Соавторская игра №15. ИТОГИ КОНКУРСА

№2

Багровые сполохи над горизонтом не исчезали ни на секунду. Там идёт бой, и скоро, очень скоро, я тоже буду там. Убивать и умирать. Интересно, многие ли из нас могли представить, вступая в Первый Драконий легион, что пройдёт совсем немного времени, как нам придётся применить все полученные на полигоне навыки в реальном бою. Война всегда приходит неожиданно…

Рядом раздалось недовольное рычание. Я повернулся к своему боевому дракону и похлопал его по шее.

— Спокойно, Спирос, спокойно. Успеешь ещё навоеваться.

— Это уж точно.

Я обернулся на голос. Ко мне подходила Рианна, за ней бесшумно двигался её Кронос.

— Кронос тоже нервничает. Наверное, чувствует, что скоро в бой.

— Скорее уж в бойню, — я покачал головой.

Действительно, иначе как бойней эту войну назвать нельзя. Я не знаю, что послужило причиной, но месяц назад техны внезапно разорвали все договора с Империей. Ещё через неделю, до границы добрались их передовые части. Приграничные гарнизоны были сметены в одночасье, и железные драконы технов залили огнём близлежащие деревушки. Пленных они не брали…

— Тут ты прав, — Рианна поморщилась, — Слушай, Зак… а тебе не страшно?

— Ещё как, — я кисло улыбнулся, — Но что поделать? Воевать всё равно придётся.

— Ты прав, — повторила Рианна и грустно вздохнула, — Мы все умрём, да?

— Ну… — я не знал, что ей ответить. Передовые части — это, по сути, смертники, идущие в бой первыми и почти никогда не выходящие из него, по причине полного уничтожения. Первая волна наших уже там, дерутся не на жизнь а на смерть. Не далее как через полчаса мы к ним присоединимся, — Всякое бывает. Слушай…

— Не надо, — голос Рианны дрогнул, — я всё понимаю.

А ведь она очень красивая. Странно, что я не замечал этого раньше…

— Ри…

Воздух разрезал вой маго-сирены. Вот и всё. Пора умирать.

Через пятнадцать минут наше пятое боевое крыло уже летело в сторону наступающих технов. Далеко справа и слева виднелись другие крылья передовых частей. Во время полёта я то и дело оглядывался на Рианну, и мне очень не нравилось то, что я видел. Бледное до синевы лицо, пустой взгляд и сжатые в тонкую линию губы. Она уже сдалась. Когда мы подлетели к месту столкновения, от первой волны остались считанные единицы, всё ещё отчаянно сражающиеся с противником. Технов было много. Сотни железных драконов кружили в воздухе, то и дело опускаясь, чтобы залить и без того пылающую землю ещё одной порцией огня, и вновь взмывали вверх. Бездушные машины, не чувствующие боли и слепо подчиняющиеся наезднику. В этом их сила, но в этом же их слабость.

— Крыло, рассредоточиться! — когда хотел, мастер-наставник Ранкель мог переорать даже маго-сирену, — Помните чему я вас учил! Удачи, ребята!

— Давай, Спирос! — заорал я, — Покажем этим железякам, что такое Первый Драконий!

№3

Я осторожно кралась по коридору, с силой сжимая пистолеты. То, что я собиралась сделать, было предательством, но по-другому поступить не могла. Он спас мне жизнь. Враг, киборг, дракон — мой друг. Единственный, для кого я не номер двадцать пять, а Арлелия — драконий цветок. Если бы он не вернулся за мной, то снова бы в их руки не попал.

Впервые я Шарзза увидела, когда он, ярко-красный дракон, сбитый в небе, с грохотом упал на землю, подняв пыль. Тут же мы, воины, все тридцать, подчиняясь приказу Изобретателя, подбежали его связывать. Он сопротивлялся. Ещё как сопротивлялся! Пятерых наших не стало. И только ранения не позволили ему вырваться.

В следующий раз я его встретила, когда из него создали железного киборга-рептилию. Но что-то Изобретатель не учел, и разум дракона он подчинить не смог. Я убиралась в лаборатории, когда сквозь прутья энергетической клетки Шарзз заговорил со мной. На следующую ночь я сама прокралась в лабораторию, а потом ещё… Мы говорили и говорили: о своей жизни, о себя, о внешнем мире.

И почему люди боятся и ненавидят драконье племя? Не понимаю!

Именно я помогла ему бежать. Наблюдая, как Шарзз разрезает воздух железными крыльями, как свет из   его пасти озаряет ночное небо, я радовалась как за себя. А когда он исчез за горизонтом, почувствовала пустоту.

Через три дня на владения Изобретателя напал Учёный со своими гибридами. Я оказалась отрезана от остальных. Полутигры-полуящеры окружили меня на поляне. Снаряды в пистолетах закончились. Длинные лезвия мелькали в моих скользких от крови руках. Но со всеми справиться не было возможности. Укус в ногу заставил упасть… И тогда появился Шарзз.

Он пронёсся над поляной, сжигая лазерным пламенем гибридов. Когда на поляне остались лишь обугленные тушки врагов, он опустился рядом со мной. Сквозь туман в глазах я благодарно прикоснулась к холодной железной морде и потеряла сознание.

После лечебной капсулы меня заперли в карцере. Именно там Изобретатель, холодно усмехаясь, рассказал, что дракон оставить меня не смог. Он дождался помощи. И это было ошибкой. Изобретатель, угрожая моей жизни, заставил Шарзза сдаться и теперь собирался использовать меня как сдерживающий поводок для дракона.

Этого я допустить не могла. Легко справилась с электронными замками карцера. Избавила попытавшегося помешать моему побегу Двадцатого от оружия, оставив парня лежать в луже крови…

А вот и лаборатория. Шуметь рано. Выстрелы услышат. С легким щелчком из пистолетов выдвинулись длинные лезвия. Я готова! Пора отдавать долги.

№4

Тихо журчал мотор, хоть и скорость была под сотню. За затенёнными стёклами матово светились, а то и моргали вывески разнообразных заведений, работающих и по сей поздний час. За углом мелькнул прохожий, в отдалёнии слышались остатки пробки.

Чёрный автомобиль свернул в малюсенький офисный дворик с заранее поднятым шлагбаумом. Даже искушенный автознаток не смог бы определить ни его модели, ни марки.

Дверца открылась и появилась женская фигура в пальто и обычной юбке, под стать промозглой погоде. Фигура быстро осмотрелась и направилась к одной из железных дверей, напевая старую песенку «Когда Минамото Хаси уходил на войну…». Звонок. Охранник открыл специальную прямоугольную дверку на уровне головы. На него смотрело приятное улыбающееся женское лицо, но внимание больше привлекал Дезерт Игол с глушителем, направленный в его сторону. Громкий щелчок, и посетительница уже внутри.

Она неспешно идёт вперёд по коридору. «…Перед тем как покинуть родимое место…» — Вырывается из её губ. Заспанные сотрудники не обращали бы ни малейшего внимания, даже если бы она обратно вынула пистолет. Одинокая жирная муха выписывала плавные круги под электрической лампой. Полный лысый господин подбирался к насекомому с пачкой документов, готовясь прервать эту отвратительную пародию на изящество.

Лифт оказался пуст. Стерильная краска листов железа, которым были обиты стенки. Он плавно и сосредоточено тащился вверх, бормоча что-то невнятное. «…Перед тем, как поехать в чужую страну…» — раздалось в одинокой кабинке лифта.

Двери лифта расходятся. Предпоследний этаж. Шесть пуль летят в ближних противников. Падают четыре. Посетительница отбрасывает в сторону пистолет, выхватывает нож и устремляется вперёд. Касательный по двум противникам, колющий в плечё третьему. Последний опомнился и поставил боксёрский блок, но что он сделает против ножа? В итоге у бедняги обе руки на соплях держатся, а вместо глаза – глубокий провал с брызжущей струйкой крови.

Посетительница неспешно добила раненых, подобрала и перезарядила пистолет. Теперь она стояла перед окном на ночной город. Матово светились, а то и моргали вывески разнообразных заведений, работающих и по сей поздний час. Внизу мелькнул прохожий, в отдалёнии слышались остатки пробки.

«Его у колодца ожидала невеста» — она допела строфу. Двери лифта с тихим стуком разошлись. Мужчина в смокинге и шляпе спокойно смотрел на гостью.

№5

Грокки атаковали наше племя, на рассвете, когда поселенцы еще спали. Такого не случалось три сотни лет. После поражения в последней битве Грокки поклялись жить в согласии с нашим народом. Легенды рассказывают, что в день «Великого мира» люди из обоих племен пришли на поляну, и вожди, подняли священные мечи Прародителей и поклялись в не нарушении прав и свобод друг друга. Сейчас эти обеты были жестоко попраны. Я – дочь правителя Сакки, и мой долг защитить свой народ от нападения клятвопреступников.

Нарушителей границ магического «защитного купола», оберегающего нашу общину, заметили дозорные. Сотворив заклинание «оповещения» они приняли бой первыми. Пять воинов-чародеев погибли с оружием в руках, задерживая врага, чтобы солдаты племени успели подготовиться. Это была жертва с их стороны, но я верю в то, что не напрасная.

Оседлав драконов, бойцы Сакки взмыли в небо над сводом охраняющим поселение и полетели к своим секторам защиты, но там были чужаки. Завязалась битва. Воины Грокки рассредоточившись по всей внешней части защитного поля, атаковали каждый квадрат магической сетки. Выстроить оборону не получилось, блокировка подходов у нападающих молниеносная. Мы теряем своих бойцов. Врагам остаётся только разблокировать связи магии и защита поселения распадётся. Нужен тактический ход, и он в моём арсенале есть.

Я наблюдала с внутренней стороны «сетки» и созерцала, как гибнут мои соплеменники. Моей задачей была проверка связей между плетениями магии. «Я успею. Шанс один из миллиона, но я обязана успеть», — подбадривала я себя. Нельзя терять время. Я планирую на землю на своём драконе и приказываю войти в стойло и дожидаться меня. Сейчас может помочь только чудо, доставшееся нам, потомкам Великих Праотцов по наследству. Это дракон по кличке Экспи, что означает «живой мертвец». Я бегу за ним в стойло, и нажимая на лапу, оживляю единственную надежду на спасение.

№6

«Сумерки – это трещина между мирами», — любил повторять Андрей.

И хотя уже больше двух лет минуло, как брата не стало, Лёльке постоянно казалось, что он где-то рядом. Особенно по вечерам, когда сумерки заглядывали в комнату и тени густели по углам клубами чёрного тумана. Старый каштан за окном тихо постукивал ветками по черепице, и тогда шорохи сплетались в звуки, а ветер за окном бесконечно нашёптывал знакомую фразу.

Лёлька поначалу боялась, а потом привыкла. И ждала, что вдруг скрипнет дверь, и живой Андрей серьёзно спросит с порога, почему она до сих пор не спит. А потом сядет рядом, поправит подушку и с улыбкой расскажет о крылатых ангелах, которые в эту самую минуту смотрят на нас сквозь трещину между мирами. Как же ей сейчас не хватало этих историй! И только утром понимала, что брат уже никогда не вернётся…

Соседи до сих пор, глядя на Лёльку, вспоминали Андрея. Говорили, что погиб он странно: возвращался вечером домой с рыбалки и угодил под колёса старенькой «кукушки». Все удивлялись – по узкоколейке поезд проезжает редко – раз в пару дней, не чаще – да и ездит медленно, и тут такое! Кое-кто считал, будто не случайно мальчишка с жизнью расстался, помогли ему. Только вот кто и почему, так и осталось загадкой.

Кому верить, Лёлька не знала. Но не могла без дрожи проходить каждый день вдоль колеи. И даже не потому, что где-то здесь погиб брат. Само место внушало тревогу: отгородившись от мира ржавой паутиной колючей проволоки, мрачная бетонная стена не видит солнца даже в полдень, и бездонная дыра тоннеля тянет как речной омут возле полуразвалившейся мельницы. Лёлька была уверена, что кто-то сидит там и обязательно схватит, если подойти поближе…

Осенью темнеет быстро. Казалось бы, только что лучи заходящего солнца ещё скользили по щеке угасающим теплом, и вот уже вечерняя прохлада настойчиво пробирается за воротник, в рукава лёгкой куртки, дышит в спину. Лёлька поёжилась и ускорила шаг – добраться до дома надо засветло, иначе мама будет беспокоиться. Тропинка вильнула вправо, и Лёлькин взгляд упёрся в провал тоннеля…

№1

Я всегда отличалась от сверстников. Лет с пяти опекуны водили меня на прием к психотерапевту. Я не любила посещать этого врача потому, что после визита жутко раскалывалась голова и рвало. К моим пятнадцати годам, привыкла к этому и принимала, как данность.

Сегодня снова приснился этот сон. Он преследует меня с самого детства. Наверное, тогда и родилась идея водить меня к доктору, чтобы избавить от назойливой страшилки, или всё было наоборот? Не помню.

«Тебе тепло, ты защищена-девятнадцать, тебе нужен покой — четырнадцать, ты готова на всё ради покоя — шесть, никто не должен мешать тебе — восемнадцать, ты не любишь смех — двадцать, ты защитишь себя от смеха — тридцать. Ты открываешь глаза. Ни что тебя не останавливает, ты слышишь только мой голос и помнишь цифры: девятнадцать, четырнадцать, шесть, восемнадцать, двадцать, тридцать. Только они тебя освободят».

Проснулась. Сижу, тру глаза. Ощущение такое, что искупалась в липкой грязи. Когда мне снился этот сон, в моей жизни происходили коренные перемены. Сегодня снова он. Похоже, мы переселяемся. Надо одеваться и идти в школу. Прощусь с друзьями, хотя бы. Уверена, вечером приемные родители объявят мне, что переселяемся. Школы я меняла слишком часто. Нигде не задерживалась больше полугода. В этой я проучилась месяц. Работа опекунов связана с частыми переездами, а я кочую вместе с ними.

Школа. Будничный гомон голосов и хаос движущихся тел обступили меня со всех сторон. Как я люблю эту фонтанирующую кутерьму!

— Привет, крошка, — шепнул мне в самое ухо мужской голос. Оборачиваюсь и вижу Кима. Улыбка до ушей, прищур карих глаз, длинная челка. Люблю я этого парня, просто люблю. Мы познакомились в первый день, как я попала сюда и всё это время вместе.

— Привет, — ответила я и улыбнулась.

— Тут Сю принёс винтовку с оптическим прицелом, пойдем, посмотрим? – целуя меня в шею, предлагает Ким. Он заключает меня в объятья и притягивает к себе. – Представь, этот парень хвастает, что винтовка перепала ему случайно от киллера.

— А почему он решил, что винтовка киллерская? – спрашиваю я и отвечаю на объятья Кима такими же объятьями.

— Говорит, видел как тот мужик по людям палил. О той бойне все газеты кричали, и по телевиденью много репортажей было. Оружие тогда не нашли. Так вот тот стрелок оставил свою винтовку, а Сю забрал.

— Это та заварушка что три месяца назад была? – интересуюсь у ненаглядного.

— Да.

— Прям шпионский боевик, — хохотнула я и чмокнула в губыКима. – Пойдем смотреть на винтовку. До занятий есть время.

№2

Они чуть не изуродовали тебя, чуть не отняли твое счастье, хотели лишить славной участи. Отдать тебя в хищные лапы фарфоровых гейш! В самое логово чайных утех! Любострастных злодеев, лицемерных гиен!

Были совсем близко, совсем рядом. Но я тебя не бросил, мог ли я бросить лучшее, что у меня есть?..

Теперь я спокоен, здесь никто нас не потревожит.

Трудно даже представить, каковою могла быть твоя судьба, не встреть ты меня. Мы с тобой мало похожи, но нуждаемся друг в друге. Ты несешь чистоту и свет, а я их сохраняю. Прославляю, увековечив в искусстве каллиграфии.

Я напишу о тебе песню. Тебе это делает честь, и ты не должна бояться. Теперь ты со мной, и бояться совершенно нечего.

Знаю, ты ждала меня, всей своей сутью выражая лишь верность. Верность мне — своему спасителю. Простишь ли меня?.. Иногда я смотрел на других девушек, но они не были передо мной так честны, то и дело сворачивая на дорожку соблазнов, потому я выбрал тебя. Даже эта латунная шпилька, неспроста в твоих волосах, она идеальна, остра и прекрасно подходит для нашей общей цели. Ты знаешь, что нам нужна тушь.

Туп. Туп. Красная тушь, лишь она опишет тебя. Разве можно чем-то иным изобразить всю красоту, что сокрыта в тебе?

… Майко чиста и тонка и нежна, как из бамбука флейта…

Правда, ты такая шалунишка, ты как игривый котенок! Именно поэтому мне пришлось применить барбитурат. Иначе ты разрушила бы чудо.

Сосуд наполняется немного вязкой совсем еще теплой краской. Кисть моя выводит не мазки, но жесты. Пишет твой танец, он так насыщен и многолик. Пересвисты и теньканье проникает в него. Не ты следуешь звукам, а музыка тянется шлейфом твоих движений, угадывает мановение веера…

Окно… надо закрыть, а то иссохнет и остынет тушь.

№6 — №5

Грокки атаковали на рассвете. Впервые за три сотни лет они нарушили договор, хотя после поражения обещали жить в согласии с нашим племенем вечно. Легенды рассказывают, что в день «Великого мира» вожди, подняв священные мечи Прародителей, поклялись не нарушать границ. И вот теперь эти обеты попраны. Я – дочь правителя Сакки, и мой долг защитить свой народ. Каждый, кто нарушил клятву, будет покаран.

Врага заметили дозорные, и, сотворив заклинание «оповещения», приняли бой. Пять воинов-чародеев, сдерживая нападавших, погибли один за другим. Они пожертвовали собой ради того, чтобы солдаты племени успели подготовиться. И я верю, что их смерть была не напрасной. Вперёд, воины! Да помогут нам Великие Праотцы!

Оседлав драконов, бойцы Сакки взмыли над магическим сводом, охраняющим поселение, и полетели к своим секторам обороны. Но там уже были враги: воины Грокки рассыпались по внешней части защитного поля и непрерывно атаковали каждый квадрат магической сетки. Выстроить надёжную оборону не получалось – нападавшие мгновенно блокировали любую попытку. Бойцы Сакки дрались отчаянно, но исчезали в голубоватом пламени чужих заклинаний. Грокки оставалось уничтожить только центры магической связи, и тогда защита поселения рухнет. Дело времени, и его оставалось всё меньше.

Я видела, как гибнут соплеменники. Нет ничего страшнее, когда на твоих глазах умирают друзья, а ты не можешь помочь. Остаётся стиснуть зубы и терпеть. Сквозь слёзы, глубоко внутрь загоняя ярость. Если сейчас поддаться желанию, поражение неизбежно. Грокки отлично подготовились, словно точно знали куда нанести главный удар. Я чувствовала, как рвутся связи в магическом плетении, как дрожит купол, готовый рухнуть в любой момент и похоронить надежду на спасение. Остаётся мизерный шанс, и он у меня есть! Шанс страшный, но тот, кто не использует последнюю возможность, обречён на смерть или рабство.

Я успею. Должна успеть. Теперь поможет только чудо, доставшееся нам по наследству от Великих Праотцов. Сила, способная уничтожить всё живое. Способная разметать прахом скалы, готовые спорить с вечностью за первородство. Дракон Экспи, живой мертвец! И я единственная, кому эта сила подвластна…

Пальцы дрогнули, прикоснувшись к древнему монстру, но губы твёрдо вытолкнули слово, которые эти стены не слышали уже сотни лет. Сполохом пробежали искры по металлической броне дракона, ручейками стекли на хвост и ударили молнией в колонну возле выхода. Экспи шевельнулся. Медленно приподнялся на коротких лапах, с лязгом повернул голову. На меня смотрели два огромных глаза.

Пещера показалась вдруг очень маленькой. Я пятилась, пока не упёрлась спиной в стену, но взгляд Экспи давил всё сильнее. В нём не было злобы или желания убивать, как у живых драконов – только пустота. Настолько бездонная, что сразу стало нечем дышать. Я судорожно хватала ртом воздух и чувствовала, как слабеют ноги, а решимость тает подобно туману под лучами солнца.

— Приказывай…

Голос Экспи рокотал под сводами пещеры, гулким эхом отбиваясь от стен с такой силой, что трещал камень. Не зря в легендах говорилось: «…крики дракона уничтожили тысячу воинов – ни магия не спасла их, ни глубокие норы. Тень живого мертвеца скользила по земле, оставляя за собой кости без плоти…»

Я ждала, когда рык Экспи раздавит меня на месте. Но неожиданно поняла, что страх и сомнения смешались со звуками и затихли в пыли по тёмным углам. Вернулась ярость. И жажда мести, которую может утолить только мёртвый враг. Никто не уйдёт! Я, дочь правителя Сакки, клянусь в этом Великим Праотцам!

Вернулись и силы. Я легко взобралась на спину дракона, чувствуя телом холод живого мертвеца. Он пленял ледяным покоем. Не сковывал желания коркой, а охранял страсть в груди, чтобы ненависть не расплескалась раньше времени. Но теперь настала пора излить её полной мерой на головы нарушивших клятву!

— Вперёд, – хрипло выдохнула я.

Экспи качнул головой. Словно пёс, не расслышавший команду.

— Вперёд!

Казалось, дракон просто вздрогнул, но уже через мгновение вырвался из сумрака пещеры и взлетел…

Грокки почти полностью разрушили магический купол. Лишь в самом центре, совсем рядом с поселением, обрывки некогда совершенного плетения ещё сдерживали вражескую навалу. Там же кружили несколько драконов моих воинов. О, Великие, как же их осталось мало!

Рёв Экспи разметал толпу. Кости без плоти! Никогда не думала, насколько это радостное зрелище! Враги скалились белыми черепами и падали в смрадную жижу на дне гигантской борозды. И тут же поток пламени из пасти дракона превращал их в пепел, лишая падальщиков долгожданного пира…

Остатки армии Грокки бросились бежать. Туда, к холмам, где за крепкими стенами огромного стойбища надеялись найти спасение. А я смеялась. Я хохотала! Слепые безумцы! Неужели они рассчитывают укрыться в своих жалких норах от рёва и пламени живого мертвеца?!

— Вперёд! – подгоняла я дракона. – Убей всех! Ни один клятвопреступник не должен остаться живым. Убей всех!

Экспи неожиданно дёрнулся, завалился на крыло и повернул назад…

«…сбой в канале голосового управления. Отказ резервного контура. Повреждение акустического симулятора. Восстановление невозможно. Решение: выполнять последнюю принятую команду “Убей всех”…»

Автономный штурмовой модуль класса X-Pi, перезарядив плазменную пушку, приближался к поселению Сакки…

№5 — №4

Скорость под сотню, мотор тихо урчит. Затененные стёкла машины отражают моргающий матовый свет вывесок заведений, работающих до позднего времени. Случайный прохожий свернул за угол, а издалека донеслись отголоски рассасывающейся «пробки».

Чёрный автомобиль свернул в крошечный офисный дворик с неизменно поднятым шлагбаумом. Даже искушенный знаток авторынка не смог бы определить ни модели, ни марки машины.

Дверца «черной красавицы» открылась и появилась женская фигура в коротеньком пальто и заурядной юбке, надлежащей промозглой погоде. Незнакомка быстро осмотрелась и направилась к одной из железных дверей, тихонько напевая старую песенку: «Когда Минамото Хаси уходил на войну…».

Звонок. Охранник открыл небольшое прямоугольное окошко, вмонтированное во входную дверь. На него смотрело милое улыбающееся женское лицо, и дуло самозарядного пистолета «Дезерт Игол» с глушителем. То и другое определенно заслуживали внимания. Громкий щелчок, и гостья уже внутри.

Она неспешно идёт по коридору в сторону лифтовой шахты. «…Перед тем, как покинуть родимое место…», — слетает с её губ. Заспанные сотрудники не обращают внимания на посетительницу. Она тень для них, пусть даже снова вытащит пистолет, всё равно тень. Одинокая жирная муха выписывает плавные круги под электрической лампой. Полный лысый господин подбирается к насекомому со сложенной в жесткую трубочку газетой, готовясь прервать эту отвратительную пародию на изящество.

Лифт заурчал и раскрыл дверцы. Внутри кабинки пусто. Никого нет, если не считать собственного отражения в полированных листах железа, которыми обиты стенки. Женщина входит и нажимает кнопку на панели. Механизм подъемника невнятно крякнул, но потянул груз вверх, мерно гудя. «…Перед тем, как поехать в чужую страну…», — раздалось в одинокой кабинке.

Предпоследний этаж. Двери лифта расходятся. Шесть пуль летят в ближних противников. Падают четыре тела. Гостья отбрасывает в сторону пистолет, выхватывает нож и устремляется вперёд. Касательный удар по двум противникам, шаг, разворот корпуса, укол ножом в плечо третьему. «Последний ловок. Опомнился, поставил боксёрский блок. Интересно, что он сделает против ножа?» — пронеслось в голове незнакомки.

— Прыткий ты, — проговорила посетительница.

Она делает корпусом выпад вперед, уклоняется от удара противника, разворачивается к нему спиной и локтём бьёт в челюсть «боксёра». Потом перехват руку охранника, резкий удар в локоть сопровождает треск сломанной кости. Мужчина взвыл. Она делает поворот на одной ноге, перехватывает здоровую руку. Верзила бьёт, но его кулак натыкается на жесткий блок левой руки соперницы и в ее правой руке появляется нож. Всего один лёгкий взмах и вместо глаза – глубокий провал с брызжущей струйкой крови.

— Ты уж прости меня малыш. Ножик любит поиграть, — ласково сказала женщина, а у бедняги охранника обе руки на «соплях» держатся.

Посетительница неспешно добила раненых, подобрала и перезарядила пистолет. Теперь она стояла перед окном, за которым сверкал искусственными огнями ночной город. Стёкла кабинета отражают моргающий матовый свет вывесок заведений, работающих до позднего времени. Случайный прохожий свернул за угол, а издалека донеслись отголоски рассасывающейся «пробки».

«Его у колодца ожидала невеста», — она допела строфу. Двери лифта с тихим стуком разошлись. Мужчина в смокинге и шляпе спокойно смотрел на гостью.

Она повернулась к нему в пол-оборота и взглянула в глаза.

— Привет, — нежно улыбаясь, поздоровалась женщина. – Где алмаз?

— «Сердце тигра» у меня. Есть покупатель, планирую продать, — заявил хозяин кабинета. Он спокойно снял шляпу и прошел к шкафу у дальней стены. Открыв ящик, достал катану. Серебристое лезвие сверкнуло, поймав своим телом отблеск рекламы, и на мгновение окрасилось в алый цвет. — Как тебе удалось остаться живой?

— Я очень постаралась, — ответила посетительница и, развернувшись к мужчине, встала в оборонительную стойку. Перед ее глазами промелькнула картина недавно произошедших событий. Она стоит и вокруг нее трупы подростков из клана Якудзы. Этот негодяй не помог тогда, просто скрылся. – Алмаз отдай.

Мужчина резко атаковал и катана у горла посетительницы. Ее прыжок и удар левой ногой в грудь атакующего. Приземление на одну ногу и упор рукой в мягкий ковёр. Кувырок и она снова на ногах в боевой стойке.

— Ловко, — одобрил противник и разрубил воздух оружием. Лезвие меча прошло в миллиметре от горла женщины. Она успела уклониться, развернувшись спиной к врагу, сделать кувырок в направлении центра кабинета. Лезвие катаны, задело свободно летящие концы волос и перерезало их. Они опали ровными прядями на пол.

— Тебе идёт стрижка, — похвалил мужчина.

— Спасибо.

Незнакомка бросилась на врага и нанесла несколько четких стремительных ударов руками. Блоки защиты пропущены противником и левая часть лица хозяина кабинета теперь сплошное месиво. Ее удар пяткой в грудь, заставил соперника отступить назад. Она резко выбросила руку вперед и в его плечо вонзается нож. Серия ударов ногами и руками гостьей и мужчина лежит на спине, а меч у нее в руках и поднесен к его горлу.

— Прощай. Мне было хорошо с тобой, — шепчут женские губы, а лезвие катаны разрезает горло. Густая кровь вытекает из раны. Глаза мужчины остекленели. Руки незнакомки извлекли из кармана рубашки умершего камень тусклого желтого цвета и опустили безделушку в карман коротенького пальто.

Гостья медленно встала, и наклонившись выдернула нож из плеча убитого.

Звонок. Женщина достала из кармана мобильный телефон и приложила к уху:

— Всё, босс.

— Жду у себя.

— Да.

№4 — №3

Я осторожно кралась по коридору, с силой сжимая пистолеты. То, что я собиралась сделать, было предательством, но по-другому поступить не могла. Он спас мне жизнь. Враг, киборг, дракон — мой друг. Единственный, для кого я не номер двадцать пять, а Арлелия — драконий цветок. Если бы он не вернулся за мной, то снова бы в их руки не попал.

Впервые я Шарзза увидела, когда он, ярко-красный дракон, сбитый в небе, с грохотом упал на землю, подняв пыль. Тут же мы, воины, все тридцать, подчиняясь приказу Изобретателя, подбежали его связывать. Он сопротивлялся. Ещё как сопротивлялся! Пятерых наших не стало. И только ранения не позволили ему вырваться.

В следующий раз я его встретила, когда из него создали железного киборга-дракона. Но что-то Изобретатель не учел, и разум дракона он подчинить не смог. Я убиралась в лаборатории, когда сквозь прутья энергетической клетки Шарзз заговорил со мной. На следующую ночь я сама прокралась в лабораторию, а потом ещё… Мы говорили и говорили: о своей жизни, о себя, о внешнем мире.

И почему люди боятся и ненавидят драконье племя? Не понимаю!

Именно я помогла ему бежать. Наблюдая, как Шарзз разрезает воздух железными крыльями, как свет из его пасти озаряет ночное небо, я радовалась как за себя. А когда он исчез за горизонтом, почувствовала пустоту.

Через три дня на владения Изобретателя напал Учёный со своими гибридами. Я оказалась отрезана от остальных. Полутигры-полуящеры окружили меня на поляне. Снаряды в пистолетах закончились. Длинные лезвия мелькали в моих скользких от крови руках. Но со всеми справиться не было возможности. Укус в ногу заставил упасть… И тогда появился Шарзз.

Он пронёсся над поляной, сжигая лазерным пламенем гибридов. Когда на поляне остались лишь обугленные тушки врагов, он опустился рядом со мной. Сквозь туман в глазах я благодарно прикоснулась к холодной железной морде и потеряла сознание.

После лечебной капсулы меня заперли в карцере. Именно там Изобретатель, холодно усмехаясь, рассказал, что дракон оставить меня не смог. Он дождался помощи. И это было ошибкой. Изобретатель, угрожая моей жизни, заставил Шарзза сдаться и теперь собирался использовать меня как сдерживающий поводок для дракона.

Этого я допустить не могла. Легко справилась с электронными замками карцера. Избавила попытавшегося помешать моему побегу Двадцатого от оружия, оставив парня лежать в луже крови…

А вот и лаборатория. Шуметь рано. Выстрелы услышат. С легким щелчком из пистолетов выдвинулись длинные лезвия. Я готова! Пора отдавать долги.

Тихо булькали капсулы и шуршали двигатели. Изобретатель, доселе прохаживавшийся от агрегата к агрегату, остановился и смерил меня сосредоточенным глазом.

— Двадцать пятая… — как будто сообщил он самому себе. – Ты из-за рептилии?

— Драконы не рептилии, а драконовидные, а тем более кибернетическимодернизированые. – Процедила я сквозь сжатые зубы. Он ещё пытается обзывать Шарзза!

— Всё верно, это так. И ты веришь в любовь меж столь разными видами, семьями, группами… — Изобретатель нахально повернулся ко мне спиной.

— Верю. И она есть.

— Безрассудная, слепая, ну, это как всегда… А вот что делать с существом другого вида? Как выразить чувства?

— Ввы меня забалтываете. – Я помотала головой, но вопрос прочно застрял там. Я ведь так хочу показать Шарззу свою любовь, на что готова я. – А как решить проблему видов?

— М… — Изобретатель было обрадовался, что его не убивают, но теперь придётся думать, ибо за всё платится. – Понятия не имею.

Я тоже напрягла извилины. Так мы с человеком, которого я собиралась убить, сидели и думали над моими проблемами.

— А ведь… — я нерешительно подола голос. – Ведь, он дракон-киборг… А если я стану киборгом наши виды совпадут хотя бы наполовину.

— А чего я стормозил? – Удивился Изобретатель.

Уже через несколько часов я находилась в хирургической капсуле. Обезболивающее подействовало мгновенно и я погрузилась в вязкий, плотный и влажный сон.

Очнулась я от грохота, шедшего из-за стенок капсулы. Недолго думая я оборвала все проводки, идущие ко мне извне, и легонько вышибла дверь. Там был Изобретатель… и Шарзз. Боролись два свирепых и беспощадных киборга, круша дорогую аппаратуру и мебель.

Я стояла и не знала, что же делать, но вот Изобретатель с характерным звуком отрубился. Ещё взъерошенный победитель положил мне голову на плечо.

— Я пришёл вовремя, он ещё не успел подчинить твой разум. Но зачем ты решилась на это? Я и так тебя люблю?

Я пробормотала что-то в оправдание.

— А теперь давай покинем это место. Тем более скоро тут будет взрыв. – Спокойно сообщил Шарзз.

Я отреагировала сразу же и побежала к выходу, Шарзз за мной. Другие воины Изобретателя в нас вяло стреляли, но на это внимания ни кто не обращал.

Наконец, улица. Я остановилась и вдохнула свежий воздух. Я поняла – мы с любимым уходим отсюда навсегда. Мы будем там, вдалеке, любить…

Редкая в этих краях певчая птица залилась трелью. Мутное зарево рассвета расплывалось над горизонтом. Я сидела и гладила хромированный затылок Шарзза, лежавшего рядом. Наши безмятежные и довольные лица осветило второе зарево — взрыв штаба Изобретателя.

Я счастлива и ничто более не сломает моё счастье, ничто не разлучит нас, и не умрёт любовь, когда весь белок изойдёт из металлокорпуса.

И теперь я, сидя верхом на Шарззе уносилась по безоблачному небу вдаль.

№3 — №2

Багровые сполохи над горизонтом не исчезали ни на секунду. Там идёт бой, и скоро, очень скоро, я тоже буду там. Убивать и умирать. Интересно, многие ли из нас могли представить, вступая в Первый Драконий легион, что пройдёт совсем немного времени, и нам придётся применить все полученные на полигоне навыки в реальном бою. Война всегда приходит неожиданно…

Рядом раздалось недовольное рычание. Я повернулся к своему боевому дракону и похлопал его по шее.

— Спокойно, Спирос, спокойно. Успеешь ещё навоеваться.

— Это уж точно.

Я обернулся на голос. Ко мне подходила Рианна, за ней бесшумно двигался её Кронос.

— Кронос тоже нервничает. Наверное, чувствует, что скоро в бой.

— Скорее уж в бойню, — я покачал головой.

Действительно, иначе как бойней эту войну назвать нельзя. Я не знаю, что послужило причиной, но месяц назад техны внезапно разорвали все договора с Империей. Ещё через неделю до границы добрались их передовые части. Приграничные гарнизоны были сметены в одночасье, и железные драконы технов залили огнём близлежащие деревушки. Пленных они не брали.

— Тут ты прав, — Рианна поморщилась. — Слушай, Зак… а тебе не страшно?

— Ещё как, — я кисло улыбнулся. — Но что поделать? Воевать всё равно придётся.

— Ты прав, — повторила Рианна и грустно вздохнула. — Мы все умрём, да?

— Ну… — я не знал, что ей ответить. Передовые части — это, по сути, смертники, идущие в бой первыми и почти никогда не выходящие из него, по причине полного уничтожения. Первая волна наших уже там, дерутся не на жизнь, а на смерть. Не далее как через полчаса мы присоединимся к ним. — Всякое бывает. Слушай…

— Не надо, — голос Рианны дрогнул, — я всё понимаю.

А ведь она очень красивая. Странно, что я не замечал этого раньше.

— Ри…

Воздух разрезал вой маго-сирены. Вот и всё. Пора умирать.

Через пятнадцать минут наше пятое боевое крыло уже летело в сторону наступающих технов. Далеко справа и слева виднелись другие крылья передовых частей. Во время полёта я то и дело оглядывался на Рианну, и мне очень не нравилось то, что я видел. Бледное до синевы лицо, пустой взгляд и сжатые в тонкую линию губы. Она уже сдалась. Когда мы подлетели к месту столкновения, от первой волны остались считанные единицы, всё ещё отчаянно сражающиеся с противником. Технов было много. Сотни железных драконов кружили в воздухе, то и дело опускаясь, чтобы залить и без того пылающую землю ещё одной порцией огня, и вновь взмывали вверх. Бездушные машины, не чувствующие боли и слепо подчиняющиеся наезднику. В этом их сила, но в этом же их слабость.

— Крыло, рассредоточиться! — когда хотел, мастер-наставник Ранкель мог переорать даже маго-сирену. — Помните, чему я вас учил! Удачи, ребята!

— Давай, Спирос! — заорал я. — Покажем этим железякам, что такое Первый Драконий!

Спирос отозвался согласным рёвом, слившимся с громогласным воплем других драконов. Мы врезались в самую гущу сражения. Огненные струи драконов технов горячим потоком проносились мимо, обдавая жаром. Выстрелы из словно ставшими продолжением рук пистолетов отвечали лёгкой отдачей.

И всё же, как бы мы не бились, как бы слажено не действовали, конец… смерть… были предопределены. Но легко расставаться с жизнью мы не собирались.

Что-то меня заставило оглянуться. Я похолодел. Кронос – дракон Рианны камнем летел вниз. Он пытался выровняться, но безрезультатно. Сама девушка лежала, прижавшись к шее своего дракона, и, кажется, даже не шевелилась. У её виска алела набухающая кровью царапина.

Мы, не раздумывая, понеслись за ними. Почти у самой земли Спирус, ухватив за сбрую Кроноса, снизил скорость падения, и дракон не врезался со всей силой в землю.

Я быстро спрыгнул со своего дракона на обожжённую поляну. Подбежав к Кроносу, похлопыванием по шее успокоил его и снял девушку. Бледное, почти прозрачное, личико пугало. Сердце едва билось, но, главное, билось. Она была жива. Девушка зашевелилась у меня на руках, синие глаза открылись. Непонимание в них сменилось облегчением.

— Зак… — выдохнула она и тут же с тревогой: — Кронос?

Я оглянулся на драконов. С помощью Спироса дракон Рианны, пошатываясь, поднялся и сделал несколько шагов. Его правое крыло стелилось по земле. Взлететь он не сможет.

— Жив, — тихо ответил я, поворачиваясь к ней. – Как и ты…

На лице девушки мелькнула невесёлая улыбка:

— Но ненадолго, — утвердительно проронила она.

Я поверх её головы глянул на приближающийся отряд технов. Всадники в доспехах на железных конях, пехотинцы в тяжёлом вооружении. Посмотрел в небо. Редкие группки ещё вели сражение. Но наших было мало, слишком мало. На их помощь надеяться не стоило. Снова опустил взгляд на Рианну. Девушка прижала кончики пальцев к моим губам и замахала головой.

— Не надо! Я всё понимаю. Отпусти меня.

Я осторожно поставил Рианну на землю, подал попрошенный ею один из пистолетов. И мы бок о бок стали ждать противника. Двое из Первого Драконьего легиона и их два дракона. Против отряда технов. Мы сделаем всё возможное, чтобы задержать их насколько сможем.

— Я рада, что ты рядом, — неожиданно произнесла Рианна.

А я бы всё отдал, чтобы её сейчас здесь не было. Пусть бы сидела дома под защитой родных. Была бы в безопасности. Но судьба решила по-своему. И пусть мы не сказали друг другу тех слов, которые могли бы сказать, не прожили ту жизнь, которую могли бы, сейчас мы вместе. И смерть у нас будет одна на двоих.

Я опустил на неё взгляд, нежно провёл кончиками пальцев по бледной щеке и шепнул:

— Я тоже…

А на севере небо окрашивалось в вечерний алый бархат. И где-то там, за горизонтом, выступила основная армия имперцев…

№2 — №6

«Сумерки — это трещина между мирами», — любил повторять Андрей.

И хотя уже больше двух лет минуло, как брата не стало, Лёльке постоянно казалось, что он где-то рядом. Особенно по вечерам, когда сумерки заглядывали в комнату и тени густели по углам клубами чёрного тумана. Старый каштан за окном тихо постукивал ветками по черепице, и тогда шорохи сплетались в звуки, а ветер за окном бесконечно нашёптывал знакомую фразу.

Лёлька поначалу боялась, а потом привыкла. И ждала, что вдруг скрипнет дверь, и живой Андрей серьёзно спросит с порога, почему она до сих пор не спит. А потом сядет рядом, поправит подушку и с улыбкой расскажет о крылатых ангелах, которые в эту самую минуту смотрят на нас сквозь трещину между мирами. Как же ей сейчас не хватало этих историй! И только утром понимала, что брат уже никогда не вернётся…

Соседи до сих пор, глядя на Лёльку, вспоминали Андрея. Говорили, что погиб он странно: возвращался вечером домой с рыбалки и угодил под колёса старенькой «кукушки». Все удивлялись — по узкоколейке поезд проезжает редко — раз в пару дней, не чаще — да и ездит медленно, и тут такое! Кое-кто считал, будто не случайно мальчишка с жизнью расстался, помогли ему. Только вот кто и почему, так и осталось загадкой.

Кому верить, Лёлька не знала. Но не могла без дрожи проходить каждый день вдоль колеи. И даже не потому, что где-то здесь погиб брат. Само место внушало тревогу: отгородившись от мира ржавой паутиной колючей проволоки, мрачная бетонная стена не видит солнца даже в полдень, и бездонная дыра тоннеля тянет как речной омут возле полуразвалившейся мельницы. Лёлька была уверена, что кто-то сидит там и обязательно схватит, если подойти поближе…

Осенью темнеет быстро. Казалось бы, только что лучи заходящего солнца ещё скользили по щеке угасающим теплом, и вот уже вечерняя прохлада настойчиво пробирается за воротник, в рукава лёгкой куртки, дышит в спину. Лёлька поёжилась и ускорила шаг — добраться до дома надо засветло, иначе мама будет беспокоиться. Тропинка вильнула вправо, и Лёлькин взгляд упёрся в провал тоннеля.

— Лёля…

Лёлька испуганно замерла, уставившись во тьму.

— Ну здравствуй, сестричка, — из тоннеля вынырнула слабо светящаяся фигура и медленно поплыла к девочке.

— Андрей?! Но… ты же умер! — Лёлька дрожала от страха.

— Верно… А ты, видимо, забыла, что я тебе говорил? Сумерки…

— Это трещина между мирами, — потрясённо прошептала она.

Андрей подлетел практически вплотную, и теперь она смогла хорошо его рассмотреть. Да, это действительно был её брат. Те же черты лица, улыбка, глаза. Даже одежда была именно та, в которой он погиб. А ещё он был полупрозрачен и за его спиной трепетали ослепительно белые крылья.

— Ты теперь ангел?

— Ну, — брат задумчиво склонил голову на бок, — можно и так сказать. Пойдём. Уже поздно, я провожу тебя, сколько смогу.

Он взял Лёльку за руку и медленно полетел над шпалами. Шагая рядом, девочка всё никак не могла прийти в себя. Всё, что брат ей рассказывал, оказалось правдой. И вдруг…

— Ой, Андрей, мне же в другую сторону, — она потянула брата за руку, но он только крепче сжал ладонь и буквально вытащил её на середину колеи. За поворотом, со стороны тоннеля послышался гудок поезда.

— Андрей! Поезд едет, пусти, — она попыталась вырваться, но не смогла.

Андрей молчал, только выражение глаз стало злым да губы искривились в усмешке. И тут, Лёлька поняла — это не её брат. Это — его убийца. Время, казалось, растянулось как резиновая жвачка. Поезд медленно надвигался на них, подобно чудовищу с горящими глазами-фарами. А в кабине, проводник, разглядевший одинокую детскую фигурку посреди колеи, судорожно дёргал стоп-кран. Но было уже поздно…

ВНЕКОНКУРС

№2 — №1

Я всегда отличалась от сверстников. Лет с пяти опекуны водили меня на прием к психотерапевту. Я не любила посещать этого врача потому, что после визита жутко раскалывалась голова и рвало. К моим пятнадцати годам, привыкла к этому и принимала, как данность.

Сегодня снова приснился этот сон. Он преследует меня с самого детства. Наверное, тогда и родилась идея водить меня к доктору, чтобы избавить от назойливой страшилки, или всё было наоборот? Не помню.

«Тебе тепло, ты защищена — девятнадцать, тебе нужен покой — четырнадцать, ты готова на всё ради покоя — шесть, никто не должен мешать тебе — восемнадцать, ты не любишь смех — двадцать, ты защитишь себя от смеха — тридцать. Ты открываешь глаза. Ни что тебя не останавливает, ты слышишь только мой голос и помнишь цифры: девятнадцать, четырнадцать, шесть, восемнадцать, двадцать, тридцать. Только они тебя освободят».

Проснулась. Сижу, тру глаза. Ощущение такое, что искупалась в липкой грязи. Когда мне снился этот сон, в моей жизни происходили коренные перемены. Сегодня снова он. Похоже, мы переселяемся. Надо одеваться и идти в школу. Прощусь с друзьями, хотя бы. Уверена, вечером приемные родители объявят мне, что переселяемся. Школы я меняла слишком часто. Нигде не задерживалась больше полугода. В этой я проучилась месяц. Работа опекунов связана с частыми переездами, а я кочую вместе с ними.

Школа. Будничный гомон голосов и хаос движущихся тел обступили меня со всех сторон. Как я люблю эту фонтанирующую кутерьму!

— Привет, крошка, — шепнул мне в самое ухо мужской голос. Оборачиваюсь и вижу Кима. Улыбка до ушей, прищур карих глаз, длинная челка. Люблю я этого парня, просто люблю. Мы познакомились в первый день, как я попала сюда и всё это время вместе.

— Привет, — ответила я и улыбнулась.

— Тут Сю принёс винтовку с оптическим прицелом, пойдем, посмотрим? – целуя меня в шею, предлагает Ким. Он заключает меня в объятья и притягивает к себе. – Представь, этот парень хвастает, что винтовка перепала ему случайно от киллера.

— А почему он решил, что винтовка киллерская? – спрашиваю я и отвечаю на объятья Кима такими же объятьями.

— Говорит, видел, как тот мужик по людям палил. О той бойне все газеты кричали, и по телевиденью много репортажей было. Оружие тогда не нашли. Так вот тот стрелок оставил свою винтовку, а Сю забрал.

— Это та заварушка, что три месяца назад была? – интересуюсь у ненаглядного.

— Да.

— Прям шпионский боевик, — хохотнула я и чмокнула в губы Кима. – Пойдем смотреть на винтовку. До занятий есть время.

Продолжая обниматься, лифтом мы поднялись на последний, тринадцатый этаж нашей школы. Я заметила некоторые изменения в поведении Кима; он, пристально смотревший на меня все это время, вдруг стал каким-то отчужденным, длинную челку заложил за ухо, и все время осматривался.

Мы поднялись по узкой лестнице на чердак и вдруг Ким пропал. А вокруг такая темень, хоть глаз выколи!

— Кииим… — вытянув руку вперед, я попыталась сделать несколько шагов, и вдруг остановилась, замерев и затаив дыхание. Мне показалось, что я наступила на что-то. Вблизи послышался шорох шагов и тут же звук захлопнувшейся двери.

— Рас… рас… — в круге света и на фоне красных портьер воссиял Ким. Трудно было не отметить, что фрак и бабочка ему невероятно к лицу. На чердаке стало немного светлее и я смогла рассмотреть, что тут, довольно-таки много народу.

— Пожалуйста… – Ким немного повернулся и показал знак в сторону кулис.

Алые шторы распахнулись, и в сине-фиолетовых огнях сцены предстал черный лакированный рояль. На подмостках показалась винтовка с собственным футляром в руке. Одним движением черный небольшой чемоданчик полетел аккурат под рояль, а винтовка почтительно склонив перед зрителями оптический прицел, направилась на место аккомпаниатора. Толпа взорвалась аплодисментами, но тут же стихла.

— Госпожа Мосина, ля-минор… — Ким запел звонким тенором:

— Девят-надцать, двадцать тридцать…. – и тут началось настоящее шоу! За спиной у Кима одна за другой выскакивали огромные, разноцветные, обвитые бусами новогодних лампочек-гирлянд зажигалки! Все хором они подпевали ему, а в промежутках выдували газовые мыльные пузыри. Я была в восторге!

Во время своего выступления он не сводил с меня, томного бархатного взгляда… люблю я этого парня, как ни крути — люблю…

Присутствующие хлопали ладошами в такт и пританцовывали. Вдруг пауза и свет прожектора падает прямо на меня. В это время Сю, лежавший сложенным, в футляре из-под винтовки выбрался, и бросился навстречу мне со словами:

— Алиса! Они пытали меня! Но я им ни-че-го не сказал!

Он схватил меня за руку и потянул к окну. Не знаю почему, но я не стала сопротивляться. Резким движением руки он открыл ставню и стоя одной ногой на подоконнике прокричал:

— Нам давно пора на занятия! – И зажав обе ноздри рукой выпрыгнул из окна.

За спиной послышалось низкое: «уууууууууууу…….» — толпа была в негодовании, но глас возмущения толпы быстро сменился автоматной очередью, и я почувствовала, что происходит что-то не ладное, но виду подавать не стала.

В зале звенели стальные ленты обойм, и много из присутствующих полегло на том чердаке. Кстати Ким, был в числе первых, кого пришила госпожа Мосина.

И вот как тут теперь не верить в сны, спрошу я вас?..

Лежу я дома, в своей кровати, с пулей в голове, и мне, знаете ли, не до шуток. А тут подходит мама и, едва сдерживая смех, говорит:

— Прости малыш, но мы с папой переезжаем.

№1 — №2

Я очень долго наблюдал за тобой, иногда кажется, что слишком долго… Теперь ты рядом и я рисую тебя.

Я помню тот день в начале апреля. Ты шла с какой-то девчонкой и весело болтала. Узкие джинсы, коротенькая курточка. Черные волосы были собраны в «конский» хвост. Я увидел твоё улыбающееся счастливое лицо, и меня пронзила боль. Нет-нет, это была сладкая боль. Я пошел за тобой и спрятался, когда ты прощалась у своего дома с подружкой. С тех пор я каждый день встречал тебя и провожал, а ты не замечала меня.

Ты шла по дороге в школу и тебя сопровождали духи Сатори, дарящие тебе просветление. Твой смех, когда ты разговаривала по телефону с кем-то, твоё хитрое личико, напоминало мне Дзасики-Вараси- маленьких добрых девочек оберегающих дома. Я так мечтал, чтобы ты однажды стала моей Дзасики-Вараси и поселилась у меня доме.

Пару раз я хотел познакомиться с тобой, но оба раза ты посмотрела на меня словно я пустое место. Вчера мне стало обидно, очень обидно. Я решил попытать счастье еще и подошел к тебе в ночном клубе. Ты стояла у барной стойки и, пританцовывая, пила сок.

— Привет, — сказал я, склонившись к твоему уху, а ты дернулась и повернула ко мне свою фарфоровую головку. Ты не ответила, а холодно посмотрела на меня. Твой взгляд был полон презрения. Так смотрят клыкастые духи Бакэмоно, когда хотят ограбить путника или растоптать лучшее в человеческих сердцах. Ты задержала взгляд на моих руках, перепачканных краской. Я рисовал ночью, вспоминая тебя, и не успел помыть перед уходом, чтобы успеть увидеть твое появление в лучах золотого солнца. Теперь краска присохла к ним. Ты ранишь меня отворачиваясь и делая вид, что меня не существует. Мне больно, но я переживу это. Я снова попытаюсь нарисовать тебя наслаждаясь воспоминанием о изгибах твоего тела.

Всё изменилось в один миг, когда ты пошла танцевать. Ощущение присутствия злых духов, их запах, пот и сладострастье нахлынули на меня, как волна, поднятая из морской пучины. Я – Мё-о! Я- обладаю знанием защиты от духов жаждущих твоей плоти! Я смогу защитить тебя!

Я вижу, как ты извиваешься на танцполе в такт ритму музыки. Духи Асуры повсюду, они хотят твоего тела, они пылают жаждой борьбы за лучшую добычу в их жизни – тебя. Асуры воины пришедшие из прекрасной страны Сюра-Кай, но они не получат тебя и не уйдешь в волшебную страну! Я – твой защитник! Я — твой господин!

Таблетки моё наказание и проклятие демонов Гаки. Тот доктор, он всегда улыбчив и приветлив, словно обычный человек. Но я знаю его сущность, его подчинил себе один из Гаки и нашептывает прописывать мне лекарства. Сегодня подарок демонов будет спасением для тебя. Я растворил две таблетки в стакане с соком и дождался, когда ты снова подошла к стойке бара и потянулась, расправляя плечи и вытягивая спину, словно призывая Асуру взглянуть на твою гибкость. Ты допила содержимое стакана и через двадцать минут отключилась. Мои руки не знали более благодатной ноши. Я твой защитник!..

По дороге домой моё негодование росло. Они чуть не изуродовали тебя, чуть не отняли твое счастье, хотели лишить славной участи. Отдать тебя в хищные лапы фарфоровых гейш! В самое логово чайных утех! Любострастных злодеев, лицемерных гиен!

Были совсем близко, совсем рядом. Но я тебя не бросил, мог ли я бросить лучшее, что у меня есть?..

Теперь я спокоен, здесь никто нас не потревожит.

Трудно даже представить, какой могла быть твоя судьба, не встреть ты меня. Мы с тобой мало похожи, но нуждаемся друг в друге. Ты несешь чистоту и свет, а я их сохраняю. Прославляю, увековечив в искусстве каллиграфии.

Я напишу о тебе песню. Тебе это делает честь, и ты не должна бояться. Теперь ты со мной, и бояться совершенно нечего.

Знаю, ты ждала меня, всей своей сутью выражая лишь верность. Верность мне — своему спасителю. Простишь ли меня?.. Иногда я смотрел на других девушек, но они не были передо мной так честны, то и дело сворачивая на дорожку соблазнов, потому я выбрал тебя. Даже эта латунная шпилька, неспроста в твоих волосах, она идеальна, остра и прекрасно подходит для нашей общей цели. Ты знаешь, что нам нужна тушь.

Туп. Туп. Красная тушь, лишь она опишет тебя. Разве можно чем-то иным изобразить всю красоту, что сокрыта в тебе?

… Майко чиста, тонка и нежна, как из бамбука флейта…

Правда, ты такая шалунишка, ты как игривый котенок! Именно поэтому мне придется тебя подкармливать своими таблетками. Иначе ты разрушила бы чудо.

Сосуд наполняется немного вязкой совсем еще теплой краской. Кисть моя выводит не мазки, а жесты. Пишет твой танец, он так насыщен и многолик. Пересвисты и теньканье проникает в него. Не ты следуешь звукам, а музыка тянется шлейфом твоих движений, угадывает мановение веера…

Окно… надо закрыть, а то иссохнет и остынет тушь.

№__ — №2

Они чуть не изуродовали тебя, чуть не отняли твое счастье, хотели лишить славной участи. Отдать тебя в хищные лапы фарфоровых гейш? В самое логово чайных утех? Любострастных злодеев, лицемерных гиен?

Мог ли я оставить нежный цветок в зловонной жиже? Бросить под ноги им лучшее, что у меня когда-либо было?

Они подобрались совсем близко, но теперь я спокоен, здесь никто нас не потревожит.

Трудно представить, какою могла быть твоя судьба, не встреть ты меня.

Мы с тобой совсем не похожи, но нуждаемся друг в друге. Ты несешь чистоту и свет, а я их сохраняю, прославляю, увековечиваю в искусстве каллиграфии.

Я напишу о тебе песню. Тебе это делает честь, и ты не должна бояться. Теперь ты со мной, и бояться совершенно нечего.

Знаю, ты ждала меня, всей своей сутью выражая лишь верность. Верность мне — своему спасителю. Иногда я смотрел на других девушек, но они не были столь чисты, как воздух над Нефритовой скалой, столь нежны, как туман над Ивовым прудом. Эти девушки тянулись к свету страсти, как бархатные мотыльки, летели на запах соблазна, как изумрудные мухи.

Но не ты. Даже эта латунная шпилька в твоих волосах идеальна, остра и прекрасно подходит для нашей общей цели. Ты знаешь, что нам нужна тушь.

Туп. Туп. Кап. Кап. Красная тушь, лишь она опишет тебя. Разве можно чем-то иным изобразить всю красоту, что сокрыта в тебе?

… Майко чиста, и тонка, и нежна, как из бамбука флейта…

Ты немного капризна, мой опаловый котенок! Но коготки твои нежнее шелка! Ты вздрагивала от моих прикосновений, как цветок азалии, потревоженный бабочкой. Именно поэтому мне пришлось применить барбитурат. Иначе бы разрушилось чудо.

Сосуд наполняется немного вязкой, но еще теплой краской. Кисть моя выводит не мазки, но жесты. Пишет твой танец, он так насыщен и многолик. Пересвисты и теньканье проникает в него. Не ты следуешь звукам, а музыка тянется шлейфом за твоими движениями, угадывает мановение веера…

Окно… надо закрыть, а то иссохнет и остынет тушь.

Я готов.

Они уже здесь, в моей студии. В моем мире высоких мыслей, которые выше томящихся в неге облаков. В моем мире прекрасных кистей, податливых и стремительных одновременно, с хвостиками волос, сияющих вороным отливом. В моем мире алой туши, которая плавится от страсти и дышит жизнью.

Они пришли вечером, когда отвратительное солнце уже спрятало жаркие лучи, наполнив перед уходом воздух пылью, перегретыми запахами, озлобленными уставшими звуками.

Они пришли и были смущены силой нашего с тобой искусства. Женщина в форме роняет не слезы, жемчужины зависти. Хмурые мужчины приближаются к нашей картине, разглядывают детали, потом отворачиваются, не вынеся восхищения, и, словно встревоженные кролики, начинают перебегать из угла в угол студии.

Они пришли, и я вижу: не поняли и песчинки смысла каллиграфии, моей каллиграфии. Они ищут тебя. Нет, не тебя, остатки твоей тленной оболочки, осколки пустого сосуда. Тебя нет. Ты здесь, навсегда, на этом полотне из человеческой кожи с изумительной вязью иероглифов, стихами, подлинного смысла которых им не понять.

…Кокон кромсаю ногтем, с трепетом жду вдохновенья…

Внеконкурсная Бета на конкурсную Альфу №2

Багровые сполохи над горизонтом не исчезали ни на секунду. Там идёт бой, и скоро, очень скоро, я тоже буду там. Убивать и умирать.

Интересно, многие ли из нас могли представить, вступая в Первый Драконий легион, что пройдёт совсем немного времени, как нам придётся применить все полученные на полигоне навыки в реальном бою. Война всегда приходит неожиданно…

Рядом раздалось недовольное рычание. Я повернулся к своему боевому дракону и похлопал его по шее.

— Спокойно, Спирос, спокойно. Успеешь ещё навоеваться.

— Это уж точно, — словно колокольчик тренькнул.

Я обернулся на голос. Ко мне подходила Рианна, за ней бесшумно двигался её Кронос.

— Кронос тоже нервничает. Чувствует что скоро в бой, — сказала она с неприемлемым для воина тоном заботы о драконе в голосе.

— Скорее уж в бойню, — я покачал головой, стараясь быть строгим.

Действительно, иначе как бойней эту войну назвать нельзя. Я не знаю, что послужило причиной, но месяц назад техны внезапно разорвали все договора с Империей. Ещё через неделю до границы добрались их передовые части. Приграничные гарнизоны были сметены в одночасье, и железные драконы технов залили огнём близлежащие деревушки. Пленных они не брали…

— Тут ты прав, — Рианна поморщилась, — Слушай, Зак, …а тебе не страшно?

— Ещё как, — я кисло улыбнулся. — Но что поделать? Воевать всё равно придётся.

— Ты прав, — повторила Рианна и грустно вздохнула. — Мы все умрём, да?

— Ну…, — я не знал, что ей ответить.

Передовые части — это, по сути, смертники, идущие в бой первыми и почти никогда не выходящие из него, по причине полного уничтожения. Первая волна наших уже там, дерутся не на жизнь, а на смерть. Через полчаса мы к ним присоединимся.

— Умрем? Всякое бывает. Слушай…

— Не надо, — голос Рианны дрогнул, — я всё понимаю.

Голубые глаза ее блеснули слезой. Голубые как небо над нашим домом там, далеко, в детстве. Странно, что я не замечал раньше, как она красива…

— Ри…

Воздух разрезал вой маго-сирены. Вот и всё.

Через пятнадцать минут наше пятое Боевое крыло Амариса уже летело в сторону наступающих технов. Далеко справа и слева виднелись другие крылатые передовые части. Во время полёта я то и дело оглядывался на Рианну, и мне очень не нравилось то, что я видел. Бледное до синевы лицо, пустой взгляд и сжатые в тонкую линию губы. Она уже сдалась.

Когда мы подлетели к месту столкновения, от первой волны остались считанные единицы, всё ещё отчаянно сражающиеся с противником. Технов было много. Сотни железных драконов кружили в воздухе, то и дело опускаясь, чтобы залить и без того пылающую землю ещё одной порцией огня, и вновь взмывали вверх. Бездушные машины, не чувствующие боли и слепо подчиняющиеся наезднику. В этом их сила, но в этом же их слабость.

— Крыло, рассредоточиться! — Когда хотел, мастер-наставник Ранкель мог переорать даже маго-сирену. — Помните, чему я вас учил! Удачи, ребята! За небо Амариса!

— Давай, Спирос! — заорал я. — Покажем этим железякам, что такое Первый Драконий!

В бою не слышишь стука своего сердца, только чувствуешь пульсацию под кожей дракона. В бою сливаешься с его кожей и жаждешь обрести его крылья. В бою не видишь землю, видишь врага.

Мы разрезали плотный строй технов, расчленив его на куски. На одного нашего пять врагов. Чтобы раззадорить доставшихся мне и увести их в сторону, я, управляя Спиросом, бросался на каждого в лоб. Спирос в опасной близости к носу противника резко уходил в пике, чудом избегая столкновения с механическим врагом. Я пользовался моментом, чтобы швырнуть в сторону всадника Рыжую Немочь: кожаный мешочек из желудка ядовитого касси с кислотой, мгновенно разъедающей металлические латы техно-драконов. В двух случаях я, видимо, удачно попал. У одного механиса оторвало крыло. Он, неудержимо вращаясь, сорвался вниз. Всадник тряпичной куклой болтался рядом с ним. Не успел высвободить ногу из стремени.

Второму механису разъело морду. Из образовавшихся прорех рвалось пламя, обжигая визжащего всадника. Остальные трое поднялись выше на несколько уровней. Выше возможностей Спироса. Это означало, что они начнут метать электрические молнии. Им надо парализовать моего дракона.

Уроки наставника Ранкеля не прошли даром. Я вжался в дракона. Мы легко ушли от четырех залпов хрустящих серебряных молний. Врагам надо было спуститься ниже. Они это сделали. Я приготовил цепь и направил Спироса между двух механисов. Выпрямился я тогда, когда крылья наших драконов коснулись. Я выбросил цепь с крюками на концах. Двое всадников легко вылетели из седел, утянутые цепью, овившуюся на их шеях.

Спирос устал. Я чувствовал замедление скорости взмахов кожистых крыльев. Я слышал шумное дыхание дракона, ставшее напряженным.

Пятый враг взмыл в вышину и рванул сквозь облака с поля боя. Я обрадовался возможности передохнуть. Надо найти Рианну и Кроноса.

Я направил Спироса к центру боя.

Тяжелая тень легла нам на спины.

Я поднял голову.

Огромный механис шел нашим же курсом. В седле сидела женщина. Она смотрела на меня внимательно и спокойно. Не нападая. Она ухмылялась.

Она даже опустила механиса на уровень ниже, чтобы лететь почти рядом со мной. Копна черных волос была столь тяжела, что не развевалась на ветру. Серебристые детали одеяний высших жриц Черной башни не скрывали стройное сильное тело. Мы летели голова к голове, и она ни разу не отвела сияющих огнем глаз.

Через несколько мгновений она вытянула руку, в которой держала за волосы отрубленную голову.

Я сразу узнал голубые глаза цвета неба из детства. Враг швырнул голову в мою сторону, издал протяжный клич, наполненный злобой, и взмыл вверх.

Мир качнулся и почернел, покрывшись угольной пылью. Мои горечь и жажда мести впилась в спину Спироса. Он завыл как раненый. «Мы найдем ее, найдем, мой Всадник!».

Да, мы ее найдем.