Блиц министров №42. Голосование

Марья Ивановна была в Турции впервые, а если точнее – то, вообще, впервые за границей. А потому всё ей было в новинку, всё интересно, и всё нравилось.

И, конечно же, как и любому туристу, ей хотелось увезти на память частичку чужой земли, о чём она и сказала мужу. Разумеется, выразилась фигурально относительно «земли» — тащить с собой в пакетике землю или золотой песочек, она не собиралась. Речь шла о сувенирах, коих вокруг было предостаточно.

И за день до отъезда она за ними и отправилась. Взгляд её сразу же упёрся в стендик, увешанный магнитами. Дома на холодильнике у неё уже висело несколько магнитов, привезённых сыном. Они были красивые, но никак не были связаны с памятью самой Марьи Ивановны, зато теперь она могла добавить к ним те, которые всегда будут напоминать ей о чудесном собственном отдыхе.

Марья Ивановна принялась крутить стендик. Магниты были один другого интереснее, пестрее и краше. У неё просто глаза разбежались.

«Так… — думала она, — возьму-ка я этот, и этот… о! и этот тоже обязательно –   в этот город мы ездили на экскурсию… ой, а тут море!..»

Она хотела было остановиться, но тут взгляд её упал на цены. И оказалось, что цена зависит ещё и от количества магнитиков. Что три магнитика выходят куда дешевле, чем один.

И она принялась с азартом хватать уже всё подряд, как вдруг, за спиной услышала лёгкое покашливание.

Обернувшись, она увидела мужчину, уже немолодого, но довольно симпатичного.

— Наверное, у вас большая семья? — улыбнулся мужчина.

Марья Ивановна замялась. Сын да сноха… хотя, родня, конечно, есть, но они не особо и общаются…

Её замешательство мужчина понял верно:

— Неужели вы все их покупаете для себя? О, тогда будьте осторожны, — и, развернувшись, пошёл прочь, оставив Марью Ивановну стоять с открытым ртом.

Быстренько расплатившись с продавцом и приняв из его рук довольно тяжёленький пакет с магнитами, Марья Ивановна бросилась за незнакомцем вдогонку.

— Эй! Постойте! Да, постойте же вы!

Мужчина остановился.

— Что вы имели в виду, когда говорили об осторожности? – набросилась на него Марья Ивановна. – Сказали и ушли. Нет уж, если сказали «а», то говорите и «б»!

— Ну, хорошо, — сказал мужчина, — так и быть – расскажу. Был у меня один друг, одинокий, но зато много путешествующий. И из каждой поездки он привозил сувениры – вот, такие же магниты. И вскоре у него была увешана ими вся дверца холодильника. Это что! Даже дверца морозильной камеры – и та была почти вся заполнена. Беда произошла после последней его поездки. Он стал цеплять очередной улов на свободный клочок дверцы и… в общем, холодильник накренился, упал и придавил его. Причём, заметьте, насмерть!

И мужчина вновь двинулся прочь, вторично оставив Марью Ивановну с открытым ртом.

Но на этот раз она не бросилась его догонять. Зачем? Информацию она получила – её нужно было лишь осмыслить.

«А-а-а! – наконец-то сообразила она. – Друг-то его был одинок, а у холостяков в холодильнике всегда пусто, вот, и перевесило, — и она засмеялась, — ну, а мне это точно не грозит – холодильник всегда забит под завязку. Так что, не опрокинется!»

И довольная, двинулась к отелю, слегка размахивая тяжёлым пакетом.

Я Клэр Бэннингтон. Стою на краю крыши своего высотного дома и мысленно подсчитываю, как мгновенно превращусь в лепешку. У меня закружилась голова. Мое внимание отвлекло какое-то мерцание чуть правее, рядом. Этот камень показывали недавно по новостям, отчего-то поднялась шумиха. О том, как она тут оказалась, представления в голове появились сразу и, опасаясь появления ФСБ или КГБ, которые ни за что и ни про что загребут за решетку, я кинула эту проклятую штуковину подальше:

— Да к чертям все!

… И почти сразу же пожалела. В месте, где я стояла, воздух вокруг будто-бы сгустился и стал засасывать подобно черной дыре. Передо мной образовалось темное облако, из которого молниеносно вылетел Мишу, держа в руках это самое карбонадо (так назывался черный алмаз). Он налетел на меня, едва не сбив с ног, и вовремя укрыл крыльями, иначе бы я упала.

— Клэр. Ты что делаешь!

На миг я почувствовала облегчение, но от сверлящих меня синих-синих глаз стало трудно дышать.

— Малышка, зачем ты так? — произнес уже спокойнее, и не выпуская из обвивших мое тело крыльев, прижал к груди, в этот раз с таким трепетом, наверное боялся, что я свалюсь с ватных ног.

А я уже, словно загипнотизированная, уткнулась носом в его шею, вдыхая давно забытый аромат… демона.

— Что ты тут делаешь?

О том, что мой приятель был им рожден, я узнала не сразу. Нет, дом его не преисподняя, как у нас принято называть логово темных сил. И, в общем-то, наше знакомство — это долгая история.

— Тот же самый вопрос я бы хотел задать тебе, — он мягко оттолкнул меня и вдруг приложил большой и средний пальцы обеих рук к моим вискам. В этот момент небо затянуло тучами и стало темно, как вечером. И уже где-то вдали раздались первые раскаты грома, а скрюченная ветка первой молнии позади него разрезала два наших мира пополам. — Забудь. — Произнес демон строго.

— Чего? — пока я завороженно смотрела ему за спину, оказалась сбита с толку. —… Вот, всегда погода портится, когда ты рядом, — невесть зачем сказала ему это, наверное жалила обида за то, что он так долго не давал о себе знать. Потому и мысли копошились в голове, то и дело выставляя самые дурацкие варианты о том, почему он явился именно сейчас.

Позади него из туманных клочков шлейфа проглядывал мир Демонии. Там нет пугающих монстров и зловещего смрада. Лично я всегда наблюдала сумерки и множество огней самых разных цветов, путешествующих самих по себе. Сейчас для меня это некие сгустки энергии во тьме — как говорит сам Мишу, по ту сторону их мир схож с нашим — все равно, что смотреть в зеркало.

— Я про того парня, который тебе звонил.

— Брэда?

Брэд — мой бывший жених, позвонивший с полчаса назад и бросивший меня перед самой свадьбой, число которой было назначено на завтра.

— Да. И не называй больше при мне его имени. Никогда. — Краешек губ демона подернулся в некотором подобии усмешки. Наверное он как-то увидел мои переживания на тот момент, когда был осуществлен тот самый злополучный звонок.

— Х-хо-рошо.

— Надоело, — лицо его почему-то сделалось серьезным.

— Ч-чего надоело? — от его странностей становилось не по себе, вдобавок стало так зябко и я обхватила себя руками.

Видя это, он снял кожаную куртку и накинул мне на плечи:

— Я о расстоянии между нами. Оно отнимает много времени, потому я все решил. — Мишу наклонился к самому уху и, растягивая слова, сладко так прошептал: — Теперь хочу забрать тебя с собой.

— Во время ты конечно вспомнил о том, что я вообще есть! — волна злобы поднялась из нутра вулканом, даже сама не заметила, как грубо оттолкнула его от себя.

— Прости, у меня не было времени являться чаще. Но я очень скучал. — Он перехватил мои руки и вновь наклонился к лицу.

В этот момент я почувствовала, как мои щеки запылали — то ли от его близости, то ли от его слов. Попыталась отвести взгляд, но тонкие длинные пальцы Мишу ухватили меня за подбородок и заставили вновь взглянуть в его глаза: — Ну, мы не виделись год… — произнес он, вероятно угадав мое настроение.

— Три года, — машинально поправляю его, потому что знаю — один наш год равен их трем.

— Это… — он показывает на мерцающий черный алмаз в свое руке… — выкидывать нельзя было. Мы, демоны, иногда заключаем в драгоценные камни часть своей силы, либо воспоминания, которые бы хотелось скрыть от других.

— Зачем ты тогда оставил его мне?

— На сохранение. — Обжигая кожу холодом, камень утонул под моей майкой. — Зачем-то он решил надеть его на меня. Наши с Мишу губы в этот момент оказались в опасной близости вновь. Видя мое замешательство, он чему-то улыбнулся и быстро отчеканил: — Нам пора. — Взял мою руку в свою и повернув к себе спиной, крепко обхватил руками.

— К-куда? — я запаниковала, а мои мысли клубком змей уже закопошились в голове.

И следующее, что он произнес никак не ожидала:

— Думаю, пора тебя познакомить с моими родителями.

И конечно же я не успела ничего возразить, как мы в мгновение ока воспарили над Нью-Йорком. Ветер с дождем безжалостно трепал волосы, сильные руки моего демона до боли сдавили под грудью, а его крылья с таким остервенением разрезали напряженный воздух, что свист от их хлопания просто оглушал.

Разглядеть я тоже ничего не успела, так как глаза невозможно было открыть, потому просто ждала, когда же мы уже приземлимся хоть куда-то. Наконец это случилось, и на удивление быстро. До того в какой-то момент я ощутила легкое сжатие и давление на голову, затем прозвучал его голос, ровный настолько, будто и не было этого полета:

— Мы на месте. Можешь открыть глаза.

Я огляделась по сторонам: вокруг не было ничего необычного — большое освещенное пространство в четырех стенах. Мишу опустил руки мне на плечи и подтолкнул к чему-то темному в углу. Этим темным было покрывало, которое он стянул, а под ним оказалось зеркало. Я вскрикнула и машинально закрыв лицо, отступила два шага назад.

— Тшш-ш, не бойся. Ты просто немного другая. Так влияет на тебя мой камень.… И это место. — Руки Мишу легли на мои ладони и развели их в стороны. — Так будет безопаснее, Клэр.

— Ч-что значит безопаснее?

Словно и не обращая на мои слова внимания, он продолжил:

— Ты должна привыкнуть. Ну же, взгляни на себя, ты красавица.

Я повиновалась и с опаской стала вглядываться в свое отражение. Напротив стояла высокая девушка, метра два ростом, худощавая, но с красивыми формами в виде песочных часов. Из головы торчало два витиеватых рога, а позади энергично извивался остроконечный хвост.

— Когда? Когда мое тело успело трансформироваться?

— Это уже не важно.

— И что теперь со мной будет? Это навсегда?

— Ты задаешь слишком много вопросов. Нам надо идти, Клэр.

— А куда? Там опасно? — Не говоря больше ни слова, Мишу взял меня за руку и мягко потянул к себе. Уже через мгновение я вновь ощутила сжатие и давление на голову, как-будто из тебя выжимают соки под прессом, а потом хлопок — и мы уже оказались в роскошном обеденном зале, где туда-сюда сновали прислуги и нарядно разодетые нечто. То характеризующее слово, вертевшееся в голове, само тут же слетело у меня с губ: — Что? Другие дем…

Договорить мне не дали, Мишу накрыл рот ладонью:

— Тсс-с, — только и успел произнести он, как сразу на нас обратилось множество любопытных взглядов.

— Мальчик мой! — всплеснула руками какая-то симпатичная демоница и на вид она была чуть постарше меня. Та буквально подпрыгнула к моему приятелю и обвила руами шею и плечи, смачно целуя его в щеку. На мгновение меня пронзила игла ревности, даже сама удивилась этой своей реакции. Но вот демоница заговорила дальше: — Сыночек, ты сегодня не один? И кто же эта счастливица? — кокетливо поглядывая в мою сторону и стреляя глазками, поинтересовалась она, а я едва сдержала себя, чтобы не фыркнуть вслух.

Внезапно ее внимание привлек алмаз, все еще блестевший под моей грудью, и «мама», округлив глаза при виде его, застыла как вкопанная.

— Ты все-таки убрал эти воспоминания, — почти шепотом проконстатировала она и я заметила одинокую слезу, скатившуюся по ее лицу.

— Лузария… — тяжело вздохнул Мишу и что-то хотел сказать, но замолчал.

Мне это показалось странным, но, видимо, побрякушка эта имеет свою ценность.

— О, прекрасная избранница моего сына, спрячь скорее этот камешек, не дай ангелы, этот черт рогатый его увидит, тут такое начнется. — С этими словами Лузария сама взяла его в руки стала запихивать мне под корсет, и без того плотно обтянувший грудь.

Вдруг позади нее выросла та самая тень, которая представляла для всех опасность. Отчего-то я сразу поняла, что это глава семейства и что такой эпатажной личности как он, я еще не встречала.

— Свершилось! — маленький плешивый человечек в темном балахоне энергично потирал тощенькие ручки, — Я поймал это отродье!

И под каменными сводами раздалось хихиканье. Старик чуть не подпрыгивал от радости, глядя на медленно гаснущую пентаграмму, в центре которой лежал перстень. И вот свечение пропало. Старикашка схватил потемневший артефакт, что-то еще пробормотал, отчетливо слышалась только пара фраз про опасный подарочек и что теперь они навеки вместе. А потом надел кольцо на палец. Оно село как влитое.

***

— Смотри, Хосе, что это? — молодой человек достал что-то из кучки хлама.

— Наконец-то, мы что-то нашли! — второй парень оторвался от изучения паутины в углу и попросил — Покажи!

А первый в это время разглядывал находку в свете фонаря.

— Я уже думал, что мы впустую копаемся. А ты все заливал про сокровища! — кладоискатель достал платок и потер находку, — Как думаешь, Хосе, оно дорогое?

— Да покажи, Пабло, что добыл-то? — Хосе пытался рассмотреть добычу. — Дай мне!

Первый парень быстро спрятал руку за спину.

— Ты чего?! — удивился Хосе, а потом, оглядев кучку праха, в которой рылся друг, усмехнулся и вдруг добавил, — ты поосторожней с находкой-то, бог весь от чего этот чувак концы отдал. А в его времена тут и чума гуляла.

Кольцо само выпало из дрожащих пальцев Пабло и, глухо звякнув, покатилось к ногам Хосе. Тот быстренько его поднял.

— Да, бесценная древность, истину говорю! — Хосе рассмеялся, но видя испуг друга, продолжил:

— Да я пошутил насчет чумы, — и он, все еще хихикая, снова оправился в свой угол, — Эх, может, и я что-то накопаю!

Но поиски были тщетны. Походив по подземелью еще немного, парни засобирались домой.

— Пойдем, Пабло, скоро светать будет, — Хосе отряхнул руки, — если нас застукают здесь в музейных подвалах, влетит так, что мало не покажется.

Пабло грустно вздохнул, соглашаясь с товарищем.

— А мы завтра снова придем? — с надеждой спросил он.

— Что? Понравилось? — Хосе вновь смеялся, — а мне не верил!!!

Друзья выбрались из подвала через пролом в стене, поспешили вниз к машине, спрятанной в кустах дрока, что росли на склонах холма. Вершину того венчал монастырь, зарываясь каменными стенами глубоко в землю. Ребята сели в автомобиль и благополучно покинули место своих поисков.

***

Пабло проснулся поздно, все-таки большую часть ночи они с Хосе провели в музее, хоть и не на официальной экскурсии. Но сегодня — выходной, так что торопиться было некуда. Он встал, сделал себе кофе и бутерброд и вспомнил о находке. Кольцо лежало на подоконнике. Довольно массивное, ржаво-черное, самой простой формы, вместо камня мутное белесое стеклышко. Оно словно вливалось в металл, линии стеклянной полусферы перетекали в ободок кольца, создавая единый плавный контур. На первый взгляд точно фигня, ничего не стоившая. Но сейчас был день, ярко светило солнце, и Пабло решил, что нужно добычу почистить. Натирая металл чистящей пастой, Пабло размышлял о ночном походе, о своей дружбе с Хосе, о самом Хосе. Они дружили с детства, и всегда Хосе был чем-то увлечен, причем очень серьезно и, казалось, на всю оставшуюся жизнь. Но интересы периодически сменялись, кем он только не хотел быть, чем только не занимался. Вот сейчас ранним средневековьем и даже записался на курс лекций по истории местного монастыря Сантес-Креус. Того самого, в подвалах которого они промышляли прошлой ночью. И всегда Хосе втягивал в свои увлечения и его Пабло. Вот не мог он отказать другу, если тот просил, например, разобрать старую каменную кладку, чтобы увеличить дыру в стене… И так постоянно. Сейчас вот чистит найденное кольцо. Грязь не могла долго противостоять современной химии, и, ополоснув перстень, Пабло вдруг удивлено замер. Он держал в руках очень необычную и красивую вещь. Кольцо было темным, потому что вся металлическая часть была покрыта чернением, по нему вился тонкий узор из листьев и веточек. Эти же веточки уже накладные переходили на камень. Пабло разглядывал свою добычу и не мог отвести глаз от мягко сияющего украшения. Единственно, что портило внешний вид — это мутная стекляшка вместо ограненного сверкающего камня. Пабло пытался еще раз потереть полусферу, но не преуспел. Однако стекло словно стало прозрачнее, а туман сконцентрировался в центре под куполом. Но даже такое кольцо нравилось. И Пабло надел его на палец. Оно село как влитое.

***

Хосе потер уставшие глаза, потянулся и решительно встал из-за стола. Вернувшись с «раскопок», он оставшуюся часть ночи и утра провел за ноутбуком, копаясь уже в интернете. И тут его ждала удача. Он нашел оцифрованные записи со старинных манускриптов их монастыря, видимо какой-то студент постарался для дипломной работы, перенес материалы на цифровые носители.

Пабло пришел вовремя. Хосе распирало от сделанного открытия. И он поспешил поделиться с другом. И не слушая Пабло, начал рассказывать про раннее средневековье, про алхимиков и поиски философского камня, про загадку гомункулуса и прочее, прочее, прочее… Пабло слушал Хосе, разглядывая фото старых документов на экране. Все эти чудные фразы про первичные субстанции, трансмутации он, не задумываясь благополучно пропускал, но сильно хотелось похвастаться перстнем.

— Ты, представляешь, Пабло, один самых из знаменитых алхимиков Европы того времени Альберто де Вилланова по этим документам жил какое-то время у нас в монастыре! — продолжал лекцию Хосе.

— Ну и чего? — спросил Пабло, он уже устал от всей этой информации, да и запутался во всех этих терминах, — Был и был. Давно помер, наверное. Ты вот посмотри, что я принес.

И попытался показать руку с перстнем. Но Хосе так возмутился, что, не глядя, начал почти вопить:

— Да ты что?! Это же он вырастил гомункулуса!

— Чего вырастил? – переспросил Пабло, — ты чего развопился-то?

— Не чего, а кого, — поправил Хосе, немного сбавив тон, — ну, маленького искусственного человечка… Живого…

Пабло не вдохновился восторгом Хосе, а просто покрутил пальцем у виска. Но тот не сдавался.

— Вот смотри, я нашел кусок, где говорится, что дон Альберто поместил созданную сущность в кольцо под стеклянный купол и всегда носил с собой. Огромной силы вещь получилась.

У Пабло, как-то нехорошо засосало под ложечкой.

— Этот алхимик, ну этот дон… — Пабло никак не мог вспомнить имя алхимика, разысканного Хосе, — ну, он у нас тут помер?

— Ну, я не знаю, где он упокоился, — друг снова начал было лекцию, — да это и не важно, главное он у нас был…

У Пабло похолодели руки.

— Как это не важно! — кричать в голос почему-то не получалось, но вот шипеть очень даже, — А вот это ты видишшшшь?!

И дрожащий палец с перстнем уткнулся почти в нос друга.

Хосе удивленно уставился на протянутую руку. Схватил за кисть и начал пристально рассматривать предъявленное сокровище. А потом попытался снять кольцо. Не снималось. Рука Пабло дрожала все сильнее и сильнее. И было от чего. Мутная стекляшка превратилась в прозрачную сферу, под ней на золотой полированной подложке сидела крохотная золотая же жабка с изумрудными глазами, держащая в лапках свернутый в трубочку листок. Солнечный свет, проходя сквозь стекло, рисовал блики на золотой воде, мерцал в зеленых глазах живым огнем.

— Обалдеть! — только и мог проговорить Хосе.

— Эт-то… эт-то то… саммое… — язык у Пабло заплетался, слова не выговаривались.

— Ага! Оно самое! — а у Хосе загорелись фанатическим блеском глаза, — представляешь, какую вещь мы нашли!

— Но оно же не снимается! — завопил испуганный до крайности Пабло, — я не хочу носить на руке эту фигню древнюю! А вдруг она вредная какая?! Или кусается?!

— Или вообще выпьет всю твою кровь — замогильным голосом провещал Хосе, пугая друга еще больше.

Тот уже от страха на ногах стоять не мог. Усадив Пабло на стул, Хосе стал стягивать кольцо с пальца.

— Да не трясись ты, ничего с тобой не будет. Вот сейчас отнесем кой-кому, я знаю ценителей. Да мы с тобой теперь на всю оставшуюся жизнь обеспечены!

Перстень все же был снят. Хосе не удержался и примерил на себя раритет, покрутил на пальце, порассматривал жабку, и решительно сняв, проговорил:

— Ну, успокоился? Пойдем обогащаться!

***

— Так, молодые люди, и сколько вы хотите за эту ценность получить? — маленький плешивый человечек вертел в руках перстень, поднося его к самым глазам, поворачивая так и эдак, — интересная вещица.

— А вы, сколько бы за нее дали? — спросил Хосе, — нестандартная штука, правда?

— Да, редкая, — согласился перекупщик, — ну сотню бы дал… чисто за дизайн…

— Чего? — возмутился Хосе, — за эту древность, можно сказать уникальную вещь, да сто евро?!!!

Пабло молчал, ему хотелось побыстрее избавиться от странной и пугающей до дрожи в коленках находки.

— Да, вы знаете, сколько ей лет?! А кому она принадлежала? Это же вообще оценить невозможно. — Хосе кипятился все больше и больше. Но договорить он не успел.

— Да что тут знать? Я молодые люди читать и считать обучен! — возмутился уже перекупщик, и перстень был отдан назад со словами, — глядите, читайте и не отвлекайте серьезных людей безделушками…

А там, на внутренней стороне ободка вилась надпись: «Так созданы миры — 1924». Немного помолчав, Хосе все же сумел сказать:

— Мы согласны на вашу цену… за этот сувенир.

***

— Сувенир! — в тощеньких ручках мягко сиял золотой перстень, — Ну вот, мы снова вместе, моя прелесть!..

Давным-давно Кощеево царство было так велико, что и зорким взглядом не охватить. Далеко и широко раскинулись лес да степи, горы да реки с озерами. Кощей Бессмертный сам молод был и горяч. Замков себе настроил. Да таких, в которые как ни старайся, не попадешь. Самый любимый его замок и по сей день стоит один на вершине скалы. А вокруг нее выкопан ров с темной водой. Через ров перекинут мост на железных цепях. Если кто-то приближался к нему без Кощеева дозволения, закипала, бурлила вода, кричали вороны на стальных воротах и мост, гремя цепями, поднимался вверх. А если кто по небу полетит, чтобы в замок попасть, то тут заготована другая хитрость. На пороге встречал незваного посетителя железный рыцарь с мечом в руке. Рыцарь-то тот не человек вовсе, а машина. А меч у него непобедимый, такой волшебной силой наделен, что даже и богатырь не сможет с ним справиться. Вот и полегло от меча немало смельчаков. И говорят, что из их косточек сделал Кощей Бессмертный себе трон, да так на нем и сидит да новых жертв поджидает.

А как давно это было, сам Кощей-то и не помнит. Богатыри и смельчаки все перевелись. Царство Кощея поуменьшилось: часть драконы себе оттяпали, часть колдуны хитростью захватили. И остался у Кощея один этот замок на скале.

Рыцарь давно заржавел и валялся в углу как старая рухлядь. Меч непобедимый Кощей Бессмертный, на всякий случай, спрятал в сундук и посадил филина его охранять.

Сам Кощей сидел теперь в замке да грустил, вспоминая былые годы. Никто к нему больше по мосту не приходил и по небу не прилетал. Он и рад был бы иной раз с кем-нибудь партию в шахматы сыграть – да не с кем. Он и мост на цепях перестал поднимать – все равно никто не идет.

— Идти к тебе, Кощеюшка, далеко, а силы уже уже не те, — отнекивалась Баба Яга

— Так, а метла-то у тебя на что? — изумлялся Кощей.

— Дак она у меня тоже старая. Пойди заставь ее летать, сбросит еще, потом костей не соберешь. Лучше уж ты к нам в лес приходи.

— Я тоже не приду, — заявил Водяной. — Это ты, Кощей, можешь, где хочешь, шастать, а я только в водоеме жить должен. Иначе засохну и стану похож на Лешего. А я молодой. Может, еще и женюсь. А как засохну, то кто за меня пойдет?

— А мне положено в лесу сидеть, покой его охранять, — я по должности покидать лес права не имею, — проскрипел Леший.

— Да ну тебя, Кощей, — Кикимора кокетливо заправила торчащую прядь зеленых волос за ухо, — еще чего в своем замке там удумаешь! Замок у тебя, того…

— Чего, того? — не понял Кощей.

— Много про него слухов ходит, — ловко ввернула Кикимора.

xxxx

И вот однажды, услышал Кощей знакомый шорох. Кто-то явно подлетал к замку. Выбежал Бессмертный на балкон, а там Змей Горыныч крыльями по небу шуршит.

— Залетай сюда, Горыныч, в шахматы сыграем! — обрадовался Кощей.

— Не. В шахматы не умею. Давай лучше в карты в подкидного дурака, — мигом отозвался Горыныч.

Змей как раз приземлился у входа и с трудом пытался протиснуть в дверь громадную тушу.

— Ну ты, Горыныч, и растолстел, — Кощей посмотрел на друга с осуждением.

— Это двери у тебя какие-то узкие. Что, нормальные сделать не мог? – возмутился Горыныч. — Нет уж, не буду я с тобой в карты играть. Застряну тут еще. А у меня дел полно. Кто меня потом доставать станет?

— Как же так? – Кощей чуть не заплакал от досады. – Бросаешь меня одного? Еще друг называется!

— Не расстраивайся. Я же все равно надолго не смог бы остаться. Мне тут кое — куда слетать еще надо. А чтобы ты не скучал, я тебе сувенир подарю, — все три головы Горыныча одновременно растянули пасти в улыбке.

Кощей мигом спустился вниз к Змею Горынычу.

— Ну, что там за сувенир у тебя, небось ерунда какая? – произнес Кощей безразличным голосом.

— Да вот гляди, — Горыныч разжал когтистую лапу.

Серебристый свет заструился вокруг них и потянулся вверх. Кощей увидел изящную серебряную ракушку, которая почти терялась в огромных лапах Змея.

— На вот, держи, — Горыныч вручил это чудо Кощею. – Смотри за ней получше. Я ее в лесу у эльфов нашел. Наверняка, волшебная. Может, из нее скоро драгоценности посыпятся. А может цветы желаний. Знаешь, есть такие цветы, я про них в эльфийском лесу узнал – сколько лепестков, столько желаний может исполниться. — Я к тебе на обратном пути залечу. Расскажешь потом, что за волшебство у этой ракушки.

хxxx

Кощей всю ночь не спал – искал куда бы лучше сувенир припрятать. Он уже и в подвал сбегал, который когда-то темницей слыл, и на крышу залезал – хотел к хвосту флюгерной русалке привязать. Да все эти места ненадежными ему казались. Притомился он от беготни и пошел в оранжерею, где росли розы, посидеть. Любил Бессмертный цветы разводить. Потянул носом сладкий аромат да прикорнул тут же, а ракушку рядом положил.

И снится ему сон, что из ракушки вырастает дерево, а вместо листьев у него драгоценные камни. Сверкают они и приятно позвякивают. Потом раскачались и так громко начали трезвонить, что Кощей проснулся. Открыл глаза и ахнул. Серебряная ракушка выросла в размерах. Словно гигантская рыба она открывала пасть, в которой исчезали розы. И сразу же выплевывала рыцарей в колючих доспехах. Они молча строились в ряды вдоль стен.

— Караул! Помогите! — заорал Бессмертный и бросился наутек. Мигом скатился по ступенькам в подвал, где на стене висел портрет молодого Кощея в короне и мантии. Бессмертный отыскал непобедимый меч и нажал на корону на портрете. Портрет отодвинулся и открыл ему потайной ход, что вел в обход замка в лес. Выбежал Кощей из замка и оглянулся назад. Колючих рыцарей уже видимо-невидимо стало. Вокруг замка расположились и между собой переглядываются — его Кощея поджидают.

Вдруг небо потемнело как перед грозой. И озарилось огненными всполохами. Кощей голову поднял, а там Змей Горыныч летит. И заорал тут Кощей:

— Ящерица ты зловредная! Что же ты мне за сувенир подложил? За что ты со мной так? Вот я сейчас я тебе головы мечом-то поотрубаю.

— Не нарочно же я, Кощеюшка! А ракушку я стащил у эльфов. Держись, я сейчас тебе помогу,- Горыныч носился по небу и поливал оттуда рыцарей огнем.

— Зачем же, ты дурак, ее стащил? – вновь заорал Кощей, размахивая мечом.

— Да думал, хорошая вещь и тебе пригодится. Я же не знал, что так выйдет, — завыл Горыныч.

Кощей опустил меч – ряды рыцарей поредели.

— Да ты не расстраивайся, — подбодрил друга Змей Горыныч. – У меня еще один сувенир есть.

Отпуск Ольга провела в Италии, путешествуя в экскурсионном 2-этажном автобусе. Старинные города, теплое море, водопады и горы, вулканы и бескрайние поля – красота Италии вызывала в ней восторг и восхищение. Клубничное мороженое с кусочками фруктов, тающее во рту. Колизей, Пиза, Везувий. Феттучини, Грано Падано, ризотто. Итальянские имена сладостной музыкой звучали в ее ушах.

На память Ольга купила сувениры – магниты с видами Италии и венецианские маски — и более крупные вещи – сумочку из мягкой кожи и куртку, которая чудесным образом уместилась в этой же сумочке. В одной из лавок Флоренции среди прочих женских украшений ей удалось найти золотое колечко с крупным темно-вишневым камнем – по смешной, крайне низкой цене. Ольга разглядывала колечко и кокетливо улыбалась красавцу итальянцу, что-то с жаром ей объяснявшему. Ей удалось не ударить лицом в грязь и вставить в его почти безпаузный монолог несколько фраз, выученных перед отъездом: “Grazie” и “Va bene, lo compro” и удалиться с удачной покупкой, скрывая страх, что владелец лавки опомнится и отберет товар.

Позже на пляже в Римини она любовалась ярким южным закатом. Луч солнца, упав на колечко, окрасил камень в интенсивный красный цвет. Что-то кольнуло в груди у Ольги, какое-то тревожное чувство, и тут же пропало.

Потом, уже дома, Катя, сестра, разглядывая колечко, заметила:

-Смотри, вот здесь какие-то царапины. Это колечко БУ, поэтому и досталось тебе за копейки. А впрочем, какая разница!

Ольга в ответ кивнула, разницы никакой, а вещь красивая. Вечером, примеряя покупки, она подошла к зеркалу покрасоваться итальянским платьицем от Диор – и отшатнулась, увидев в зеркале чужое отражение. Из глубины зазеркалья ей улыбалось смуглое лицо с буйной гривой кудрявых волос. Ольга сморгнула – и морок исчез, оставив ее в недоумении. Пригрезилось?

А ночью ей приснился необыкновенный красивый сон, навеянный Италией. Это были небольшие, но чрезвычайно красивые горы. Ольга бродила по узким горным тропинкам, собирая маки. Она ощущала себя местной девчонкой Чиэрой, живущей в замке на утесе. Позже она кралась по лабиринтам коридоров, стараясь ступать бесшумно, к Розабелле, дочери маркиза, владельца замка, и своей кузине. Девочки болтали до рассвета, хихикая и сплетничая об учителе танцев Джузеппе и обсуждали нового повара. В замке так скучно и никаких развлечений! Розабелла сжимала руку разговорившейся Чиэры, умоляя не шуметь. Обе замирали, когда за дверью звучали шаги стражи, обходившей замок. Розабелла прикладывала пальчик к губам. Свет от свечи расцвечивал огнями ее огромные черные глаза. Обе любили эти ночные встречи, за которые им бы влетело, узнай об этом кто-то из старших. Под утро Чиэра возвращалась к себе в комнату. Она не высыпалась и была как сонная муха, вызывая всеобщий гнев.

Ольга вскоре поняла, что в снах виновато было колечко, хранившее память о своей хозяйке. Чиэре? Розабелле? Скорее всего, это была Розабелла. Чиэра, дочь шевалье, младшего брата в семье, где всю собственность наследовал старший, была бедна как церковная мышь.

Ольге нравились ночные приключения. Шагнув сквозь зеркальную преграду, отделявшую ее мир от старой Италии, она оказывалась в мире Чиэры. Чудом две разные личности сливались в одну. Ольга жила чужой, не похожей на ее собственную, жизнью. Проснувшись поутру в своей постели, она не знала, сон это был или явь. Воспоминания были столь ярки и реальны… Однажды она нашла след от ожога на руке, куда упала капля воска со свечи. Ранка давно зажила, но Ольга была уверена, что накануне ее не было вовсе.

-Ты стала другой, – как-то сказала Катя, заскочив на минутку к сестре, чтобы оставить Сашку и Машку (они с мужем шли в театр). — У тебя изменился цвет волос. И глаза… Встань-ка к свету!

Катя развернула Ольгу к окну и пристально в нее вгляделась.

-Вроде глаза у тебя раньше были светлее. Ты носишь линзы? Ладно, я пошла. Не забудь после ужина дать Машке таблетки. У нее бронхит.

Катя убежала, а Ольга встала перед зеркалом. Яркий солнечный свет подтвердил справедливость замечаний сестры. Ее волосы потемнели и завились крутыми кольцами, глаза стали ярче, крупнее, щеки зажглись пунцовым румянцем. Ольга меняется, но стоит ли бояться е происходящих с ней перемен? Что могут сделать ей тени, давно ушедшие в небытие?

Колечко сверкнуло карлиново- красным блеском, напомнив о себе. Прошлой ночью кольцо поменяло владелицу, став собственностью Чиэры. Девушка радовалась подарку как ребенок. Розабелле оно наскучило, она вышла замуж и уезжает в дом герцога Фернандо. В последний раз Чиэра шла ночью по коридорам старого замка, слушая ночные звуки, таинственный скрип массивных дверей. Она поднялась по витой каменной лестнице и скользнула в комнату Розабеллы.

-Я уезжаю завтра, Чиэра. Ты поедешь со мной?

Глаза Розабеллы блестели. От страха перед неизвестным, от восторга перед будущим?

-Я скажу Фернандо, что ты поедешь вместе со мной. Ты хочешь поехать со мной, Чиэра?

Люди не властны изменить судьбу и вынуждены ей покориться. Люди – всего лишь песчинки в бескрайних просторах вселенной. Но Чиэра уверена, что сможет сделать так, как нужно ей. Она улыбнулась. Голос Чиэры звучал бесстрастно, когда она сказала:

-Я поеду с тобой, Розабелла.

В эту ночь, возвращаясь от Розабеллы, она натолкнулась в коридоре стражников. Чтобы не быть обнаруженной, Чиэра спряталась в нише, вжавшись телом в холодную плоть стены.

Ольга тронула пальцем крупный вишневый камень, под которым скрывался секрет. Камень сдвинулся, открыв полость, на дне которой лежала желтая пыль.

-Чиэра, зачем?!

И снова ее увлекли в зазеркалье тени, закружив в вихре эмоций, страхов, переживаний. Чиэра выросла, превратившись в красавицу. Она была чудо как хороша – в ее густые кудрявые волосы вплетены жемчуга, синие глаза блестят опасным блеском. В ее жизни много интриг и любовных связей. Один из ее последних любовников герцог Фернандо, муж Розабеллы. Однако Чиэре этого мало. На ее пути к подлинному величию стоит преграда – ее кузина и соперница. Чиэра улыбнулась своим мыслям. Пришла пора сделать решительный шаг. Она достала горошину, скрывавшуюся в кольце, и опустила в бокал с вином. Забурлила густая золотистая жидкость, выплеснулась через край и успокоилась. Чиэра постучала в дверь и, услышав слабый голос кузины, скользнула внутрь. Она откинула край балдахина, вошла и села на край постели. -Выпей вина, Розабелла. Тебе станет лучше.

-Ну, а теперь попробуй заснуть. Ты проснешься совсем здоровой.

Ольга всхлипнула, вспомнив прошедшую ночь. Кончики пальцев чуть пожелтели – это след от желтой горошины. В ее кудрях застряло несколько белых жемчужин. Но самое главное – ее сон. Она была вместе с Чиэрой. Вместе с ней она вошла в комнату с бокалом в руке. Вместе с ней поднесла к губам Розабеллы яд. Будь же проклята ты, Чиэра! Ольга не в силах спасти Розабеллу, но может разрушить коварные замыслы! Она сорвала с пальца кольцо и, размахнувшись, швырнула в окно.

— Дорогая, я дома, — сообщил Нил, протиснувшись в узкий земляной проход и закатив что-то следом за собой. Что именно – в темноте было сложно разглядеть.

— Вернулся! Наконец-то! — ответ послышался откуда-то издалека.

И Нил хотел было поспешить на голос, мгновенно позабыв о принесенной с собой вещичке, как Тина вынырнула перед ним, чуть не сбив с ног. В это же мгновение темноту спугнул тусклый свет из щели в стене, что была когда-то проделана умелыми лапками Нила прямиком в одну из жилых комнат хозяев дома. Мышиное семейство не злоупотребляло соседством, потому щель была исключительно для освещения. Покинуть же жилище можно было только со стороны улицы, пройдя через земляной туннель и вынырнув у куста, что рос неподалеку. В таких местах никто уже давно не рыл традиционных нор. А зачем, когда есть стены домов, в которых всегда тепло? Но, не смотря на это, Нилу нравилось называть их жилище норой. Было в этом слове что-то дикое, самобытное. Как раз под стать ему.

— Как прошло путешествие? – спросила Тина, лапками подтягивая камень к проему, — холодом тянет, — пояснила она.

— С приключениями, — горделиво ответил Нил, припоминая сколько уже раз ему было велено закрывать за собой выход на улицу. И в доме теплее и меньше вероятность, что соседский кот пронюхает, что они здесь живут.

— Как и всегда, — вздохнула серая мышка и добавила уже чуть с большей радостью в голосе, — Инки, Бинки, Тилли, Нилли, Санни, Танни, идите сюда. Папа вернулся.

Откуда-то из темноты зашебуршал хор маленьких лапок и уже через секунду на Ниле повисло шесть сорванцов, пытающихся повалить его на землю.

Тина же с нежностью лишь наблюдала за возней.

— Ладно, хватит уже вам, — скомандовала она какое-то время спустя. — Тилли, слезь с головы отца.

Рыженький мышонок, точная копия Нила, недовольно сполз по спине родителя на землю. Но унывал он недолго. Тут же накинулся на зазевавшегося Нилли, и они кубарем покатились к стене.

— Тилли… Нилли…. — Тина повысила голос и сорванцы притихли.

Обсев со всех сторон Нила пятеро пепельно-серых, как и их мать, мышат и один огненной окраски озорник принялись слушать. Свет из щели в стене то появлялся, то исчезал, но, казалось, этого никто уже не замечал, как и голосов за стенкой.

— Это было опасное путешествие. Самое опасное в моей жизни, — начал свою историю Нил, — но и самое интересное, – добавил тут же. — Я хотел побывать в том доме, сколько себя помню. Маленьким мышонком, таким как вы, я заглядывался на резные шпили и удивительные фигуры и мечтал, что когда-нибудь смогу их увидеть вблизи. А рассказы моего деда только подогревали интерес. Он был заядлым путешественником. Я вам о нем когда-то говорил. – Мышата дружно кивнули и Нил продолжил. — Мой прадед рассказывал, а ему его прадед, что это здание очень старинное, но при этом там самая лучшая система охраны, и потому он не советовал туда и потыкаться.

— Пап, мы уже слышали эту историю много раз, — перебил непоседливый Тилли, — ты нам про свои приключения рассказывай.

И мышата в знак согласия снова дружно закивали.

— И то верно, — согласил Нил, вынырнув из воспоминаний. – Выдвинуться в путь я решил ночью. Днем, конечно, было бы проще, но можно встретить соседского кота, потому я не рискнул. К тому же перейти то огромное расстояние, где нет ни травинки, ни кустика и которое люди называют дорогой, при свете дня никто не осмелится. Да и ночью опасное это дело. Там же постоянно туда-сюда шмыгают огромнейшие железные монстры. Громко-гудущие, с жутким запахом и светящими глазами, от взгляда в которые слепнешь… — и прервался, заметив ужас в глазах мышат. — Но они не страшнее котов, — добавил тут же. Не хватало еще, чтоб им потом страшные сны снились. — Они никогда не принюхиваются и, даже если ты попадаешь в поле зрения светящихся глаз, монстры не обращают на тебя внимания и проносятся мимо.

Это успокоило ребятишек.

— Правда? – глаза Тилли загорелись азартом.

— Правда. Но их все равно надо бояться и не ходить туда гулять. Они же большие и грузные – раздавят и не заметят.

— А-а-а-а… — протянул разочаровано огненный озорник.

— В дом забраться было не сложно, — поведал далее Нил, — оказалось ходов там много. Очень древних ходов – полуразрушенных и опасных. Пробрался я внутрь, а так как людей ночью в таких домах не бывает, это мне еще прадед говорил, я решил идти через комнаты здания, а не прятаться в стенах. Но не тут-то было. Только я вышел на открытое пространство и начал рассматривать причудливые картинки на стенах, их еще фресками люди, кажется, называют, как пару минут спустя в здание ворвались люди. Таких страшных я еще никогда не видел. Черные, с черными лицами и без ртов. Хорошо ближайшая нора в стене была недалеко – за стеллажом. И я быстро спрятался туда. Странные люди ходили по комнатам, махали руками и скоро уехали. А я подождал для верности еще какое-то время и выбрался. Уж очень мне понравилась одна картина и хотелось ее получше рассмотреть. Но снова появились эти черные и пришлось прятаться. Они шастали дольше, чем первый раз, но все равно через время ушли. А я решил не рисковать и по лабиринтам их ходов в стене добрался на крышу здания. И там я увидел их – фигуры. Сначала они кажутся пугающими, но это только из-за того, что они большие. А потом начинаешь рассматривать и понимаешь, что они красивые, — он на секунду затих. — Я до сих пор не могу поверить, что сделал это – забрался туда! Ой, дорогая, — спохватился вдруг Нил, — чуть не забыл, я же привез тебе сувенир.

Он мигом бросился к входу, где оставил принесенную вещицу.

— Камешек в твою коллекцию, — сказал, как только вернулся и выплюнул из зубов небольшой камень.

Попав в свет из щели, тот заиграл бликами красного цвета.

— Правда же он красив? – произнес Нил, наблюдая за тем, как все завороженно рассматривали диво.

Свет померк и блики исчезли.

— Я заметил его на обратном пути. Было утро, и я решил переждать день, прежде чем пуститься в обратный путь. Потому сидел в стене под самым потолком и наблюдал. Через щель открывался отличный вид на комнату, и я долго любовался переливами света от камешков, что лежали на столе. Там было много прозрачных, пару зеленых и этот — красный. Он лежал отдельно и казался забытым. И тут вдруг я подумал о своей красавице Тине, которая любит коллекционировать камешки. И понял, что просто обязан привезти ей именно этот сувенир из дальнего путешествия.

Но Тина почему-то смотрела перед собой на подарок и молчала.

— Возле камней постоянно суетился человек, — продолжил Нил рассказ, — он рассматривал другие камешки через какой-то прозрачный предмет. Потом надевал еще какую-то штуковину на лицо и снова смотрел на камни. Но бывали моменты, когда внимание человека ненадолго переключалось на что-то другое. И вот в один из таких моментов я и стащил камень. Издалека он казался таким маленьким и легким, а на деле оказался тяжелым. У меня челюсти свело, пока я дотащил его в зубах до щели в стене. Да и нести всю дорогу домой, хоть и с перерывами на отдых, тоже было не менее тяжело. Но я справился ради своей Тины.

— Нил, камень прекрасен, но он красный, — подала голос серая красавица.

— Красный, и что?

— Красный – жди беды.

— Это пустые суеверия, — отмахнулся Нил. — Что может быть опасного в простом камне? – хмыкнул он.

Нил проснулся. Малышня посапывала рядышком. Тилли снились коты — он попискивал во сне. Подумалось, что не стоило рассказывать о них так много. А вот Тины рядом не было. И Нил осторожно, чтоб не разбудить детей, поднялся с соломенной подстилки, служившей им постелью.

Тину найти было не сложно — она стояла у щели, заслоняя собой весь свет.

— Что-то случилось? – приблизившись спросил он совсем тихо.

— Случилось! – отрезала она в ответ, — по говорящему ящику сообщили, что в соседнем квартале случилось ограбление. Украли какой-то рубин, и теперь будет рейд по местности с собаками.

— Что такое рубин? – поинтересовался сонным безразличным голосом Нил.

— Не знаю. Но рейд с собаками – это страшно! А вдруг они нас найдут? – заголосила Тина.

— Собаки не кошки, не найдут, — заверил ее Нил. — К тому же они рубин будут искать, а не нас.

— Ты прав, — уже более спокойным голосом ответила мышка, — но все же лучше выбросить этот камень.

— Ладно, — сдался Нил, — но только ночью, а сейчас пошли спать.

Тина мгновенно повеселела.

— Там еще сообщили, что грабитель настоящий профессионал. Сначала он дважды вызвал ложную тревогу, а потом стащил рубин прямо из-под носа хозяина ювелирного магазина, представляешь?

— Какой наглец!

— И не говори.