. Солнце где-то наверху, но сквозь ветви елок струился только размытый свет. После двухчасового блуждания путники вышли на край леса, перед ними открылась небольшая полянка.

— Чтобы еще раз когда-нибудь я тебя послушал, — ворчал Влад.

— Кто же знал, что тут такое? – страдал Лекс

— Мальчики, давайте отдохнем уже, ноги отваливаются, — попросила Мара, предотвращая зарождающуюся ссору. — Привал, а разборки потом… Ой, смотрите, там дом!

Лекс с Марой спешили к избушке, нарисовавшейся по центру полянки. Влад задержался, ошарашенно разглядывая домик. Его не было минуту назад, он точно помнил. Но друзья стояли перед покосившейся дверью, решая заходить внутрь или устроиться на травке. А потому Влад поспешил к ним присоединиться.

Лекс рвался внутрь, Мара удерживала его за лямку рюкзака, уговаривая не торопиться. Влад, поддержал девушку, мол, надо отдохнуть, а уж потом развалины местные исследовать.

Избушка явно знавала лучшие времена, а сейчас бревна венца осели в землю, окно зияло пустым черным провалом. Печная труба наклонилась покруче Пизанской башни, несколько кирпичей выпали и лежали серыми моховыми холмиками на скате крыши. Люди здесь точно не жили уже очень – очень давно.

— Лучше не трогать – вынес вердикт Влад, — а то развалится прямо на головы.

— Не развалится, — восклицал Лекс, бегая вокруг избушки, — она нас переживет!

— Тебя переживет, — согласился Влад, — кирпич на голову скинет и переживет… — Да, ладно, уж страсти-то рассказывать, давайте заглянем, в окно ничего не видно! – продолжал Лекс.

— Мы только поглядим, — поддержала Мара, — ну, Влад, интересно же!

И троица, подойдя к домику, распахнула дверь. Само собой получилось войти внутрь, и ребята замерли посреди избы.

Солнце било в распахнутое окно, освещая все уголки горницы, золотя отмытые половицы, рисуя переливчатые узоры на бревнах стен. Одуряюще пахло какими-то цветами и травами, медом и свежим хлебом. Первой опомнилась Мара.

— Вот это да! – прошептала она, — это что же сказка?

Влад был осторожен:

— Может, вернемся?

— Вау! Да ты что? – восторженно отозвался Лекс. – Вот так попали!

— Это точно попали, — продолжал упорствовать Влад, — ребят, пошли отсюда!

Он протянул руку, собираясь увести Мару, но не успел. Та почти побежала к столу. Там на белоснежной скатерти лежало нечто. Нечто небольшое, круглое, сияющее солнечным светом, притягивающее к себе взгляды.

— Не трогай, — только и успел проговорить Влад.

А девушка уже вертела в руках металлический диск. Лекс пододвинулся к Маре, пытаясь тоже рассмотреть кругляш. И уже три головы склонились над желтым отполированным до блеска диском.

— Что это такое может быть? – спросила девушка.

— А фиг знает, — отозвался Лекс.

Диск переходил из рук в руки, был осмотрен и ощупан со всех сторон.

— Зеркало, — выдал окончательный вердикт Влад, — старинное, бронзовое…

— Это же надо, какая древность! – перебил Лекс и бросился разглядывать стены, — может еще такое найдется?

— Как оно здесь оказалось? – продолжил размышления Влад.

А Мара не слушала обоих. Она разглядывала свое отражение, четкое, окруженное золотистым сиянием, выделяя ее, делая объемной… и притягивая к себе с невероятной силой… Закружилась голова, так что пришлось ею потрясти, а когда окружающая обстановка успокоилась, все вокруг изменилось…

Троица находилась не в избушке, а на поляне рядом. Они бы не поместились в то, во что превратился дом. На его месте стояло что-то похожее то ли на шалаш, то ли на землянку. Было темно. Стояла ночь.

— Это не зеркало… — протянул Лекс.

И тут в землянке кто-то зашебуршился. Ошеломленные друзья замерли молчаливыми статуями. А потом отмер Влад. Притянул к себе Мару, и, кивнув головой в сторону леса Лексу, начал отступать к краю поляны. Вовремя. Скрытые за деревьями, они наблюдали, как из шалаша выбралось существо.

Выползший, распрямившись во весь рост, стал человеком. Мужчина в коротком старинном кафтане с торчащими во все стороны волосами на голове, двинулся к лесу, прямо к тому месту, где стояли ребята. Они перестали, кажется, даже дышать, но тот прошел мимо. На шее на бечевке у него висел точно такой же блестящий диск, что сейчас сжимала в ладошке Мара. А в руках лохматый нес какой-то трепыхающийся мешок.

Идти за человеком ночью в лесу трудно, помогало только то, что передвигался он шумно, пыхтел, трещал сухими ветками. Но приближаться к нему ребята не рискнули. Так и шли некоторое время. И пришли в деревню, древнюю… очень древнюю. На очередной поляне посреди леса расположились полтора десятка полуземлянок. Они были больше, чем та первая, и сделаны основательнее. Жилища окружал частокол из палок и жердин, в центре поселения горел костер. Мужик что-то прокричал у ограды. Пара человек быстро оттащила несколько лесин, сделав проход. Пока местные были заняты пропуском гостя, ребята осторожно подошли поближе и спрятались в тени загородки.

Лохматый дошел до костра. А вокруг суетились люди. Не похожие на пришельца. Они были ниже и более щуплые, одеты в какие-то лохмотья. Толпа раздалась, к костру подошла пара местных, по степенности с которой те держались, было понятно, что это важные люди. Местные авторитеты, исподтишка бросая взгляды на мешок, уселись на бревно, приглашая и гостя присесть рядом. Посидели, о чем-то поговорили. А потом пришелец достал из-за пазухи коробочку, открыл и положил перед старейшинами. Те по очереди оглядели содержимое, один даже попробовал белый порошок, и видимо удовлетворившись качеством, кивнул кому-то находившемуся за освещенным кругом. И потекла толпа. Несли шкурки, которые гость осматривал и складывал в кучку. Спустя некоторое время лохматый жестом показал, что хватит. И все взгляды переместились на завязанный мешок. Тот дернулся, из него донеслось низкое ворчание, но потом затихло. Старейшины явно хотели посмотреть, что в мешке. Гость сопротивлялся, что-то говоря, делая большие глаза и явно пугая слушателей. Те отмахивались, требуя досмотра. Наконец гость сдался и принялся развязывать узлы на мешке. Тот вел себя тихо. Авторитеты, забыв про статус, сгруппировались вокруг. И тут в тот самый момент, когда последний узел был распушен, а голова одного из старейшин приблизилась к мешку совсем близко, из того с угрожающим воем молниеносно высунулась серая мохнатая когтистая лапа, цапнула за ближайший нос и снова скрылась в мешке. Люди закричали, авторитеты отшатнулись в разные стороны. Хозяин пострадавшего носа вопил на всю деревню, гость пытался завязать мешок, но тот трепыхался и низко урчал, не давая приладить завязки. Откуда-то появились копья, направленные на пришельца. Тот начал медленно отходить к выходу. Вжик! Рядом в землю воткнулось копье, подгоняя. И лохматый бросил не завязанный мешок в толпу… А сам ринулся к лесу. Местным уже не было дела до гостя. Одни из них пытались попасть в прыгающий мешок копьями, другие с визгом бросились врассыпную, толкаясь и мешая первым. В суматохе никто не заметил, как серая тень выскользнула из мешка и понеслась к загородке. Просочилась сквозь палки и очутилась в руках у Лекса. Тот машинально сунул кота за пазуху, и ребята побежали за лохматым, подальше от буйных местных жителей. Выскочив на полянку, друзья увидели только, как пришелец ныряет в землянку. Соваться за ним они не стали, погони было не слышно.

Мохнатый провокатор, накормленный печенкой из пирожка, спал на коленях у Мары. Ребята совещались, как отсюда выбираться?

— Да уж, попали, — говорил Влад.

— А вон тот мужик же не боялся сначала – сказал Лекс.

— Тут главное слово – сначала, — ответил Влад. – Это торговец. Видели, менял на шкурки соль, судя по всему.

— И кота хотел поменять, — согласилась Мара, — да не вышло…

— А это портал — продолжал Лекс, тыкая пальцем в землянку, — мужик-то одет был совсем не так, как местные…

— И что делать будем? – спросила Мара, — Я домой хочу…

Над полянкой розовело небо, тени прятались под ветви елок. Наступало утро.

— Я не знаю, — признался Лекс, крутя в руках злополучный диск. – Так похоже на зеркало… Он попытался вглядеться в свое отражение…

Золотой туман медленно растекался по траве и кустам, впитывался в бревенчатые стены избушки и таял вместе с ней. Трое ребят сидели посреди лесной полянки и удивленно осматривались.

— Мы снова дома? – неуверенно спросила девушка.

— Вроде дома, — подтвердил один из парней, оглядев окрестности.

— Уф, вернулись! – вздохнул второй, и из него понеслось — Йо-хо! Йес! Ура!

Он вскочил на ноги и начал бегать по траве, тормоша спутников, хватаясь за рюкзаки, за ветки попадавшихся кустов.

— Да угомонись же, Лекс! – попросил Влад, — Надо разобраться, что это было.

— Нет, — возразила Мара, — сначала домой! И у нас теперь ребенок на руках!

Кот сладко потянулся, что-то муркнул и продолжил безмятежно спать на коленях девушки.

— Домой! Домой! – почти пропел Лекс, — Ребята, а навигатор-то работает! Погнали!

— Надо идти, а то попадет, что от группы ушли, — согласилась Мара.

— И чего разбираться-то? – бухтел Лекс, убирая в рюкзак пустой термос и пакеты от пирожков, — Устали, уснули на солнце, примерещилось что-то…

А Влад молчал, разглядывая полянку. Но вот, наконец-то, он наклонился за рюкзаком, потянул на себя, поднимая… Солнечный зайчик перепрыгнул с замка кармана и высветил в траве нечто… Нечто небольшое, круглое, сияющее солнечным светом, притягивающее к себе взгляд…