Блиц Министров №39. Голосование.

Снег падал уже второй день. До Нового Года оставалось несколько дней, но Алешке было невесело и даже грустно. Дети в деревню приезжали только летом, в самой деревне кроме Алешки детей не было, а ему очень хотелось дружить с кем-то и в другие времена года. Особенно зимой, когда столько возможностей для игр. А еще ведь и Новый Год. Самое волшебное время, когда происходят настоящие чудеса. А Алешка встречал его без друзей.

Нет, конечно же, он не был совсем одинок. У него были мама и папа. Но это ведь совсем не то же самое, что друзья. Да и к тому же они с утра до вечера работали. Ведь они были взрослые. И Леша тоже хотел поскорее подрасти. Следующей осенью ему исполнится семь, и он пойдет в школу, а пока… Пока он ходил только к бабушке с дедом. Он их, конечно же, тоже любил, но игры с ними были совсем не те, что нравились Алешке.

Дома Алешке надоело. Он оделся и пошел на улицу. Дом Алешки стоял на окраине деревни, рядом с лесом. А между домом и лесом была небольшая опушка, на которой Леша обычно и играл. Сейчас, когда снег валил мягкими хлопьями, там было отличное место, чтобы слепить снеговика.

Валенки Алеши почти до конца проваливались в сугробы, но мальчонку это совершенно не пугало. Он рос сильным и бойким, и через некоторое время на Алешу смотрел толстопузый снеговик. Он был чуть выше Алеши.

— Вот если бы здесь мои друзья были, мы бы такого здоровенного снеговика слепили, — подумал Алеша и загрустил.

Чтобы хоть как-то развеситься, Алеша слепил из снега собаку. Собака вышла очень похожая на настоящую. Еще бы, ведь Алеша так старался. Хоть и снежный, а все-таки друг. И Лешка так расфантазировался, что стал собаку дрессировать.

— Сидеть, — приказал он ей громко.

Собака и так сидела.

— Молодец! – сказал Алеша и погладил ее.

— Стоять! – скомандовал мальчуган, но собака даже не пошевелилась. Леша шмыгнул от расстройства носом. Он так надеялся на чудо, а оно не произошло. Но Леша не растерялся и продолжил игру. Он ковырнул ногой снег там, где уже прокатился шар снеговика, и поднял небольшую палку. Затем размахнулся и зашвырнул ее в сторону леса.

— Апорт! – крикнул мальчик и, когда собака вновь не шелохнулась, раздосадовано пробурчал, — Всему тебя надо учить! Смотри, как надо!

И Алеша пошел за палкой. Он уже отыскал ее и крикнул собаке: «Вот она!», как вдруг ветер-сорванец подул с такой силой, что сорвал с мальчика шапку и понес ее прямо в лес. Алешка сначала раскрыл рот от удивления, шапка сидела на нем крепко, но ветер словно руками схватил ее и стал побрасывать вверх, и Алешка побежал следом, ловко прыгая по сугробам.

Местами снег становился глубже, а где-то, где снег во всю силу сметала метель, было голо и даже скользко. Леша бежал изо всех сил, стараясь неловко огибать деревья, но никак не мог нагнать шапку. Ветер как будто нарочно дразнил мальчика. В азарте Леша даже не понимал куда бежит, и когда ветер наконец-то бросил шапку наземь, Леша уже не знал, где он находится. Деревья вокруг блестели от снега. Уже начинало темнеть, но от снежного блеска было светло, как днем.

Леша надел шапку и замер от страха. Как же ему теперь добраться до дома? Он огляделся: все вокруг было белым и одинаковым. Леша тихонько крикнул:

— Ау!

Никто не откликался. Леша крикнул громче, потом еще и еще, пока не понял, что это бесполезно. И тут он вспомнил. Следы! По своим следам он легко доберется домой. Обрадованный он стал выискивать взглядом следы между деревьями и осторожно, стараясь не потеряться еще раз, пошел обратно.

Он прошел метров тридцать, как вдруг ветер, вот же негодник, поднял такую метель, что от следов не осталось и следа. Алешка от такой подлости даже заплакал. Обессиленный, он плюхнулся в сугроб и заревел во весь голос:

— Мама!

Он так громко ревел, что даже не заметил, как скрипя снегом, к нему подошел странный дедушка и сурово так спросил:

— Ты чего ревешь?!

Алешка испугался. Дедушка был высокий, одетый в сугробы, словно в шубу, а на голове у него была шапка из обледеневших веток.

— Ты кто? – тревожно пробормотал Леша.

— Ну, во-первых, не ты, а вы, все-таки я тебе в деды гожусь, а во-вторых, я Дед Мороз. Слыхал про такого?

— Слыхал, — Алешка от удивления раскрыл рот, — Простите… Я как-то иначе вас представлял.

— Знаю. Знаю. В синем тулупе и с посохом. Правда, неудобно в тулупе, да и посох мешает. Да только чего скрывать: не красавец я, и внучки у меня нет. А сказка должна быть красивой. Вот и приходится с этим мириться. А я вот такой.

— Ясно.

Леша постепенно приходил в себя от испуга, а Дед Мороз не отставал:

— Так чего ты ревел?

— Я это… Я заблудился.

— А зачем же ты в такое ненастье в лес пошел?

— За шапкой. Ее ветер унес, а когда я воротиться хотел, он следы замел.

Дед Мороз от досады даже ногой топнул:

— Ах, ветер! Вот же негодник! Поймать бы его да высечь! Да разве поймаешь его?

Алешка не знал, что ответить и только пожал плечами.

— Знаешь что, скоро ведь Новый Год. И я тут подумал. Не в моих правилах, конечно, а хочешь, я тебе подарок заранее подарю?

Леша даже подпрыгнул от радости:

— Хочу! Конечно, хочу! Я хочу, чтобы вы меня домой отвели!

Дед нахмурился:

— Нет, погоди! Так это не работает. Где твое письмо?

Мороз сунул руку в сугроб шубы, достал письмо и протянул его Леше:

— Твое?

Леша очень гордился, что уже умел писать и сразу узнал свое письмо.

— Мое!

— Вот. Так значит. Что у нас там? «Дорогой Дедушка Мороз! Подари мне, пожалуйста, на Новый Год собаку!» Собаку, значит?

— Ага, — неуверенно пробормотал мальчишка и снова заревел, — Зачем мне собака, если я здесь замерзну?!

Мороз от резкого рева заткнул уши руками и со всей силы топнул ногой, так что даже снег с деревьев посыпался. Леша замолк, а Дед продолжил:

— Так значит, собаку?

Леша обреченно вздохнул и повторил:

— Ага…

— Ясно. А как бы ты ее назвал?

— Его, — насупившись, буркнул Леша, — Я назвал бы его Дружок. Только какая теперь разница?

— Не спеши. Как это «какая разница»? Имя – это очень важно. Сейчас посмотрю, где у меня твой Дружок?

Дед Мороз стал шарить по сугробам шубы, доставая то машинку, то паровозик, то конструктор, даже котенка достал, а собаки все не было.

— Странно, — пробормотал Мороз, — не мог же я его потерять. А ну-ка, попробуй его позвать!

— Зачем? – удивился Алешка.

— Как зачем? – заворчал Дед, — Какой же ты непонятливый! Уронил я его где-то! Ты позови его, авось и прибежит.

«Чудной он какой-то», — подумал Леша, но перечить не стал и тихо позвал:

— Дружок!

Дед рассердился:

— Ты что, каши мало ел! А ревел-то ты вон как звонко! А ну-ка соберись и зови, как следует!

Леша надулся от обиды и что было сил закричал:

— Дружок! Дружок! Дружок!

Вдалеке послышался лай. Леша не мог поверить своим ушам. Он крикнул еще и еще, лай снова отозвался, но уже ближе, и совсем скоро из-за дерева выскочил пес, тот самый, которого слепил Алешка возле дома. Лешка обнял его, пес был холодный, но очень ласковый и веселый. Он задорно лаял и просил поиграть с ним. Лешка обернулся к Деду, а Мороз скомандовал:

— Ну, Дружок! Веди хозяина домой!

Дружок побежал, затем вернулся, схватил зазевавшегося Лешу за рукав и потянул за собой.

— Спасибо! – только и успел крикнуть Алеша на бегу. Он обернулся, а Деда уже и след простыл.

Алеша даже не успел опомниться, как быстро они добежали до дома. Он хотел поскорее согреться, заскочил в кухню и не сразу заметил, что его Дружок начал таять. А как заметил, схватил его и потащил на улицу. А Дружок оказался тяжелым. Он выскочил из алешкиных рук и упал на пол. Снег полетел в разные стороны. Слезы брызнули из глаз мальчонки от досады, застилая глаза. И только услышав лай, Алеша огляделся и обнаружил маленького пушистого щенка.

Когда мама с папой пришли домой, и Леша рассказам им свою историю, они, конечно же, в нее не поверили. И в этом нет ничего удивительного, ведь взрослые совершенно не умеют верить в волшебство. Но собаку все равно решили оставить, тем более что и сами хотели ее подарить, но никак не могли найти щеночка. А летом, когда в деревню приехали алешкины друзья, они не могли сдержать слов восторга и восхищения, глядя на Дружка, ведь он так и искрился на солнце, словно только что выпавший снег.

P. S. А еще он какал мороженым. Только не спрашивайте меня, откуда я это знаю.

Снег кружится, засыпает все кругом. И танцует белый танец снег под фонарем…

***

— Девочки! Девочки! — преподаватель похлопала в ладоши, — Все встали в первую позицию. Выровнялись, выровнялись! Сосредоточились! И начали! Деми плие! Батман тандю! Плие!

Невысокая худенькая женщина в белой полупрозрачной длинной тунике стояла посреди зала и командовала стайкой светленьких тоненьких девчонок. Они выстроились у станка вдоль зеркальной стены и старательно отрабатывали заданные па. Иногда преподаватель показывала то или иное движение, и ее длинное одеяние нисколько ей не мешало. Оно словно было из легкого мерцающего тумана. А звонкий голос вел дальше, и строгие глаза замечали все, даже самую маленькую неловкость учениц. Чуть громче стала музыка. Оставлен станок — в классе танцуют адажио.

— Тянем, тянем носок! — казалось, голос преподавателя сам тянул за этот носок, что не хотел тянуться, — и руки! Руки не забываем! Представляем, что это ваши крылья, упругие, сильные, красивые. А они у вас висят, как мокрые полотенца! Как вы на них летать-то будете?!

Легкий перестук пуантов добавлялся к музыке, подчеркивая мелодию. Порхали по залу белые тени. Тянули носочки и держали руки.

— Девочки! Помним, как вы должны танцевать?! Так чтобы смотрящие, забывали обо всем, чтобы у них захватывало дух, и хотелось так же как вы кружиться, кружиться, кружиться… Это ваш белый танец! Приглашайте на него, зовите за собой так, чтобы никто не мог отказаться! И легко! Легко! Легко!

И летали, парили белые прозрачные облачка, и невозможно было оторвать от них взгляд. И она смотрела, смотрела на них в последний раз, и темнели серые глаза, и опускались легкие руки, и начинал клубиться снежный туман под ногами…

***

— Андрееей!!! — радостный девичий голос перекрывает гомон вечернего города, — смотри, как снег падает! Новогодний снегопад! Красота!

— Да они же танцуют! Давай с ними тоже потанцуем! Ну, давай же! — девушка тянула парня за руку, заставляя кружиться прямо посреди улицы, не обращая внимания на спешащих прохожих, на проносящиеся мимо автомобили.

— Сонь, ну что ты как маленькая! — Андрей с улыбкой привлек к себе девушку, — что ты снежинок, что ли не видела? Сколько их падает за зиму — не счесть!

— Ну и что, что не счесть! — девушка стояла на своем, — ну посмотри, какие они красивые! Легкие! Сказочные! Они к нам прилетели на праздник! Ну, давай, потанцуем с ними!

— Ты сама сказочница, придумала же — снежинки танцуют для нас! — Но все же пара опять вальсировала. И стихли звуки, и остались только они вдвоем, снег, да мигающий свет разноцветных гирлянд, украсивших витрины магазинов и окна офисов. И остановилось время. И не нужны стали слова. И не важно, какой сегодня день. Главное здесь и сейчас — рядом рука в руке, глаза в глаза… А снежинки вились вокруг них сверкающим облачком, и таяли снежные поцелуи на щеках…

***

Снег кружится, засыпает все кругом. И танцует белый танец снег под фонарем…

Снег искрился в лучах прозрачного зимнего солнца, стоявшего низко над землей. Вокруг простирались бескрайние поля с островками леса. По полю тянулась тонкая ниточка лыжни, петляла, огибала ближний островок и возвращалась к темневшему на горизонте городу. Трое лыжников бежали по лыжне и, добежав до островка, остановились, чтобы перевести дыхание. На березу, утонувшую в сугробе, села синичка, пискнула, покрутила головкой и вспорхнула, осыпала людей ворохом колких снежинок.

Где-то далеко прозвучал долгий протяжный вой и оборвался на высокой ноте. Трое людей, двое мужчин и женщина, повернулись на звук.

— Кто это? Волк? – спросила Олеся.

— Волки не подходят близко к городу. Собака. – Олег совсем не был в этом уверен, но считал нужным успокоить друзей. – Возвращаемся в город.

Он взглянул на часы: через час сядет солнце и, согласно метеопрогнозу, начнется снегопад. Часа им хватит, чтобы добраться до города и присоединиться к коллегам, уже ждущим их в местном ресторанчике. В городе Рузе проходил традиционный в это время корпоратив. Сотрудники компании прибыли на каникулы и наслаждались свежим воздухом, зимней рыбалкой и лыжными пробежками по бескрайним полям.

Снова раздался вой, прозвучав на этот раз гораздо ближе. На горизонте клубилась, мерцая синими искрами, дымка. Подул ветерок, поднял с земли снежную пыль, закрутил в спираль и швырнул в голубое небо. По полю побежали, словно волны, снежные валы.

— Быстрее! В город! – скомандовал Олег, опасаясь, что они могут оказаться в полях в самый разгар метели. — Скорее!

Не ожидая ответа, он оттолкнулся палками и побежал по лыжне. Дымка двигалась ему наперез, заходя справа, и с каждой минутой увеличивалась в размерах. Природа в этих местах непредсказуема. Час назад светило солнце, а сейчас идет пурга, да судя по всему, еще какая.

По полю бежали снежные валы. Один из них взметнулся в небо, блеснул кудряво-белым завитком и обрушился на землю, рассыпавшись снежными брызгами. Заревела, понеслась метель, смешала небо и землю в единый ком, стремясь догнать и смять бегущих от нее человечков. А люди мчались не разбирая дороги и казалось, что по пятам за ними мчится, рыча, какой-то зверь, гонит в нужном ему направлении.

— Смотрите, дом! – прокричал Олег. И впрямь, за елками, стоявшими по периметру засыпанного снегом пруда, виднелась избушка. Из сугроба торчала крыша. Вокруг мело, но снег ложился избирательно, аккуратно, оставляя кусочек пространства перед входом свободным от заноса. Люди толкнули дверь, прося кого-то свыше, чтобы она оказалась открыта. О чудо! – дверь распахнулась, впустила внутрь и тут же захлопнулась. Злобно взвыл ветер, разочарованный, что упустил добычу, швырнул в дверь вихрь снега, неистовым шквалом обрушился на землю.

Раздалось рычание, и из-за сундуков, расставленных в сенях, появился крупный черный зверь. Настороженно поглядывая на гостей и скаля зубы при каждом их движении, волк сел поблизости. Люди стояли, боясь пошевельнуться, но волк сидел тихо, не предпринимая попыток напасть.

— Место, Маха! – из комнат вышла женщина в нарядном белом сарафане и пригласила в комнаты. Посреди большой гостиной стоял стол, уставленный разнообразными яствами, – пирогами с брусникой, вязигой, капустой, горшочком с кашей и свежеиспеченным хлебом. Дымилось в блюде горячее мясо, краснела в кувшине смородиновая наливка.

— Не побрезгуйте, гости дорогие! Отведайте, чем Бог одарил! – Хозяйка улыбнулась, тряхнула черными, как смоль, волосами и гостеприимно указала на стол. Люди заняли места и принялись за еду, удивляясь невесть откуда взявшейся красавице-хозяйке, от души потчевавшей их необыкновенно вкусными кушаньями. Как водится, наливка развязала языки. Сначала несмело, потом бойчее они рассказывали о себе, о том, что уже не в первый раз приезжают сюда отдыхать, побегать на лыжах, порыбачить на озере и насладиться свежим морозным воздухом. Максим и Олеся женаты, а вот Олег…

Олеся прикусила язычок, но было поздно. Хозяйка взглянула на мужчину быстрым острым взглядом и спросила:

— Что ж так? Не нашел себе по сердцу?

Олег медлил, удивляясь бестактному вопросу. Где-то внутри него загорелся огонек, сигнализировавший об опасности. Наплывали горькие, злые мысли. Он пытался прогнать эти мысли прочь, но они возвращались. Хозяйка ждала, все так же пристально глядела на него.

— Умерла жена. Я в этом виноват, – сказал он тихо. Женька… Имя выскользнуло из уголка памяти, где он его тщательно прятал. За спиной тихо заворчал проснувшийся Маха, но хозяйка усмирила его движением.

— Олежек, не надо! – сказала Олеся умоляюще.

— Я виноват! – повторил он упрямо. – Виноват в том, что не любил.

Глянул на хозяйку искоса и увидел пристальный синий взгляд, неотрывно глядевший на него.

За окном стемнело. Стихла метель, легла на землю мягкими голубыми сугробами. Гостям постелили в комнате. Макс с Олесей быстро угомонились, а Олегу не спалось. За окном пролетела птица, коснулась стекла крыльями. И тотчас зазвучали странные грозные слова, бередившие душу.

Духи малые всюду чудатся

Тени навии всюду видятся

Мара-Матушка, Мати черная,

Мы встречаем тя, величаем тя

Ты услышь нам, ты сниди до нас

Бормотание за окном окончательно прогнало сон. Тихонечко, чтобы никого не потревожить, Олег выбрался из избы. На небе высыпали звезды, а над прудом повисла яркая луна, освещая окрестности. Дул легкий ветерок, собирая снег на озере в легкие морщинки, отчего озеро казалось живым. По его поверхности шла какая-то фигурка и, приглядевшись, Олег узнал в ней Женьку.

— Женька, что же ты наделала! – сказал он тихонько. Из его рта вырвался клубок пара и растаял в воздухе. Прошлое, с которым он никак не мог смириться, снова напомнило о себе. Перед его глазами встала Женька, такая, какой она была в последнее время перед уходом: измученная болезнью, с темными кругами под опухшими от слез глазами. Ему было тяжело видеть ее такой, каждый день приходить домой и притворяться, что ничего не происходит. А Женька хотела жить и быть любимой и сочувствие воспринимала как предательство.

Олег шел ей навстречу, готовый объяснить и покаяться и вдруг остановился. Дунул ветер — и фигура Женьки растворилась в воздухе, превратившись в туман. На том месте, где только что была Женька, стояла статная фигура хозяйки. Из-за ее спины вышел Маха и сел у ног. В руках у хозяйки появился острый серп, ярко сверкавший при свете луны, и по серпу Олег узнал Мару, языческую богиню правосудия и справедливости. Склонив голову, он ждал суда над своей жизнью. И суд пришел. Серп медленно поднялся в воздухе и опустился, поднялся и опустился. Олег упал.

Утро встретило его ярким солнцем. В комнату заглянула румяная статная хозяйка и улыбнулась ему. Олег поднялся и сел на кровати, чувствуя себя весело и легко. Страшное чувство вины, которую он испытывал по отношению к Женьке, ушло навсегда, отсеченное древним магическим серпом.

Снега в этом году не выпало. Совсем.

Накануне новогодних праздников костлявый дворовый пёс по кличке Сухарик брёл по мокрой тоскливой улице, грустно опустив хвост. Было зябко и голодно, но сейчас что-то ещё противно ныло в груди и желудке. Какая-то серая пустота, с голодом не связанная. Хотелось сесть прямо на мокрый холодный асфальт и завыть, задрав мордочку к затянутому тучами небу. Но нужно было идти дальше, потому что еда сама себя не найдёт. Конечно, однажды ему приснилось, что с неба сыпались колбаски и вкусное собачье печенье, каким однажды угощала его добрая пожилая женщина, но проснувшись, с тяжёлым вздохом убедился, что никакие колбаски с неба не падают. Их нужно искать или хотя бы просить.

Еда нашлась в соседнем дворе возле мусорного бака – несколько яблочных огрызков, которые Сухарик с трудом отыскал, шурша пакетами с бесполезным хламом. Быстро перекусив, он уже собирался идти дальше, как вдруг услышав неожиданно радостное:

— Мама, смотри, собачка!

— Она, наверное, блохастая, — раздался в ответ суховатый женский голос.

Сухарик напрягся и на всякий случай поджал хвост. Но вот к нему уже неслось нечто абсолютно счастливое и румяное в разноцветной курточке, будто бы сшитой из ярких лоскутков.

— Блохаааастая, — ласково повторило нечто и, заливаясь счастливым смехом, погладило его маленькой ручкой в пушистой красной перчатке. Сухарик прижал уши, но не зарычал. Человеческий щенок пах приятно. Не колбасой, конечно, но чем-то таким уютным, что кажется, как раз и могло заполнить ту самую пустоту, которая голодом не была.

— Валя, ну! – с досадой произнёс женский голос. – Сколько же можно? Придём домой, варежки сразу в стирку!

Но человеческий щенок как будто не слышал. Он – а вернее, она потому что это была девочка – сбросила с плеч тяжёлую сумку и достала оттуда самый чудесный на свете бутерброд. Сухарик потянул носом и с трудом дождался, пока девочка освободит это чудо от пакета и оберточной бумаги.

— Вот держи, — сказала маленькая Валя, аккуратно отелив от бутерброда кружочки восхитительно пахнущей копчёной колбасы. Сухарик проглотил их сразу и попросил добавки, осторожно потрогав девочку лапой. – Мама, ты видела, видела? Он и батон ест!

Сухарик был уверен, что запомнит эту встречу надолго, потому что тем вечером он уснул сытым и почти счастливым. Но он никак не ожидал того, что наутро увидит маленькую Валю вместе с мамой в том самом дворе. Девочка в нетерпении подпрыгивала на месте, а её мама выглядела так, словно не вполне уверена в чём-то и хочет показаться суровее, чем есть. На её пышные светлые волосы падали первые робкие снежинки. Сухарик сделал несколько шагов им навстречу, но неуверенно замер на месте.

— Мама, ну давай! – нетерпеливо воскликнула девочка. – Ты же сама сказала, он маленький совсем. И вообще, он батончик любит!

И тогда женщина улыбнулась, присела на корточки и протянула Сухарику руку. Пустую, поведя носом, отметил он. Но тут она сказала что-то такое, что было лучше любого угощения:

— Пойдём домой.

Снегопад в этот новый год был таким, какого город не помнил уже лет десять. Но небольшому рыжевато-белому пёсику, уютно сидящему на подоконнике, было не с чем сравнивать: он жил на этом свете только первый год. Снег его завораживал, он блестел и искрился, переливаясь всеми цветами собачьего спектра в свете гирлянд. Но даже если бы и не снег, сейчас он не мог отойти от окна. Он должен был охранять сон своей маленькой хозяйки, чьи руки пахли теплом и домом, и которая дала ему новое чудное имя – Батончик.

Как-то перед Новым Годом, в Сквере, на скамейке, расположилась одна компания — Дед Мороз, Снеговик и Ворон. Дед Мороз — молодой человек, в красном халате с белой меховой оторочкой и такой же красной шапке. Выглядел он не Дедом Морозом, а каким-то Санта Клаусом. Рядом с ним, на спинке скамейки, с недовольным видом сидел большой черный Ворон. А рядом со скамейкой стоял Снеговик, сложенный из трех неровных снежных шаров. Вместо рук у него были корявые ветки, на голове — ведро. Вместо носа — какая-то красная пластмасска.

Вокруг шел снег.

Снег шел над всем Городом. Он падал тонкой густой кисеей на дома, тротуары, деревья. Так густо, что зажглись фонари, и свет в окнах домов. Машины с зажженными фарами еле ползли.

Ветер только усиливал ощущение морозной стылости, окутавшей Город.

— Это не снег, — недовольно каркнул Ворон. — Это ледяные опилки. Колючие и прротивные.

— Какая разница, какой снег, — буркнул молодой человек. – Он идет? Идет. Густой? Густой. Значит, снегопадное настроение у меня есть. Условия выполнены. Она должна появиться. Почувствовать зов Новогодней сказки.

— Еррунда! – каркнул Ворон. – Это не снег, а зимняя депррессия. Ничего сказочного в такой снегопад не будет. Посмотри на себя! Никого ты не дождешься, уж поверь мне.

— Верить тебе?! Нет уж, уволь.

— Не верришь мне, спроси Снеговика.

— Хорошо. Спрошу. Вик, что скажешь? Она появится или нет?

Корявый Снеговик недовольно покосился на Деда Мороза, потом резко встряхнулся. Когда снежная пыль осела, то возле скамейки стоял снежный гном. Веселый, улыбчивый, с круглыми щеками и небольшой бородкой. Гном устроился на скамейке:

— Дед, я тысячу раз просил не называть меня Вик! Это раз. А во-вторых, в такой снегопад Она не появится.

— Это еще почему?

— Потому что это не Сказочный Снегопад, а атмосферные осадки. В такую погоду могут отменить самолет или автобус. Не больше.

— Хм… — Молодой человек задумался. – Может, ты и прав…

Снеговик в их компании был экспертом по сказке, и сказочность чувствовал на раз.

Снег, до этого «обходивший» компанию на скамейке стороной, вдруг полетел на них хлопьями. Гном засмеялся, а Ворон недовольно заворчал:

— Пррекрррати. Неужели нельзя без этого! У меня перрья мокнут…

Молодой человек преобразился. По лицу разбежались приветливые морщинки, на грудь легла седая окладистая борода. Из-под меховой шапки выглядывали совершенно белые кудри. Наряд Санта-Клауса превратился во что-то синее, основательное, длиннополое, расшитое серебряными снежинками. На ногах появились валенки. На руках появились меховых рукавицы, в руках посох с ледяной звездой в оголовье. Ворону ответил густой сочный бас:

— Голову не морочь. Какие мокрые перья? А снегопад получился вполне сказочный.

Снежные хлопья затанцевали в свете фар и уличных фонарей. Гном с одобрением огляделся:

— Здорово! Теперь и ждать можно. Она точно придет. Красиво-то как!..

Дед Мороз удовлетворенно кивнул и откинулся на спинку скамейки. Гном приткнулся рядом. Ворон нахохлился и распушил перья. Никто не шевелился.

А снег все шел и шел. Сквер выглядел сказочно. На столбиках чугунной витой ограды стали появляться белые шапки. Кроны деревьев, засыпанные снегом, приобрели таинственно-дремучий вид. На плечах и шапках спешащих по улице людей появились сугробы. Сквозь снежный полог просвечивали огни дома вставали неясными великанами. Город двигался, дышал, время шло.

Шло оно и в Сквере, где на скамейке сидела неподвижная компания. Дневной свет, стал тусклее в преддверии сумерек. Снег шел, не колыхаемый даже ветром. Вдруг рядом со скамейкой, на столбе, зажегся фонарь.

Гном встрепенулся:

— Ого! А я думал, он сломан. Это ты его?.. – он повернулся к Деду Морозу. Тот покачал головой.

– М-да… Значит он сам. И вечер уже, а она все не идет. Что-то тут не так…

Дед Мороз резко поднялся со скамейки и прошелся туда-сюда.

— И что не так? Настроение нужное. Снег идет. Сказочность есть. Что не так!?

Гном тоже встал:

— Не знаю я, что не так. Но сказочность не состыковывается. Не такая она должна быть.

Дед Мороз пристукнул посохом:

— А какая!? С чем не состыковывается!?

Подул ветер, и хлопья снега закружились вокруг скамейки.

Вдруг Ворон громко сказал:

— Кофе хочу. Черрного. С сахарром. – Он, сидя на спинке скамейки, отряхивался от снега, но поднявшийся вьюжный ветер теребил ему перья, сталкивал вниз.

Ворон недовольно проворчал, — И пррекратите метель. Она ничего не изменит.

Снеговик подмигнул Деду Морозу:

— А что, может и правда?..

Лицо деда Мороза смягчилось:

— Чаю бы мне, крепкого. Сбегаешь?

И гном убежал к выходу из сквера.

Дед Мороз присел опять на скамью и вздохнул:

— Плохо, если Она не придет.

— Плохо, — согласился Ворон. – Не к добрру это…

— Причем тут добро? Что ты вечно… каркаешь? Лучше бы что дельное посоветовал!

Вернулся снежный Гном с тремя пластиковыми стаканчиками:

— Вот, держите. Только чаю не было, два кофе взял. Это тебе, Ворон – Гном протянул стаканчик, и Ворон тут же сунул туда клюв.

— Горряченький. Здоррово.

Дед Мороз тоже взял свой стаканчик:

— А у тебя что? Ты же говорил, чая нет?

— У меня чай, с жасмином и мятой. Ты такой не любишь. А просто чая — не было. – Гном стал прихлебывать из стаканчика, нос и щеки у него порозовели. Дед Мороз тоже отпил и скривился:

— Горький. Хоть горячий, и то хорошо. – Он отпил еще, — что делать-то будем? Завтра будем ждать Ее?

— Не хотелось бы… — проворчал Ворон. – Плохая прримета.

— Да помолчи ты… каркуша! – рассердился гном, – Можно подумать, от твоего карканья сказочность исправится…

— Напоминаю, многоуважаемый Снеговик, что я не воррона, а Воррон. А значит «кар-ркушей» быть не могу. Если со сказочностью прроблемы, то я здесь не прричем. Я эксперрт по непрриятностям, а не по…

— Хватит! – Гаркнул Дед Мороз, – Сказки вам мало?! Будет вам сказка! – Он взмахнул посохом, и хлопья снега понеслись в сумасшедшем вихре. Ворона чуть не сдуло со скамьи, но Гном его поймал и прижал к себе.

— Ой-ё!.. – Только и сказал он.

А Дед Мороз махал руками, бил посохом в землю и произносил непонятные, но грозные слова. И все менялось вокруг.

Раз! И деревья покрылись коркой льда.

Два! И свет фонарей стал пронзительным, бело-голубым.

Три! Снег засверкал тысячью бриллиантов, как под ярким солнцем. Стены домов покрылись заиндевелыми морозными узорами, и на каждом выступе появилась огромная снежная шапка.

Снегопад прекратился. Температура резко упала. Снег хрустел под ногами спешащих людей, и от этого хруста, казалось, становилось все холоднее. На темном небе высыпали мириады ярких колючих звезд.

Гном превратился в Снеговика. Умные черные угольки-глаза, нос-морковка, руки стали снежными лапами. Черный Ворон стал белым снежным Вороном. Дед Мороз, из старика превратился в Воина Снега, Князя Холода и Льда. В руках он держал ледяной меч. За спиной развивался белоснежный плащ, расшитый сверкающими звездами. Ледяной доспех прикрывал его грудь. На голове сиял серебряный шлем. Глядя на этого воина, становилось понятно, что Холод и Зима не кончатся никогда, они будут царствовать вечно!

Снеговику стало жутко. Таким Мороза он не видел с последнего ледникового периода.

И вдруг все кончилось. Снег падал громадными хлопьями. Свет круглого фонаря пожелтел. Дед Мороз — уже не воин, но и не старик, смотрел куда-то вглубь сквера.

Снеговик оглянулся. На входе в Сквер стояла Она, и, потирая щеку, с удивлением оглядывалась вокруг. Серое пальто, черные сапожки. Из-под вязаной шапочки выбиваются светлые пряди. На первый взгляд — ничего особенного.

Но Мороз смотрел, не отрываясь. Он был сейчас человеком лет тридцати, с аккуратными усами и бородой. На непокрытой голове не было не единого седого волоса.

Он казался обыкновенным человеком, обрядившимся в не стандартный для деда Мороза костюм: серо-белая в снежинках шуба, посох, похожий на трость и прилаженной сверху звездой.

Он уже шел к Ней легким летящим шагом.

— Здравствуйте, — сказал он. – Помогите мне! Я дед Мороз, и мне очень нужна Снегурочка…

Белый Ворон негромко прокаркал:

— Хоррошо, что хоррошо кончается.

Снеговик улыбнулся задумчиво:

— Так вот кого он ждал… Зима нынче будет теплой.

— Да?.. Тогда я лучше… — И Ворон резко встряхнулся, подняв с крыльев снежную пыль, и опять стал черным. – Так лучше. А то белой ворроной теплой зимой – это совсем по-дуррацки…

Но Снеговик не обратил на него никакого внимания. Он смотрел туда, где разговаривали молодой Мороз и его Снегурочка.

Просыпаешься, за окном ещё совсем темно, тихо-тихо… И падает, медленно кружась в свете фонарей, снег. Белоснежные хлопья кажутся совсем невесомыми, пушистыми, мягкими, завораживающими каким-то особенным зимним уютом, а в морозном воздухе чудится аромат мандаринов, хвои и сказочных приключений. Не терпится побыстрее окунуться в эти белые перья, подставить лицо нежным снежинкам, ощутить их колючий вкус на языке. И хочется закружиться вместе с ними, раскинуть руки, поднять метель до самого неба, набрать целые пригоршни снега. И пусть он забивается в волосы, лезет за шиворот и в карманы, хрустит в сапогах… Веселье и смех просто переполняют, распирают грудь, а потом сменяются щемящей нежностью. Мягкий, невесомый снег окутывает весь мир вокруг тебя пушистым белым пледом, морозит лицо и запутывается в ресницах, превращаясь в блестящие шарики. Как слёзы. И слезами же стекает с горячих щёк. Зима будто плачет, сталкиваясь с реальностью, глядя, как искрящаяся сказка превращается в ошмётки грязи под ногами, а снег — в пустые грёзы, несбывшиеся надежды. Или мстит мечтателям, обманывая их ожидания. Когда кажется, что перед тобой прочная надёжная дорога, а наступаешь – и проваливаешься в глубокую яму, наполненную грязной жижей. А Зима будто ещё и насмехается над незадачливым фантазёром, заклеивает ледяной коркой глаза, набивается снежной крупой в рот. Зачем гулять простому смертному по улицам, на которых она царит, где идёт снег? Нельзя нарушать морозное безмолвие, эту снежную тишину, вымораживающую, остужающую бьющееся сердце, смертельную для тех, кто парит в вышине. И падают они вниз ледяными комочками, а пушистый снег укрывает их ровным саваном, будто и не было никогда и ничего, везде царит пустота. И снег. Только снег. На земле, на небе, вокруг тебя… Отрешись от всего, замри, закрой глаза и прислушайся. Слышишь, как всё медленнее и медленнее бьётся сердце? Удар, ещё удар… И вечный сон в холодном снегу.

Снегопадное настроение. Падное. За окном, в темноте, кружатся огромные хлопья снега, на которые так приятно смотреть, согревая холодные руки горячей кружкой с чаем. Прихлёбывать и любоваться на маленьких нежных убийц, подлетающих к самому стеклу, оседающих на нём и сметаемых порывами ветра. И чувствовать запах хвои и мандаринов. Особое умиротворение, когда непонятно, то ли это предчувствие праздника, то ли никого из живых за стенами твоей квартиры больше нет.

Похолодало, и коты твёрдо решили зазимовать в помещении. Оставалось за малым – взять штурмом дачу. Самый мудрый опытный кот командовал следил из заснеженной крыши. Стоило только человеку появиться в калитке, отодвинуть засов, приоткрыть дверь – и собаки начинали приветствовать его лаем. Делая вид, что человек коту не интересен, Ричард лениво смотрел, как тот открывает ключом дачный домик и скрывается в глубине коридора. Наружная дверь в коридор не закрывалась, Рыжик и Леська срывались в погоню. Человек разводил огонь в печке, размораживал рыбу и варил кашу для собак и для кошек. Земля проседала от холода, исполинские звёзды светили с небес, как будто алмазы, сбившись в кучу, что бы скорее согреться, коты в коридоре ожидали начала кормёжки.

А животные могли определить, что у них на обед по изменению запаха из дымового отверстия. В этот раз человек оставил мёрзлую рыбу на печке, рыба растаяла, начала пригорать, прилипая к железному тазику.

Жаркое из красной рыбы они не должны пропустить! – так решили коты. И когда человек в очередной раз пошёл в коридор, что б поставить котам парочку небольших мисок, Рыжик и Леська с двух сторон от него пронеслись внутрь. Страшно топая, утробно мяуча, словно два шерстяных танка они завернули на кухню. Перехватить можно было лишь одного, а с горячими мисками – вообще никого из грабителей.

На полу возле печки нашли большой тазик с частично прожаренной рыбой. Схватив куски пожирней Рыжик с Леськой разбежались по комнатам. Так коты отобрали еду у огромных собачек. Общий тазик с кетой достался троим, и кот Ричард, как царь, возглавлял эту трапезу. Пара мисок собакам.

Долго думал, о чём написать по условиям конкурса, и решил написать вот об этом. Здесь зима ожидается снежной и очень холодной. Но сильнее еды и тепла приручённым животным нужна от нас наша забота.

Хорошо зимними вечерами посидеть с кошкой и книжкой у компа, или у телевизора. И порой кажется, что эти зимние дни слились в одно бесконечное время. Посмотреть за окно – до весны ещё далеко, отмечаем движение времени по картинке сезонов. За окном наконец пошёл снег и пока его первый день всё ещё продолжается.