Евгения Сафонова. Рецензия на роман Влада Ларионова (Мааэринна) "Кто сказал: «Война»?"

Ссылка на конкурсный топик произведения

Сразу предупреждаю: это, в общем-то, не рецензия, а просто читательский отзыв с моими рассуждениями и впечатлениями от книги. Ибо на беспристрастность он не претендует, зато перенасыщен тем, что называют «имхо». Автору я советов не даю, писать его не учу, ибо он в этом не нуждается, а книгу воспринимаю, как готовый продукт.

Итак, предупредить предупредила, а теперь – поехали.

Для начала – вступительное слово.

Я уже не раз и не два на примере собственных историй сталкивалась с тем, что книгу приравнивают к героям, а автора, соответственно, к книге. И если поступки героев сомнительны, то и книга сразу плохая; а раз автор таких героев написал, следовательно, он сам злюка и вообще нехороший гад.  

Да, книга обнажает душу автора, бесспорно. Прочитав чужой роман, обычно можно многое сказать и о том, кто его написал, и о его ценностях. Но это работает далеко не всегда и не со всеми. Если кто-то пишет роман от лица маньяка-убийцы, будет опрометчивым сходу предположить, что он туда выплескивает некие собственные нереализованные желания. Ибо по себе знаю, что автор может очень любить своих героев (ибо все они – его детки, в конце концов, и маньяки-убийцы тоже), но глубоко не одобрять их поступки. Однако некоторые читатели почему-то склонны считать, что раз ты написал подобного героя, но в тексте не сквозит большими буквами твоё лютое неодобрение и отвращение по отношению к нему (к слову, меня раздражает, когда отношение автора к героям явно и ясно читается, ибо я очень люблю делать обо всём выводы сама, а не продираться через чью-то точку зрения, которую мне усиленно навязывают), ты его оправдываешь. А иногда даже вроде ярко выраженного неодобрения и отвращения недостаточно, чтобы читатели не начали вопить про пропаганду насилия… хотя ладно, это уже другая книга другого автора МП, так что не будем.

Итог номер раз. Я отделяю личность, мировоззрение и взгляды автора от личностей, мировоззрений и взглядов его героев, а оценку самой книги – от оценки её персонажей.

Зачем я это пишу? Плавно подводя ко второму итогу, а именно – про идею книги. Пока не той, о которой я хочу поговорить, а любой абстрактной.

Я не считаю, что в книге обязана присутствовать Великая Высокая Идея. Вернее, не так: я считаю, что любая книга всегда несёт в себе какую-то идею, но книги далеко не всегда целенаправленно пишутся именно ради них. Иногда просто история складывается… вот так. Несправедливо. Грустно. Все умирают, и хорошие герои – в первую очередь. Балом правят подлецы, зло побеждает, и вообще всё плохо. Потому что жизненно, ага. Как в одном из моих любимых мюзиклов поётся, «there’s no happy ending, so they say… not for me anyway». У которого тоже концовка, к слову, внезапно плохая. И жизненная. Ибо в жизни хорошие люди умирают, а плохие, пройдя по их головам, живут долго и счастливо. Как это ни грустно.

И когда-то я думала – зачем об этом писать, если в жизни этого и так хватает. Думала, что писать нужно о разумном-добром-вечном, что плохих концовок быть не должно, потому что хотя бы в книгах добро обязательно должно побеждать. А потом… а потом поняла, что нет, нужно не только это. И писать вот такие «жизненные» истории лично я не могу (пусть я люблю заигрывания с тьмой и собственной тенью, но я всё-таки слишком идеалистка и сказочница, чтобы тащить в свои книги реальную жизнь со всей её несправедливостью и грязью, не сдобрив её светлым финалом), но читать – читаю. Ибо иные книги интересны в качестве «взгляда в бездну», ту самую, по Ницше. Идея может быть тебе не близка, герои – несимпатичны и даже противны, но это не отменяет того, что сама книга хороша. А даже из торжества зла и несправедливости мы всегда можем сделать нужные выводы. Хорошие выводы. Я могу, по крайней мере. Хотя бы то, как мы не должны жить, как мы не должны поступать. А когда автор показывает торжество зла в умирающем мирке, в исчезающем государстве… разве это не значит, что те самые герои, которые в конце торжествуют, что-то делали неправильно? Если то, что они делили, в конце концов рушится, как карточный домик, если власть, которую они так жаждали, в итоге обращается миражом, потому что властвовать уже не над чем и не над кем?

Ну и на этой радостной ноте, собственно, я плавно перехожу от лирического вступления к разговору непосредственно о книге.

Наверное, мне было в какой-то степени проще, чем людям, которые вместе с этим романом только познакомились с творчеством автора. Я читала книгу, которая является продолжением «Войны», и здешний мир мне был уже знаком, а этот роман для меня оказался приквелом, проясняющим некоторые интересовавшие меня события. И я не буду пересказывать сюжет, придираться к логике и рассуждать о политических заморочках. Лучше поговорю о том, что мне действительно интересно и о чём действительно хочется поговорить.

А в любой книге меня в первую очередь интересуют люди.

Меня всегда больше привлекали не новые чуждые расы (хотя это безусловно интересно, и я восхищаюсь людьми, которые могут убедительно написать нелюдей с воистину нечеловеческим мышлением и поведением, а Эр один из них), а глубокое погружение вглубь человеческой натуры. И книга, о которой я хочу поговорить, страшна. Нет, не в плане «плоха» – а страшна тем, что за историю она рассказывает. Потому что это трагичная история о мире, который вот-вот унесёт ветром, о сломанных и искалеченных судьбах… и о людях, которые не умеют любить.

Это моё прочтение, которое я никому не навязываю. Но я увидела это так, и это самое страшное. Что все персонажи – со своей гнильцой… или просто слабы. И все – эгоисты. И никто, никто, никто из них (за исключением, наверное, третьестепенных персонажей вроде матерей Нарайна и Салемы, но мы о них знаем слишком мало, чтобы точно утверждать) не умеет по-настоящему отдавать себя кому-то другому.

Конечно, понятия о любви у каждого разные. Но в моём скромном понимании любовь – это самоотречение. Это когда в первую очередь думаешь не о себе, а о другом. Когда все вокруг будут твердить тебе, что твой любимый – негодяй, что он предал тебя, а ты будешь отрицать это и верить в него до последнего. И ещё… когда-то я писала это о дружбе, но дружба и любовь для меня различаются лишь тем, что во втором ваша близость не только духовная.

…«хороший друг — не тот, кто согласен с тобой во всём. Не тот, кто восторгается каждым твоим действием, и не тот, кто исступлённо поддерживает любые твои начинания. Хороший друг — тот, кто, оставаясь на твоей стороне, трезво оценивает тебя и все твои действия. Кто не побоится в решающий момент дать тебе затрещину, чтобы ты не сделал поворот не туда.

Даже зная, что на какое-то время ты возненавидишь его за это».

Прекрасный Озавир Орс поначалу вызывает исключительно восхищение. И в конце – о да, его преданность своему делу и своим убеждениям тоже может восхищать. Но думал ли он о своей якобы любимой семье, когда резал правду-матку? Думал ли о своих маленьких детях и о жене, когда отказался отсылать их из города, потворствуя своей гордыне? Думал ли о них, когда даже в темнице отказывался наступить на горло своей гордости и покаяться? Нет, вроде бы думал, но его слова о том, что их тронуть не посмеют, выглядят самообманом, попыткой убедить самого себя, что твоё упрямство им не навредит. Не убьют же. Подумаешь, останутся без любимого мужа и отца, подумаешь, любимый наследник отныне обречён на жизнь изгоя, скрывающегося от властей. Сущие мелочи ведь.

И как тут не вспомнить такого же прекрасного, вызывавшего восхищение своими идеалами Неда Старка… который осознал, чего ему может стоить его упрямство и его Преданность Идеалам, лишь когда ему прямым текстом сказали, что в следующий раз в его темницу могут принести голову его дочери.

Нарайн. Который вроде бы готов на всё ради «любимой своей глупышки», который вроде бы искренне любит Салему… однако с какой лёгкостью он верит в то, что любимая его предала! Что знала о заговоре против него, что не пришла не потому, что не смогла, а потому что не захотела замуж за изгоя и преступника. Даже мысли не допустил, что Салема не знала о планах папочки, что она такая же жертва, как и сам Нарайн; и какого же, выходит, он мнения о моральных качествах любимой невесты? А потом и вовсе выжигает из себя всю любовь к ней… и много позже, уже в следующей книге, спасает ей жизнь не из любви – из того самого чувства собственника, что в этой книге присуще не ему одному. А ещё брезгливости. Потому что негоже грязным варварам уничтожать то, что должно было принадлежать ему.

Салема. Милая добрая девочка. Брат сравнивает её с ласточкой, и она действительно напоминает мне птичку. Порхающую… и поверхностную. Её чувства к Нарайну видятся мне неглубокими, детскими (и это логично, учитывая и то, сколько девочке лет, и то, что это её первая влюблённость). Горе по потерянному жениху-изменнику не мешает ей есть вкусные печеньки, стыдливо осознавая всю неправильность этого. Она плывёт по течению, она изнеженная принцесса, которой нравится видеть себя пацанкой, зеркальным отражением брата, однако на самом деле она – обычная слабая девушка. Милая и добрая, да. Но слабая и по-девичьи глупенькая. Поэтому, когда при побеге её ловит отец, она не делает, в общем-то, ровным счётом ничего. Даже не пытается особо: предпочитает лечь и заплакать. Поэтому в начале следующей книжки, спустя весьма непродолжительное время после всей этой трагедии с Нарайном и его семьёй – она не сходит с ума и не бродит по дому сомнамбулой, думая, что и как с её несчастным женихом, а вполне себе бодро оценивает поместье в глуши, оказавшееся не таким унылым, как она думала, и дерётся на мечах с братиком. Если уж она кого по-настоящему и любит, то это Гайяри: учитывая, насколько безоговорочно и безусловно она ему доверяет.

И да, теперь мне кажется, что Нарайна, который впоследствии привёл врагов в её дом, который позволил варварам у неё на глазах зверски убить мать и маленьких братиков, она в своё время не прикончила не из-за великой любви. А потому что так проще. Жить, продолжая плыть по течению. Хотя, казалось бы, чего стоит сама жизнь, когда из неё исчезает смысл?..

Её брат Гайяри и его возлюбленный Айсинар. Странного отношения Айсинара к его законной супруге я касаться не буду; но их чувство с Гайяри – это страсть, гордыня, желание обладать… и не более. Айсинара пьянит мысль, что златокудрый красавец-любовник, герой арены, покорен его воле и готов умереть или убить ради него, он видит в нём свою собственность, прекрасную вещь. Не человека – острый клинок изумительной работы. Для Лолии, создающей некое подобие любовного треугольника, Гайяри — завидный приз, которым «можно будет целый месяц хвастаться», и она хочет, чтобы тот принадлежал ей одной; Гайяри признаёт, что «соседушка» хороша, но цену, которая она себе назначила, он платить пока не готов. И в чувствах всей этой троицы – и даже в чувстве Салемы к Нарайну – сквозит очень много внешнего, но не внутреннего. «Смотрите, что у меня есть, смотрите, что принадлежит мне, смотрите, чем я могу похвастаться»… тогда как в моём понимании истинное чувство – нечто настолько интимное, что это хочется спрятать подальше от окружающих, но никак не кичиться этим, страстно желая тыкнуть другим под нос.

Геленн, отец Гайяри – вообще отдельная песня. В собственном сыне видит в первую очередь инструмент, средство достижения собственных целей. К слову, что Геленн, что Айсинар, при всём горделивом самомнении второго и интриганских замашках первого, абсолютно никудышные политики; а Озавир, при всех его положительных качествах, протянул даже слишком долго для человека, который любит говорить, что думает, не считаясь с авторитетом сильных мира сего (определённо не самая хорошая черта для политического деятеля). И с такими правителями… иного итога для страны быть просто не могло.

И видится мне очень яркое и отчётливое противопоставление всех этих героев с теми, кто в этой книге не появляется, зато появляется в следующей из этого цикла. С даахи, детьми Любви Творящей. Которые воспитывают несчастного ребёнка Салемы и Нарайна, забрав его от отца, в своей одержимости вроде бы праведной местью в конце концов превратившегося в монстра. Воспитывают в любви – и, хвала им, совершенно непохожим на родителей. Потому что вся сущность даахи диаметрально противоположна героям этой книги. Вместо эгоизма – полное самоотречение и вечное желание (оно же участь) охранить других. Вместо личных амбиций – любовь к близким, к миру и к людям. Вместо внешнего блеска златокудрых, за которым прячется гниль и пустота – красота внутренняя.

А ещё теперь я чуточку лучше понимаю, как повезло ребёнку Нарайна, что его забрали из того страшного мира, в котором он был обречён расти. Пусть тот мирок, о котором написана эта книга, в итоге разрушила война, но люди-то в нём не изменились. И что бы тогда выросло из бедного мальчика… лучше не думать.

Книга написана хорошим, сочным языком (мелкие шероховатости не в счёт), рисует красивые картинки мира и убедительные портреты живых людей. И оттого впечатление, которое она в итоге производит, ещё более тяжёлое и гнетущее. Потому что попасть туда, где правят балом эгоисты, а судьбы ломаются и войны развязываются не из любви и даже не из моральных убеждений, а из-за глупости, упёртости, слабости, ограниченности, гордыни и алчности – совсем как в жизни, – страшно. Потому что автору прекрасно удалось показать город, так похожий на своих жителей: светлый и прекрасный снаружи, отделанный белым камнем, радующий глаз красотой цветущих садов, но жуткий с изнанки. Показать государственный строй, который прогнил насквозь вместе со всеми, кто его поддерживает. И здешние дети (вместе с Айсинаром, который, в сущности, тоже инфантильный книжный ребёнок) не взрослеют, даже когда война уже стучится к ним на порог; а тот, кто взрослеет, вместе с детством теряет всё то хорошее и чистое, что в нём оставалось.

Но меня лично роман заставил задуматься об очень многих вещах. Глубоких, хороших и правильных. А разве это не главное, что должна делать любая стоящая книга?

И за всё это – от меня автору низкий поклон.