Блиц Министров №106. Голосуем за лучшую работу

Витёк любил приезжать к бабушке в деревню на каникулах, любил тихую речку, лесок на пригорке, любил и воздух – ароматный, вкусный, совсем непохожий на городской. Три года назад его родители переехали в город, и Витёк привык и к городскому шуму, и к суматохе, и к новым друзьям, но «привык» совсем не то, что «полюбил», а потому скучал и ждал встречи со старыми друзьями. Особенно ему нравились ночные посиделки.

В деревне рано ложились спать, зато ребятишек никто по домам не загонял, пусть сидят, беседуют, чай не вставать – каникулы, в школу идти не надо.

Вот и сейчас, бабушка уснула, а их весёлая компания собралась в другой комнате. В окошко светит луна, ради пущего уюта зажжена свечка, а не лампа – с лампой не так интересно и таинственно, а ещё и разговоры ведутся полушепотом – разве в городе такое возможно? А компания какая хорошая – Санька, Гошка, Серёга – все погодки, и сестрёнка Серёгина – Ленка. К ней давно все привыкли – всегда за ними увязывалась, вот и выросла настоящей пацанкой – своей.

Поначалу делились новостями, закусывая новости бабушкиными пирожками, а потом мир стих, он и до того был тихим, а тут нутром почуяли – был тих да неспящ, а теперь уснул. И в подтверждение этому часы в бабушкиной комнате пробили полночь. И разу же потянуло на другие, иные разговоры – на страшилки разные.

— Ну, — спросил Витёк, — у кого какие истории есть?

— У меня! – неожиданно сказала Ленка. – Вот сейчас прям вспомнила. У меня же день рождения был на прошлой неделе – так мне тётка Лиза куклу подарила! Как маленькой. Вот я сейчас об этом подумала и вспомнила одну страшную историю, как раз, про куклу. А точнее – про глаза.

— Валяй! – кивнул Серёга.

— Одна девочка очень хотела куклу, но не какую-нибудь Барби, а настоящую – большую, красивую. И мама ей сказала, что если она хорошо закончит четверть, то она пойдёт с ней в магазин и купит ей куклу. Девочка очень старалась, и маме пришлось выполнить своё обещание. Они пошли в магазин, девочка долго смотрела на кукол и, вдруг, на самой верхней полке увидела «свою»! Кукла была большая и очень красивая. Особенно красивы были голубые, стеклянные глаза, совсем, как настоящие. Ей даже показалось, что кукла смотрит на неё. А маме кукла почему-то не понравилась, может, потому что и ей тоже показалось, что кукла смотрит? Но делать нечего – раз обещала… и она купила дочке эту куклу.

Девочка проиграла с ней весь день, а когда наступила ночь, и мама улеглась, она всё равно не могла уснуть и всё смотрела на куклу. В окно светила луна, вот как сейчас у нас, и стеклянные глаза ещё больше казались настоящими.

А утром маму разбудил страшный крик! Она влетела в комнату дочки и увидела, что та сидит на кровати, плачет и кричит: «Мама-мамочка! Я ничего не вижу!» Мама схватила её в охапку и повезла к врачу. Врач посмотрел глаза девочки и удивлённо сказал: «Что же вы хотите? Ведь у вашей дочери стеклянные глаза!»

Мама пришла в ужас, быстро вернулась домой, вбежала в комнату и увидела на кровати сидящую куклу, которая смотрела на неё глазами дочери!

— Ух… — выдохнул Санёк, — а дальше-то что было?

— А ничего, — пожала плечами Ленка, — мама не смогла поймать куклу, она же теперь видела, и ей удалось сбежать.

— Ой! – перебил её Гоша. – Так у меня тоже есть история про стеклянный глаз! И это даже не вымысел – на самом деле было! Жил в одной деревне дед, дед как дед, но одноглазый. А вот второй глаз у него был стеклянный. И однажды дед умер. И понесли его хоронить. А гроб открыт был. И вот несут его, несут, а кладбище старое, дорожка неровная, и впередиидущий споткнулся, и гроб здорово тряхнули. Потом снова на плечах его поправили и дальше понесли. И никто не заметил, что у деда глаз этот стеклянный выпал. Похоронили и пошли поминать.

А на следующий день Пасха была, и одна женщина с дочкой пошли на кладбище навестить могилу бабушки. И пошли они той же дорогой, по которой деда несли. Девочка чуть отстала и. вдруг, видит, в траве что-то блестит. Подняла она это «что-то» – а это глаз! И так блестит, как камешек – сам беленький, а серединка коричневая. И она его в кармашек положила, а матери не сказала, потому что мать ей строго-настрого наказала, что с кладбища ничего брать нельзя! День прошёл, наступила ночь, а девочка как увидела, что мать уснула, подошла к открытому окошку и стала разглядывать свою находку, а глаз прям сияет при свете луны. И, вдруг, она слышит шаги в саду, идёт кто-то. Тихо так идёт. Смотрит, какой-то старик. Страшный, бледный, весь в земле. Она от страха к месту приросла, даже кричать не может. А старик всё ближе, ближе… подошёл к окну, протянул костлявую руку… и как крикнет:

— Отдай мой глаз!

— А! А! А-а! – вскрикнули ребята, а потом засмеялись. И, конечно, разбудили бабушку.

Та вошла в комнату, сразу прервав веселье, и покачала головой.

— Всё не спите, полуночники. Смотрите, как бы беда не случилась. Слыхали небось про Лихо одноглазое?

Ребята переглянулись, вроде как слышали.

— А коли слышали, то и знать должны, что Лихо это по ночам ходит, выискивает тех, кто не спит. А глаз-то у неё один, и из глаза этого луч зелёный идёт. Часто человек думает, что это кошачьи глаза светятся, не подумав, что у кошек-то два глаза. А если бы догадался, то сразу бы лёг и глаза бы закрыл, потому что нельзя на луч тот смотреть – Лихо-то им через глаза в самую душу проникает. А, как проникнет — нападает на человека тоска зелёная: и плохо ему, и жить-то не хочется, и беды все от этого валиться начинают, а в результате идёт он вешаться или топиться. А Лихо душу его и забирает. А ходит оно после полуночи, как и вся нечистая сила. Вот глядите, ну, как и к нам заглянет, а у вас тут веселье, когда все люди давно уже спят.

Бабушка вышла, а ребята притихли и переглянулись.

— Да ну… — протянул Витёк, — Лихо какое-то… пугает просто…

В саду что-то зашуршало…

— Но, правда, — добавил он, — уже поздно, да и спать хочется…

Я не успел затормозить, и мы с Тимом слетели с дороги вниз по заросшему склону и разбились о дерево. Мне было больно. Я чувствовал все многочисленные ушибы и рваные раны. Удар оглушил и гул заслонил окружающие звуки. Запах бензина одурманивал. Тим не шевелился. Вокруг были одни деревья и никого, кто бы мог прийти на помощь. Как же я обрадовался, когда Тим очнулся. Он осторожно вылез из кабинки и начал карабкаться вверх. Я уже почти не видел его сквозь густую июльскую листву, но надеялся, что он пошёл за подмогой. Меня беспокоил запах бензина, я опасался возгорания, но начался ливень и смыл вытекший бензин ниже по склону.

Наступила ночь. Я пережил её в страшных волнениях, однако ни на следующее утро, ни через неделю за мной никто не пришёл.

Мне было по-прежнему больно и одиноко. Будь жив дедушка Тима, он бы этого не допустил. Он всегда заботился обо мне, следил за моим здоровьем. Мы любили путешествовать вместе. Дед брал меня на озеро на рыбалку, а однажды мы ездили на море, я до сих пор не могу забыть шелест песка, дружелюбно обнимающего и забивающегося во все щели. А запах моря был настолько необычным, что чем больше дышал, тем меньше становилось тревог, лишь умиротворение, подпеваемое тихими волнами. Но потом дед стал ограничиваться только дневными поездками, а вскоре и вовсе перестал ездить. Его очки до сих пор лежат здесь в бардачке. Эти воспоминания одолевали меня пока я терпеливо ждал, когда меня найдут. Я вздрагивал на каждое движение. Каждый звук приближающегося транспорта мне казался прибывшим спасением. Но машины проезжали мимо. Да и с дороги меня не было видно.

Так неделя сменилась месяцем. Я тосковал, окружённый лесом. Надо мной громко пели птицы, стрекотали цикады. Однажды сюда забрались подростки. Они больно пинались. Шарили в бардачке и в багажнике, курили, пили алкоголь, чуть не подрались и, наконец, оставили меня в покое.

Единственным постоянным посетителем был бельчонок, который жил в дупле дерева, в которое я врезался. Он не переставал суетиться и всё время что-то тащил в свой дом. Иногда громко щёлкал орехи наверху, и скорлупа слетала с веток прямо на меня.

Ощутимо холодало. А я продолжал зарастать плющом и мхом, и когда в лес пришли грибники они почти не заметили меня. Жёлтые листья медленно кружась в безмолвном танце укрывали меня лоскутным одеялом. Природа готовилась к зиме.

И вот я услышал, как остановились машины, хлопнули дверцы, послышались шаги и голоса. Они нашли меня! Обо мне вспомнили! Если бы эти стеклянные, покрытые трещинами, глаза могли плакать, я бы зарыдал. На следующий день эвакуатор вытащил моё искорёженное тело на дорогу и повёз на стоянку.

Во мне всё ещё теплилась надежда, что Тим заберёт меня. Но страховщики не поверили в версию угона и отказались ему платить. И тогда меня повезли на свалку. Двое рабочих долго изучали меня и спорили. Тот, что постарше сказал, что меня невозможно починить и приказал утилизировать. Младший пропавший бензином и маслом присоединил меня к мини-фургону и потащил в… мастерскую. Сэм, так его звали, решил дать мне шанс.

День за днём он разбирал и заменял мои органы. Я получил детали из разных машин, и стал автоматом. Сэм постоянно разговаривал со мной. Называл Глассайз (glass eyes).

Делился планами. Его голос и забота убаюкивали и мне больше не было больно. Я расслабился настолько, что погрузился в сон. Сквозь дрёму я чувствовал смену сезонов, запахи, звуки и знал, что нахожусь в безопасности.

И вот одним летним утром меня разбудил запуск движка. Я больше не был разбитым антиквариатом, не подлежащим ремонту. Во мне были сила табуна и грация леопарда. Внешне я очень изменился, но продолжал оставаться самим собой. Мы сделали почётный круг по свалке. Сэм издал победный клич, а я восторженно сигналил. На следующий день Сэм взял отпуск, и мы поехали на море.

По обеим сторонам трассы 375 тянулась надоевашая мне уже давно-давно пустыня в штате Невада.

Но мне было как-то весело на душе из-за того, что я чувствовал близкую встречу с тётушкой Конни в посёлке «Речел». Этот посёлок находился поблизости с испытательным полигоном для самолётов, с известной «Зоной 51».

В этом посёлке она была хозяйкой бара. Когда-то она воспитала меня, взяв из родного дома после того, как мои отец и мать погибли в автокатастрофе.

Я отслужил в армии, и вот теперь, не зная ещё, как жить дальше, решил навестить её.

Но внезапно мои размышления были прерваны сильным взрывом справа от дороги.

Я увидел, как туда же сыпались сверху какие-то осколки и через несколько минут на парашюте спустился небольшой сверкающий шар.

Я сразу съехал на обочину и остановился. Я решил, что проходят какие-то испытания нового самолёта, и это приземлился лётчик.

Я бежал к тому шару и видел, как купол парашюта упал на шар, плавно соскользнул с шаровой поверхности в сторону, и начал открываться круглый люк наверху.

Но после того к своему глубокому удивлению я увидел, что из люка вылезло существо, мало похожее на пилота. Оно представляло из себя маленькое худое тело с большой головой, огромными глазами и гладкой кожей.

Да, я слышал много рассказов об инопланетных пришельцах от многочисленных туристов в городке развлечений «Лас Вегас», но считал это вымышленной ерундой для рекламы.

А тут сам убедился в обратном.

Я видел, как это существо, спустившись на песок, шагнуло ко мне. Но тут же мягко упало, издавая какой-то писк. Оно лежало, беспомощно расбросав в стороны свои конечности. Но самым выразительным в нём были огромные стеклянные глаза, которые сначала двигались влево и вправо, а затем безжизненно остановились.

И даже будучи застывшими, они просили о помощи.

Меня охватил страх из-за того, что в моём мозге стали появляться какие-то отрывочные видеофрагменты. Они были похожи на фильмы в старом телевизоре во время радиопомех, где мелькали строки и кадры.

Сюжеты были разные: огромная толпа ему подобных существ на большой площади, старт космического корабля странной формы.

Меня при этом охватило паническое чувство, как будто, взывающее к помощи.

Как будто это существо просило спасти его от смерти. Я бросился к нему и попытался поддержать его туловище и голову, но какая-то сила отодвинула меня от него на приличное расстояние так, что я чуть не упал.

Но тут же послышались звуки сирены, и я увидел две легковые машины и одну грузовую, несущиеся сюда на большой скорости.

Из легковых машин выбежали несколько человек офицеров из охраны полигона, а из грузовой машины выскочили солдаты и стали вытаскивать огромные непроницаемые для осмотра щиты. Они огородили ими это место падения и укрепили их на песке.

Ко мне подбежал офицер охраны, записал то, что я видел здесь.

Затем записал мои данные и заставил расписаться на документе, в котором говорилось, что всё виденное мной здесь является секретной информацией, которую я не имею право разглашать.

Мне пришлось сесть в мою машину и уехать. С чувством какой-то вины в том, что я не мог спасти это существо, я подъезжал к дому моей тётушки Конни.