Блиц Министров №34. Голосование.

Волшебная коробка

Егор перерыл всю квартиру, прежде чем обнаружил коробку в кладовке. Ключ к кладовке хранился вместе с другими ключами, письмами родственников, рецептами пирогов и варенья в ящике серванта в гостиной. Кладовка до верху была забита всяким барахлом, начиная с книг, аккуратно перевязанных веревкой, и старых детских тетрадей до мясорубки, дрели и Лилиных кукол разных мастей и размеров и кукольных аксессуаров – посуды, коляски, одежды. Коробка с железной дорогой нашлась на самом дне завала – яркая, красивая и несмотря на прошедшие годы новенькая. Егор, стараясь не дышать, прислушался к тому, что происходит внутри коробки, и тут же услышал – тихий далекий перестук колес идущего по рельсам поезда. Загудел гудок, зазвенели колокольчики и раздался смех сидевших в поезде кукольных пассажиров. Тук-тук-тук! Поезд предупреждал о том, что может случиться, не прими он меры. Егор догадывался: это может произойти с Антошкой, сыном. Антон болел вторую неделю и, хотя врачи бодро уверяли: “Это вирус! Пройдет!” – он вовсе не был в этом уверен. Перестук возник у него в голове три дня назад. Это было тихое-тихое, еле слышное движение, пока еще далекое, поезда, шедшего из страны, откуда нет возврата. Перестук становился громче, мешая спать, и тогда вне себя от ужаса и осознания того, что может произойти, если он не поспешит, Егор сорвался с места и бросился в Боровск – город, где он родился, вырос и где осталась яркая коробка с игрушечной железной дорогой внутри.

Он хорошо помнил день, когда в его жизни появилась коробка. В тот год мама тяжело болела. Мать-одиночка с двумя детьми, она надорвалась на работе, пытаясь вытащить семью из нищеты. Она часто кашляла и задыхалась, пугая Егора тяжелым, со свистом, дыханием. Он терялся и не знал, как ей помочь. Однажды кто-то из врачей порекомендовал чудодейственный препарат, который продавался в одной единственной аптеке, и он немедля за ним отправился. Лил нескончаемый осенний дождик, прыгал, пузырился в глубоких лужах на асфальте, стекал по зябко съежившимся качелям и детским горкам во дворах. В песочнице мокла кем-то забытая кукла, а под скамейкой спрятался одинокий унылый кот. Егор, промокший почти насквозь, колесил по улицам в поисках аптеки, сверялся со скомканным листком, на котором расплылись строки с адресом. Улицы были пустынны, народ укрылся от дождя в домах. В конце концов, уставший и растерянный, он набрел на веселенький красный домик на пересечении двух улиц. Над крошечным крылечком ярко сияли зеленые буквы “Дом игрушек”. Егору, уже отчаявшемуся найти аптеку, пришла в голову мысль попросить здесь помощи. Он взбежал по ступенькам, толкнул скрипучую дверь и оказался в чудесном сказочном мире. На длинных полках, тянувшихся через магазин, сидели, стояли, лежали игрушки на самый взыскательный вкус. Тут были машины, большие и маленькие, разных моделей и цветов, в которых сидели куклы, пупсы, медвежата и коты. Стояли фигурки сказочных персонажей и мультфильмов, роботы, соседствуя с настольными играми, головоломками и лего – создавая хаос, но хаос чудесный. Ошеломленный Егор бродил между полок с разинутым ртом, пока не вышел к кассе, за которой восседал колоритный мужчина с пышными усами и черной бородой.

— Что-нибудь выбрали, молодой человек?

— Нет! — Егор тут же вспомнил о цели, что погнала его в путешествие в такую непогоду. Мужчина оказался человеком сведущим. Он начертил схемку, четко объяснив Егору, что нужно делать.

— Но все-таки! Что вас интересует? Машины? Корабли? Летающие аппараты? Я знаю — железная дорога!

Под ногами Егора закружился паровозик с прицепленными к нему двумя вагонами. Из вагонов смотрели игрушечные фигурки людей. Егору казалось, что он слышит их мелодичный смех.

— Маме лекарство не поможет, — вдруг сказал продавец. – Но ей поможет паровозик. Слушай внимательно, Егор! Дождись, когда останешься один. Лучше, если это будет ночь. Распакуй коробку, собери железную дорогу, запусти паровозик, тихонько скажи:” Паровозик, паровозик, круг свой жизни заверши, все невзгоды увези!” Запомнил?

— А если не подействует? — сказал Егор недоверчиво.

— А не подействует, попробуй еще раз. На следующую ночь сделай то же самое. Да что мне учить тебя! Это твое дело — мать спасать! Действуй!

Мужчина упаковал железную дорогу в яркую красивую коробку, уложил в пакет и протянул пакет Егору.

— Держи!

Растерянный Егор смущенно пролепетал:

— Но она, наверное, дорого стоит. А у меня денег только на лекарство.

— Не все в жизни измеряется деньгами! — насупившись, сказал мужчина. Он так свирепо сдвинул кустистые брови, что Егор испугался, схватил коробку и бросился опрометью из магазина. Он без труда отыскал аптеку, купил лекарство и понесся домой. Ноги сами несли его в нужную сторону, зная, где свернуть, а где пройти прямо. В пакете тихонько токал паровозик, напоминая о том, что ему предстояло сделать.

Солнце садилось. На землю легли длинные вечерние тени и такие же синие тени были под глазами у мамы, когда он вернулся домой.

— Это ты Егорка? — спросила мама и закашлялась. — Что-то ты долго ходил. Садись кушать, каша на плите.

Егор съел ложку-другую и отодвинул тарелку. Он с нетерпением смотрел на сестренку Лилю, желая, чтобы та поскорее ушла спать. Но Лиля играла в “дочки матери”. Она уговаривала Катьку поесть, сердилась, что та капризничает, и в сердцах влепила кукле звонкую оплеуху. Когда, наконец, все угомонились, почти совсем стемнело. Егор распаковал железную дорогу, собрал ее, поставил паровозик на рельсы и нажал на кнопку. Поезд двинулся по железной дороге, сверкая огнями, а Егор, собравшись с духом, шептал ему вслед заветные слова. Паровозик свистнул, замедлил ход, дошел до станции и совсем остановился. Погасли огоньки, и пассажиры затихли. Долго сидел Егор рядом с железной дорогой, чего-то ожидая, но ничего не происходило, и он убрал железную дорогу и ушел спать.

Как ни странно, мама с той поры пошла на поправку и через год уже и не помнила, что когда-то была больна. Врачи говорили о чуде, а Егор только улыбался, слушая разговоры взрослых.

С тех пор прошло много времени. Егор вырос, уехал из города, женился и думать забыл о коробке с железной дорогой. Несколько раз за эти годы он слышал далекий перестук колес, который, однако, быстро стихал, навевая воспоминания о дожде, шорохе листвы и маленьком красном домике, стоявшем на пересечении двух улиц.

…Егор достал железную дорогу, разложил ее на полу и поставил поезд на рельсы. Он долго собирался с духом, прежде чем нажать на кнопку. И когда закончил говорить магические слова и паровозик замер, он уже знал, что все будет хорошо. Тихий стук колес в его голове утих. Поезд вернулся обратно, не добравшись до станции, к которой шел.

Спустя много лет Егор шел к красному домику, надеясь поговорить с бородатым мужчиной. Ему хотелось задать ему много вопросов, однако, добравшись до перекрестка, он не увидел красного домика. Бородатый мужчина и его “Дом игрушек” исчезли, оставив на память о себе волшебную коробку и надежду.

«Сентябрьское солнце игриво золотило оконное стекло. Пока еще изумрудные, деревья убегали на встречу к осенним поцелуям. Не торопясь, по старым рельсам пятился слегка потрепанный временем поезд. В одном из вагонов сидели двое:

— Деда, а деда, почему мы должны уезжать в деревню?! Там в городе все мои друзья, вот слушай: Генка, Павлик, Степка… — Курносый мальчуган, лет семи, принялся перечислять всех обитателей своего двора, каждому присуждая пальчик на худощавой руке.

Мужчина напротив задумчиво листал еженедельник.

— Деда, а деда, ну а как же Машка, я обещал, что буду носить ее рюкзак до дома на следующей неделе? Дед! Ведь обещание нужно сдержать, правда?

— Правда!

— Тогда выходит я… ну это, как называется, когда слово не сдержал?

— Безответственный!

— Да, безо… да, именно такой. — В глазах мальчика постепенно угасал огонек любопытства, ему стало печально от того, что он стал безответственным поневоле. Но тишина продлилась недолго, и мальчуган снова принялся докучать деду.

— Деда, а школа в деревне такая же большая, как и моя?

— Сашка, главное не внешность, а содержимое. В школе дети получают знания, а знания это великая сила! — Дед нахмурил брови и пристально взглянул на внука: — Будешь хорошо учиться, станешь большим человеком. Ты ведь будешь?!

— Буду. — Ответил внук, не смотря на легкую неуверенность в голосе.

— Вот и славно. И можешь не волноваться, друзей ты себе в деревне найдешь. Детворы там хватает, и для тебя компания найдется. — Улыбка слегка дотронулась губ деда. – Ты у нас вон какой, общительный, такой везде свой!

В душе мальчика поселилась надежда. Новые друзья, новая школа, новая деревня! Столько всего нового, а это уже совсем другая жизнь, новая и неизведанная. Сашка с нетерпением ждал прибытия в деревню. Предвкушая приключения, он не мог сидеть на одном месте. Все его нутро ликовало, ему хотелось прыгать и кричать от счастья.

— Дед, а дед, а долго еще до деревни?

— Совсем чуть-чуть осталось, минут двадцать.

— Ого, двадцать минут и здравствуй новая жизнь! — Еле слышно, проговорил мальчуган. – Дед, а можно я с тобой спать лягу? Я один буду бояться.

— Конечно, можно, только чур не храпеть!

— Тебя-то не переплюну! — Весело рассмеялся Сашка.

За окном сменялись деревья. Скорее бы добраться, подумал мальчик.

— Деда, а мама с папой как из командировки вернутся, меня обратно в город увезут?

Мужчина оторвал взгляд от газеты, минутку поглядел на внука, но ничего не ответил.

— Дед, ну долго еще?

— Еще минут пять, — ответил чем-то омраченный дедушка.

— Пять минут, пять минут…»

— Александр Сергеевич, Александр Сергеевич, наша станция, пора выходить! — Невысокий, пожилой брюнет, настойчиво пытался разбудить своего соседа. – Вы так крепко уснули, а в нынешних поездах особо не поспишь, больно шустрые стали. Так глядишь, и невесть где проснетесь. Повезло, что у вас такой помощник, как я. — Без капли смущения заявил он. – Александр Сергеевич, что-то вы приуныли, не выспались, любезный?

— Не выспался, — глубоко вздохнул Александр. А сам все еще ехал в вагоне старенького поезда, слышал дедушкин хрипловатый голос, бесконечный стук колес и скрип рельс: тудум-тудум, тудум-тудум…

Поезд в детство

Платформа под названием «жизнь». Именно, так окрестил её однажды Сергей.

Залитая мягким, приглушённым светом – совсем, как его жизнь. Ничего яркого, выдающегося, где один день похож на другой. И поезда: дом-институт, дом-работа, работа-семья…

Нет, иногда подъезжали поезда не таких скучных серо-зелёных тонов — были же в его жизни и отпуска, и праздники, и выходные… Такие поезда пахли морем, лесом, снежком и даже мандаринами.

Раньше ходил ещё один поезд, тот, что увозил его в деревню, к бабе Мане, но он давно уже перестал ходить – годков двадцать прошло. А как же он пах! Солнцем, тёплым парным молоком, мёдом… а ещё он пах детством.

Сергей вздрогнул. После смерти бабы Мани не только детство, но даже память о нём, как-то, поистёрлась. И, вот, уже третий раз за столь короткий срок, ему ноздри щекочет этот запах, от которого сжимается сердце. Почему?

Первый раз он его ощутил в понедельник. Стоял на платформе, ждал поезда — работа-дом, и, вдруг, почуял его. И в памяти сразу всплыли забытые картинки — всполохами, отрывками. Поле, дом на пригорке, из трубы поднимается дымок…

И поезд. Он увидел его будто наяву. А, может, он и был наяву? Ярко раскрашенный, до боли знакомый. А в окнах… поле, дом на пригорке…

Конечно, такого не могло быть. Наяву. Как мог уместиться пейзаж в маленьком вагоне, остановившемся перед ним?

Тогда он подумал, что просто задремал. Иногда он мог задремать даже стоя.

Но в среду всё повторилось. Разве что пейзаж расширился вместе с просыпающейся памятью. Он ясно увидел и бабу Маню на пороге, и мальвы в саду, и зелёный, чуть покосившийся, забор, и… что-то было ещё. Или кто-то?

Сергей встряхнул головой, отгоняя мысли, приносящие лишь непонятную грусть. Странную, щемящую, будто предчувствие чего-то.

Из тоннеля послышался шум. Он подошёл к краю платформы, но тут же отшатнулся. Это был снова он — поезд в детство. Яркий, манящий. Двери распахнулись не с шипением, а со звуком, очень похожим на щебетанье птиц или стрекот кузнечиков. И вновь — поле, дом, баба Маня, а рядом с ней… вспомнил! Собака! Булька. Он, как раз, тогда прочитал Незнайку, откуда и взял это имя для найденного щенка.

За секунду перед глазами промелькнула вся жизнь. Не отдавая себе отчёта, Сергей бросился к дверям и успел вскочить в вагон в тот момент, когда двери уже готовы были закрыться. Переведя дух, огляделся – куда бы сесть. Но сидений не было, как не было ни пола, ни потолка, ни окон. Его ноги утопали в густой, чуть влажной траве, над головой синело небо с лёгкими облаками, в каждом из которых была зашифрована сказка, он увидел и дом, и мальвы, и бабу Маню и Бульку. Сергей бросился к дому, и тут вспомнил то, что и омрачило тогда его детство. А, может, и покончило с ним. Булька. Он сам его хоронил. А сколько выхаживал перед тем, но спасти так и не удалось. А потом зарок себе дал – никогда больше не заводить собак.

Но… вот же он! Бежит ему навстречу. И баба Маня машет рукой… баба Маня? Но ведь и её давно нет.

Но Сергею не хотелось об этом думать, потому что в груди всё сильнее нарастали покой, радость, а потом и восторг.

………

Из хроники происшествий.

«Вчера, около восемнадцати часов, на станции N, мужчина упал на рельсы. Спасти его не удалось. Личность погибшего пока не установлена».

Коренастый белобрысый Андрей сначала посверлил взглядом громадную коробку с изображением игрушечного поезда, которую поддерживал высокий черноволосый Виталий, потом со вздохом опустил глаза на точно такую же, которую держал он сам.

— Вообще это странно, — произнес он, продолжая сердито давить на кнопку квартиры.

— Может, успеть сдать? – оценил масштаб катастрофы Виталий, но сделать они ничего не успели.

Дверь без стука распахнулась, и рыжеволосая веснушчатая Анна втянула обоих мужчин внутрь.

— Какие вы молодцы!

— На вот, Сережа, — протянул Виталий коробку скромно стоящему у проема мальчику.

— День и Ночь пришли! – тихо засмеялся ребенок.

Дяди по маме и по отцу и правда были совсем непохожи, а еще не очень любили друг друга. Зато души не чаяли в единственном племяннике. Правда, раньше навещали племянника по большей части по очереди. Но теперь отец Виталия застрял в длительной командировке, а день рождения – праздник все же один.

— Два подарка еще лучше, — улыбнулась Анна…

После быстро съеденного торта Сережа моментально вытащил кучу запчастей самого разного вида и уставился на них озадаченно.

Анна предусмотрительно положила рядом бутерброды с вареной колбасой для Андрея и с семгой – для Виталия.

— Можно один из двух собрать, — взяв что-то похожее на игрушечный шлагбаум, произнес Виталий.

— Можно подумать, ты когда-то что-то собирал! Вот этими своими наманикюренными пальчиками! – возмутился Андрей, любитель все делать своими руками. Оглядел свои широкие кисти с заусенцами и завел их за спину.

— Железную дорогу – не собирал, — холодно улыбнулся Виталий. – Денег у родителей не было. Зато в гараже возился.

— Ну тогда… Если вот тут подложить, можно горку повыше сделать…

И сборка дороги для поезда закипела. Сережа, завороженный работой обоих дядей, увлекшихся собиранием железной дороги больше чем самой игрушкой.

Андрей попивал принесенное Анной пиво, а Виталий – красное вино.

— Что не твое любимое белое? – ехидно, но без особой злости произнес Андрей.

— Оно не охлажденное. Да и пить вечером белое вино… — пожал плечами Виталий.

— Сноб, — проворчал себе под нос Андрей.

Виталий спорить не стал. Еще через час последние бутылки пива пили на пару.

— А что это ты тогда бормотал про то, что белое вино пить не кузевато? – ерничал Андрей.

— Сначала ты учишься все делать по правилам, — усмехнулся Виталий. – Чтобы потом на эти правила положить.

— Не такой ты и засранец, каким кажешься, — фыркнул Андрей.

Результатом работы остались довольны оба.

— А тебе Анна что просила подарить?

— Что-нибудь из детства, — устало потер глаза Виталий.

На коленях прикорнувшей на диване Анны дремал уставший Сережа, а поезд с тихим жужжанием ездил по выложенным двоими рельсам.

Поезд в детство

Парк аттракционов — замечательное место! Днем в нем разноцветно, многолюдно, весело и шумно. Гремят качели-карусели, визжат на особо резких высотах-поворотах взрослые и дети. Шарики и мягкие игрушки, выигранные в разных местах. Киоски с мороженным, сахарной ватой и газировкой, всех видов и сортов. Кафе под открытым небом и лавочки с удобными спинками.

Но это все днем. Ночью парк темен, пуст. Фонари горят только на главной аллее. И не различить в темноте за деревьями и кустами остановленных каруселей, качелей. И только колесо обозрения возносится выше деревьев, и темнеет на фоне звездного неба неясным закруглённым очерком. Никого сейчас в парке нет, кроме старого сторожа — деда Вити.

Тот идет не торопясь по центральной алее. Потом, включив фонарик, сворачивает на боковую дорожку, ведущую к калитке в ограде парка. За ней, на тротуаре тихой улицы стоят пятеро – очень разношерстная компания: три женщины и двое мужчин. Женщина, похожая на учительницу, что-то негромко говорит грустной, невысокой толстухе. Та безучастно кивает. Третья дама – нервно курит. Один мужчина тоже курит. Другой стоит, руки в карманы, и демонстративно глядит в сторону.

Дед Витя гремит ключами, открывает калитку:

— Добрый вечер, господа. Проходите.

Компания проходит на территорию парка.

Сторож закрывает калитку на замок и поворачивается к полуночным гостям:

— Все устроили свои дела? У всех есть куда приткнуться, если всё получится?

— Да, да… — слышится в темноте.

— Тогда давайте сюда документы.

К нему протягиваются руки с пухлыми конвертами. На каждом конверте была наклеена фотография и надписаны два имени – старое и возможное новое. Дед Витя берет конверты по одному, внимательно рассматривает, подсвечивая себе фонариком, и прячет во внутренний карман куртки.

Наконец, круг света от фонарика лег на дорожку.

— Пойдемте, — позвал за собой старик. По центральной аллее они дошли до детского аттракциона «Веселый поезд».

За посадочной платформой располагалась большая площадка, с стоявшими тут и там игрушечными домиками, взрослому по плечо. Еще на ней росли искусственные деревья, текла игрушечная речка с мостиками, а по узким дорожкам ехали игрушечные машинки. Рельсы тянулись между деревьями, домиками, по мостикам, кругами, дугами, петлями. И бежал по ним маленький разноцветный локомотивчик, с одним открытым вагоном. Вагончик был платформой с расписными бортиками и скамейками вдоль них. Детям казалось, что они едут по сказочной игрушечной стране.

Но так было при свете дня.

Сейчас же только слабый свет фонарей с центральной аллеи давал возможность хоть что-то разглядеть. Смутно белели маленькие домики, а детский поезд казался темным пятном под навесом посадочной платформы.

Дед Витя распахнул дверцу в низком заборчике аттракциона:

— Заходите. Только осторожно, смотрите под ноги. — Старик подошел к будочке кассы. — Идите сюда, господа. Вам надо купить билеты.

— А зачем их покупать? — спросила толстуха. — Какой в этом смысл?

Дед Витя пожал плечами:

— Я не знаю, какой смысл. Но без билетов ничего не получится — Он открыл дверь будки, и зажег в ней свет.

Когда билеты были раскуплены, а касса закрыта, женщина с узлом волос на затылке спросила:

— А что еще нам надо будет сделать?

— Больше ничего. Сейчас пройдете к поезду, сядете и поедете. На этом все. — Дед Витя был спокоен и терпелив.

Женщина же явно нервничала:

— А вы уверены, что это сработает? А если нет? Получится, что мы все пришли сюда зря?!

— У вас шанс есть, — спокойно сказал сторож. — Сегодня двадцать третье число, а Луна в первой четверти. Билеты вы купили. Проходите и садитесь.

Дед Витя первым поднялся на посадочную платформу и занял место машиниста в локомотивчике. Остальные взрослые разместились в вагончике, на низких скамейках.

— Все устроились? — спросил старик. Из темноты ему ответил мужской голос:

— Да, можно ехать.

И они поехали.

Поезд негромко гудел и постукивал колесами. Они ехали по темной площадке, между призрачными домиками, темнеющими деревьями, проехали по мостику над игрушечной речкой. Молча, в напряженном ожидании.

Но ничего не происходило. Путешествие подходило к концу.

И вдруг в темноте, уже на подъезде к платформе, детский звонкий голос возмущенно произнес:

— Слушайте, что вы локти растопырили? Пихаетесь и пихаетесь!.. У меня синяк будет!

Все пассажиры вагончика, разом загомонили:

— Кто? Кто это? Только один?.. Неужели получилось? А почему не все? Да быть не может! Все-таки правда!..

Поезд, наконец, остановился, и первым из него выпрыгнул мальчишка лет шести-семи:

— Получилось! — запрыгал он по асфальту, — получилось, получилось! Ну, дед, а я тебе не верил!

Из вагончика осторожно выбирались взрослые. Дед Витя подошел к мальчику и поймал его за плечо:

— Тебя как зовут?

— Юра. Юра Бортников.

— Ага. — Дед Витя достал конверты — Пойдем-ка, Юра, посмотрим, что у тебя тут…

Они двинулись к дверце в низеньком заборчике.

И тут их окликнули:

— Погодите, куда же вы? А мы?..

— А вы идите за мной, — ответил сторож.

Под ближайшим фонарем на главной алее он перебрал маленькую пачку конвертов, нашел с именем Бортникова Юры. В конверте лежали Свидетельство о рождении, Медицинский полис, еще какие-то документы и плотная пачка пятитысячных купюр.

Дед Витя среди документов нашел небольшую записку: «Отвезти по адресу… к двоюродной бабушке… Предъявить свидетельство о смерти… Опекунство...»

— Ну, дальше понятно, — старик сунул записку в карман и повернулся к мальчишке:

— Ты все правильно сделал, Юрик. Отвезу я тебя, и все будет в порядке. Слушай пока сюда. Сейчас ты еще взрослый. Мозги взрослые, понимаешь? Плюс каша в голове. Но скоро детство в тебе начнет верх брать. Старая личность будет меняться. Ты не пугайся, это нормально. Знания забудутся, но личность твоя останется, хоть и измененная. Понял?

Мальчик кивнул.

— Теперь с вами, — дед Витя повернулся к четверым взрослым, что сейчас стояли под светом фонаря, потерянные и печальные. — Возвращаю вам ваше, — он протянул остальные конверты. — Разбирайте.

Толстуха всхлипнула:

— Но почему не получилось? Почему только у него?.. — она ткнула пальцем в мальчишку. — Так нечестно, несправедливо!..

Старый сторож пожал плечами:

— Я не знаю, почему. Наверно, вы не хотели в детство.

— Я хотела! — взвизгнула толстуха. — Я жизнь хотела с нуля начать!.. Что бы все по-другому, что бы все исправить.

— Вот-вот — покачал головой дед Витя. — Вам исправления были нужны. А не детство.

— Это как понимать? Что вы имеете в виду? — спросила дама с незажженной сигаретой в пальцах.

Дед Витя вздохнул:

— Понимаете, детство мало кому бывает нужно на самом деле. Оно ведь неудобное, беззащитное. Часто люди не в детство попасть хотят, а от своих бед бегут. Кто-то от горя, кто-то от неудач, а кто и от смерти. А в ком-то детства и не осталось совсем. Отравлено оно у них взрослой жизнью, порушено, – дед Витя развел руками, как бы извиняясь, — Таким просто некуда возвращаться. – Он взял мальчика за руку, и обратился к четверым, оставшимися взрослыми, — Пойдемте, я вам калитку открою. А то Юрке уже спать пора, завтра у него длинный день, трудный. Первый в новой жизни.

В доме престарелых в большом зале горел камин. Пахло хвоей от сосновых поленьев, которые красиво полыхали, выпуская искры. И от ёлки, занимающей почётное место в центре помещения, украшенной крупными шарами и гирляндами. До Нового года оставались считанные часы, и даже старинные ходики на стене замерли в предвкушении чуда.

Их было немного – тех, кто остался праздновать в Доме. Всего десять стариков. Остальных забрали на несколько дней родственники – у кого они были, и кого хотели забрать. Десять были одни в этом мире, но не были одиноки. Они сидели у потрескивающего огня, кутались в шали и тянули руки к теплу. Но даже жар камина лишь немного разгонял старческий холод, стоило чуть отклониться в сторону, и он возвращался. Они тихо вели беседу, передавая по кругу мандарины. И если прислушаться, можно было разобрать, что старики рассказывали друг другу сказки: новогодние истории, собранные за всю жизнь.

«А вы знаете, что есть такой поезд, который приезжает только к старикам как раз в новогоднюю ночь? Этот поезд возникает из ниоткуда. На него не нужны билеты: проводник впустит в вагон любого, кто окажется на платформе и решится сесть. Он не стоит больше пяти минут и никогда не приходит именно в то место, где его ждут. Говорят, что этот поезд увозит прямо в детство. Нет! Не то детство, которое прошло, а то, которое только начнётся. С самого начала».

— Никогда не слышала про такой поезд, но села бы в него не думая.

— И я.

— Да.

Все вздохнули, каждый о своём и посмотрели на пламя.

«А вы знаете, что если рассказать в Новый год пламени в камине своё самое заветное желание, и оно окажется горячее огня – то камин его исполнит? Только поленья обязательно должны быть хвойные. И рассказывать надо по секрету. Тихо, пока никто не видит и не слышит. Чтобы были наедине — только ты и камин».

— Нам выйти? – смех.

— Нет! Конечно, нет. У меня, боюсь, не осталось желаний, горячее пламени.

— Смотрите… Снег пошёл. Первый в этом году.

«А вы знаете, что если собрать на Новый год горстку первого снега и растопить в чае, а потом выпить до рассвета, то ни одна простуда не возьмёт тебя? Главное, чтобы это был именно первый снег, и новогодний чай – после боя курантов».

— Попробуем?

— А почему бы нет. Пока сестра не видит.

Все поднялись и заторопились к выходу. Один из стариков катил коляску с женщиной, которая не могла сама ходить. Тихо-тихо они выскользнули за дверь, никем не замеченные.

Снег падал большими хлопьями, и собирать его было просто. А ещё было хорошо просто смотреть, как он падает, покрывая землю.

Тут одна из женщин замерла, вглядываясь вдаль.

— Слышите? Как будто колёса стучат по рельсам?

Все затаили дыхание и услышали недалеко гудок паровоза и мягкий колёсный перестук. На краю видимого пространства из воздуха выплыл большой паровоз, раскрашенный во все цвета радуги. Как будто сошедший со страниц детской книги. Он сбавил ход, пустив облако пара и остановился. Улыбчивый проводник спрыгнул с подножки и помахал старикам.

На мгновение они опешили, но спустя несколько секунд уже «неслись» как могли к поезду. И успели. Все вместе загрузили коляску в вагон, залезли сами и поезд тронулся.

Сестра вошла в зал, чтобы выдать к ужину таблетки и никого не увидела. В панике она выскочила на крыльцо, но и там никого не было. Только покачивался фонарь, отбрасывая тени и падал снег, заметая следы, обрывающиеся у края темноты…

Тусклый фонарь выхватывал из темноты тонкую фигурку на мосту. Робкий его свет словно обволакивал девушку, но почти не касался её лица. Нелли стояла неподвижно, бледными пальцами сжимая холодные перила. Река внизу манила её, обещая долгожданное спокойствие. Бесплодие, измена, расставание – и жизнь Нелли рассыпалась на осколки. Как же трудно решиться на последний рывок! «Трусиха, — упрекнула себя Нелли. — Давай уже покончим с этим…».

— Простите, — бархатный чарующий голос вывел Нелли из оцепенения. – Вам плохо?

—?

Молодой человек подошел почти вплотную, но Нелли не могла разглядеть его лица. «Надо же — маньяк?!» — нервно дернулось в голове.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, — поспешил оправдаться незнакомец, — я просто хотел помочь.

— А я и не волнуюсь, — прошипела Нелли. – Иди куда шёл.

— Я вижу, вы всё равно уже решились, так уделите мне пару минут своего оставшегося времени? – не получив ответа, парень продолжил. — Наша компания «Поезд в детство» делает вам уникальное предложение: купите билет на сегодняшний рейс и получите фантастическое путешествие! Сопровождение, питание, яркие впечатления, новые знакомства и много другое только сегодня и только для вас! А так же…

— Ты не понял? Отвали от меня, придурок!

— Девушка, — ничуть не смутился незнакомец, — зря отказываетесь, знающие люди за такой билетик полжизни отдать готовы, а тут всего-то…

— Я не внятно сказала что ли, отвали! – Нелли слегка попятилась, отпуская перила. – Да и денег у меня нет.

— Вот и славно, — оживился парень. – А денег никаких и не надо! Всего-то пара-тройка воспоминаний. Воспоминания же у вас есть? Вот вам билетик, договор уже в нём, подпишите и вперед. Поезд в детство уже ожидает вас!

Незнакомец сунул Нелли в руки яркий билет и скрылся в темноте так же внезапно, как и появился. Растеряно вглядываясь в ночь, Нелли теребила билет, пытаясь привести мысли в порядок. «Сумасшедший какой-то», — наконец решила она и принялась рассматривать своё приобретение. Билет походил на старинную открытку: причудливые вензеля и какие-то мудреные каракули на золотом фоне. А ещё он источал запах, еле уловимый, но такой знакомый. Нелли закрыла глаза и принюхалась. Потерла билет большим пальцем. Ай! Блин, да что это? На пальце выступила капелька крови. Нелли облизнула палец. Запах стал сильнее, он навалился словно лавина. Сладкий и тошнотворный. Нелли отшвырнула билет, пытаясь глотнуть свежего воздуха, заметалась по мосту… Река с жадностью поглотила тонкую фигурку, намокшая одежда камнем потащила ко дну. «Странно, почти не больно», — мелькнуло в голове, и Нелли закрыла глаза.

Темно. Тепло и тесно. Очень тесно, голова поворачивается с трудом. Нелли открыла глаза, но лучше не стало. Она попыталась вытянуть руки, тщетно. Что я здесь делаю? Как же болит голова! Приглушенные голоса бормотали что-то со всех сторон. Звали её, манили. Быстрее, к выходу. Нелли протискивалась с большим трудом, каждый сантиметр пути миллиардом иголок отзывался во всем теле, заставляя забывать о прошлом. Яркий свет и жесткий воздух заставили задохнуться криком.

— Поздравляю, Вера, у тебя девочка! – пышная акушерка ободряюще улыбнулась и приподняла на руках новорожденную.

— Нелли! Меня зову Нелли! – цеплялась малышка за последнее воспоминание.