Блиц Министров № 99. Голосование

На улице дождь. На улице хмуро и мерзопакостно. Дома тоже самое, отопления еще нет, по версии ЖКУ рано мол, потеплеет, а пока холодища. И как-то грустится. И не хочется ничего, даже пироженка печалится в холодильнике. Поспать что ли? Сделала гнездо, закуталась в одеяло и плед, и… а не спится… Вот ни в одном глазу. И овцы не помогают, целая отара — прошла мимо. Что бы такое вспомнить, чтобы сразу уснуть? Громыхнул дверью сосед с верхнего этажа. Процокал по коридору, ботинки у него что ли с подковами? Слышимость, словно у меня в квартире, а не этажом выше. Чем-то загремел прямо над головой, и тут вдруг шлеп! Что-то свалилось уже у меня откуда-то сверху, как раз посредине комнаты. «Ничего себе! — подумала, — Уже штукатурка падать начала, вот слон-то отъелся!» Решила все же взглянуть, оценить урон потолку, так сказать. А потолок-то совершенно целый. Белый, ровный и никаких следов повреждений. Но я же четко слышала, что-то упало. Выпуталась из одеяла, спустила ноги с дивана и вгляделась в сумрак на полу.

— Ни фига себе! – кажется, я вслух это сказала, и было отчего впечатлиться. По центру комнаты лежало нечто. И это нечто стало под моим взглядом расти, быстро так расти, словно воздушный шарик, меняя форму от лужицы до пухлого огромного под потолок монстра.

«Сплю? Или крыша съехала? – подумала, испугалась, потом успокоила сама себя, — с чего бы это у меня крыша повредилась, сплю! И снится мне сон, сама же мечтала. А во сне может быть все!»

А этот надувной монстр оживился, ручками замахал, ножками затопал, глазюки в меня вперил. Я тоже на него уставилась. Надо сказать, монстр был ничего себе так – симпатичный, местами… Ну, мужественность так и выпиралась из него в виде перекаченного тела огромных размеров, и там всякие бицепсы, трицепсы, кубики – все было в отличном состоянии, даже хотелось потрогать, как они там вживую ощущаются. Но он так глянул на мою протянутую руку, что я решила и так сойдет, без контактов пятого уровня… Лицо… тут мой взгляд прилип, оглядывая… в общем – мечта! И даже рога не затмевали эту мечту, и даже хвост со львиной кисточкой, и даже крылья, торчащие за спиной. Пощупать это великолепие захотелось еще сильней. Но тут этот образчик девичьих мечтаний открыл рот.

— Пиши! – пророкотало на всю квартиру.

Меня аж воздухом впечатало в спинку дивана. А он еще и шагнул вперед, крыльями зашуршал, зубками заклацал, в глазах красный свет зажегся.

— Чиво? – как-то тоненько и дрожаще выдалось.

А что? От такого представления кто хочешь испугается, и во сне не каждый день по квартире трехметровые громилы тусуются. И да, у нас сталинка, потолки высокие.

— Пиши! – вновь проревел гость. Тихо звякнула вазочка на полке.

И тут во мне проснулся разум. Чего этот гость тут командует, в моем сне-то? Чего-то там писать заставляет, скоро посуду бить начнет?.. А этот уже и ручки ко мне протянул. Надо какой шустрый! Руки у него были сильные и жесткие, монстр потряс меня над диваном, еще раз призывая что-то писать. Качественно так потряс, до такой степени, что захотелось написать что-то… а еще лучше сказать, в смысле предложить туристичекий круиз…ему. Но выходило только неглубоко дышать. Не рассчитал видимо силу объятий.

— Положь на место, где взял, — прохипела, наконец-то, и добавила ехидно, — а то писать некому будет!

А когда меня вернули на диван, и я чуть отдышалась, продолжила:

— Ты вообще какие другие слова-то знаешь, кроме пиши? И вообще ты кто? Откуда и зачем к нам?

Вопросы сыпались из меня как горох. Монстр хлопал глазами и молчал, думал, наверное, кисточка на хвосте моталась туда-сюда. Потом отмер и уже нормальным голосом сказал:

— Знаю!

И поведал фантастическую историю. Вот он, этот монстр, оказывается герой моего романа, очень популярного и известного в будущем, притащился ко мне из этого будущего времени, чтобы роман изменить и откорректировать. На резонный вопрос: «Зачем что-то изменять, если всем нравится?» ответил, что не нравится лично ему. Я впечатлилась донельзя. Это надо же я и книгу написала! И читаемую, и успешную! Монстр сразу и безоговорочно стал необыкновенно привлекательным и даже любимым. На волне эйфории кинулась с восторженными писками обниматься. Тот шарахнулся от меня в сторону, все же снеся попутно злополучную вазочку. Дзынь!!! Но мне было все равно. Бог с ней вазочкой, там и хрусталь-то был поддельный, а тут ГЕРОЙ! Настоящий! МОЙ!!!

— Осторожнее! — предупредил гость, высвобождаясь из объятий. – Я по делу! И времени у нас не так уж и много. Надо успеть!

И выдал целый список претензий.

— Итак, первое. Никаких императоров, королей и прочих баронов-герцогов… и чародеев, колдунов и прочей магической мишуры. И волшебных палочек тоже не надо…

— А как же… — я не успела вставить возражение.

— Далее, имя! ИМЯ! Хочу нормальное имя, человеческое, например, Сергей Сергеевич. – и покосившись на меня добавил, — ладно, кого-нибудь можешь назвать и как хочешь, типа Атьмавивы и всяких Ксероксов…

— А ксерокс – это копировальный аппарат, — попыталась пояснить.

— Вот, именно! – припечатал монстр, — только Сергей Сергеевич!

— Ну, как хочешь, — согласилась, — Сергей Сергеевич, так Сергей Сергеевич.

— И это…- Сергей Сергеевич немного замялся, — ты это, того… ну, сделай мне нормальное тело, а не эту груду мышц…и рост еще тоже… нормальный, а то не у всех же сталинки…- и покосился на потолок.

А потом гость уселся передо мной на пол и продолжил вещать. Список был длинный, видимо долго готовился, все собрал от одежды и еды, до мирового устройства и любимых цветов на грядке. Я исписала несколько листов, у меня даже рука устала и мозг взрывался от возражений. А он все продолжал и продолжал.

— Никаких монстрячих прибамбасов у меня не будет! Всяких там крыльев, клыков, рогов и хвостов с кисточками и без! – основательно так припечатал.

— А кисточка вроде ничего так, прикольненько, — встряла все же я в поток претензий.

— Вот сама и носи! – ответил гость. – А мне не надо этого счастья, штаны шить – спецзаказ, летом обгорает на солнце, зимой мерзнет, все двери стремятся прищемить, все дамы…- покосившись на меня, внимательно разглядывающую эту самую прелесть, — норовят пощупать…

— Но ведь миленько…- попыталась отстоять прелесть.

— Нет! – в голосе вновь послышался рокот.

— Ладно, ладно, записала – быстро согласилась, — кисточки нет.

И далее, далее…

***

Снова затопал сосед сверху. Гость замолчал. В горле, наверное, пересохло столько-то говорить. Хотела чаю предложить, но успела только сказать:

— Может чаю попьем? У меня пироженки есть.

Но мой герой вдруг как-то заблестел, охнул, оглядев себя и начал еще быстрее говорить:

— А я хочу: быть обыкновенным, как все, жить своей жизнью, любить простую, но настоящую женщину, растить детей, выращивать помидоры на даче, гулять с собакой, дрессировать кота… Это моя жизнь. А что неинтересно? Так это ты писатель-то, вот если настоящий, то напишешь так, чтобы было интересно и другим…

Бамс, что-то грохнуло совсем рядом… Сергей Сергеевич с сожалением посмотрел на меня и сказал:

— Ну, все – время вышло! Пора мне, — и спросил — Все записала? Все поняла?

Я успела только кивнуть, как снова что-то бумкнуло, запереливалась цветными звездами фигура моего героя и истаяла…

Вот сижу и думаю теперь: сплю я или нет?

Я шла с работы, и улица была вся чёрно-золотая. Густые чернила ночи, яркий свет витрин, летящих автомобильных фар, фонарей с изящными, словно точёными столбами.

Шла и шла, почти бездумно, но – машинально отмечая и одно, и другое: блестящие вощёные яблоки, зелёные и жёлтые, в окне небольшого ресторана и, за тонким стеклом, собравшим блики десятков отражений – столики, на которых пузатые чашки с кофейной пеной, клетчатые красные скатерти и упрятанные в настольные лампы огоньки; магазин, где продают льняные сумки с нарисованными совами, лаковые яркие шкатулочки и всякое такое; лепной узор на эркере…

Люблю бывать в маленьких кафешках, таких вот магазинчиках – жаль, нечасто удаётся. Но когда я путешествую, то стараюсь покупать какие-нибудь милые мелочи на память…

Дома зажгла неяркий свет, поставила чайник. На сегодня у меня были припасены кое-какие вкусности, чудесная книга, которую я читала уже несколько дней и не спешила заканчивать, и, на «перед сном», продолжение одного вполне приемлемого сериала.

Как хорошо… Чай дымится – аромат лимона и бергамота, пельмени посыпаны мелко нарезанной зеленью и политы сметаной, мороженое лежит на верхней полке холодильника – мне нравится, когда оно…

Дом вздрогнул. Тяжёлый, густой, каменный звук шагов гулом поднимался с самого низа, от входа в подъезд, наполнял пространство, расходился дальше и дальше.

Я уронила книгу, пролила чай на скатерть. Ждала, замерев. Стук по железной дверной коробке. Ещё раз, ещё…

Он уже приходил – Командор, Стучал каменной перчаткой так, что – как и сейчас – вибрировали стены, а мелкие стеклянные безделушки дребезжали, ударяясь друг о друга.

Я не видела Каменного гостя, но знала, что тёмный воздух вокруг него свивается небольшими смерчами, предвестниками вселенских бурь; что незнакомый, нездешний звук, похожий на низкое гудение труб, всегда сопровождает Командора; что в нарастающем, усиливающемся ветре летят осколки комет и брызги огненных вспышек; что плащ моего незваного гостя со всеми своими неподвижными складками летит в этом потоке, пропадая в бесконечной, всеобъемлющей ночи с редкими звёздами и щербатой луной.

Там нет ничего. Нет моей жизни, всего вот этого – ковра, синей с золотым чашки, часов в виде домика с черепитчатой крышей. А я запланировала и даже оплатила уже одну давно намечтанную поездку…

Он может прийти к каждому. Не обязательно иметь длинный список чего бы то ни было за душой… Я ничуть не хуже других. Не лучше, может быть, но и не хуже. Есть те, кто не уберёгся – с ними уже кончено. Есть те, кто ловко улизнул, сбежал из круга его власти. А я – ни тут и ни там. Всё медлила, тянула – и вот…

Снова стук, каменный и железный.

Если я открою, он войдёт и раздавит мою жизнь, как маленькую тонкостенную ракушку, на которую наступишь в песке и не заметишь, что она хрустнула. Ничего не будет больше. Ничего не вернёшь.

Если не открою… Кажется, он не может войти сам. Есть правила. Но не верится, когда слышишь этот гул и гудение, и видишь, как сыплется побелка на пол, что он обязательно будет их соблюдать. Кроме того, он может дождаться, когда я сама выйду – я когда-нибудь же выйду… Пока Командор не искал меня в других местах, но я чувствую, что круги сужаются, что безопасных дорог и дней всё меньше.

В комнате на книжной полке прозрачная черепашка с чёрными глазками почти сползла от тряски к самому краю. Упадёт – разобьётся. Осторожно ступаю по скрипучим полоскам ламината – нельзя выдать, что я тут! – и подхожу к двери.

Ночь, космический ветер, смерчи – всё бушует там, обвивая каменные сапоги и плащ. Прислушиваюсь. Должно же это стихнуть… Но если и так – вдруг ловушка?

Он придёт ещё и ещё. И тогда…

Громадное блюдо луны закатывалось за многоэтажку, бросая серебристые лучи в открытое настежь в июльскую духоту окно. Несмотря на безветрие занавески колыхались. Из квартиры доносился равномерный скрежет лопастей вентилятора. Из темноты комнаты до окна пыталось доползти лоснящееся чёрное ребристое тело с неестественно продолговатым черепом и остроконечным хвостом. Когти шестипалой лапы скребли и оставляли глубокие царапины на дереве паркета. Лучи луны успели выхватить из темноты безглазую пасть, из которой вместо языка с истошным визгом вырывалась наружу ещё одна пасть. Не успев добраться до окна, тело начало распадаться на чёрный пепел. Потоки воздуха, гонимые опрокинутым вентилятором, закружили воронкой растворяющиеся частицы. Когда ксеноморф полностью исчез, остался слизистый кровавый след, ведущий к перевёрнутому торшеру, осколки лампочки которой лежали рядом с раскрытой книгой. Луч перешагнул книгу, забрался выше и застыл на лице, искаженном от ужаса и боли. Остекленевшие глаза смотрели в потолок, а тело, в объятиях высокого, обитого кожей, кресла, остывало в неестественной позе. Сломанные ребра торчали, как раскрытый бутон из разорванного изнутри живота. Выплюнутые внутренности сползли с колен в лужу крови под ногами. Тишину, в которую погрузилось пространство, нарушили тяжелые шаги в лестничном пролёте и нетерпеливый стук в дверь:

– Откройте, полиция!– раздался бас, который прервал дребезжащий старушечий голос:

– Он никогда не доставлял беспокойства. Вы бы слышали эти крики, до сих пор мурашки.

– Идите к себе и запритесь!– повелел бас,– Санчес, взламываем!

Послышался тихий хлопок, дверь сотряслась и приоткрылась. Двое вооруженных людей, разбивая темноту, целясь лучами фонариков, осторожно осмотрелись. Не обнаружив опасности, невысокий сухощавый молодой человек в пропотевшей рубашке нажал на выключатель. Свет на мгновение ослепил посетителей:

– Как чувствовал, что это наш случай, – сокрушенно и одновременно с задоринкой произнёс Санчес, поднимая книгу. Он показал корешок напарнику, полицейскому постарше, с явной сединой на висках, который стоял возле кресла и смотрел на жертву:

– Чужой! Те же руны, то же издательство…

– Да, но это что-то новенькое, тот, что на видео убивал иначе.

Санчес подошел к напарнику и брезгливо поморщился:

– Выглядит ужасно. Оно похоже прямо из живота — ппыффф, – он рукой сымитировал, как ксеноморф вылезает из жертвы.

– Надо с этим заканчивать, – пробасил Девис, – нам нужны доказательства или придётся ждать следующего полнолуния…

***

–Никогда бы не подумал, что книга может убить!– Санчес вертел в руках вещдок, переиздание «Чужого» Фостера.¬

–Где команда Митчела?–Девис явно нервничал.

–Они на задании, –ответили ему из-за зеркала.

–Эти идиоты не верят во всю серьёзность положения,– пробурчал под нос Девис.

–Не переживай, напарник, справимся, в соседней комнате 20 вооруженных людей.

–Не отшучивайся, Санчес, эта тварь за минуту распотрошила с десяток людей.

–Давай уже начинать,– взмолился загорелый сухощавый брюнет, который искусно прикрывал страх и неверие за отчуждённой улыбкой.

–Ты уверен, что хочешь быть чтецом?

–Ну, не тебе же с плюсовыми лупами уступать.

–Ладно, – нехотя согласился Девис и постучал кулаком по бронежилету напарника, – пару минут, думаю, продержимся, – и уже выходя из комнаты допроса, уточнил, – ты ведь отметил, где читать не стоит?

– О, да, я не позволю этой твари распороть мне пузо, – улыбаясь, Санчес вновь показал рукой, как ксеноморф вылезает из живота.

Девис вышел из комнаты и запер железную дверь на ключ. В смежной комнате ожидали 20 человек, и всё же Девису казалось, что этого недостаточно. Огнемёт из оружейной на минусовом этаже пригодился бы, но ему не выдали разрешение. В комнате послышалось перешёптывание сомневающихся в исходе, которое тут же умолкло под тяжелым взглядом Девиса, напарник которого рисковал жизнью. Все пристально наблюдали в зеркало Гезелла за Санчесом. Молодой офицер удобно устроился на металлическом стуле, закинул ноги на стол и уткнулся в книгу. Прошло полчаса. Час. Ничего не происходило. Полицейские начали терять терпение.

–Может время неправильно подсчитали? – кто-то выразил сомнение. Девис нажал на кнопку связи:

–Санчес, ты там точно читаешь?

–Аха, – только и произнес увлеченный книгой чтец.

–Давай вслух.

Что-то начало меняться. Голос Санчеса звучал приглушённо, словно встречал препятствия. Девис подошёл к стеклу. Тень, которую отбрасывал чтец, стала темнее и заметно плотнее, словно собиралась из едва заметных частиц, витающих в воздухе. За стеклом происходила чертовщина, к которой присутствующие не были готовы. На их глазах за мгновение в комнате реализовалась тварь из одноимённого фильма:

–Санчес,– проорал Девис по связи, – оно за тобой.

Санчес откинулся, чтобы рассмотреть опасность, доставая оружие и роняя книгу, но не удержал равновесие и грохнулся о пол, как раз миновав когтистую лапу нападающей твари. В то же самое время раздались выстрелы, звуки ломающегося зеркала и визг задетой пулями твари. Лёжа на спине, Санчес никак не мог поймать движущуюся с невероятной скоростью мишень. Лоснящееся ребристое тело чужого ускользало от выстрелов. Зеленоватая жижа из раны разбрызгалась вокруг. Она прожгла ткань одежды Санчеса и оставила ожоги на теле. Металлические стол и стулья зияли дырами от проевшей кислоты. Железная дверь обнажила глазницы в коридор. Тварь изо всех сил попыталась выбить дверь, но она не поддалась, зато метал, измазанный кровью существа, стал плавиться. Девис выбежал из комнаты, предвидя следующий шаг монстра, и столкнулся с двухметровой тварью. Санчес, воспользовавшись замедлением, выпустил несколько пуль. Тварь метнулась, сбив хвостом Девиса, распоров ему бронежилет и оставив рану на бедре. Оно направилось к обидчику и отбросило его об стену, но Девис с полицейскими разрядили в него очередь. Тварь, почувствовав прореху, бросилась через зеркальный проём в соседнюю комнату, из которой раздался истошный крик. В мгновение ока оно нанесло смертельные раны дюжине людей, выбралось наружу, понеслось на толпу стреляющих, разметая их, как кегли, и свернуло за угол. Послышались крики и выстрелы на лестничном пролёте. Выбираясь из груды искалеченных тел, Девис запихнул за пояс ещё пару пистолетов и проверил пульс Санчеса. Тот шевельнулся. Везунчик отделался ожогами.

–Как ты? – Санчес кивнул — нормально, – идём, мы должны его остановить.

–Сколько времени прошло?– поднимаясь, спросил чтец.

–Больше пяти минут, – направив оружие вперед собой, они двинулись к лестнице, этажом ниже доносилась возня, выстрелы и крики.

–Почему он не исчезает?– терзался подозрениями Санчес.

–Мы его остановим!– не давал ему домыслить Девис– Оружейная!

–Понял!– оживился чтец.

Они спустились вниз, Девис готов был наставить оружие на охранника, чтобы тот ему открыл дверь, но здесь творилась суматоха, полицейские спешно вооружались. Напарники схватили по огнемёту и ринулись обратно. Искореженные и перевёрнутые столы, окровавленные трупы, оборванные лампы, стены, изрисованные кровью чужого и его жертв. Откинув труп, ксеноморф направился на полицейских, которые не растерялись и выпустили в него струи огня. Тварь подалась назад и ринулась в зарешеченное окно, которое разлетелось на осколки, но решетка не поддалась. Ксеноморф затаился за столами, но ему некуда было бежать от огня. Визг твари заглушал все звуки, горящая плоть чадила и тошнотворно воняла. Подтянулись остальные вооруженные полицейские и открыли огонь. Гильзы бесшумно падали под ноги стреляющих в оглушающем гуле. Вдруг чужой в два прыжка, сквозь стену пуль, оказался возле разбитого окна, решётки которой уже расплавились.

–Не дайте ему уйти,–Девис слишком поздно понял задумку твари. Ксеноморф выпрыгнул из окна 4-го этажа и приземлился невредимым, как кот на четыре лапы, всё ещё находясь пол градом пуль.

–Девис,– окликнул напарника чтец, сжимая в руке пистолет.

–Не смей Санчес, – понял намерение напарника Девис.

–Не дай этому повториться, друг.

Девис ринулся к напарнику, но раздался выстрел, и тело чтеца рухнуло на пол.

Через секунду прекратилась стрельба. Выбежавшие наружу полицейские разводили руками:

–Куда оно делось?

–Оно растворилось.

Девис сидел над телом Санчеса, кусал губы в кровь, но не мог сдержать слёз.

… долго размышляю, что же будет уместнее поставить на стол, а ведь правда, — что? Если в полночь придет Та, Которая, из Саги о Саге, я должен заварить осень, да покрепче, и обязательно позднюю, приправленную капелькой первого снега. Перевожу взгляд на Имя Имени, и мне все больше кажется, что скорее придет Потерявший, а для него придется заварить самую раннюю осень, и добавить ложечку лета. Проще, конечно, поставить чайник с поздней осенью и с ранней осенью – но до чего же оскорбится Та, Которая, увидев проблески сентября, а Потерявший и вовсе уйдет, как только почувствует снежный холодок.

Бросаюсь к своим сокровищам, лихорадочно перебираю книги, одну за другой, все четыре – Портрет портрета, Имя Имени, Спящий Сон, Осень Осенью, Сагу о Саге, и снова — Портрет портрета, Имя Имени, Спящий Сон, Осень Осенью, Сагу о Саге. Черт меня дери, понимаю, что если поставлю на стол что-то одно, для одного, то обязательно обижу всех остальных, если придет не тот, кого я жду. И что я делаю, зачем я снимаю со стены круглые часы, кладу их на сковородку? Часы плавятся шипят, скворчат, растекаются цифрами. Бросаю туда же несколько минут для вкуса, жду, когда время подстынет, режу пополам, раскладываю по тарелкам. Это пригодится мне, если придет Видящий из Спящего Сна, а вот если появится Ненарисованный из Портрета Портрета, мне несдобровать. И почему-то мне все больше кажется, что придет именно он. А уж если я запеку в печи заботливо собранные буквы и разложу на блюде, Осененный из Осени придет в ярость, не меньше, в его мире это неслыханное кощунство. Будь у меня пять комнат, было бы проще, я бы поставил пять столов, накрыл бы пять ужинов, разложил бы книги по комнатам, ждал… но… но комната всего одна над самой крышей, и пять книг, вот и все мое нехитрое имущество. Ставлю на стол чайник, еще не зная, чем его наполнить, понимаю, что поздно, поздно – что-то уже происходит, распахиваются врата между мирами. Изумленно оглядываю незнакомый мир, в котором я оказался, ваше лицо… Кто вы? И… как называется книга обо мне?

В тот день погода была как обычно мерзопакостная. Ветер, моросящий дождь и осенний холод. Небо имело серо грязный цвет, подобно тому, как пьяный художник размазывает мешанину красок по холсту. В общем ничего не предвещало необычного. Свернув в сторону гаражей, неподалеку от себя заметил странную картину. Прислонившись к забору спиной на земле сидел длинноволосый мужик в наколках. Зек – подумал я и хотел пройти мимо, как вдруг услышал.

— Эй, Амиго, огонь есть?

— Не курю – ответил я и хотел было идти дальше, но что-то остановило. Не понятно. Может странный акцент бомжа? Да и бомж ли это был? Остановившись, я невольно стал рассматривать мужика.

— Не местный? – поинтересовался я чисто для того, чтобы нарушить неловкое молчание.

— А что, похоже? – усмехнулся тот.

Я уже пожалел о своих действиях, потому как бомж встал и направился ко мне. Развязная походка, длинные волосы, спадающие до плеча, татуировки на лице и руках замысловатыми рисунками. Среди них я узнал лишь карточные символы, но что они означали – без понятия.

— Давид. – Представился мужик и принялся сверлить меня пронизывающим взглядом.

— Иван. – Машинально ответил я, хотя сам не понял, почему вообще с ним разговариваю.

— Какой сейчас год? – спросил Давид, чем ввел меня в полный ступор. Это сколько он бухал? – размышлял я, снова оглядев собеседника с ног до головы, но ответил.

— 2023.

Теперь уже было интересно, какое впечатление произвел мой ответ.

— Не хило меня с реверса вынесло. – Усмехнулся тот, но, похоже, оставался невозмутим. — Куда идешь?

— В гараж.

Мужик еще какое-то время продолжал сверлить меня как анаконда ледяным взором, потом вдруг усмехнулся и вытащил из-за пазухи книгу, листов в 300.

— На вот, почитай на досуге. Не пожалеешь.

Признаться честно, ожидал всего чего угодно, только не этого. Вытащил бы этот головорез пистолет, мачете, гранату наконец, было бы не так убийственно. А тут книга.

— Зачем? — не понял я.

— Прочтешь, узнаешь. – Буркнул Давид и буквально всучил мне ее в руки.

Мельком взглянув на название, прочел «Созвездие»

Черт. Так может он писатель?

— Самиздат? – поинтересовался я, догадываясь в чем дело. Видимо самоучка писатель написал про свои подвиги, а издать никто не берется. Однако переплет книги был дорогой. Черт его знает. В голове мелькнула мысль, что в самой книге заложена бомба. И все же я открыл ее, пролистнул и больше удивился тому, что бомбы в ней не было…

— Давид! – Услышал я девичий голос позади.

— Кими! Ну наконец-то. – Обрадовано воскликнул Давид, направившись на встречу к новой незнакомке.

Подойдя, та окинула меня беглым взглядом, на что я подумал, что черт возьми, тут происходит? Девчонка не русская. Какая-нибудь китаянка, кореянка, а может и вовсе якутка. Черт их разберет. Но стройная как тростинка, длинноногая и с разными глазами. Один синий, как у куклы, а другой черный как смоль. Думал поначалу, что один зрачок на весь глаз без радужки.

Дальнейший разговор я не понял ни слова. Удивило то, что Давид, с виду татуированный бомж, заговорил с подошедшей на каком-то языке, не передать с каким наречием сравнить. Помявшись некоторое время, я сделал попытку идти своей дорогой, но Давид не дал мне этого сделать.

— Постой. Это Кими. – Представил он мне свою подругу или кем она там ему приходилась уж не знаю.

Признаюсь честно, от этой парочки мне было слишком не по себе. А эта разноглазая еще этак дерзко уставилась на меня и, как ни в чем не бывало, на русском в лоб вопросом.

— Машина есть?

Новый тип ограбления – подумал я. Ну и как мне теперь быть? Заберут, однозначно.

— Не заберем. Подкинешь до вокзала? Мы заплатим. – Произнесла девушка, словно прочтя мои мысли.

Ну странности да и только. А куда деваться-то было? Согласившись, мы втроем дошли до гаража. На душе было как-то не спокойно. Я даже о книге, данную мне Давидом, забыл.

Пока открывал гараж, парочка стояла молча в стороне. Завел машину, выехал, закрыл гараж. Вот честно, не удивился бы, если бы они прыгнули в машину и угнали бы ее. Но нет. Оба дождались, пока закрою гараж, потом девчонка что-то сказала Давиду и резво так прыгнула на переднее пассажирское. Давид уселся сзади.

— Да уж. – Оглядела Кими салон моей Гранты. – Не «Херувим» и Гоголона тут точно нет.

Признаться, я не понял ни черта, что она имела в виду, но ответил в тон.

— Да уж что имеем.

Тут девчонка как-то откинулась на спинку со словами

— Тихонь, твой черед.

И отключилась на какое-то мгновение.

Дурдом в побеге? – подумал я, но говорить ничего не стал.

Пока выезжали, девчонка очнулась, вынула из-за пазухи что-то типа мобильного, но с какими-то выступами типа антенн и, не проводя по экрану пальцами, уставилась в него немигающим взглядом…

Спустя минут пять, когда мы во всю катили в сторону вокзала, Кими ожила и выдала.

— Детерминантное отклонение лучевого сведения составляет ноль, пять, ноль. В силу асинхронного искривления хронолиза постоянная составляет три. Наш год 2023. Я подсчитала. Если разогнаться до ста сорока километров в час, то сведение реверса отклонится на два, что даст возможность рециркулярно дефрагментировать коллапсную инградиенту…

От всего этого я, сказать честно, чуть в столб не въехал. А этот, Давид, сзади, как ни в чем не бывало, будто бы понял, что она такое пробредила, добавил.

— Включи деструктуризатор плазменного обращения. Дешифрируй декартовы координаты сингулярности.

— Сингулярность хроно тайпа семнадцать. – Ответила Кими, не отрываясь от черного экрана своего непонятного прибора.

— Амиго, — Обратился ко мне Давид. – А не мог бы ты свернуть туда, где можно было бы разогнаться до ста сорока? Всего самую малость. Нам очень надо.

Я уже понимал, что у меня в машине два сумасшедших, но вид этого брутального самца на заднем сиденье подсказывал, что лучше сделать то, что они просят.

— Если только на КАД выехать, но там камеры, сто сорок…

— Нам всего на пять секунд. Пожалуйста, и мы больше не потревожим. – Буквально взмолилась Кими каким-то уж совсем не своим тоном. Не тем, как было в первые секунды нашего общения среди гаражей.

Приняв решение удовлетворить просьбу этих двоих с их сингулярностью хронологических отклонений, я развернул машину и уже через минуту выехал на скоростную дорогу.

— Ну? Разгоняться?

— Давай! – буквально крикнули оба пассажира в голос и я нажал на газ. Машина полетела. Признаться трое в салоне хоть и тяжело, но все же. Уже минуту спустя я вел машину по третьей полосе. Стрелка спидометра легла на сто сорок.

— Хоп!- услышал я и обнаружил, что сижу в машине один…

Не знаю, не помню как отвернул в правый край, как остановил машину с включенной аварийкой. Это был не сон, не бред, все как наяву. Но я был в салоне один. Эти двое исчезли! Их не было! По лбу скатилась капля холодного пота.

— Твою мать! Куда теперь? В дурку сразу? А что сказать? Не пил, не кололся, встретил двоих, разогнался и…

Вот такая история, блин. Снова ехать смог только спустя час.

Но это еще что. Вот когда начал ту книгу читать, так и вовсе чуть не спятил. Но то другая история.