Блиц Министров №38. Голосование.

№1

Этим весенним субботним утром совершенно ничего не хотелось. Внутри, где-то чуть ниже горла, пульсировало чувство непонятного отторжения ко всему, что окружало. Вообще ко всему: к моей жизни, к мироустройству, к погоде за окном. И даже птицы, что чирикали на улице, раздражали. Я никак не мог понять, как можно наслаждаться птичьим пением. Хотя, быть может, дело было в конкретных птицах. Они не радовали, не казались беззаботными. Скорее наоборот. Их свист казался натужным, он вылетал через силу, словно тяжкое бремя, от которого птицы просто не могут отказаться в силу природы.

Надо было подняться и умыться, но вместо этого я включил телевизор и наблюдал за людьми, изо всех сил старающимися изобразить бодрость и жизнерадостность. Хотел было переключить, но сразу вспомнил, что на других каналах меня ждет все то же самое. Какое приятное разнообразие, будь оно не ладно.

Я ждал звонка. На днях как снег на голову объявился Семен, друг детства. Мы не виделись со школы. Не могу сказать, что эта встреча меня обрадовала. Он был… другим. Не таким, как в детстве. И дело даже не в том, что он повзрослел. Он стал совершенно не таким, как все. Как будто в человеке совершенно не за что ухватиться. Ни амбиций, ни каких-то понятных стремлений. Черт, да даже обычной ненависти хоть к чему-то я не смог в нем ощутить. Это отталкивало. Попахивало высокомерием, но не понятно на чем основанном. Он где-то работал. И при этом рассказывал о своей работе совершенно не вдохновленно, и я даже не понял, толковая это работа или нет? Стоит пытаться найти такую же? Или стоит посочувствовать тому, как плохо он устроился в этой жизни? А он как будто и не устроился. Или так хорошо устроился, что теперь боится об этом рассказывать, чтобы не спугнуть удачу. В общем, человек был неприятный и закрытый. Да, он что-то рассказывал, но совершенно не то, что меня могло интересовать. О каких-то своих впечатлениях от прогулки по парку, по старому парку, который мы излазили в детстве вдоль и поперек, о знакомствах с какими-то совершенно бесполезными людьми. Зачем мне это слышать?

И когда он предложил свозить меня в одну «потрясающую деревню», я сразу же отказался. Только этого мне не хватало! Но Сеня не унимался. Всю неделю названивал и уговаривал. Я даже перестал брать трубку, когда он звонил. Тогда он пришел и пообещал, что если мне там не понравится, он навсегда от меня отстанет и больше не появится в моей жизни, пока я сам этого не захочу. И я согласился.

Поездка была назначена на сегодня. Надо было вставать, но мне ничего не хотелось. Сеня наконец-то позвонил и сказал, что подъезжает. Что ж, значит, пора.

Дорога была недолгой, но то, что я увидел, меня поразило. Это был совершенно иной мир! Мой мир! Такой, каким я хотел его видеть. И это совершенно точно была не деревня. О нет! Это был «виллажд». Как будто из фильма, что я смотрел, будучи подростростком. Счастливое место! Я именно так себе его и представлял. Я посмотрел на Семена, он с любопытством глазел по сторонам, как будто был здесь впервые. Впрочем, это было не важно. Я только сейчас понял, что улыбаюсь во весь рот, и это было потрясающе. Лица людей были совершенно не такие, к каким я привык. В них был интерес ко мне. Люди шли по улице, смотрели в окно нашей машины, плавно ехавшей по аккуратной асфальтовой дороге, и видели меня. Они не смотрели насквозь, они видели меня, и казалось, хотели познакомиться. Я чувствовал себя «своим» в этом месте, хоть и был здесь впервые.

А затем я увидел ее, потрясающе красивую, длинноногую красавицу, но не такую, как обычно. При всей ее красоте она излучала скромность. И представляете, она мне улыбнулась. Я чуть с ума не сошел. Не знаю, откуда во мне взялась эта смелость, но я хотел подбежать к ней. Я крикнул Сене:

— Остановись!

Но Сеня, казалось, совершенно не понимал ситуации и совершенно спокойным тоном проговорил:

— Мы еще не доехали. У тебя будет время с ней встретить.

Дурак! Потом момент может быть упущен! Я обернулся, ее уже не было. Черт!

— Как ее зовут?! – резко воскликнул я.

— Не знаю. Как бы ты ее назвал? – Сеня продолжал вести себя как полнейший мудак.

— Да какая разница?! Ты же меня сюда привез! Ты должен ее знать! Хотя… Синтия! Да… Я уверен, что ее зовут Синтия!

— Красивое имя! И кстати, мы приехали.

Мы остановились у двухэтажного деревянного белого дома. Аккуратный невысокий забор, зеленая лужайка с кустами по краям – это место не прекращало меня удивлять. Оно как будто сошло с американских рекламных плакатов. Наслаждение! Восхищение! Умиротворение. Я понял, что обрел свой дом, и увезти меня отсюда будет невозможно.

Я едва успел унять свой восторг от просмотра дома, как в дверь позвонили.

— Откроешь? – крикнул я Семену.

— Это твой дом, пока ты не захочешь отсюда уехать! – крикнул в ответ Сеня, — Так что распоряжайся!

Я не мог поверить своим ушам. Да… зря я катил на него баллоны. Оказывается, он отличный парень. Я спустился, открыл дверь, и чуть не выпрыгнул из штанов от счастья. На пороге стояла она.

— Привет! Я Синтия! Я видела, как вы подъехали, и зашла познакомиться.

— Сергей! Проходите! Может быть, кофе? – я старался быть галантным, и вдруг понял, что даже не знаю, где здесь чашки, и есть ли кофе?

— О, нет. Прощу прощения, но я тороплюсь, — прощебетала она.

— Жаль.

— Но мы можем увидеться, если хотите. Сегодня вечером у нас праздник, там будет весь поселок.

— С радостью. Мы с моим другом можем заехать за вами.

— Это было бы прекрасно, — Синтия черкнула что-то на листке бумаги, прикоснулась к нему губами, оставив след от помады, и протянула мне, — вот адрес. До встречи.

Я взял листок и слегка коснулся ее пальцев. Буря эмоций шарахнула меня, будто током. Это любовь! Иначе просто быть не может.

— До встречи, — едва выдавил я пересохшим горлом. Она улыбнулась и пошла. Я проводил ее взглядом и закрыл дверь.

Я не знал что делать. По привычке я включил телевизор. Надо было убить время, и к моей радости я тут же наткнулся на «Лето моей мечты». День обещал быть приятным.

Я вспомнил о том, что голоден, только когда Сеня поставил передо мной пирог, который принесли соседи. С вишневой начинкой. Как я люблю. Это место не переставало меня удивлять.

Фильм закончился, и Сеня сказал, что нам пора на праздник. Мы заехали к Синтии, выглядела она еще лучше, чем прежде, и поехали веселиться. И мы веселились. Никогда в жизни я не видел ничего подобного. И в конце вечера нас выбрали лучшей парой на празднике.

Сеня сказал, что ему надо ехать, а я могу остаться. И я, конечно же, остался. Синтия сначала стеснялась, но все же согласилась провести эту ночь со мной. И это было просто великолепно! Последующие дни мы почти не вылезали из дома. Соседи продолжали угощать нас разными булками, пирогами, шашлыком и вином. И так длилось около недели. Пока к нам в дом не заявилась целая делегация из жителей деревни. Я занервничал. Я не знал, что от них ждать, даже напрягся. Очевидно же, что счастье не могло длиться вечно, но оказалось, что они хотели, чтобы я стал их новым мэром.

Сначала я растерялся, и люди, почувствовав это, стали расходиться. И я подумал: «А почему бы нет? Ведь мне здесь нравится.» И согласился. И вот ведь что поразительно: по большому счету в моей жизни после этого почти ничего не изменилось. Просто иногда к нам с Синтией в гости стали заходить люди с вопросами, а я просто говорил, как им нужно поступить, и всё. Правда, с тех пор мне все чаще по ночам стали слышаться какие-то странные шорохи. Я старался не обращать на них внимания. Пока однажды ночью не встал и не отправился на поиски источника шороха. А когда его обнаружил, не на шутку перепугался.

По дому бродил растерянный мальчишка лет десяти. Увидев меня, он подошел ближе и испуганно проговорил:

— Тебе надо отсюда уехать!

Я пригляделся. Мальчишка был очень похож на меня маленького.

— Ты кто? – ошарашено спросил я.

— Твой разум.

Я усмехнулся. Мальчишка испугался.

— Как ты не поймешь? Ведь этого всего просто не может быть! Это все выдумка! Обман! Какой-то дурацкий сон! Уезжай, пока есть такая возможность!

Я не стал дальше слушать, просто взял его за шкирку и вытолкал за дверь. Этой ночью больше ничто меня не беспокоило. А утром позвонил Сеня.

— Как у тебя дела? – бодро поинтересовался он.

Я просто не знал, как его отблагодарить, и рассказывал, и рассказывал, как у меня все прекрасно. Хотя под конец все же поведал про мальчишку. Меня беспокоило стоит ли ждать еще таких розыгрышей, и тут Сеня меня ошарашил:

— А знаешь, ведь он говорил правду. Я как раз хотел узнать, не хочешь ли ты вернуться?

— В каком смысле – правду? – опешил я.

— Ну, это же деревня мечты. Твоей мечты. Которая так не похожа на настоящую жизнь и потому мертва. И если ты не уедешь в течении недели, то останешься ее частью. Только твоей мечтой она будет всего лишь еще неделю.

— А потом?

А потом появится новый гость, и это будет уже его мечта, которую всем, в том числе и тебе, придется воплощать. Неужели ты хочешь именно этого?

Я бросил трубку. И знаете, я остался. И не жалею. Просто я больше не могу жалеть. Я ничего не могу. По крайней мере, сам. У меня всегда есть роль, и я ей следую. Разве это плохо?

№2 Ночные шорохи

— Ты, что до сих пор дрыхнешь?! – баба Яга пнула Лешего вбок костлявой ногой, — У тебя в лесу безобразия творятся, а ты разлегся тут.

Отстань, старая, болею я, — Леший натянул на косматую голову дырявое одеяло. Из прорезей тут же показалась пара длинных грязно-коричневых ушей с кисточками на концах.

— Это я-то старая? Ах ты, охальник, — завизжала Яга, — Я моложе тебя на двести лет. Болеет, видишь ли, он. Пить надо меньше!

— Ну что там опять случилось? — закряхтел из-под одеяла Леший.

— А то ты сам не знаешь? – фыркнула Яга, — Ночью опять прилетали то ли колдуны, то ли демоны, черт их разберет. Деревья поломали, кикимор ловили, зверей пугали, сверху бросались чем попало. Напакостили, как смогли, а к утру улетели. У меня сегодня чуть крышу не снесли. Избушка-то еле выстояла. Так что давай, поднимайся, посмотри, — Баба Яга для верности огрела Лешего как следует метлой.

— Отвернись! – раздался голос из-под одеяла.

— Да больно ты мне нужен! – плюнула на грязный пол из грубо сколоченных досок Яга.

Натянув синюю рубаху, подпоясавшись зеленым кушаком, Леший влез в холщовые штаны и надел на голову соломенную шляпу-цилиндр. С удовольствием оглядел себя в большое мутное зеркало в деревянной раме, и распахнул перед Ягой дверь.

В лесу солнышко робко пробиралось сквозь обломанные кровли елей. Молодые кустики в ужасе жались к земле. На поляне кикиморы собирали остатки красно-буро- зеленой грязи.

— Что это такое? – Леший от изумления снял шляпу.

— Мы вчера приготовили им приманку, — грустно ответила молодая кикимора, — Положили в корзинки разные явства, и туда же мухоморов натерли. Думали, может, съедят, да помрут. А они прилетели, корзинки похватали, и ну бросаться в нас припасами. Ярмиле попало на волосы. Она из них до сих пор не может вычистить эту гадость. Остальное на земле раздавили, да в болото покидали.

— В болото? – оживился Леший, — Надо пойти узнать как там Водяной. Может, видел хоть кого-нибудь.

Водяной в окружении камышей сидел на большом камне, выступающем из воды. Опираясь подбородком на чешуйчатый хвост, он как-то странно взмахивал серыми перепончатыми лапами.

— Привет! – заорал ему издалека Леший.

Водяной не отвечал, и по-прежнему продолжал свои занятия.

— Спятил! – ахнул Леший.

— Депрессия у него, — проквакала рядом лягушка. Он русалке стихи написал. А они ей не понравились. Теперь новые сочиняет.

— Вот я всегда говорила, что от мужиков никакого толка, — обозлилась Яга.- Кому теперь супостатов ловить? Мне что ли? Один больной, другой дурной. Убила бы обоих.

— Да, дела! Депрессия у него. — Придется нам с тобой вдвоем, — приосанился Леший и взял Ягу под руку, чтобы та опять своей метлой махать не начала.

— Да куда деваться, придется, — вздохнула Яга.

— Устроим им засаду, опутаем путами, и никуда они от нас не денутся, — глаза у Лешего загорелись, — плохо только, что неизвестно, когда они прилетят.

— Давай сегодня же и попробуем, — ответила Яга. – Сядем под самую раскидистую ель, как услышишь, что шорохи отовсюду начинаются, летят, значит.

Луна ярким светом освещала пустую поляну. Деревья замерли, словно в ожидании урагана. В осеннем воздухе повисла такая непривычная тишина, что Леший начал зевать, а потом потихоньку заваливаться на бок. Яга со злостью ткнула его в бок булавкой. Он дернулся и сел, прислонившись спиной к стволу сосны.

— Сколько уже время сидим, никого нет. Может они сегодня и не прилетят. — Леший глотнул из фляги березовой водки и покосился на Бабу Ягу.– Это для здоровья. А то сыро. Заболеть могу.

Яга достала из кармана юбки темный пузырек, открыла крышку и начала капать жидкость в большую берестовую кружку с родниковой водой.

В тот же момент по деревьям пробежал шепот, отовсюду послышались шорохи. И на поляну опустилась стая огромных черных котов с разноцветными крыльями. Сложив крылья, они стали орать и кататься по земле. Другие, подозрительно втягивали носом воздух и, шевеля усами, посматривали в направлении сосны, где прятались друзья.

— Это кто? – слабым голосом спросил Леший.

— Это же те самые крылатые коты. — Яга хлопнула себя по лбу. — Их породу специально вывел Янась, начинающий колдун из соседнего села, чтобы они его защищали. А то он с виду-то мужичок- с ноготок. Обидеть любой может. Я что-то разнервничалась. Валерьянку достала, а они тут как тут!

— Мужичок с ноготок, говоришь? — Леший поскреб лапой затылок. Я тут недавно похожего мужика встретил. Хотел позабавиться. Взял да запутал его. Глаза пеленой застелил. Он и заплутал. До сих на болоте у Водяного сидит, лягушек слушает.

— Ах ты, — замахнулась на него Баба Яга.

— Да чего я? – обиделся Леший.- Каждый ребенок знает, если заблудился, надо на пенек сесть, рубашку на изнанку переодеть и сразу дорогу найдешь. А тут колдун. Смех, да и только!

Над ухом у Яги раздалось обманчиво-сладкое урчание. Кто-то крался на мягких лапах.

— Э, нет, смейся без меня, — Баба Яга, лихо оседлала метлу. – Вот и отвечай один за свои дурацкие шутки. — Показав на прощанье язык, она ракетой, взмыла вверх.

№3 Пленник

«Не слышны в саду даже шорохи…» Как же! Ещё как шуршит. Вот уже третий вечер кряду. Днём, вроде бы, затихает, а как солнце сядет, так – шур-шур-шур, шур-шур-шур! И не по всему саду, а именно в кустах крыжовника.

Крыжовник… Ах, как же они долго с женой мечтали купить домик, да ещё и с садиком, и непременно с кустами крыжовника. Николай Иванович грезил этой мечтой ничуть не меньше супруги – ни дать ни взять, как и его тёзка в чеховском рассказе.

И ведь сбылась мечта. И сбережений им хватило на домик, и даже осталось кое-что. А какой домик-то! Любо-дорого посмотреть. Да ещё и с садиком и… с крыжовниковыми кустами.

Конечно, Николай Иванович даже и внимания бы не обратил на эти шорохи, если бы не его жена — Анна Петровна.

В первый же вечер уселись они попить чайку на террасе и тут… зашуршало. Да так сильно! Анна Петровна сразу замерла с чашкой в руке:

— Слышишь? Шуршит кто-то в кустах… кто это может быть?

Николай Иванович лишь рукой махнул:

— Ёжики, наверное.

Ёжики супругу немножко успокоили. А следующим вечером всё вновь повторилось.

— Нет, Коленька, это не ёжики, — покачала головой жена, — кто-то там ползает, ворочается будто. Сходил бы, посмотрел?

— Ну, тогда, наверное, ужики, — ляпнул Николай Иванович и тут же прикусил язык.

Ужики! Да его жена гусениц-то – и то боится, а то – целый уж!

И точно. Анна Петровна побледнела и замахала руками:

— Ужики?! Да я тут тогда и минуты не останусь! – и бросилась в дом.

Конечно, он мог бы взять фонарик и посмотреть – что же там такое шуршит? Но вместо этого он отправился успокаивать супругу, благоразумно рассудив, что утром лучше порасспрашивает соседей – а нет ли в этих местах гадюк? А то, вдруг, в кустах окажется совсем не ужик. Да и о цене вспомнил, и цена теперь ему казалась подозрительно низкой.

Впрочем, к вечеру, поговорив с соседями и выяснив, что в этих местах о гадюках и слыхом не слыхивали, он успокоился. А на его вопрос, кто же может водиться в саду, услышал подтверждение своих первоначальных версий. Или ёжики или ужики. И, конечно же, для успокоения супруги он остановился на первых.

Обретя душевный покой, Анна Петровна напекла к чаю ватрушек, и вечерком они снова сидели на террасе, стараясь не обращать никакого внимания на шуршание в кустах. Но теперь уже не страх, а любопытство мешало душевному покою.

— Может, посмотришь, кто там? Вдруг, маленькие ежата? Принёс бы одного посмотреть.

Николай Иванович вздохнул, встал и, вооружившись фонариком, пошёл к кустам.

Подойдя, немножко раздвинул колючие ветки и посветил. Пусто!

— Кто тут? – еле слышно спросил он, не ожидая получить ответ.

И, вдруг!..

— Я это… ветерок. Слышал ведь, наверное, что ветер путается в ветвях деревьев? А я ещё маленький, вот, и запутался в кустах. Освободи меня.

Конечно, это казалось полным бредом. И лишь для того, чтобы убедиться – сошёл он с ума или не совсем, Николай Иванович раздвинул ветки пошире. И тут что-то лёгкое, прохладное, приятное коснулось его рук и лица. Будто кто лизнул холодным язычком. Это было тем более приятно, что ночи стояли жаркие, душные. А потом зашуршало уже выше, в ветвях яблони. Николай Иванович отпустил ветки и, улыбаясь, пошёл к террасе.

— И что там было?

— Ничего. Я никого не увидел. Может, и был ёжик, но убежал при звуке моих шагов.

Не станет же он рассказывать – кто там был?

А вечер с каждой минутой становился всё более и более приятным. Кто-то невидимый прикасался к волосам, гладил, обдувал, и доносил из сада ароматы душистого табака…

№4

Тени мягко обволакивают багровый закат, еле слышно наступает ночь. Люди один за другим выпадают из реальности, и переходят в состояние, которое у них принято называть «сном».

— Все на свои места, активнее, люди уже в «сне»! —- Резковатый голос разлетелся по периметру, обернувшись эхом. — Живее!

— Так ведь начало смены только через восемь минут?!

— Никаких восемь минут, мы должны выполнить норму в срок, не то, что в прошлом месяце… Пожилая, худощавая женщина направилась к выходу, поправляя очки, что постоянно сползали с ее острого носа.

— Ну что, за дело? Слышали, что Язва сказала? Люди уже в «сне»! — Пробормотал рыжеволосый коротышка, покачиваясь на стуле.

«Уже в «сне», но явно не она» — подумал про себя молодой, темноволосый мужчина. Его лицо казалось очень обеспокоенным. Он слегка постукивал пальцами по офисному столу. Мысли в его голове обгоняли друг друга, он не мог найти себе место. «Что же делать? У кого ты сегодня?»

Он резко встал со стула и направился в соседний кабинет, к заместителю директора.

— Старшая, можно к Вам, я хочу кое о чем попросить…

— Ты тут, а кто работать будет?!

— Пожалуйста, я на минутку…

— Хорошо, говори, чего тебе?!

— Я хочу попросить, можно я сегодня буду вести номер 1099?

— Это еще зачем, номер 1099, так у кого он там, ах да, у Тима, он мастер по чувству вины. —Сказала она, поглядывая в монитор.

— Но, понимаете, я…

— Ничего не хочу слышать… Иди работай, у тебя сегодня номер 5267, ему нужно вдохновение.

— Но я не справился с задачей в прошлый раз, я должен исправить…

— Не слова больше, иди работай!

«Только не у Тима, он ей такого нашепчет…» Он продолжал думать о ней, в то время как номер 5267 провел в «сне» больше часа.

— Да что это за работа, черт ее дери! — Голос Тима прозвучал очень раздраженно. – Сколько мучаюсь, а она никак не уснет, я из-за нее работу потеряю! Спят же нормальные люди по ночам, а эта…

— Давай поменяемся, я отдам тебе номер 5267, он уже спит!

— Я с радостью, но потом не жалуйся, странная она…

— Ничего, я справлюсь. — В этот момент его карие глаза буквально засияли. Мужчины поменялись местами.

— Спасибо тебе, Люк! — Сказал Тим, приступая к работе с номером 5267.

— Да не за что! — Улыбнулся Люк.

«Ну что, приступим» — Проговорил он в своих мыслях, нажимая на кнопку соединить.

— Здравствуй! — Тихо прошептал светловолосой девушке, которая лежала в кровати и изучала потолок.

Девушка вдруг подскочила, ее глаза казались испуганными.

— Кто здесь? — Дрожащим голосом еле вымолвила она.

— Как, ты меня слышишь?! — Люк стал смотреть внимательно в монитор, не понимая, как это возможно.

— Кто ты? — Теперь ее голос казался истеричным.

— Не бойся, прошу, ты не должна меня слышать, я лишь должен нашептать тебе сон…

— Кто ты?! — Настойчиво спросила она и встала с кровати.

— Я не должен тебе об этом говорить. Но я прошу тебя успокоиться.

— Ты голос в моей голове, о Боже, я сошла с ума! — Она включила свет и подбежала к зеркалу.

— Нет, что ты, успокойся, прошу!

Девушка молча вглядывалась в свое отражение, пытаясь разглядеть в своих изумрудных глазах признаки безумия. – Нет, я точно с ума сошла.

— Это не так! — Теперь Люк пытался произнести каждое слово как можно нежнее и мягче, чтобы не испугать ее еще сильнее… — Я не знаю, что произошло, наверное, какой-то сбой, ты не должна меня слышать…

— Так, кто ты?

— Я попробую тебе объяснить. Я нашёптываю людям сны, это моя работа.

— Ты человек?

— Нет! — Его губ коснулась улыбка. – Скорее, как у людей принято называть, ангел.

— Ангел?!

— Да, можно и так сказать. Я это людские сны, мысли среди ночи, шорохи в тишине, все это я!

— И ты видишь меня, и даже знаешь, о чем я думаю?

— Конечно! Я могу чувствовать твое настроение и, исходя из твоих чувств, создавать твои сны.

Она задумалась.

— Значит, мои сны твоих рук дело?

— Да, но не все, мы меняемся. И твои сны я нашептываю тебе лишь временами.

— А другие кто?

— Такие как я, только я мастер по вдохновению, а есть и печаль, и радость, и чувство вины, и гордость, и много других мастеров людских чувств.

— Ты мастер людских чувств, а у тебя есть имя?

— Меня зовут Люк! — Улыбнулся он…

— А я Анна! — Проговорила она, все еще пребывая в ошеломлении.

— Конечно, я знаю кто ты! Я знаю о тебе очень много, это моя работа. Уже очень поздно, и думаю, тебе пора спать. Ты можешь сказать мне, какой сон тебе нашептать.

— Я хочу увидеть Его в своем сне, ты покажешь мне Его?

— Ты ведь помнишь свой вчерашний сон? Я пытался помочь тебе пережить утрату, и нашептал тебе о ваших самых счастливых моментах, я думал, это вдохновит тебя, и ты найдешь в себе силы двигаться дальше. Но я причинил тебе боль, и чувствую себя виноватым. Наверное, я плохо постиг людскую суть.

— Просто покажи мне его! — Она произнесла это как приговор и направилась в кровать.

— Как скажешь…

Эта ночь пролетела быстро для Анны. Люк нашептывал ей сон о нем, показал их первую встречу, первый танец, вечер у камина. Утром он воспроизвел скрип двери, с которым ассоциировалось его возвращение домой. Анна проснулась, и на ее зеленых глазах появились слезы.

«Что же я наделал?» — Подумал Люк, но его сменна уже завершилась. И, как ему того не хотелось, ему пришлось уйти.

— Ты еще здесь?

Ответа так и не было, и Анна решила, что ей это приснилось. Но ее переполняло столько чувств и эмоций, она ощутила резкую тягу дать им волю, выговориться. Весь день она писала картины, и чувствовала себя как никогда живой.

Следующей ночью, когда Люк вернулся на работу, его поджидала Старшая, с кучей вопросов.

— Как ты объяснишь свою вчерашнюю выходку? Ты считаешь, что можешь творить что захочешь? Скажи спасибо, что Вы оба справились со своей работой, только поэтому я Вас не уволю.

— Так я справился?

— Да, ты отлично справился, номер 1099 весь день творит свои картины. Сегодня я отправлю к ней Пола, он подарит ей радость.

Но Люк больше ничего не слышал, он был счастлив от того, что вернул ее к жизни, к творчеству. И теперь, ему лишь оставалось ждать, когда понадобиться Анне снова.

№5 Вся правда о подкроватных монстрах

Часы пробили десятый час вечера. Два больших любопытных белых глаза выглянули из подкроватного мрака. Пару раз моргнули, обследовали видимую область комнаты и куда-то исчезли. Тут же под кроватью послышались приглушенные шаркающие шорохи, словно кто-то в комнатных тапках проследовал от одного ее края к другому. Там звуки и затихли. Но лишь на секунду. А после послышалось легкое поцарапывание. Сначала еле слышное, потом более активное и громкое. Да вот только тот, для кого все это предназначалось, спокойно спал в своей постели, совершенно не реагируя.

Поцарапывание прекратилось. Шаркающие звуки вновь проследовали тот же путь, что и раньше, только теперь в обратном направлении. Два больших белых глаза с опаской снова выглянули из мрака. Зыркнули направо, потом – налево, моргнули, еще приблизились к краю и снова моргнули. Затем на мгновение застыли. А после существо осторожно высунуло из спасительной подкроватной тьмы лохматую голову с прижатыми к затылку слегка удлиненными ушами.

Увиденное ему не понравилось настолько, что оно тут же презрительно фыркнуло. А какую еще стоило ожидать реакцию, когда прямо перед тобой с кровати свисает нога? Не прикрытая одеялом, не боязливо поджатая, а очень смело свешивающаяся с края кровати нога! Человек же, которому принадлежала эта конечность, спокойно спал и даже не думал прерывать свой сон.

«Это просто возмутительно!» — подумало существо и тут же прошлось острым, тонким коготком по ножке кровати. Звук получился восхитительным – тут же отметило создание про себя — стоит почаще использовать.

Но человек все равно не проснулся и ногу не спрятал. Глазастый ценитель шорохов нахмурился. С некой долей раздражения он вновь пустился проверять прочность деревянной поверхности своим маникюром. Количество неглубоких борозд неизбежно увеличивалось, тогда как результат оставался неизменным – спящий не пробуждался.

Удостоверившись в бесполезности своих стараний, существо тяжело вздохнуло и скрылось во тьме. Шаркающие звуки передвигались от одного края кровати к другому, то ускорялись, то замедлялись и наконец подкроватный житель снова показался на свет. Луна, заглядывающая в открытое окошко, осветила маленькое, худощавое создание с длинными, полупрозрачными, покрытыми длинной шерстью ушками, большими печальными глазами и похожими на кошачьи лапы, но более когтистыми ногами. Именно эти коготки и издавали шаркающие звуки при ходьбе. В тоненьких ручках-спичках существо держало связку с пожитками.

Выбравшись из-под кровати, закинув мешок на спину, оно напоследок оглянулось на спящего человека. Взглядом проскользнуло от взлохмаченных черных волос на подушке до все еще выглядывающей из-под одеяла ноги.

«Ну, вот и пришло время» — мысленно промолвило создание. – «Ты вырос и больше не боишься всей той симфонии шорохов, которые я сочинял исключительно для тебя эти долгие годы. А это значит — время уходить. Но мне нравилось быть твоим подкроватным монстром. Ты боялся и вздрагивал по ночам, но при этом днем забирался под кровать в поисках меня. И тогда наступала моя очередь прятаться. Ты был любопытнее других детей и даже пытался со мной поговорить на моем же языке – языке шорохов. Я слушал и посмеивался, скрываясь на верхних полках шкафа, куда ты был еще мал, чтоб добраться. А ночью с воодушевлением импровизировал для тебя с новыми шорохами… Хорошее было время… Только одного ты так и не понял: мы, подкроватные монстры, любим когда нас слушают. И мы не умеем дружить.»

Существо в последний раз окинуло взглядом комнату, которую оно считало домом долгие десять лет, тяжело вздохнуло и прыгнуло на подоконник. Когтистыми пальцами цепляясь за выступы на стене, в свете неподвижной луны оно последовало вниз к подножию двухэтажного здания.

№6 Ночные шорохи, грибы и ягоды 

С сетью они организовались быстро. Валеркин старший брат всей деревне компы чинил, поэтому нужные провода сразу нашлись. Правда, Костин комп оказался слабеньким, поэтому новые игрушки со Славкиного ноута не тянул. Пришлось выбирать игрушку попроще. Славка, конечно, поворчал, но на троих играть все равно было интересно. Валерка обыграл всех, Славка даже удивился. На пацанов он смотрел слегка снисходительно. У Валерки дома хотя бы интернет был. А у Кости и комп был, прямо скажем, древний, и интернет ему дома не светил в обозримом будущем. Костя жил вдвоем с матерью, денег в доме постоянно не хватало. «Нищеброды», — про себя презрительно хмыкнул Славик, но вслух говорить ничего не стал. Ему с этим пацаном в одном доме еще месяц жить. Мать Костика была соседкой Славкиной бабушки — Галины Дмитриевны. И когда Костину мать увезли в больницу, в район, Дмитриевна забрала мальчишку к себе. Костик перетащил свой комп, но сидел за ним мало – летом в деревне работы много. Тем более на нем остался посаженный матерью огород. Да и Галине Дмитриевне помогать надо. Она хоть крепкая и энергичная, но все-таки возраст – это не шутка. Это Костик хорошо понимал.

Славка приехал через две недели после Костиного переселения. Для Галины Дмитриевны это оказалось приятной неожиданностью. Славка уже года три у бабушки летом не бывал – как в школу пошел. Рассудив, что мальчишкам вместе веселей будет, она устроила их в одной комнате.

Валерка, закадычный приятель Костика, сразу прискакал. Сначала деревенские перед Славкой робели, но быстро освоились. Потом сеть наладили, когда Валерка свой ноут и провода притащил. Галина Дмитриевна успела и в магазин сходить и к паре соседок заглянуть. Вернувшись, позвала всех обедать. За столом Славка начал рассказывать, как он с родителями ездил в Турцию, был в Египте, в Тайланде. Рассказывал про то, что видел. Сказал, что после зимних каникул в Египте, дома сразу простыл. Заметил, что в Индии было скучновато. Там всякие храмы смотрели, но это только взрослым интересно. Привезли оттуда, конечно, всяких масок, статуэток, но в Турции было веселее.

Рассказывал Славик хорошо, красочно, поглядывая с превосходством на Костика с Валеркой. Дмитриевна это заметила, но промолчала. Ей все эти страны — без интересу были. Чудес, оно везде хватает. Надо только смочь увидеть.

На следующий день к вечеру Галина Дмитриевна сказала пацанам:

— Если пирогов хотите, то ягоды мне наберите.

— Пироги-и! – завопили Костик с Валеркой. Пироги Дмитриевны были знамениты чуть не на всю деревню. — Будет ягода, будет!

— Только мы сначала сходим, поглядим, ладно? Мы не долго, – сказал Валерка. – Мы сегодня же вечером. Далеко не уйдем, вы не беспокойтесь.

— Чтобы к часу ночи дома были. Я тебе часы свои дам, не потеряй, – согласилась Дмитриевна.

Валерка зашел за Славиком и Костей, когда солнце исчезло за верхушками деревьев.

— Мама ватрушек с творогом напекла, здорово, правда?

Костик кивнул:

— Точно! Значит и про грибы узнаем. А я хлеба с маслом взял. – Потом глянул на небо и сказал, — айда. Еще надо хворосту набрать. Слав, телефон не бери, они электронику не любят. Мы из-за этого без фонариков ходим. И куртку возьми, ночью холодно.

— А куда мы идем? – не выдержал Славка.

— В лес.

Славка, побоявшись выглядеть глупо, больше ничего спрашивать не стал.

Когда насобирали хворосту и запалили костер, стало совершенно темно. Было тихо и жутковато. Легкий ветер пробежался по вершинам и затих. Костя наставлял:

— Ты главное, не бойся, не ори. Они очень пугливые. И резко не дергайся. Если понравишься, то на плечо могут залезть и сказать что-нибудь. Разговаривать с ними надо только шепотом, понял? А то вмиг разбегутся. – Костик уже шептал. Славик поддался атмосфере:

— А кто они?

— Ночные Шорохи. В лесу, когда ночью сидишь, обязательно что-то вокруг шуршит. То сильнее, то слабее. Вот это они и шуршат. Шуршики и шуршавики. Еще есть бабка скрипуха-ширшуха, она ватрушки любит. Она все про грибы знает. Спросить можно.

— А лешего тут нет?

— Леший в большом лесу, где глухие чащи есть. – Объяснил Валерка, — а шуршики и шуршавики они везде, под любым кустом. Даже в траве могут жить, если от леса недалеко. Они везде бывают, все знают, они как лесной Интернет.

— А днем они где?

— Днем они спят и невидимые. Их время только ночью…

Мальчишки нарезали хлеб маленькими кусочками и начали жарить на огне. Обжаренные кусочки Костик складывал на большой лист горкой. Славик сидел и молча смотрел во все глаза. Все эти приготовления имели какой-то смысл. Валерка достал завернутый в бумагу кусочек масла и положил рядом с хлебом. На отдельный листок была выложена ватрушка. Запах хлеба разбудил аппетит, Славик потянулся было, но Валерка хлопнул его по руке:

— Не трогай, нельзя пока.

Опять тихонечко подул ветер, зашуршали кусты, стало зябко. Огонек небольшого костра неровно метался над ветками.

Славка поднял глаза от пламени и сморгнул. На плече у Костика сидело… сидела… Больше всего это было похоже на маленькую лисичку с пушистым хвостом, с ладошку величиной. Зверек был совершенно черный, и только глазки-бусинки посверкивали, отражая блики костра. Костик заметил Славкин взгляд:

— Это шуршавик, — сказал он громким шепотом, – сейчас и другие подойдут. Они тебя побаиваются. Но я уже сказал, что ты с нами.

Шуршавик при этих словах скакнул с плеча в траву и метнулся куда-то в темноту. Через минуту в круге света от костерка Славка увидел с десяток шуршавиков. Сложно было сказать, сколько их. Они шныряли вокруг и шуршали. И было непонятно, то ли они это шум от их движения, то ли они сами эти звуки издавали. Славик застыл. Валерка протянул ему кусочек хлеба:

— Возьми, угости кого-нибудь…

Но Славка только замотал головой – ему было очень страшно и очень интересно одновременно.

Наконец шуршавики подуспокоились. Быстро расхватав кусочки хлеба, они расселись вокруг костра. Вдруг из-за Валерки выкатился черный пушистый шарик. Размером он был с небольшой мячик. Валерка протянул руку:

— Шуршик, привет. – Прошептал он.

Шарик разомкнулся, и стало видно, что это маленький мультяшный на вид медвежонок. Он коснулся лапой Валеркиной ладошки и что-то сказал-прошуршал. Потом подошел к кусочку масла, подхватил его и начал лизать как мороженное. Костя обратился к нему:

— Мы про ягоду узнать хотим, расскажешь?

Медвежонок что-то согласно прошуршал, продолжая облизывать масло.

Валерка подложил пару веток в огонь. Когда трапеза была закончена, Шуршавики опять забегали вокруг, а шуршик подошел к Косте и тот посадил его к себе на колено. Они о чем-то зашептались, вернее, зашуршались.

Валерка положил лист с ватрушкой перед невесть откуда взявшейся рядом с костром, маленькой кучкой веток и листьев. Спросил довольно громко, хотя и шепотом:

— А какие грибы нынче?

Из кучки-кочки высунулась пара крючковатых рук-веточек, ловко подхватили ватрушку и поднесли куда-то к середине кочки. Славик смотрел во все глаза – ватрушку явно ели, она становилась все меньше в веточках-руках. Когда она кончилась, вдруг громко проскрипело-прошуршало:

— За Сухим Логом белые пошли, – и куча поползла в сторону ближайших кустов.

Славка следил за ней, пока ему на голову не взобрался шуршавик. Славик так и обмер. Тот покрутился в волосах, потом спустился на плечо, и тихий шепоток сказал Славке в ухо:

— Привет. Ты орехи любишь?

Славка еле выдавил из себя:

— Да.

— Приходи по желтым листьям, расскажу, где есть. Придешь?

— Постараюсь.

Когда шли домой, Костя говорил Славке:

— Они всё рассказывают: у кого птенцы вывелись, где ягода созрела, где ёжик поселился. Как лесной интернет. Но часто звать нельзя, не придут. Боятся. Мы их долго к себе приручали. У нас многие это делать умеют. Мне Галина Дмитриевна про них рассказала. Только взрослые к ним не ходят. Шуршуны эти только с детьми разговаривают.

Славка кивал и думал, как уболтать родителей оставить его у бабушки еще и на осень. Поучиться и в здешней школе можно. Без интернета он не помрет, тем более, здесь свой лесной есть.

№7 Что ты так на меня смотришь?

Ночь пришла неожиданно, легкой дымкой опустившись на землю. Еще пять минут назад было светло – и вот уже над головой сияют звезды, а над острыми черными верхушками елок зависла луна – яркая, близкая и ошеломительно огромная. От крыльца, где сидела Лида, к луне протянулась дорожка, четко разделив пространство на две половины. Казалось, пойди она сейчас по этой дорожке – попадет в чужой незнакомый мир, дверца в который неожиданно распахнулась.

В траве с новой силой затрещали умолкшие было кузнечики, перекрыв сонное чириканье птиц. Лида, очарованная красотой этой ночи, все сидела на ступеньках крыльца, не желала уходить несмотря на настойчивые уговоры Игоря. Смирившись, он отправился в дом и улегся в постель с найденной у кровати книжкой. Через минуту он был затянут в сюжет и уже не видел и не слышал, что происходит вокруг. Дом, где они ненадолго поселились, принадлежал родственникам подруги, давно уехавшим из этих мест. Вокруг были леса и озера – и никаких городов, крупных населенных пунктов и ведущих к ним автомобильных трасс и железных дорог. Неподалеку стояли еще несколько домов, обнесенных заборами, – и больше никого на десятки километров.

Что-то мелькнуло в пушистых елках, росших на границе леса и сада, какая-то легкая, неуловимая тень. Ветки еле заметно качнулись и снова замерли. Лида, смотревшая в ту сторону, уловила это движение и с любопытством вытянула шею, пытаясь разглядеть в густых ветках зверька. Утром она нашла там целую россыпь маслят и оставила подрастать, надеясь в близком будущем на хороший урожай.

— Лида, ты скоро? – на пороге снова появился Игорь, отмахиваясь от комаров, оживившихся при его появлении. – Пора на отдых. Черт знает что сейчас прочитал – сплошные ужасы. Упыри, волколаки. Что заставляет писать о таких вещах? А оторваться от книги трудно.

Из кустов, шумно взмахивая крыльями, вырвалась птица, белым пятном взмыла в воздух и полетела над лесом.

— Красота! – Игорь проследил за полетом птицы. – Знал бы – прихватил видеокамеру. Ты идешь? Я ложусь.

— Еще немножко посижу ,– Лида в который раз навела экранчик телефона на луну, пытаясь сфотографировать то, что видела, и передать мощь и тайну ночного светила и присущую ей зловещую ауру — и в очередной раз стерла неудавшуюся фотографию.

Поднялся ветер, зашуршал в кустах. Лампочки по обеим сторонам крыльца, мигнув, погасли, погрузив дом и сад в кромешную темь. Последняя из оставшихся лампочка тускло горела на сарае, отбрасывая длинную танцующую в высокой траве тень. Ночь придвинулась вплотную к дому, обдав Лиду холодным терпким дыханием. Ветер выгнал ее с крыльца, заморозив до мозга костей. Лида укрылась в доме, заперлась на задвижку. Здесь нет людей, однако кто знает, кто бродит ночью в лесу по узким, заросшим травой тропинкам. В ней вдруг ожил древний страх человека перед тайным, неведомым, что таит в себе ночь. На прикроватной тумбочке горела свеча, тускло освещая веранду. Лида пробралась на свое место к стенке, стараясь не потревожить мужа, спящего без задних ног на краешке кровати. Рядом с подушкой валялась книжка. На обложке был изображен мощный, обросший густой коричневой шерстью волколак. Над головой волколака висела огромная круглая луна. Лида изучила обложку, поежилась и нырнула поскорее под одеяло, спасаясь от неприятных мыслей, полезших в голову.

Откуда-то сверху донесся звук — раз, другой, третий. Птица! – поняла Лида. Птица тюкала клювом иргу, созревшую возле дома. Одна из веток, сломленная грозой, нависла над крышей, и птица устроила себе там пир.

Уже засыпая, Лида снова услышала звуки – где-то в другом конце дома, за цепочкой комнат, стучали в дверь. Сначала робко и неуверенно, потом громче и смелее. Звук нарастал. Что-то в нем беспокоило Лиду, не давало уснуть. Стук утих, потом раздался снова. Тук –тук-тук! Тук-тук-тук!

— Игорь! – прошептала Лида. – Проснись! Слышишь?

Муж не ответил. Он спал, беспокойно разметавшись на кровати, часто, судорожно дышал. Казалось, ему снится кошмар, в котором он бежит, спасаясь от преследующего его зверя, и терпит неудачу. Раздался тонкий сдавленный стон. Игорь перевернулся на бок и вскрикнул.

— Игорь, вставай! – Лида потрясла мужа за плечо. Он не проснулся, пробормотал что-то и лег на спину. Стук шел теперь беспрерывно, громкий, настойчивый.

— Кто там?

Лида сунула ноги в тапочки и пошла к выходу, желая, чтобы все это поскорее закончилось. Ей надоела эта, напугавшая ее до смерти, игра. Добравшись до входной двери, она остановилась и прислушалась. Тишина. Ей стало неясно, был ли стук в действительности, приснился или явился плодом воображения. Лида отодвинула задвижку и толкнула дверь наружу. В дом ворвался холодный, пахнувший дождем, мокрыми листьями, травой и тяжелым духом подобравшегося близко лесного зверя, воздух.

— Кто здесь?!

Лес ответил молчанием. Испугавшись крика, в кусты шмыгнул мелкий зверек – и все снова стихло.

— Нет никого, – сказала Лида себе с облегчением. – А ты боялась. Пошли-ка спать.

Она вернулась в дом и забралась в постель, напряженно слушая тишину. Ей казалось, что стук придет снова, неумолимый, как вечность, – и ее ожидания оправдались. Звуки возникли издалека – насмешливые, настойчивые, уверенные, словно тот, кто стучал, знал о ее страхе и наслаждался этим. Разозлившись, что ему не открывают, стучавший коротко рыкнул и, бурча, отошел от двери. Под окном веранды, где они спали, затрещали ветки. На занавеску упала тень. Сквозь кусочек стекла, не закрытого занавеской, на нее смотрели черные, как сама ночь, горящие глаза. Стекло заскрипело, разламываясь под острым, словно лезвие, когтем. Огромная черная тень пробралась внутрь комнаты. Пахнуло мокрой шерстью, тяжелым, густым запахом крови. Существо, проникшее в дом, было чернее, чем сочившаяся из леса темь. Лида чувствовала тяжелую, дикую злобу, что гнала его по просторам вселенной в поисках добычи, – и испуганно, слабо вскрикнула. Свеча выскользнула у нее из рук и упала на нежелавшего просыпаться Игоря. Раздался вопль боли и муж очнулся.

— Ты спятила! – он выскочил из кровати, щелкнул выключателем и растерянно заозирался вокруг, не понимая. что происходит. А вокруг снова была тишина. Чудовище исчезло, вернувшись в свой мир. И лишь занавеска тихонько шуршала под дуновением ветерка, пробравшегося сквозь разбитое окно.

— Ты знаешь, мне такое приснилось! – Игорь покачал головой, вспоминая сон и морщась от боли в обожженной руке.

— Я превратился в огромного волколака и пытался пробраться в дом. Да, я помню этот дом прекрасно и девушку в доме напротив окна. Я собирался схватить ее, чтобы ею пообедать. Приснится же такое! Слава богу, что ты меня разбудила. Кошмар! В следующий раз не буду читать ужастики перед сном. Что?!

Игорь с недоумением взглянул на Лиду, смотревшую на него широко распахнутыми глазами.

— Что ты так на меня смотришь?