Вы об этом уже писали N 5. Голосование

Когда Дед Мороз украл праздник

Когда я был мелким, Дед Мороз украл мой праздник. Он стал моим кошмаром. Я видел, как он мучил мою маму в сенях дачного домика деда, где мы собрались на праздник. Он был похож на хищника, который пытался сожрать её, как жертву, а она лишь стонала. С тех пор я стал ненавидеть новый год, ёлку, гирлянды, и всё, что имело отношение к празднику. Но, самое страшное, я боялся этого седого бородатого старика в алом. В моём детском воображении он казался мне чудовищем, оборотнем с острыми клыками, длинными когтями, а может быть и хвостом, который делал больно людям, пил кровь, но потом стирал память. Любой атрибут праздника являлся триггером, ввергал меня в неописуемый ужас и я становился невменяемым. А когда дядя Леша напевал:

Дед Мороз! Дед Мороз!

Борода из ваты.

Он подарки мне принёс…

Ходит муж сохатый,

— у меня начиналась настоящая истерика. А ему словно доставляло удовольствие мучить меня. Зная про больное место, друг семьи исподтишка выдавал злосчастный куплет и вызывал слёзы. Из-за моего страха в нашей семье не праздновали новый год.

Уже тинэйджером, рассматривая детские фотографии, я узнал в том Деде Морозе дядю Лёшу. В одночасье всё встало на свои места. В тот день я впервые надел костюм Санта Клауса и сделал кровавое тату. Моей первой жертвой стали мать моего одноклассника и её любовник. Она не успела понять, что произошло, а он был ещё в сознании, когда я сдирал с него кожу, из которой позже сделал браслет.

Прошло много лет. Родителей уже нет в живых. Все моё тело испещрено красной краской так, что ношу длинные рукава даже летом. Сегодня исход декабря, а я уже сделал несколько новых браслетов. Перед работой, по привычке, заношу их старому знакомому:

— Здравствуй, дядь Лёш! Принёс тебе новинки для коллекции. — Бережно складываю браслеты в ящик комода, доверху набитый моими поделками. Тёть Клава боготворит меня, за то, что я их не забываю. А дядь Лёша нервно мычит, и страх в нём выдают только глаза. С тех пор как его парализовало, он не может ни говорить, ни напевать(я об этом позаботился)…

По дороге на работу встречаю несколько Морозов и Сант, машу им и желаю счастливого нового года.

В студии радиовещания «Полночный голос» меня уже дожидается горячий кофе. Принимаю первый звонок. В трубке надрывно звучит:

— Здравствуйте, мне кажется, жена мне изменяет…

— Давайте сначала успокоимся, — улыбаюсь, — как вас зовут?

Надеваю костюм Санта Клауса: «Ну, с праздником что ли, заблудшие!»

30.12.23

Котёнка опять нет

Каждый Новый год Женя просила у деда Мороза котёнка. Но мама принесла двух птичек, и сказала, что это японские амадинки. Пока они в доме, ни о какой кошке не может быть и речи! Женя согласилась, но в тайне продолжала мечтать о котёнке. Шустрые амадинки вывели птенцов, и скоро Жениной задачей стало доставать из гнезда яйца, чтобы по квартире не летала целая стая редких пернатых.

Детство прошло без котёнка. Женя грустно улыбнулась, помогая маме нести сумки из магазина. Потом надо будет помочь накрыть на стол, а о том, чтобы встретить Новый год с друзьями, снова не могло быть и речи.

— Новый год – семейный праздник, — решил папа.

Ладно, но настроение, как всегда не праздничное. Очень весело сидеть за столом с гостями и наблюдать, как пьянеют взрослые! Женя чувствовала себя Золушкой, которою не пригласили на бал.

А ещё училка по истории обещала лично для Жени, после новогодних каникул, устроить допрос с пристрастием: где, в каком году и кто родился. Сидеть Жене все каникулы за учебником.

А ещё… а ещё красавчик Димка Данилов допёк её своими тупыми шутками. Вот опять. Уже свернув к подъезду, Женя увидела Данилова. Он что-то рисовал из пульверизатора на снегу. Конечно, как всегда «Женька малявка». Ничего нового с третьего класса. Разумеется, уже и первые две буквы видно. Сумерки, но Данилов решил осуществить идею с размахом – чтобы Женя увидела из окна.

Ладно, он дурак, хоть и в восьмом классе.

Котёнка нет, есть амадинки, вечеринки с друзьями нет, есть скучное застолье, Данилов дурак, а историю Женька просто ненавидит! Вот и Новый год…

Всё как обычно. Проводили Старый, встретили Новый. Жене хотелось реветь от скуки. И от обиды. Котёнка опять нет!

— Салют! – закричал папа, и взрослые, как дети, побежали на лоджию смотреть.

«Ну и хорошо, — подумала Женя».

Она подошла к окну и уставилась на мерцающие искры. Новый яркий залп озарил буквы на снегу:

«ЖЕНЬКА, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!»

Самый лучший подарок

Зажгли свечи, потушили большой свет.

Все уселись за стол и закричали: кто «хеппи бёздей», кто «с днюхой!», кто чего-нибудь еще. Свечей было много. Ей предложили их задуть все одним махом.

А она сидела и думала: зачем испортили вкусный торт? Все безе рассыпалось, а свечи неумолимо таяли.

— Гаси, дуй! — кричали ей. — Ну что же ты?!

А она… не дула. «Интересно, что будет, если я не загашу? Пожар? Да нет. Пожара не будет. Просто торт будет поджаристый».

И она решила поджарить свечками торт. Гости недоуменно переглядывались. Сами стали гасить торт. Кто-то принес блюдечки, стали пить чай. Она молчала. Торта ей не хотелось.

Она сидела, как каменная. Замороженная. Гости попытались ее растормошить, потом попытались возобновить разговор и не обращать на нее внимания. Но ей хотелось, чтобы все ушли.

Только один человек знал, чего ей стоил этот праздник. Ее сын.

Он знал, что все родственники и знакомые всё за нее решили. Они сами назначили день, час. Осталось готовить стол. Ибо гости любят, когда их вкусно кормят.

Она на автомате сделала закупки. Кое-что заказала из ресторанов, кое-что сделала сама: самое простое, с чем мало возни.

Ей уже попеняли, что она не приготовила свое фирменное блюдо. Тогда, в начале праздника она еще крепилась и могла отшутиться. Сейчас ее силы иссякли.

И гости стали расходиться.

Они остались вдвоем с сыном. Сын сел рядом и обнял ее. Она уткнулась ему в плечо и заплакала. Тихо, почти беззвучно. Им не нужны были слова. Он всё знал. Он один знал, потому что только он понял бы ее и не посмеялся над ней.

Она — немолодая, человек старшего поколения. Ну не совсем, конечно. Но ей не положено, по мнению родственников, думать о своей личной жизни. Зачем? Был муж, прожили долго. Развелись. Но ведь прожили! Не важно, что пил! Не важно, что копейки от него не видела. Был же мужик в доме — ну и всё! И хватит. Сын зато есть — красавец! Скоро, поди женится! А маму как любит! — это с завистью прямо отмечали.

А сын маму не просто любил. Он ее понимал. Он был защитник, друг, опора! Это он принял решение, что отец должен покинуть их семью. Сразу решил, как только увидел, что он на мать руку поднял.

А в этом году мама познакомилась с мужчиной. Только, по мнению родни, это знакомство уж ни в какие ворота. Ну понятно, если с работы кто или какие-нибудь люди познакомили. Даже понятно, если через интернет. Хоть и не внушает доверия, но так иногда все же знакомятся. А здесь ни так, ни сяк.

По телефону! Это ж надо!

Произошло все так. На следующий день после предыдущего дня рождения на ее мобильный позвонил незнакомец и попросил Сережу. Она была в хорошем настроении. Поняла, конечно, что не туда попал человек. Но решила пошутить.

— Я слушаю, — сказала она незнакомцу.

Незнакомец усмехнулся и поддержал шутку:

— Ты когда нам в офис документы привезешь?

Оказалось, Сережа — какой-то курьер.

Ну, посмеялись они тогда да и попрощались. Она не думала, что будет продолжение. И не ждала. А он ей позвонил опять.

Начался телефонный роман. Странный, непонятный. Они не могли наговориться. Говорили обо всем. А почему-то встретиться друг другу не предлагали.

И вот где-то месяц назад он ей говорит:

— Выходи за меня замуж!

Она в хохот.

— По телефону будем жениться?

— Нет, — говорит. — Пора увидеться.

И тут ей стало страшно: а вдруг не понравится она или он? А как же тогда жить дальше, ведь почти год каждый день на связи. И жизнь без него утратит смысл!

— А если не понравлюсь тебе? — спросила.

— Понравишься.

И назначил ей место встречи. Описал себя, она себя.

Пришла. Волновалась ужасно.

Его не было. Ну что же. Конечно, женщина ждать не должна, но всякое бывает.

Но он не шел! Ей становилось все хуже. Мысли завозились разные: не понравилась — увидел — ушел, забыл, что-то случилось.

Решила позвонить. Недоступен.

Потом телефон сказал, что абонент в сети. Позвонила — сбросили.

Домой она пришла постаревшая на десять лет.

— У меня было предчувствие, я знала, — как кукла твердила она, пока сын разувал ее и хлопотал, чтобы она согрелась и попила чаю.

А потом она плакала. А сын был рядом.

Сын сам несколько раз звонил этому мужчине. Без толку.

— Увижу — убью! — сказал он.

Потом подумал.

— Увижу — выслушаю, а дальше по обстоятельствам.

Звонки его прекратились, вечера стали холодными и пустыми без него, а день рождения надвигался.

И вот она плачет сыну в плечо.

— Мам, давай подарки посмотрим?

— Посмотри.

Сын пошел к углу, где была небольшая горка.

Он стал комментировать, потому что мама не смотрела, что ей подарили.

— Деньги, опять деньги, духи… о, фу, мне запах не нравится. Хотя… не, нормальный запах. Так… Деньги, постельное белье — дело нужное… Так, стоп!

И сын замолчал.

Мать не повернулась.

— Мама!

— Что?

— А этот, твой, ну…

— Я поняла, что?

— Он знал, когда у тебя день рождения?

— Да… А что?! — мать резко повернулась.

Сын молча передал ей открытку.

« Дорогая и единственная! Поздравляю тебя с днем твоего рождения! Люблю и целую!

Думал, смогу все объяснить раньше. Я был в больнице. В тот день шел к тебе, попал под машину: было скользко. Не дошел до тебя, мое солнышко. Телефон мой, пока я разбирался с врачами, кто-то прихватил. Наизусть, прости меня, дурака, номер твой не помню. Купил новый, уже вышел из больницы, хотя еще с палочкой: был перелом, но это неважно. Позвони мне: вот мой номер:....»

И далее следовал номер.

— Как? Как это может быть? — спрашивала она, не веря в счастье, боясь в него поверить.

— Мам. Ты позвони, давай узнаем.

И она позвонила. Она услышала дорогой голос — и вначале больше не слышала ничего! А этот голос — тоже счастливый — пытался ей все объяснить.

— Ты же мне как-то говорила свой адрес: улицу и дом. Квартиру не называла. Помнишь: когда диван ждала? Вот. Тогда и сказала адрес. А сегодня я рассчитал: день рождения, будут гости. Я пришел к дому твоему — а у тебя здесь много подъездов. Ну, смотрю: женщина с цветами. Я наудачу к ней: Вы, мол, не к Насте на день рождения? Она говорит: да. Я и попросил ее передать! Долго еще ждал: думал, позвонишь сразу, позовешь. Я бы при всех и предложение тебе сделал. А ты не позвонила…

Господи! Нелепость! Подруга пришла с цветами. Она так захотела, чтобы Настя поставила их в вазу, так носилась с этим букетом, что не передала лучший на свете подарок! Хорошо еще, что с собой не унесла!

— Приходи! — закричала она.

— Да, солнце! Еду!

Предсказание на Новый Год

Настроения не было – ни новогоднего, никакого. Я отказался от корпоратива, отказалась пойти вечером к родителям. Подруга звала за город – тоже отказалась.

Дети уже разъехались по друзьям, а я встречу Новый Год одна. Заварю чай, достану купленный салат, пирожные, включу что-то из старых фильмов…

– Эй, народ, что не весел в Новый Год?

Дверь распахнулась, под задорную музыку вбежали три огромные белые шишки – в масках, пышных игольчатых одеяниях и обтягивающих чулках, начинавшихся чуть выше колена. Пританцовывая, они двигались между рядами, раздавали остолбенелым менеджерам небольшие мешочки.

– Налетай, выбирай, своё счастье получай! – завопила шишка у меня над ухом. И добавила:

– Лисицына, не спи, замёрзнешь. Мешок бери!

Я узнала голос… начальника отдела?.. Это он – в жутких красных чулках?..

Ошалело взяла первый попавшийся подарок. Народ вокруг меня активно фотографировал действо.

– Работай, Лисицына, – строго сказал начальник. И, приплясывая, выбежал.

В мешке лежали шоколадка, блокнотик, ручка с логотипом нашей фирмы и открытка. Сказать, что я была в восторге – это немного преувеличить мои чувства. А появление начальника в виде белой шишки несколько размывало ощущение реальности…

Тут пошёл звонок, я забыла о подарке и занялась работой.

…Я вообще всё забывала, теряла, ни до чего мне после ухода мужа дела не было. Все мне сочувствовали, дети тоже. Но они были уже взрослые, устраивали свои судьбы…

Появилась зияющая пустота – там, где раньше всё было ярким, полным жизни и смысла. Существовать в пустоте совершенно невозможно, и, кажется – не для кого.

В перерыве между звонками достала открытку из мешочка. Она была усеяна серебристыми блёстками условных снежинок (несколько осталось на пальцах).

Над овалом в завитках – серебряные буквы:

Твоё предсказание на будущий год.

Ниже:

Сотри верхний слой.

Поскребла ногтем (к блёсткам на пальцах прибавилась белая пыль). Проявились буквы, чёрные и чёткие:

Тёмные начинают и выигрывают.

Закрой глаза и усни навсегда.

Пёстрый кусочек картона выпал из руки и стукнулся о клавиатуру… Что это?! Такая шутка? Я слышала, как девочки за соседними столами зачитывали свои предсказания. Там была обычная милая чепуха! А тут… этот кошмар…

…Я брела по дорожкам парка. Снег на чёрных ветках, безжизненный свет фонарей. Стояла такая полная тишина, словно весь мир отвернулся, занимаясь своими делами, и никому настолько не было до меня дела, что, окажись вокруг хоть толпа людей, меня не увидели бы, они могли просто пройти сквозь меня, как мы проходим сквозь ветер…

Как же гадко на душе. А ведь я не выбросила открытку! Нет, надо порвать на мелкие клочья эту мерзость…

– Что случилось?

Оглянулась: за спиной стояла девушка в длинной синей шубе с капюшоном и отделкой из белого меха. Она взяла у меня из рук предсказание и покачала головой.

– Ага, прОклятая открытка!

– Да, неприятно… – сказала я мрачно. – Я, конечно, не верю ни во что такое…

– А вот это – напрасно, – возразила она строгим голосом. – Но всё поправимо сегодня. Ночь-то какая…

Девушка подняла руки к небу.

И тучи раздвинулись, появились яркие звёзды, как белые иглы, пронзающие тьму.

Открытка затрепетала в её руках. Девушка улыбнулась и дунула на неё изо всех сил.

Блёстки разлетелись искристым, сверкающим снежным облаком – выше и выше, дальше и дальше… Они серебрились в кругах фонарного света, кружились, летели в чёрное небо…

Это было… прекрасно и страшно… Я смотрела и не могла отвести взгляд от серебристой летучей стаи.

– Теперь всё будет хорошо. Правильно.

Она вложила мне в ладонь открытку, чуть пожав пальцы, словно ободряя. И, только я машинально отвела взгляд, чтобы посмотреть на поздравление, она — исчезла. А там…

Слова поменялись!

Светлые начинают и выигрывают.

Наступает время новогодних чудес!

Я верю… очень хочу поверить, что это предсказание – сбудется!

Тишина. Свет от свечи освещал небольшую комнату. За окном шёл тихий снег, город уже заснул. Но маленькие сорванцы никак не могли уснуть. Девочка привстала и заглянула в маленькое окошко, на котором были узоры от мороза. Тёмное небо. И тишина, только иногда ветер гудел и ветки деревьев касались окна. В это время мальчик залезал под одеяло и дрожал. Девочка громко смеялась. Неожиданно на небе загорелась одна Звезда. Дети внимательно посмотрели на нее. Услышав тихий голос за спиной, вздрогнули.

– Мама? Звезда, смотри.

– Мои хорошие, сегодня Рождественская ночь. Самая светлая и добрая. А это Звезда не совсем обычная. Тот, кто ее увидит, сможет загадать самое заветное желание, и оно обязательно сбудется. На кого попадёт ее Сияние, найдёт себя и свой путь.

– Мама, а желание самое любое, – восклицали детишки.

Женщина подошла, поправила им одеяло и кивнула. Закрыв дверь в комнату и погасив свечу, вышла. А детишки вскочили с кроватей и подбежали к окну. Звезда сияла все ярче и ярче, снег искрился под ее светом. Деревья стояли молчаливо. Ветер утих. Наступила тишина. А дети продолжали смотреть и не заметили, как уснули.

***

Ранее утро. Серое небо заглянуло в комнату. Дети открыли глаза и побежали вниз. Они ждали Рождественское чудо. И как же они были удивлены, когда увидели огромную елку, и на них смотрел родной взгляд.

– Папа! – закричали ребятишки и побежали вниз по лестнице.

Они крепко обняли его и увидели огромную коробку с игрушками…

Мертвенно бледный лунный свет тускло освещал утопшую в снегу покосившуюся избу на лесной поляне. Огромные ели, словно кладбищенская ограда, стояли вокруг, угрюмо опустив покрытые снегом могучие ветви. На улице свирепствовал могильный холод и тоскливо завывал пронизывающий ледяной ветер.

В избе, на ледяной лавке, одиноко сидел Дед Мороз, медленно облизывая праздничную сосульку. Уперев глаза в пол, он был полностью погружен в мутные воспоминания своего черного прошлого. А вспомнить было что. Дед ходил по домам, раздавал подарки детям и, пока те отвлекались, развлекался с их мамашами. Но сколь веревочки не виться, конец настал. В ту ночь один из мальчишек спалил его за этим делом. Дед запомнил глаза ребенка и теперь спал и видел, как украсит ими самую большую сосну своего угодья.

Его темные мысли прервал грохот распахнувшейся от удара ноги двери. В избу ворвалась метель, а следом за ней разъяренный Леший.

— Мороз! Старая ты х… я! Совсем за температурным режимом не следишь! У меня спирт замерз!

Леший был его давний приятель и собутыльник, любитель грибников, ягодников и жуть как охочий до охотников. Причем Лешему было совершенно насрать на то, кто попадал в его лапы. Хоть хрупкая девушка, хоть здоровый, грязный, потный, вонючий мужик с огромной бородой. Все они заканчивали одинаково печально. Зимой же Леший скучал, поскольку из-за глубокого снега и ледяного воздуха в лес никто не хаживал. В этот сезон он развлекался с Дедом Морозом, причем сам нередко выступал в роли женщины.

— Ну здравствуй, дядь Леш! – Басисто прорычал Дед Мороз. – Принес что-нибудь?

Недолго думая, Леший достал из-за пазухи сверток и положил на стол перед Дедом.

— Принес тебе новинки для коллекции. Отмороженные пальцы и примерзшие к железкам языки детей.

— Добре. – Кивнул Дед Мороз и закинул сверток в ледяной сундук.

Леший молча продолжал стоять рядом, лишь чуть переминаясь с ноги на ногу. Дед ждал, что тот предложит ему порезвиться как в молодости, но вместо этого Леший сурово произнес.

— Мне кажется, кикимора мне изменяет…

Такая новость из уст Лешего Деда Мороза не порадовала.

— С кем? С Санта Клаусом что ли? – Поинтересовался он наконец.

Леший набычился, глядя на Мороза суровым взглядом и вдруг выдохнул как приговор.

— С Гектором!

Дед Мороз вздрогнул. Гектор – это тот самый малый, мать которого он оприходовал в сарае. Неужели вырос? Как летит время! – Угрюмо размышлял Дед Мороз. Однако надо было что-то делать, поскольку малец вышел на тропу мести.

— Где он? – Спросил наконец дед, тяжело подымаясь.

— В лесу с братвой местной бегает. Я чую. Брать надо. – Предложил Леший.

— Идем…

Скоро Новый год

Хочу на Новый год себе друга подруги. Вот будет подарок. Ей пролью вино на платье и отправлю к соседке переодеваться и т.д.

С соседкой договоримся. Времени хватит.

Но этого мало. На меня один генерал в министерстве смотрит неотрывно, «кароче» запал. Может с ним на острова вместо этого альфонса подруги слетать?

Или вот есть вариант: айтишник наш меня всё стороной обходит, смущается моих прелестей, которые навиду (а сколько ещё припасено). Правда квартирка так себе, да и 400 тысяч в месяц не мой уровень. Зато тут любовь, нутром чувствую.

Так что, девочки, праздник на носу, а я всё подарок себе выбрать не могу. И всё сама, всё сама!

У мамы, конечно давно не была, но это подождёт. Денег вышлю ей тысяч сто, для них это там в глубинке «Вау».

Так что посоветуете?

ДЕД МОРОЗ ЕСТЬ

Варенька медленно шла по заснеженной аллее парка, Вареньке только что исполнилось пять лет, она наслаждалась сказочным видом заиндевелых лип, смеялась над глупыми прохожими, кутающимися в куцые воротники дешёвых шуб и пальто, подбрасывала снег своими в меру упитанными (из-за комбинезона) ножками и с интересом смотрела, как он падает обратно на землю – в общем, девочка радовалась жизни… Разве что не пела, но ей, чёрт возьми, было всего пять лет!

Варя нашла скамейку, где-то откопала длинную палочку, села на скамеечку и стала рисовать палочкой на снегу. Ей было хорошо. Медленно на плечи деревьев спускался вечер, он наливался чернотой, как бокал наливается терпким, густым, словно кровь, вином… Люди проходили мимо, а девочка рисовала палочкой на снегу. И всё было как всегда, всё казалось нормальным, кроме того, что вечером в парке маленькая девочка рисовала улыбающееся лицо на снегу… одна.

Медленно, словно по чьему-то велению, зажглись фонари, а девочке было всё равно – она улыбалась рожице на снегу и что-то бормотала себе под нос. Некто, больше всего напоминающий героя третьесортной пародии на Джеймса Бонда (немного помятый кожаный плащ, надвинутая на глаза шляпа, нервные, вечно двигающиеся руки в чёрных кожаных перчатках) опустился на скамейку рядом с девчушкой.

— Ты не потерялась? – низкий, немного странный голос.

— Нет, — Варя, улыбнувшись, со столь свойственной детям непосредственностью заглянула в лицо незнакомцу, — А мне нельзя с незнакомыми разговаривать – мама ругаться будет.

— Понимаю… Понимаю, но я не незнакомый, — незнакомец не отвёл взгляд, улыбнулся и даже позволил себе легонько щёлкнуть Варю по носу.

— Да? А кто же ты? Смотри, какая красява…

— И правда, красява… А я – Дед Мороз. Слышала, наверное, про такого….

— Ага! – Варя энергично тряхнула головкой в прекрасной чисто-чисто белой шапочке с забавным помпончиком, — Только ты на него совсем не похож.

— Совсем? – разочарованно протянул незнакомец.

— Совсем, — не менее разочарованно подтвердила девочка.

— А так?

Мужчина щёлкнул пальцами, и через мгновение перед девочкой сидел старик с уютным, мягким, нежным брюшком, густой, пахнущей зимой бородой, в нелепом красном колпаке и плаще, цвета спелой артериальной крови. На снегу возле скамейки неожиданно появился огромный, перевязанный голубой атласной лентой мешок. Варенька захлопала в ладоши, радостно засмеялась и закивала головой…

— Вот… Только таким меня и представляете… А я ведь совсем не такой. Совсем…

— Мне ты всяким нравишься!

— Правда? Я очень рад. А ты знаешь сколько времени?

— Нет.

— И правильно. Деткам не надо знать который час… Их час всё равно бесконечно далёк… Но где твоя мама?

— Мама? – задумалась, встревоженно — Не знаю. А где я?

— Ты? В парке. Красяву рисуешь. Холодно, наверное.

— Нет, дедушка, совсем не холодно. А ты можешь проводить меня домой?

— Могу.

— А ты придёшь к нам? Я тебе специально ёлочку приготовлю…

— В духовке что ли?

— ???

— Извини. Конечно, приду. А что ты хочешь?

— Я? Не знаю. Может быть, даже ничего.

— Как это, маленькая девочка, и ничего не хочет… Так не может быть!

— Может. Я не хочу ничего. Я хочу, чтобы папа с мамой поверили в тебя. Ты сможешь это сделать? – заглядывает в глаза, чуть не плачет…

— Вообще-то, это не по правилам…

— Значит, не можешь… (отворачивается, надувает губки, искоса смотрит на Деда Мороза)

— Я же не сказал, что не могу, я сказал, что это не по правилам…

— УРА!!! УРА! УРА!

— Может мы всё-таки пойдём, — протягивает Варе руку. Она с готовностью хватается за протянутую ладонь, они уходят, она без остановки щебечет что-то, изредка поглядывая снизу вверх на незнакомца с гордостью и чувством выполненного долга… А в декабрьское небо продолжает улыбаться нарисованная Варей на снегу Красява…

— Всё. Дальше мне нельзя. Иди вперед, не ошибешься.

— А почему?

— Слишком много вопросов. Понимаешь, туда мне нельзя – они в меня не верят.

— Кто?

— Взрослые.

— Но я-то в тебя верю!

— Ты веришь, а они – нет. Они испугаются.

— Тебя? – смеётся. — Какой ты всё-таки смешной. Чего тебя бояться? Ты ведь добрый.

— Добрый, но они этого не знают, или не хотят знать… Иди, в общем, хватит мне душу бередить! Я приду. Обязательно приду.

— Ну ладно, — уходит. Как будто что-то вспомнив, оборачивается. – А ты не забудешь?

— Про что?

— Привет! А наш уговор?

— А… Не забуду. Иди. Поздно уже…

Чудес на свете не бывает?

Чудес на свете не бывает? Ну конечно, моя дорогая, конечно. Какие могут быть чудеса, когда за окном плещется серая хмарь, под ногами хлюпает снежная каша, а ветер швыряет в лицо то ли дождь, то ли мокрый снег? Ах, чудом не застряла в лифте? Обшарпанная дребезжалка? Зря ты так о нашем лифте, зря. Да, кнопки подстёрты и слегка вдавлены, да вчетвером не поместишься, а втроём уже чувствуешь себя селёдкой в бочке. Да, дребезжит, пока едет. Ну, так это тебе не панорамный лифт в небоскрёбе, где сердце замирает, когда смотришь вниз сквозь прозрачные стены. Что? Сердце замирает от ощущения «ещё этаж и застрянет»? О, ты можешь быть совершенно спокойна. Наш старичок безотказен. Бывает, конечно, изредка и он застревает между этажами. Так ремонтники быстро приезжают. И в том, что ты не застряла, нет никакого чуда. А вот Татьяна с восьмого этажа застряла в прошлом году именно чудом.

Почему это я так улыбаюсь загадочно? Нет, вовсе не загадочно. Просто с ней такая история приключилась… Рассказывать по порядку? Тогда слушай.

Татьяна с Маришкой моей в одной школе училась, на пару классов старше была. Эх, Танюрка-Снегурка, круглощёкая обладательница роскошной косы, из года в год игравшая Снегурочку на школьных ёлках. Весёлая была девчушка… Только всё веселье разом кончилось, когда её мать машиной сбило. Забота об отце, младшем брате и лежачей матери упала на девочку, в одночасье превратившуюся из Танюрки в Татьяну. Другие девочки ходили в кино и кокетничали с мальчишками. А у Тани ни сил, ни времени ни на что не было. В магазин сходить, приготовить, постирать, убрать, да ещё мать обиходить… Мужчины ей не помогали. Не мужское это дело — посуду мыть, говаривал отец. Бедняжка крутилась, как белка в колесе, и только изредка забегала ко мне чайку попить или спички одолжить. Она никогда не жаловалась, и всегда улыбалась. Но усталая улыбка трогала только её губы.

Время шло, бежало, летело. Отболела мать, брат, женившись, уехал с молодой женой куда-то в Тмутаракань, умер отец… Татьяна стала Татьяной Дмитриевной, и глядя на соседку, я думала, что в больнице, где она работает медсестрой, её побаиваются не только больные, но и врачи. Только Дед Мороз не испугался. Какой такой Дед Мороз? Обыкновенный, переодетый, с мешком подарков для детишек друзей. Он вместе с Татьяной в лифт зашёл.

— Вам какой этаж, девушка? — вежливо спрашивает.

— Восьмой, — отвечает Татьяна.

— Какое совпадение, — говорит Дед Мороз, — и мне тоже.

Нажимает он на кнопку, и целых два этажа едет молча. А потом и говорит:

— Девушка, будьте моей Снегурочкой.

Татьяна на мгновение замирает от неожиданности. И лифт, жалобно скрипнув, тоже замирает. Останавливается между третьим и четвёртым этажами.

Татьяна сердится. Не то, чтобы она торопилась домой, в пустую квартиру, где её никто не ждёт. Но день был тяжёлым, и застревать в лифте ей не хочется, да ещё и с незнакомцем.

Она нетерпеливо жмёт на кнопку восьмого этажа, но это не помогает.

— И часто с ним такое случается? — спрашивает Дед Мороз, с сочувствием глядя на её безнадёжные попытки воззвать к совести лифта.

— Нет, — всё так же сердито отвечает Татьяна и жмёт на кнопку с колокольчиком.

— Диспетчерская слушает, — раздается из динамика равнодушный, чуточку усталый голос.

— Мы застряли, — говорит Татьяна, торопливо называя адрес.

— Мастер будет, — сообщает голос, — ждите.

И замолкает.

Татьяна переводит взгляд с кнопки на Деда Мороза, глядя на него так, будто это он виноват в случившемся.

— Девушка, — восклицает тот, — я не морозил лифт, честное дедморозовское!

Татьяна смотрит на него удивлённо, а потом неожиданно для себя смеется, нет, сперва фыркает, как фыркала когда-то, давясь смехом, Танюрка-Снегурка, а потом смеется звонко, заливисто…

И Дед Мороз смеется вместе с ней. Смех у его приятный, совсем не стариковский, как и голос. А отсмеявшись, он принимается торопливо, сбивчиво объяснять, что Дедом Морозом никогда не был, да и сейчас ни за что не взялся бы, но не смог отказать другу, что дети ждут, а в мешке у него лежит костюм Снегурочки…

Татьяна слушает, слушает и, наконец, решает тряхнуть стариной.

— Хорошо, — улыбается она, — я буду Снегурочкой.

И в тот же момент в подъезде раздаются голоса дежурной бригады. А ещё четверть часа спустя к соседским детям вместе с Дедом Морозом Володей приходит Снегурочка Таня, румяная вовсе не от мороза…

Откуда я знаю? Так Татьяна рассказывала, забегала попрощаться перед отъездом. Глаза сияли, куда там новогодним гирляндам! Перед каким отъездом? К Деду Морозу своему переезжала.

А ты говоришь «дребезжалка»!

И в Зиме живёт Весна

Мороз Морозович медленно брёл по заснеженному лесу, напевая под нос любимую песенку:

В лесу родилась ёлочка,

И до сих пор растёт,

Никто её не вырубит,

Никто не увезёт.

Поёт метель ей песенку…

Песенка прервалась, потому что в этот момент Мороз увидел знакомую парочку — Снеговика и Снежную бабу, промелькнувшую за деревьями.

Мороз посмотрел им вслед и присел на низенькую, припорошённую снежком, лавочку. На него нахлынули воспоминания.

Вспомнилось, как однажды вьюжным, беззвёздным вечером, когда он подносил ко рту очередную чашку чая, пришло к нему доселе неизвестное чувство — тоска. А потом и ответ: «Эх… как же я одинок. Чайку попить не с кем».

Конечно же, в его волшебной стране живности было с избытком: и зайцы, и белки, и лисы, и волки, и не впадающие в спячку медведи. Не шатуны какие-нибудь, а просто бодрствующие. А уж музыканты какие! Как начнут выводить на балалайках «Светит месяц» — так даже птицы умолкают. Да и птиц тоже немало. Тут тебе и снегири, и синички, и сороки…

Даже табун белоснежных лошадей есть у Мороза, да только… чая-то с ними не попьёшь, беседами не насладишься…

Взять Лукоморье — тоже ведь волшебная страна, а кого там только нет! А всё почему? Потому что тепло! Курорт, да и только. А к нему кто ж поедет?

Вышел он тогда из терема (метель к тому времени уже улеглась), и увидел семейку зайчат. Прыгают, в снежки играют, а двое из снега слепить что-то пытаются.

И пришла ему в голову одна мысль, как говорят в его стране — он увидел снег в конце тоннеля. Сел в сани и поехал прогуляться в мир человеческий.

Нельзя сказать, что до этого он не видел снеговиков — видел, конечно. И как ребятишки их лепили, и как потом украшали. Но вызывала эта лепнина лишь улыбку у Мороза, а тут — повезло! Сразу почуял, взглянув на Снеговика, что не просто так его лепили, не тяп-ляп, а со всем старанием и с душой. И нос-то ровненький, чуть вздёрнутый — видно, самую красивую морковку не пожалели. И глазки-угольки, и улыбка, и даже ручки-прутики есть, а уж ведро-то какое на голове! Не какое-нибудь ржавое и дырявое, а совсем новое — синенькое и с цветочками…

Конечно, воровать нехорошо. Но Мороз заплатил за Снеговичка сказкой. А чем же иначе можно объяснить то, что Снеговик был и пропал? Только сказкой.

— Мама! Мама! Снеговик пропал! Вчера же только слепили!

— Ну-ну… успокойся, мы ещё слепим, а этот… ушёл, когда все спали.

— А куда?

— Он ушёл далеко-далеко…в страну Северного сияния, туда, где царит вечная зима.

— А почему ушёл?

— А потому что скоро весна, и ему не хотелось превратиться в грязную лужу…

Примерно, так всё и было. Но это для людей сказки, а для Мороза и Снеговика — самая настоящая явь. Правда, не сам ушёл — Мороз увёз.

А Мороз, как только привёз его в своё царство, так сразу и ножки сделал, и волшебством своим оживил. Несложно оживить то, во что уже вложен кусочек души — душа-то и есть жизнь. А Снеговик, получив ножки, сразу потопал куда-то. Догнал его Мороз, смотрит, а у того слезы из глаз капают, угольные следы оставляют. И узнал Мороз, что у Снеговика там зазноба осталась! Снежная баба — аккурат в соседнем дворе.

И пришлось Морозу возвращаться. Глянул — и, впрямь, хороша! И носик-морковка, и глазки-бусинки, а на голове не ведро, а самая настоящая соломенная шляпа!

Посадил её в сани Мороз и увёз без зазрения совести, опять же, надеясь на человеческую фантазию.

«Скучно стало Снеговику в стране вечной Зимы, вот, и забрал свою подружку».

И опять, не фантазия получается, а чистая правда.

Только Морозу не стало менее одиноко, разве что, гордиться мог тем, что других избавил от одиночества и весенней погибели. А Снеговик со Снежной бабой, как только увидели друг друга, сразу взялись за ручки-прутики и пошли бродить по лесу. Так с тех пор и гуляют неразлучно.

Мороз тогда ещё больше затосковал. Вроде бы сам волшебник, чудеса может творить разные, а для себя ничего сделать не может.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы Судьба не оказалась ещё большей волшебницей.

В то утро открыл он окошко, и не успел даже понюхать душистый морозец, как в окошко влетела сорока. Смотрит Мороз, а на хвосте у неё новость! Да ещё какая!

Живут, дескать, в одной деревне, в такой-то губернии, старичок со старушкой. А с ними внучка живёт. Да не простая, а ими же из снега слепленная. Они её Снегурочкой кличут. И ничем почти эта Снегурочика не отличается от человеческих детишек, разве что беленькая вся и холодная.

Мороз сразу вскочил в сани и помчался по указанному адресу. Приехал, поклонился старичкам — и те ему поклонились. Сразу почуяли, что непростой гость — и холод от него такой же, как от внучки, и аромат свежий, морозный, и инеем лёгким избушка покрылась. А тут и сама Снегурочка в дом вошла. Глянул на неё Мороз — диву дался! Живая! И волшебства никакого не надо. Видно, старики всю душу в неё вложили, пока лепили из снега. Тёплую душу, живую.

Не перечили они, когда узнали — кто он и зачем приехал. Сами даже просить стали увезти внучку — весна не за горами, а край их тёплый, лето жаркое. И дивился Мороз силе любви человеческой, что заставляет забыть о своём.

Наградил он богатыми дарами стариков. На те дары они дом себе богатый построили, зажили безбедно, а потом и пастушка-сироту приютили — надо же было им наследство кому-то оставить?

А Мороз Морозович с того дня напрочь забыл о тоске. Было теперь и с кем чайку попить, и кому сказку рассказать.

Мороз поднялся с лавочки, вздохнул и пошёл к терему. Даже отсюда ощущался аромат яблочного пирога, что пекла к чаю Снегурочка.

Всё, вроде бы, хорошо, да другая мысль печалить стала. Растёт Снегурочка, взрослеет. Конечно, не так быстро, как дети растут в человеческом мире, однако, уже шестнадцатый годок пошёл. Не так уж много времени пройдёт — и превратится в девицу-красавицу. Да и сейчас уже красавица такая, что глаз не оторвать, разве что стареть уже не станет. В волшебных-то странах не стареют. Это лишь Кощея да бабу Ягу непонятно как до старости взрослеть угораздило.

Мороз неслышно вошёл в терем, мысли по-прежнему крутились в голове.

«Ладно, — думал он, — вырастет — отправлю её в Лукоморье. Там одних богатырей аж тридцать три штуки — и все холостые».

Но понимал, что никуда её не отправит, что всё это лишь досада. На себя досада.

«Внученька-а! — мысленно передразнил он себя. — А всё они! Те старик со старухой! «Внученька! Внученька!..» И я за ними стал повторять, как попугай. А какой я дед?! Разве что борода белая. Белая, но не седая же! А какой ей ещё-то быть в такие морозы?»

И чувствует ведь, что в Снегурочке что-то меняется. И смотрит иначе, и на колени не запрыгивает, как раньше. Сказки, правда, по-прежнему просит, только не интересуют её уже сказки про зайчиков и белочек. А любит слушать про Ивана-царевича и Василису Прекрасную, про Золушку и принца…

Мороз поскрёб бороду.

«Сбрить, что ли?..»

— Внуч… Снегурочка! — позвал он. — Готов чаёк-то?

— Готов, Морозушко, готов батюшка! — донёсся из кухни тоненький голосок.

«Ишь, ты… — усмехнулся Мороз, — уже батюшка! Не дедушка. Ну-ну…»

И, приосанясь, вошёл в кухню.

Засеребрило.

Морозное утро.

Иней легко

Непринуждённо

Рисует узоры на окне

Тихий снег кружится

Летает,

Медленно ложится,

Укрывая землю одеялом,

Позёмка бежит по дорожке.

Дни спешат по календарю,

Вскоре деревья заиграют огоньками,

Все кругом будет белым и снежным,

Ловить снежинки и загадывать желание,

Ты сердце свое открой,

Для тех, кому ты дорог.

Скоро праздник постучится в дом,

На еловых ветвях зазвенят колокольчики,

Разноцветная мишура

и огоньки заиграют сказочной мелодией.

Волшебство рядом

Ты только посмотри!

Рождественская рондель

Пришла зимы волшебная пора!

Мороз-художник разукрасил окна;

Вновь миссией своею благородной

Ель пышная на радости щедра.

Приносят вдохновенье вечера,

И снег порхает мотылькам подобно:

Пришла зимы волшебная пора,

Мороз-художник разукрасил окна!

Покинул путник край из серебра,

Влеком своей звездою путеводной,

Желания исполнит все охотно;

Желая дому каждому— добра.

Пришла зимы волшебная пора!

14.12.13

Зимняя ярмарка

Я возьму себе этот январский день,

Заверну в платок, положу в карман:

Запах пряничных домиков — мёд, имбирь —

И в глазури белой большие дома,

Запах снега… А знаете вы, что снег —

Пух из серых, взбиваемых ветром перин, —

Это письма с небесных зимних полей

(На перчатках по буковке собери).

А в подземье тоже пекут пироги,

Вот и валит дым из низеньких труб.

Что ж, и это — послания, но разобрать

Невозможно: невнятен язык и груб.

Сливки — айсбергом, озером — шоколад,

Леденцы цветные, как витражи.

Длись же, день мой, длись и вечность, и век,

Леденцом ледяным на ладонь ложись.

Рассуждение о новогоднем коне

Если ночью к вам припрется

Серый конь в своем пальто.

Вам ни что не остается

Как налить ему бухло.

Если в дом к себе погреться

Пригласите вы коня,

То захочет он раздеться

И мурлыкать у огня.

У коней ведь с этим строго,

Коль напился, так пляши.

Если выпил очень много,

То мурлыкая лежи.

В пляс коней пускать не надо

Всю посуду перебьют,

Соберут конячье стадо

И под утро убегут.

Если серый конь иль рыжий

Ни один сосед не спит

Лучше пусть он будет синий

И мурлыкая лежит.

Давайте назовем

Мысли перед днем рождения

Моя осенняя пора —

уже давно не бабье лето.

Все больше ночи, меньше света,

Но сколько все ж еще добра!

Моя осенняя пора —

дожди и листья под ногами.

Я часто думаю о маме…

Мне тоже многое пора…

Моя осенняя пора —

Ждать холодов и снегопада,

И сколько ни кричи: «не надо!»-

Уж не воротится жара.

Ноябрь уж близко. Что ж. Бывает.

Я этот месяц не любила,

Но лета я кувшин разбила,

Вот ветер рад. И подвывает.

Не будем торопить событья

Еще листва. Пока красиво.

Пусть на излете. Я за гриву

Вцепляюсь в жизнь. И буду жить я.

Невеста

В пустынной тёмной церкви

Она стоит одна,

Горит огарок свечки

И тайные слова

Испуганно, по детски

Она, она, она…

Она, в глазах печальных,

А на ресницах дым

И голос музыкальный

То крепок, то раним.

Неслышная молитва,

Неслышный лепет губ.

Она! Какая сила

Его сковала тут?

Ни звука, притаился.

Лишь сердце бьётся в такт,

А голос растворился

На розовых губах.

В сиянии небесном,

Фатой окружена

Как майский день прелестна,

Как ангел хороша

Она, его невеста…

… И снова замедляют ход календари,

как старый поезд в двух шагах от станции,

ты отразишься в зеркале другим,

но не заметишь роковую разницу.

Ты не заметишь — будешь слишком пьян

ночными мыслями, стихами безоглядными,

милее Солнца станет тихий взгляд

из-под ресниц пуховых, новоявленных.

Не зная ничего ни о себе,

ни о волшебнице со статью робкой лани,

ты будешь говорить о ворожбе,

о злой судьбе и о слезе в бокале.

А время неизбежно подойдёт

к полуночи, раздастся бой курантов,

волшебница истает, изойдёт,

не одарив и туфелькой хрустальной.

… И снова замедляют ход календари…

Предновогоднее

Нам не хватает духа Рождества.

Хоть ёлка разукрашена шарами,

Но пасмурный пейзаж в оконной раме

Нас зимнего лишает волшебства.

Нам не хватает духа Рождества.

И дерево души не зеленеет.

За целый год не стали мы мудрее,

От серой повседневности устав.

Но, взяв пример с животных и детей,

Не думая, что косо глянет кто-то,

Возрадуемся вопреки заботам,

Предпраздничной предавшись суете…

И каждый шар — как будто чудный мир,

В гирлянде каждой — дивное сиянье.

И что бы после ни случилось с нами,

Мгновенья волшебства запомним мы.

Настоящий!

За окном кружат снежинки…

Скоро-скоро Новый год.

Кто-то грезит о машинке…

Кто-то хочет самолёт…

Кто-то — мышку, кто-то — кошку,

Ждёт мой друг щенка давно…

Я хочу совсем немножко —

Дед Мороза самого!

Настоящего! Не папу…

С этой ватной бородой…

Помню, как тогда я плакал.

Я же вижу! Не слепой…

Я хочу поверить в чудо.

Как помочь своей мечте?

Дед Морозы бродят всюду,

Но какие-то не те…

Как мне жить, не веря в сказку?

Тут мне Мишка — лучший друг! —

Дал отличную подсказку!

«Напиши письмо! А, вдруг?»

Написал! А, вдруг? Проверим!

Нужно же решить вопрос?

Тут — звонок! Бегу я к двери…

Открываю… Дед Мороз!

Настоящий?!

— Здравствуй, Вася!

Получил твоё письмо.

Я — пока он улыбался —

Хвать за бороду его!

И давай таскать! А как же?

Может, вновь один обман?

Мало ли чего кто скажет?

— Отпусти! Ой, хулиган!

Не из ваты! Вот, смотрите —

Выдрал несколько волос!

— Есть кто взрослый?! Помогите!

Тут я перешёл на нос.

Тёр и с мылом и с мочалкой!

Вдруг, накрашен? Вроде, нет.

Я остался без подарка,

Но зато нашёл ответ!

За мгновенья до Нового года

Ещё не залиты соседи

Ещё не получен синяк

Не брошены в стёкла гантели

Не жмётся к пельменям башмак

Ещё не горит наша ёлка

И живы котлеты на кухне

Ещё только строится водка

И веки от слёз не припухли

Ещё не разводятся люди

Не сказаны сальные шутки

Салаты для лиц ещё в блюде

Не дан подзатыльник малютке

До Нового года секунды

Как долго мы все его ждали

Готовились целую вечность

Куранты пробили! Погнали!