Сапоги №33. Голосование!

Призрачную вечернюю синеву крохотного пригородного вокзала озаряли два жёлтых уставших от жизни фонаря. Чёрные фигуры подошли к забору одновременно. За забором в обе стороны неизвестно чего убегали железнодорожные пути. У забора щурилась на мир заколоченными окнами подслеповатая будка путейцев. Туда-то и направились двое мужчин. Обменявшись коротким рукопожатием, они проскользнули в приоткрытую дверь и попали в широкий, ярко освещенный коридор. Несколько десятков шагов — и они в небольшой, шумной, прокуренной комнатке.

— Привет! Как дела?

Сразу с дюжину людей — мужчин и женщин — приветствовали их как старых знакомых. Оба приятеля здоровались, хлопали кого-то по плечам, а кого-то чмокали в щёку, продвигаясь к стене. У стены стоял столик с раскрытой амбарной книгой, за ним на стуле сидел серый от усталости и сигаретного дыма худощавый сутулый монах в бурой накидке с капюшоном. Вновь прибывшие привычно расчеркнулись в графах страницы и приняли каждый по флакону с синей густой жидкостью.

Выпив её, мужчины отошли к стене.

— Ну как работа?

— Фигня. Отчёты, накладные, инвесторы… Только и дождался пятницы! А у тебя?

— Ещё круче. Сам знаешь — гадкие дети, которые так и норовят садануть ногой по коленке, требуют   конфет и чуть что — орут «Мамааааа, этот дядька меня трогал!»

— Да уж… Честное слово, если бы не Зеркальный Путь, я уже спился! Только из-за выходных и держусь!

— Шмотки-то взял?

— Чуть в такси не оставил! Представляешь, что бы подумал водитель, если бы нашёл мою сумку?!

За разговором они оба разделись, натянули смешные старинные костюмы: один — расшитый серебром и золотом камзол с пышными рукавами, дутыми шортами и белыми узкими чулками, другой — красно-зелёный комбинезон в обтяжку, почти в точности повторяющий наряд друга, но в искажённом, преувеличенном виде. Шляпа с роскошными страусиными перьями и колпак с двумя острыми концами, на которых тонко позвякивали бубенчики, ждали своего часа в руках.

— Группа Средневековья! — раздался зычный голос монаха. — Приготовились! И не толкайтесь, блин! В прошлый раз чуть века не перепутали! Все по очереди!

Друзья переглянулись и направились бок о бок к большому грязному зеркалу в резной деревянной оправе. Сквозь него уже проходили, исчезая в замутнённой дали, поодиночке и попарно, другие переодетые.

— Ну что? Без обид на этот раз, Ваше Величество? — усмехнулся будущий шут.

— На тебя обидишься! — будущий король пихнул его плечом и кивнул: — Давай, не опаздывай!

Зазеркалье встретило приятелей пиром, вокруг звенели кубки и играла музыка. Шут мгновенно растворился в людском водовороте. Наконец-то он сможет скинуть маску деловой вежливости. Королевский костюм сразу же привлек внимание. Встречные останавливали его, выражали почтение и рассказывали о той чести, которую он доставил своим визитом.

Под утро пир закончился и приятели встретились возле зеркала.

— Хорошо-то как, ты не поверишь, — первым начал король, — все такие серьёзные, никто не визжит, не орет. Поймал меня сначала казначей, отвел в уголок и давай рассказывать о том что надо сделать, чтоб налоги собирались лучше и бумаги подсовывает. Делаю умный вид, смотрю что он там дал. Ни черта непонятно, но подпись свою поставил. Потом, была официальная встреча с иноземным послом. Очень плодотворно побеседовали о возможном привлечении иностранного капитала под условие низких пошлин, всё сразу же скрепили печатями и торжественно усилили кубком превосходнейшего вина. А ты как?

Довольное лицо шута светилось счастьем.

— Я тоже отлично повеселился, развлекался с придворными. Маска шута открывает такие возможности. Сначала рассказываешь байку о том, что ловишь муху, хватаешь мухобойку и начинаешь вельможную особу этой самой мухобойкой хлопать. А он и пикнуть не смеет, потому что права не радоваться шуткам и забавам королевского шута не имеет. А потом еще можно за героический подвиг по спасению от мухи еще и монетку золотую попросить, ты бы видел, какое у высокопоставленных шишек выражение лица становится, — паяц довольно расхохотался и продолжил, — правда был один, который пытался мне по уху треснуть, но стоило сказать, что я сразу же королю пожалуюсь, как он моментально проникся и начал понимать, что это очень забавно, когда тебя пинает сам королевский шут.

За разговором король и шут рука об руку прошли зеркало и вернулись в знакомую прокуренную комнату. Зашли за небольшую ширму и неторопливо переодевались. Разноцветный шутовской наряд сменился дорогим деловым костюмом, а королевский камзол уступил место видавшей виды джинсовке. Развлечение закончилось и пришло

время возвращаться в реальный серый мир, с ненавистными договорами, скучными отчетами и вредными детьми.

Тайна шута

На ходу сбрасывая плащ и перчатки, Генри стремительно пересек зал и упал в кресло, подперев нервными пальцами подбородок. Тонкий гибкий хлыст в его руке мерно ударял по голенищу сапога. Запыхавшаяся свита окружила монарха, наперебой восхваляя его непревзойденный талант охотника. Молодой король внимал рассеянно, кривя губы в усмешке, переводя взгляд с учтиво-подобострастных мужских лиц на влюблено-восторженные женские. Лицемеры.

– Пошли вон… – негромко, но четко произнес Генри.

Вмиг воцарилась тишина. Придворные замерли в растерянности, нерешительно переглядываясь – правильно ли услышали? Мужчины опустили глаза в пол, а женщины обиженно поджали губы. За их спинами нежно зазвенели колокольчики, сопровождая мягкое шлепанье босых ног. Толпа немедленно расступилась, освобождая проход. Невысокая худощавая фигура в шутовском наряде, безмятежно улыбаясь, величественно прошла мимо застывших тел, и уселась у ног короля, мотнув рогатой шапкой и, будто подчиняясь этому резкому звуку, пятясь и беспрестанно кланяясь, свита удалилась.

– Ты, как всегда, вовремя, Гет.

– Да, ваша милость, – ответил шут, внимательно вглядываясь в осунувшееся лицо монарха. – Опять голова разболелась, – полувопросительный вздох.

– Ты хорошо меня изучил, мой мальчик. Благодаря тебе за последние семь месяцев я узнал о своих приближенных больше, чем за все предыдущие годы. Они хохочут над твоими колкостями, а в душе ненавидят, презирают и боятся. А многие девушки сходят по тебе с ума.

Король приподнял голову шута за подбородок, вглядываясь в разукрашенное лицо. Солнечный свет, проходя сквозь витражное окно, заиграл золотыми искрами в светло-карих глазах.

– Ведь я почти ничего не знаю о тебе. Эта маска – слой грима и вечная улыбка, что она скрывает?

– Истину, – печально сказал Гет и тут же рассмеялся. – И предмет философских умствований.

Король усмехнулся и вновь откинулся на спинку кресла.

– Твои шутки настолько утонченны, что иногда, в некоторые моменты, мне кажется… – Генри хмыкнул и махнул рукой. – Да нет, ерунда.

– Вам не кажется, мой король… – шут медленно стянул с головы колпак.

– Да как ты… – воскликнул Генри, вскакивая. Неподдельное изумление на его лице сменилось гневом. – Да я тебя… в темницу!

— Разве вы такой кровожадный, сир? — лукавая улыбка осенила лицо Анаис де Монтемартр, и Генри не смог не смягчиться:

— Но почему? Зачем? Отвечай!

— Причина проста, сир, — девушка смиренно сложила руки на коленях, глядя королю прямо в глаза. — Вы никого не допускаете в свою душу, кроме вашего шута.

— Кто в курсе? — нетерпеливо дёрнулся Генри.

— Гет и я, — улыбнулась она. — Ваш ноблио шут в сей момент обжирается куропатками и пудингами в моём родовом замке, так что ещё неизвестно, кто лучше устроился из нас двоих!

— Анаис! Ты как никогда близка к Бастилии! — попытался сделать строгое лицо король, но против его воли нежная улыбка осветила его взгляд. Анаис вложила свои руки в ладони короля и серьёзно ответила:

— Сир! Я уже семь месяцев играю чуднУю роль с одной единственной целью — раскрыть вам глаза на приближённых! Они все желают одну вещь — чтобы вы покинули трон в пользу Франсуа Наваррского или умерли на троне в его же пользу!

— Ты говоришь без доказательств, Анаис! — с досадой выкрикнул король. — Подданные любят меня!

— Об этой любви я могла бы рассказать вам столько… Но лучше я буду просто рядом и отведу беду, чем повторять одно и то же без результата.

Король погладил тыльную сторону ладони хрупкой телом, но сильной духом девушки и, поднеся к губам, поцеловал тонкие изящные пальцы:

— В роли шута ты гораздо приятнее, чем в роли придворной дамы моей жены!

— Надеюсь, сир, вы не расскажете Её Величеству о нашем маленьком секрете! — глаза чертовки лукаво блеснули, и тут в коридоре, примыкавшем к зале, послышались чёткие дробные шаги. Генри махнул Анаис рукой, призывая к действию, и девушка ловко нахлобучила на голову шутовской колпак с двумя рогами. Звон колокольчиков смешался со скрипом отворяемых дверей.

— Генри, сын мой, я слышала, вы подстрелили на ужин великолепного оленя!

Королева-мать, вдовствующая тёмная правительница, сухо и натянуто улыбнулась королю. Тот нарочито толкнул шута, и Анаис в полном антураже шлёпнулась под ноги Екатерине, растянувшись на натёртом паркетном полу:

— Наш король даже не соизволил выстрелить, олень сам собой пал пред величием Его Милости! Он принёс себя в жертву чревоугодию желудков придворных дам и мессиров!

— Пшёл вон, Гет! — поморщилась королева-мать. — Помойся в лохани у конюшни, от тебя, как всегда, несёт псиной!

— Сплю с собаками, с ними же клянчу подачку, вынюхиваю врагов, поднимаю шум, — шут крутанулся на месте, изображая погоню за хвостом, и сделал стойку в направлении королевы. — А иногда и за горло хватаю! Благородное животное! Меня надо уважать, хорошо кормить и чесать за ухом!

— Иди, Гет! — засмеялся Генри. — Опустоши половину кастрюль на кухне, тебе можно!

— Твой шут — избалованное никчёмное существо, — презрительно отозвалась королева, когда Анаис скрылась за дверьми, позвякивая бубенчиками. — Точь-в-точь вот эта собака!

Генри потрепал по большой узкой голове серую борзую, что лежала возле кресла, и ответил:

— Она разорвёт в клочки любого, кто посмеет покуситься на мою особу. Гет тоже.

… Через несколько месяцев старая королева была тихо-мирно сослана в монастырь доживать свой век, после неудавшегося покушения на короля, предотвращённого вездесущим шутом. Гет вернулся на своё место, а Анаис — в родовой замок, вынашивать сына короля.

I

Опять этот клоун пытается выставить меня тираном и деспотом. Вот что за человек, ну не получается у него работать на высокую зарплату, так я что ли в этом виноват? Безответственный, ветреный, голова постоянно чепухой забита. Да, может иногда выдать хорошую идею, но реализацию как-то незаметно перекладывает на коллег. И ведь при этом коллектив его любит. Эти простаки не понимают, что он им головную боль, раз за разом организовывает. Вот что стоит его последняя гениальная мысль о реорганизации? Ведь смог протолкнуть её, убедить всё руководство в нужности и незаметно самоустраниться, а потом целый отдел (черт с ним с отделом, самому пришлось до ночи сидеть) неделю пахал по изменению регламентов, структуры, внутренних документов. Так в итоге теперь он для всех герой-новатор, а я как бы и не при чем. Устал я от него, до чертиков устал, но сделать с ним что-то нет никакой возможности. Только если прибить, нанять его какому-нибудь киллеру и шлёпнуть заразу эдакую… Но это мечты. Во-первых, это незаконно, а во-вторых, нельзя мне такую слабость проявлять.

II

Во, опять рычит, тоже мне король нашелся, тиранит всех кого ни попадя. Это ж, сколько сил приходится тратить, чтоб после него ребят успокоить. За копеечную прибавку к зарплате может всех так озаботить, что хоть стой, хоть падай. Сам всё понимает постольку-поскольку, а без его ценного руководящего указания никто обойтись не может. Точнее обойтись-то могут, но разве этот деспот сможет кого-то оставить без присмотра. В документы залезет, ошибки поправит, по технологии всё выстроит. Ну и как тут можно творчество проявлять? Если всё по линеечке, всё по графику. Попробуй на минуту опоздать, так потом неделю будет волком смотреть. А уж как он сопротивлялся последним изменениям, прям рогом уперся и ни в какую. Зато сейчас как всё хорошо работает, как часы, да не простые, а с кукушкой, боем и двумя гирьками. Одна красота смотреть, как оно всё крутится. А что эффективность выросла всего на самую малость, так это пустяки, зато как люди сейчас подружились? пока всё это внедряли. Ну, поконфликтовали-поворчали в самом начале, но людям без этого никак.

III

Ну, чего стоите в дверях? Приглашение уже прозвучало, и повторятся, не будет.

И зачем мне бог послал этих шутов возомнивших себя королями. Один воду коломутит, другой, после очередной пакости, в тихом омуте отсиживается.

Начнем с тебя, как с главного. Ты начальник отдела или мальчик на побегушках? Почему в отделе бардак и сплошное нарушение субординации? Работать по ночам на благо компании это конечно хорошо, но какого ты всю работу делаешь сам. Твоя задача не пахать самому, а гнать народ к свершениям трудовых подвигов… А если ты просто любишь работать, так я быстро всех уволю, и тебе ни кто не будет мешать.

А теперь переходим к тебе — специалист коллективного сплочения, путем общего полоскания и компостирования мозгов.

Ты, гад, зачем туалетную бумагу спрятал? На шесть кабинок всего один рулон оставил. Я тебе дам, коллектив сплотить. Видите ли, они общаются мало. Думаешь приятно бегать с голым задом по всем кабинкам в поисках, чем подтереться.

Значит так. В виду вашей оригинальной манеры работы, вы получаете соответствующее поощрение. ВЫ УВОЛЕНЫ!

Я самый обычный парень, по крайней мере, так было до девятого класса. Тогда я понял, что мой относительно сформировавшийся характер, не единственный в этом теле. Есть ещё двое: Король и Шут. Обычно контроль над телом держу я, но когда все валится из рук, в голове переключается тумблер. Как в старых играх — в дело вступает новый персонаж.

Щелк, и у руля Король. Надменный, гордый, самоуверенный, ему нет равных в этом мире, но это лишь его личное мнение. Он суров и не терпит хамского отношения к своей персоне. Так в середине десятого классе я отправил троих своих одноклассников в больницу с тяжелыми травмами. Всего лишь за невинную шутку с моим портфелем. Тяжело было родителям. Они тогда меня по всем врачам водили, за эту, его вспышку агрессивной кары. Благо я уже тогда понимал, что о других своих личностях мне стоит помалкивать. Лучше стойко брать ответственность на свободе, чем быть понятым в одной из психиатрических лечебниц.

Щёлк. И вот теперь рулевой — Шут. Этот парень нравится мне значительно больше, хотя самолюбия ему тоже не занимать. По его образу древние греки могли писать гедонические трактаты. Он — ярый противник драк, как только дело пахнет жареным, а именно из-за его языка оно так и пахнет, он мигом толкает за руль Короля. Плотские утехи и весь список смертных грехов — его список дел на выходные. Впервые я встретил его на выпускном, всего полтора года спустя с момента «королевского» инцидента. Когда все уже начали забывать, и я почти стал нормальным членом общества, он решил напомнить обо мне. В тот вечер место выпускного превратилось в настоящий бордель. Я получил первый сексуальный опыт и поделился им с девятью девушками. Единственное чем он не поделился, так это спиртное. Даже после драки Короля моя голова не болела так, как на утро выпускного. От Шута у меня до сих пор осталась дурацкая привычка — курить. Хотя у этого есть свои приятные аспекты — она успокаивает Короля.

В целом, Король и Шут неплохо уживались друг с другом. Чего не скажешь о Монахе, который обнаружился совсем недавно и сильно невзлюбил своих соседей по телу. В разгар одной из бурных студенческих вечеринок, когда Шут под кальян устроил очередную оргию, этот мрачный тип неожиданно всплыл на поверхность, оделся и стал цитировать Библию, призывать к покаянию и предрекать гиену огненную упорствующим в грехе. Все сначала решили, что это очередной прикол Шута и дико ржали, но когда дело дошло до аутодафе блудницы-ведьмы… Пожар на кухне общежития потушили быстро, Машку отправили на «Скорой» в больницу, скандал замяли. Никому не нужны были проблемы, поэтому официально третьекурсница Мария Н. получила ожоги бедра и руки от вспыхнувшего масла/загоревшегося халата, когда жарила котлеты. Про спайсы и их последствия предпочли не упоминать. Но с тех пор однокурсники стали относиться ко мне с опаской, а из общаги выселили. Пришлось мне поселиться на окраине у дальней родственницы. Набожная старушка через пару месяцев тихо почила, оставив ветхий домишко, который королевская гордость не позволяла кому-то показывать. Но мизантроп Монах был только рад таким переменам, он вообще предпочитает уединение и тишину, философские книги и аскезу.

Шут пару раз пытался вырваться, толкал в ночной клуб или хотя бы в подвальчик спортбара. Но Монах оказался намного сильнее, даже Короля, повел меня по церквям и сектам, познакомил с десятком учений и всеми основными религиями. Так что за пару лет я освоил несколько шаолиньских комплексов, три десятка мантр, около полусотни медитативных техник и две тысячи молитв на разных языках. В результате на отлично защитил диплом, и сейчас я готов. Осталось только сделать выбор: основать ли свою религию, или не выпячиваться и просто открыть частный кабинет психологической помощи.

Разбитое зеркало.

Наконец-то у них свой дом! Тимми ликовал. Теперь ему можно бегать по лестницам, лазать на чердак и никто не помешает, не заворчит, что бы он вел себя тише. Город с недовольными соседями остался в прошлом. Теперь – свобода!

Родители со старшим братом распаковали вещи, а мальчик за пол дня почти изучил дом. Особенно его удивило большое разбитое зеркало, что висело в одной из комнат на втором этаже. Там было совсем пусто. Даже окна не было. Свет в комнату попадал сквозь щели между досок. Он долго смотрелся в него, словно пытался увидеть там, помимо собственного изображения, еще что-то. Он вздрогнул, когда его позвала мама. Тимми убежал вниз и сразу же рассказал об увиденном.

— Странно, — папа был удивлен. – И где же ты его видел? В какой комнате?

— В самой дальней, от лестницы.

— Тимми, сколько раз я тебе говорил, не придумывай чушь! – воскликнул старший брат и отвесил Тимми легкую, но обидную затрещину.

— Дэвид! – вступилась за мальчика мама. – Не смей!

— Да я не придумываю! – обиделся мальчик. – Сами посмотрите!

— Тимми, хватит, — улыбнулась мама. – Во-первых, там всего две комнаты. Может ты был в ванной?

— Нет. Это комната и большая. Только там окна нет, а на стене висит разбитое зеркало. Оно, кажется старинное.

— Тимми, — папа потрепал сына по плечу. – Бывшие хозяева, конечно же, оказались очень щедрыми людьми, что продали нам, да еще и в рассрочку такой дом, — он окинул взглядом холл. – Но не настолько же, что бы еще и зеркало нам оставить… разбитое.

— К тому же мисс Джакоб нам показала весь дом, еще до покупки, — мама погладила Тимми по коротко стриженой голове. – Мы с папой сами видели: наверху — две комнаты и ванная.

Тимми нахмурился и, вырвавшись из материнских рук, вышел на улицу. Родители мальчика и его брат посмотрели ему вслед и переглянулись.

— Кажется, мой братик переборщил с таблетками, — усмехнулся старший брат.

— Дэвид, — мужчина угрюмо посмотрел в глаза старшему сыну. – Мы же договаривались.

— Да помню я, — огрызнулся парень.

— Мальчик не виноват, — тихо произнесла мама. – Судьба была с ним жестока.

— Да, я помню, — Дэвид скрестил руки на груди, и закатил глаза. – Прежние родители его били. У него было трудное детство. Вы мне уже сто раз об этом говорили. Сколько можно? Что мне теперь молиться на него?

— У него вообще не было детства, — нахмурилась мама.

— Я-то здесь причем? – Дэвид отвернулся, и пошел на второй этаж.

— Ты куда?! А нам помочь?

— Пойду и посмотрюсь в чудо зеркало, — огрызнулся Дэвид и скрылся из вида.

Он был абсолютно уверен, что не найдет никакой третьей комнаты. Этот несносный братец вечно выдумывает небылицы, лишь бы обратить на себя внимание. Вот ванная, и две… Дэвид зажмурился и тряхнул головой. Но, когда открыл глаза – на дальней стене по-прежнему была дверь. Третья.

– Ладно, посмотрим, – буркнул Дэвид, поворачивая ручку. Темная пустота пахла пылью и мышами. Лишь тонкие солнечные лучи пронизывали комнату, освещая большое овальное зеркало. Старые половицы заскрипели, прогибаясь под тяжестью шагов. Дэвид осторожно коснулся пальцем острого края – ого, дырища, будто мяч для боулинга пролетел. А с той стороны – густая синь, мерцает и едва заметно двигается, как живая. Бред какой-то. Дэвид просунул голову внутрь и в ту же секунду кто-то цепко схватил его за ухо.

– Ах, ты, негодный мальчишка! Опять прячешься? Живо развлекать гостей!

– Эй, вы что, с ума сошли?! Отпустите меня! – возмущенно заорал Дэвид, пытаясь вырваться.

Он как будто выпал из темной комнаты в пространство, режущее яркими красками, резкими звуками, незнакомыми запахами, гулом множества голосов. И не дающий опомнится наглец, выворачивающий ему ухо, отчего Дэвид согнулся в три погибели и с ужасом созерцал свои собственные ноги, одетые в красные чулки и остроносые башмаки с загнутыми носками.

– Ты еще противишься, мерзавец!? – плеть больно обожгла спину, мужчина напялил ему на голову рогатый колпак и грубо вытолкнул в середину зала. Затравлено озираясь, Дэвид ошарашено смотрел на толпу в дурацких париках и костюмах, как из учебника истории. При малейшем движении колокольчики на колпаке раздражающе звякали. Мужчины и женщины хохотали, показывая на него пальцем, что-то выкрикивали, судя по тону, оскорбительное. Дети кривлялись и высовывали языки. Голова закружилась, все вокруг размылось и смешалось в разноцветный калейдоскоп. Дэвид пошатнулся, сел на пол и закрыл голову руками. По залу пронесся гул разочарования.

– Прошу прощения, господа, шут сегодня болен. Не ропщите, к вашим услугам лучшие придворные музыканты!

Рука жестко схватила его за шиворот и поволокла сквозь толпу. Дэвид рванулся, оглядываясь, чтобы увидеть, наконец, своего мучителя, но едва успел закрыться от плети, со свистом рассекающей воздух.

– Несносный поганец! Я выбью дурь из твоей башки…

– Перестаньте! Я не тот, за кого вы меня принимаете! – закричал Дэвид. Но болезненные удары сыпались один за другим. Парень пятился, стирая с лица кровь и слезы, нога зацепилась за край портьеры, открывая зеркало на стене. То самое! Отчаянно бросившись к нему, Дэвид нырнул внутрь и облегченно выдохнул, оказавшись в знакомой комнате, радостно ощупывая свою одежду и неповрежденную кожу на щеке.

Тимми он нашел на скамейке у маленького пруда. Сел рядом, заметив, как младший брат неловко приподнял плечи, будто закрываясь от него.

– Ты был прав. Там есть еще комната. И зеркало. Я видел. И это… извини. За все.

Тимми кивнул и улыбнулся:

– Я же говорил.

Клубок нервов нашпигованный иголками, и осколками ночных слез Оксаны Петровны, должен был исчезнуть, хоть на чуточку размотаться, ведь план давно созрел и должно последовать облегчение от придуманной затеи. Зеркала для подарков куплены и давно ждут своего часа, Иван Николаевич из соседнего отдела, как будто больше оживился и все чаще с некоторым интересом стал посматривать в ее сторону, а не на молоденькую секретаршу Соню, которая зачем-то все время набивается к ней в дружбу. Но нет, только туже натягивалась нить; с каждой улыбкой Сони, с каждым разговором о знаках внимания оказанных ей все тем же Иваном Николаевичем, и с каждым нелепым предположением, что скоро у них завяжется роман. Больнее въедалось стекло, и предвкушение перемен отнюдь не спасало.

«О какой дружбе может идти речь?..» — думала Оксана Петровна.

«Я — молодая серьезная женщина, старший менеджер, да и просто – человек совсем другого кроя. А кто она? Наивная, ничего не стоящая соплячка со смазливой мордашкой…

Ну, что ж, дружба так дружба! Тем легче будет извести.»

Одно из двух восхитительных одинаковых зеркал, размером с-ладонь, в кованной серебристой оправе, предназначалось заклятой подруге Соне, второе же…

— Слушай, Люд, тут дело такое: мне мама давно снится, зеркало все время просит, говорит, что у всех есть, а я ей в гроб не положила. Можно я покойной тете Варе под саван зеркальце положу, пускай передаст?

Не хотела Люда отказывать доброй и улыбчивой соседке Оксане, да и не знала она, что Оксана детдомовская и никакой мамы в жизни не видела.

— В зеркало гляди, кого видишь изведи, — шепнула чуть слышно Оксана и одним движением подсунула зеркало усопшей.

Дело оставалось за малым – преподнести второе зеркальце так называемой подруге, и ждать перемен. Но случилась неудача: совершенно случайно, Оксана Петровна обронила зеркало, и то разбилось. Казалось бы, что на этом и должна закончиться история с зеркалами, если бы не одно пристраннейшее происшествие…

Однажды, вернувшись с обеденного перерыва, Оксана Петровна первым делом наткнулась на Соню. Вечно радующимся высоким голоском, та заявила, что к ней приходила какая-то пожилая женщина.

— И что же она от меня хотела? – удивилась Оксана Петровна.

— Она просила передать привет от мамы, а еще вот это… — Соня достала из кармана и протянула ей, то самое зеркало.

Зеркало жило своей жизнью, издавало неясные звуки, а во мгле зазеркалья проносились неясные образы. Добравшись до дома, Оксана завесила зеркало шторкой, сама не заметила, как после работы уснула. Из этого зеркала вылетел шут, с дипломатом и галстуком.

— Ты кто такой? — удивилась Оксана.

— Я всамаделишный чёрт, и прячу рога под колпаками с бубенцами. Вы разве не знали, что через мир мёртвых можно связаться с нечистыми силами? Нас заинтересовала ваша мольба, только мы б не смогли сами бы «извести» человека. Тут вы должны всё сделать сами, а мы лишь предоставляем вам инструменты и выбор, вы же должны решить, как поступать, и поставить на кон вашу душу взамен за победу. Но ведь вы уже сами на это решились, когда создавали заклятие.

— У меня есть готовность, но мне нужно знать правила, — посмотрела Оксана на чёрта.

— Правила таковы. В случае вашей удачи вы изведёте соперницу, и получаете исполнение всех желаний. А когда придёт срок, мы заберём вашу душу.

— А что, если у меня не получится.

— Ваше желание не будет исполнено, ну а мы заберём вашу душу.

— Я согласна.

— Тогда вот эдемское яблоко. Разделите его вместе с любимым.Он откусит с него, и захочет влюбиться. Вы откусите, и станете для него самой желанной.

На утро Оксана не поверила своему счастью, но начальник пригласил её пообедать в кафе. Оксана подложила ему кусок волшебного яблока.

— Извини, но я съем это попозже.

А после обеда подслушала разговор Ивана и Сони в курилке на лестнице:

— Подружился со всеми, как ты и хотела. Сегодня вот я пообедал с Оксаной. Надеюсь, когда ты станешь начальником, у тебя будет всё хорошо в коллективе. А потом я возьму тебя замуж, когда у нас будет ребёнок.

Оксана подумала, что волшебное яблоко не сработало, и сердце Сергея уже было занято. Она побежала домой, и в исступлении бросила зеркало в мусорку. Но лабиринт грязных улиц связал её руки змеёй, и пришла в себя Оксана на остановке. Здесь стоял серый бес-шут, и протягивал ей шапку с бубенчиками. А женщина в платье старинного кроя протянула ей чёрное зеркало.

— Недолго же вас пришлось дожидаться, мадам. Пора заменить на месте шута Алехандро.

Сквозь своё зеркало Оксана увидела, как отражение из её чёрных страстей заняло её место, и гуляет на Сониной свадьбе. Они подружились, со временем, Иван Николаевич перевёл Соню в новый отдел, ну а Оксана стала новым начальником. Со стороны Оксана казалась очень довольной, успешной, счастливой. Тёмные силы не способны влиять на людей, но не всегда самые прямые пути должны привести к счастью за счёт другого. Каждый смотрится в зеркало, и видит там себя другого, каким себя видит в мечте. Но только вот стоят ли такие пути исполнения заветных желаний? Ведь добившись всего можно стать лишь своим отражением.

Если я, еще хоть раз, соберусь с кем-то в поход, то напомните мне перед этим повеситься. Будет не так мучительно.

Недавно наклюнулась отличная работенка. Дело не из легких, зато на горизонте виднелись золотые горы.

Самая легкая часть – набор новой команды, прошла быстро и без проблем. Пущенный слушок, на местном базаре, пару задушевных бесед в трактирах и как результат, уже на следующий день, в путь двинулась отличная компания.

Пятнадцать хорошо вооруженных авантюристов: сильные, грозные, с прекрасным арсеналом. Вот только криворукость некоторых индивидов перекрыла все старания группы.

Анжела – живописный воин. Ее защита, состоящая из пикантного бронелифчика, еле заметной интимной полоски метала на поясе и несуразно огромных наплечников поражает своей зрелищностью. Однако, под ударами местной живности, понты оказались не эффективней красной тряпки против быка.

Еще порадовал Фомка. Имечко как раз под стать. Три зверька сплочённые в одну банду с прекрасной специализацией – воришек. Эти маленькие черти, похожие на помесь енота и упитанного хомяка, до жути ловко обчищают карманы и прекрасно взламывают замки любой сложности. Конечно, в команду его взяли не за умение махать железом, но как нужно ухаживать за собственной амуницией, что бы сломать меч прямо посреди сражения.

А вот насчет Краца я сам виноват. Надо было заметить его тугодумность еще в пути. Ведь сто раз просил его не называть меня королем, я – KING. Подбирает все подряд и под тяжестью всякого хлама не то, что сражаться, догнать нас не может.

Последним гвоздем в гроб моего терпения оказалась битва с боссом. Три подхода, и, вопреки всякой логики, каждый раз удавалось выбить все меньше жизней. Темный ящер, из раза в раз, с легкостью громил наше построение.

Эта остывшая саламандра, в отличие от своих родичей, явно не из земноводных. Даже не имея крыльев, он порхал как бабочка. Грациозно прыгая с колоны на колону, нырял в узкие проходы и выскакивал за нашими спинами. Он, играючи убивал одного за другим. Последняя ульта, из восьми выживших, уложила одним махом сразу шестерых.

Все надоел мне этот абсурд. После шести часов без прерывной игры, я все-таки оторвался от ноута. За окном как всегда уже глубокая ночь, родственники спят давно, а тут еще как назло свет вырубили. Ну, хоть комп успел выключиться.

Пробираясь в ванную, чистить зубы, я услышал слабый звон колокольчика. Будь у меня поменьше разума или больше сил, на — испугаться, точно подумал бы что глюки. И братья еноты решили, заскочить ко мне на огонек. Я закрыл за собой дверь и по привычке попытался нащупать зубную щетку. Вместо этого мне под руку подвернулось что-то мягкое, с колокольчиками. Я вздрогнул и хотел уже выйти вон. К моему ужасу некто, злобно смеясь, схватил меня за руку, и моего ума хватило только на то, что бы сорвать с него, то самое звенящее, по-видимому — головной убор, шапку, что ли…с колокольчиками. Но неизвестный толкнул меня и я словно куда-то провалился.

Тут же на меня навалились, как минимум — двое.

— Ну, вот ти и попастся, шьют несчьястний. Тепьер ти за все отвъетить перьед его вельичьеством, — кто-то тряс перед моим носом шутовским шляпой.

— Че?! Да вы что! – я начал возмущенно сопротивляться. – Вы меня с кем-то перепутали! Не шут я!

Руки мои уже закрутили за спину. Подтащили к зеркалу, что висело на каменной стене. К моему (не)удивлению в отражении я увидел самого себя. Легкая щетина, небольшая шевелюра и красные глаза. По бокам меня держали два средневековых стражника.

— Ну, чтъе? Не знайт, чтъе и отвьетить, да? – наконец в отражении я увидел низенького, горбоносого и сутулого типа в серых одеждах. Голову его украшала конусообразная шляпа. – Подльец!

— Да не подлец я! Это что, розыгрыш, да?! – я уже начал нервничать. Что за тупизм? Где логика и кто это такие?

Меня отвели в темницу и закрыли на ключ. Ночь прошла в кромешной тьме. Утром я заметил слабый свет. Он проникал сквозь маленькое зарешеченное окошко, что находилось у самого потолка. Дотянуться до него было невозможно. Да и маленькое оно было. Не выбраться. Одно я понял — это не сон. Если бы сон, то… а хотя, все может быть. Может и переиграл в инете.

Утром меня вывели из темницы все те же двое стражников под предводительством горбоносого. Быстро связали мне руки за спиной и отвели в тронный зал. Вскоре к нам вышел, довольно толстый мужик в короне, с надутыми, как у обидчивого ребенка губами. Он подошел ко мне и что-то спросил на непонятном языке.

Тут же я получил увесистую затрещину от стражника. Ах да, я забыл поклониться:

— Нагльец! – снова возмутился горбоносый. – Как ти смьеешь нье поклоньитьсья Его Вельичьеству!

— Да что же это такое! – не выдержал я и начал сопротивляться. – Что вам надо?! Отвалите от меня!

Властитель только, махнул рукой, и меня увели прочь. Прочь? Какой я наивный! Нет. Меня привели на главную площадь. Мне было плохо еще до этого, но когда я увидел палача с огромным топором в руках и большой пень с красными пятнами, видимо от крови, у меня закружилась голова. Стражники подхватили меня под руки и подвели на место возможной казни. От страха во рту у меня пересохло, уши заложило.

Меня поставили на колени, а голову положили на пень. В нос ударил запах запекшейся крови. Стало дурно. Я заорал, что было силы, но палач уже занес топор и резко опустил его.

Внезапно я почувствовал острую боль в левой ягодице.

— Держи, держи его крепче.

Боль начала уходить. Все тело погрузилось во что-то неведомое, стало ватным. Я только и успел увидеть, как мои руки привязывают к кровати. Затем я просто уснул.

Правду говорят, от великого до смешного — один шаг. Когда-то я правил этим миром: моё слово было законом, моя воля вершила историю. За годы правления стал таким Императором, что меня даже за глаза называли не иначе как Великий. Ведь дал людям не просто мир и достаток, уверенность в завтрашнем дне и сытое спокойствие. Они с моей помощью обрели свободу творить, создавать новое, учиться и развиваться.

А кто я теперь? Шут, юродивый, пророк, призрак, пугало для детворы. Чем выше взлетаешь, тем дальше падать. А я взлетел к самому небу, но ни о чем не жалею. Такова судьба. Главное, что у меня никто не сможет отнять – мой Дар и возможность говорить с теми, для кого это по-настоящему важно.

Что для тебя важно, парень? Подумай об этом, брось монетку в воду и смотри внимательно на круги, что пойдут от нее в чаше. Видишь? Кто эта красивая девушка в белом платье? Твоя невеста поправится, сынок. Не слушай никого. Ты должен не просто верить. Знать! И каждый день говорить ей о своей любви и вашем будущем. Вы поженитесь весной, как хотели. Пока ты любишь, она будет жить, и её красота вернется, когда родится ваш первенец. Да, у вас будут дети, трое. И пятеро внуков. Один из них станет гениальным художником и прославит весь ваш род на века. Только ты должен ни на секунду не сомневаться в этом будущем, тогда оно наступит.

А вы, мадам, о чем хотели меня спросить? О верности вашего мужа, м-да… Сударыня, а сами вы храните ему верность? Прежде чем искать доказательств и обвинять, вглядитесь в себя. По любви ли вы вышли замуж, что искали в браке и что нашли? Не чашу мою спрашивайте, а сердце своё. О, нет, высокородная госпожа, я не могу приворожить или наслать порчу. И вам не советую. Что посеешь, то пожнешь. Сегодня вы уже пожинаете горечь, так зачем же продолжаете сеять негодные зерна? Начните заново. Простите ошибки другим, ведь и вы ошибались. Дайте близким то, что сами ищете. Хотя бы для начала просто тепло и понимание, заботу и помощь.

Малыш, не бойся, не плачь. Что случилось? Я знаю, но хочу, чтобы ты сам рассказал. Сейчас тебе просто больно, но когда начнешь мне объяснять, ты отвлечешься от чувства и сосредоточишься на словах. Станет легче, боль отступит, и ты сразу, или не сразу, но поймешь, что делать. Попробуй. Вот видишь. Правильно заданный вопрос – половина ответа. Тебе уже не нужна моя помощь, ты сам понял. Мама любит тебя, она не будет ругать, если признаешь свою ошибку и не повторишь её впредь.

Не бойся перемен, друг. Спрашивай. Я не могу дать тебе ответ ровно так же как и ты не можешь задать вопрос. Твоё сознание пусто. Ты не обрёл ни добра ни злости, ни тепла ни холода. Твой путь к этому месту был словно чистый лист, на котором ты не сделал ни одной заметки. Ты станешь мной, поведёшь и возглавишь человечество. Ты вознесешь его к невиданному до этого процветанию. Тебе страшно? Нет? Я так и знал. Я жил лишь ожидая твоего прихода. Люди уже сотни лет ждут тебя, своего достойного правителя, и я подарю им тебя. Садись рядом и встреть нового гостя.

Что ты видишь в чаше? Не молчи ты знаешь ответ. Я рад что тебя не терзает гнев даже после того что ты увидел. Ты прав, это человек ошибался и не раз, но он ищет правильный путь. Постойте, Вас здесь никто не выдаст и не осудит. Пусть глаза этого парня не убеждают Вас, но подождите немного и через десять лет вы будите радостно вспоминать эту встречу. Ты прав его руки в крови, но взгляни что они прикрывают. Ты прав, семя. Ради них он пошел на это. Теперь загляни в его будущее. Постой, не смотри так далеко и не рассказывай всего. Так уже лучше. Теперь когда он ушёл, что ты чувствуешь? Прекрасно, ты быстро схватываешь.

Присаживайтесь. Ты узнал его? Я знаю что узнал, но не показывай этого. Судьба еще не раз сведет вас, а впрочем ты уже и сам знаешь. Я не вмешиваюсь, расскажи ему всё что посчитаешь нужным, но помни сегодня ты сделаешь его таким, каким встретишь после. Правильный выбор, возможно лучший из всех, что я видел. Ты станешь тем кем не смог стать я. Хоть я этого и не вижу, но я чувствую, верю и надеюсь. Я приготовлю чай, а ты заканчивай с последним гостем на сегодня.

Ты отпустил её? Давно меня ни кто не удивлял. Ты веришь что она не узнала тебя? Конечно же нет, пусть и видела тебя еще младенцем, такие узы не разбить временем. На сегодня всё, ложись спать, нам предстоит долгий путь.

Это урок на внимание. Множество тестов без времени на понимание. Голос в наушниках постоянно бормочет ответ. Только слишком уж много нужно переписать за учителем. И предлагаемый им вариант противоречит человеческой логике. Напишешь всё правильно, — будешь наказан, будешь спорить и сомневаться, — напичкают транквилизаторами. Наставники ухмыляются. Почти все ученики уже стали как зомби. Математика наоборот, навыки в том, что бы потерять чтение.

— Отдыхайте, как можете. Впереди у вас ещё более жёсткие испытания, после которых вы станете идеальными исполнителями для безумных приказов.

Я вышел из комнаты и посмотрел расписание. Следующий предмет ГОМГОМЕР, — попытка учителей исказить информацию, переменить для нас имя древнего автора.

Длинная аудитория, в которой поддерживается железная дисциплина. Харизматический тип, персонаж ГОМГОМЕРА на месте учителя. Седые кудрявые волосы, лицо, словно из камня, биоперенос придаёт ему облик рогатого демона.

— Мужчины! Вы бы могли получить все богатства планеты, но предпочли сражаться из-за Елены! Из-за женщины… Научитесь же ненавидеть то, что вам дорого, никто не сможет стоять между вами и целью!

Я сижу на парте в конце, рядом стоит усмехается Гирбек. Продукт неудачного переноса и арлекин, неудавшийся демон. Вместо наглядной машины по агитации и разрушению популярный актёр стал довольно уродливым бесом. Гирбек то же при деле, всё, что он может, это намертво прицепляться к тебе на “литературе”, и повторять наставленья вождей и правителей.

— Хочешь мира, готовься к войне, — проговорил Гирбек, и глупо хихикнул. Затем шут поскользнулся, и всем телом рухнул на парту. Он застонал, из большого носа закапало, один из рогов особенно грустно сломался.

Я усадил беса за парту, и вдруг ощутил, что от него несёт кровью:

— Что с тобой, Гирбек?

Старый актёр снова заплакал:

— Наставник Шнарре сильно избил меня возле столовой.

Достал салфетку с Живительной Смесью, и протёр раны мутанта. Я урвал парочку на занятиях по мед. помощи, с обычными травмами эти чудо-лекарства должны справиться.

— Уф, старый шут тебе скажет спасибо. Хочешь, принесу тебе что для внеклассного чтения?

И тут я задумался. Гирбека считают своим. Его пускают на все этажи, и, даже в секретные аудитории. Нас обучают на Повелителей Мира, но, по-моему, мы лишь отражения прежних Властителей. Нас приучают не рассуждать, но я не считаю, что это будет полезно правителю. Да и справедлив ли подобный устой, если даже самый мирный актёр сможет стать арлекином, как Гирбек?

— Да, принеси, пока я еще не совсем разучился читать.

Я вспомнил, что немногим ранее, наставник Шнарре уже был замечен в драках, наверное, тоже сражался за Елену, по-глупости отказавшись от несметных богатств мира. А может снова проиграл одному из учеников в метальные карты, вот и пришлось отдавать долг кулаками. Так или иначе, наставник – замечательный человек, все ученики его любят, льнут к нему, как котята бездомные. И только Гирбек вечно недоволен. Мутант… что с него взять?..

Книга, которую принес мне актер из засекреченной библиотеки, открыла мне глаза на весь мир, я разобрал как нужно быть Настоящим Повелителем, но, тут возникла дилемма: на какой из сторон я должен отстаивать свои взгляды, ведь они подходят кругом и везде, как ни крути! И тут я понял, что хотел сказать этой книгой мне Гирбек! Я понял, что его тоже однажды обучали на повелителя мира, и именно потому его так не любит Шнарре. Теперь Гирбек видит во мне свое продолжение и, через меня надеется осуществить свои планы.

Все в одночасье свалилось мне на голову: Гонгомер, шут, Шнарре, и даже Елену приволокли ко мне в комнату. Я решил не сдаваться. Сквозь дебри самоанализа, я принял решение бежать. Но, не бежать же мне с пустыми руками? Из выше перечисленных, я мог с собой взять только одного: Гонгомер – мне и даром не нужен, Шнарре – картежник и наверняка, пьяница, Шут – я его боюсь, к тому же он болен неизвестной болячкой, мои влажные салфетки с ней не справляются, а значит болезнь смертельна. Всплакнув над Гирбеком в последний раз, я переодел Елену в свое термобелье и отправился с ней к ближайшему вокзалу. Говорят: если посмотреть с кем-то одновременно в зеркало, в то время, когда отправляется звездоход, то можно оказаться в любой точке вселенной. Так мы с Еленой и сделали. Странно: мы с ней почти не знакомы, а загадали одно и то же место, в котором бы хотели оказаться. Живем мы теперь ладно, бабочек разводим на Сатурне. Жаль, правда, что никто нас не проведывает.

На ходу сбрасывая плащ и перчатки, Генри стремительно пересек зал и упал в кресло, подперев нервными пальцами подбородок. Тонкий гибкий хлыст в его руке мерно ударял по голенищу сапога. Запыхавшаяся свита окружила монарха, наперебой восхваляя его непревзойденный талант охотника. Молодой король внимал рассеянно, кривя губы в усмешке, переводя взгляд с учтиво-подобострастных мужских лиц на влюблено-восторженные женские взгляды. Лицемеры.

– Пошли вон… – негромко, но четко произнес Генри.

Вмиг воцарилась тишина. Придворные замерли в растерянности, нерешительно переглядываясь – правильно ли услышали? Мужчины опустили глаза в пол, а женщины обиженно поджали губы. За их спинами, нежно зазвенели колокольчики, сопровождая мягкое шлепанье босых ног. Толпа немедленно расступилась, освобождая проход. Невысокая худощавая фигура в шутовском наряде, безмятежно улыбаясь, величественно прошла мимо застывших тел, и уселась у ног короля, мотнув рогатой шапкой и, будто подчиняясь этому резкому звуку, пятясь и беспрестанно кланяясь, свита удалилась.

– Ты, как всегда, вовремя, Гет.

– Да, ваша милость, – ответил шут, внимательно вглядываясь в осунувшееся лицо монарха. – Опять голова разболелась, – полувопросительный вздох.

– Ты хорошо меня изучил, мой мальчик. Благодаря тебе за последние семь месяцев я узнал о своих приближенных больше, чем за все предыдущие годы. Они хохочут над твоими колкостями, а в душе ненавидят, презирают и боятся. А многие девушки сходят по тебе с ума.

Король приподнял голову шута за подбородок, вглядываясь в разукрашенное лицо. Солнечный свет, проходя сквозь витражное окно, заиграл золотыми искрами в светло-карих глазах.

– Ведь я почти ничего не знаю о тебе. Эта маска – слой грима и вечная улыбка, что она скрывает?

– Истину, – печально сказал Гет и тут же рассмеялся. – И предмет философских умствований.

Король усмехнулся и вновь откинулся на спинку кресла.

– Твои шутки настолько утонченны, что иногда, в некоторые моменты, мне кажется… – Генри хмыкнул и махнул рукой. – Да нет, ерунда.

– Вам не кажется, мой король… – шут медленно стянул с головы колпак.

– Да как ты… – воскликнул Генри, вскакивая. Неподдельное изумление на его лице сменилось гневом. – Да я тебя… в темницу!

Не смотря на гнев короля, шут не испугался, а наоборот, продолжил задорный смех.

— Это всего лишь – жизнь, мой король.

— Ты не посмеешь… — уже тише, словно раненая змея, прошипел король. – Я же тебе сказал…

— О-хо-хо! – воскликнул шут и, надев колпак на голову, подбежал к королю. – Вы меня не заставите молчать никогда. Правда никому не нравится!

— Да тише ты! – на этот раз воскликнул уже король.

Гет присел у его ног и, откинувшись назад, принял смешную позу.

— Я знаю, что вам это не нравится, но я не изменюсь.

— Ладно, лучше скажи, что тебе надо? – Генри откинулся на спинку трона. – Просто, скажи и проваливай.

— Дайте мне свободу, мой король. Мне надоело прятаться.

Король нервно начал отстукивать пальцами по подлокотнику.

— Свободы, — задумчиво повторил Генри.

В зале слегка потемнело. Закатные лучи солнца скрылись за облаками. Откуда-то, слегка потянуло прохладой. В воздухе едва виднелись легкие пылинки.

— В полночь, в западном крыле, — король посмотрел на шута совсем не злобно. – Даже раньше. Да, сразу после ужина.

— Кстати, а как Эсмильда?

— Зачем тебе Эсмильда?

— Насколько мне известно, она…

— Не будем об этом, — резко перебил шута король.

— Хорошо, если хотите. Но мне нужна гарантия.

— Если ты уйдешь навсегда, то можешь позабыть о моей угрозе. Но, если – нет, то не обессудь, Гет.

Шут одобрительно кивнул и продолжил смешить короля. Не смотря, на всю серьезность, королю почему-то стало легче на душе. Гет был прирожденным шутом.

Во время ужина Гет хватал съестное и нырял под стол, делая запас съестного в приготовленный походный мешок. Король же делал вид, что не замечает этого, а придворные вообще не обращали на это внимание. Шут есть шут. Только сегодня он не особо-то шутил. Пару раз подбежал к обжоре Тому и подшутил над красавицей, зеленоглазой избранницей короля – Эсмильдой. Девушка лишь улыбнулась над шуткой Гета, но тут же, поймав на себе серьезный взгляд Генри, опустила глаза.

После ужина король проводил Эсмильду в покои и направился в западное крыло замка. Пройдя мимо вытянувшихся в струнку стражников, Генри, заметил впереди знакомый силуэт. При свете луны лицо юноши казался изваянием. Настолько строгими и правильными были его черты. Теперь уже настоящего, без грима, черты лица Гета.

— Вот, — король протянул юноше скрученный лист бумаги, скрепленный сургучом и мешочек с монетами. – Здесь то, что тебе нужно. В нашей стране ты в почете, никто тебя не тронет.

Гет усмехнулся и взял документ.

— Благодарю, мой король, — Гет учтиво поклонился и забросил на плечо походный мешок. – Счастья вам, мой король.

Король проводил взглядом своего бывшего шута. Лицо Генри заметно исказилось от боли.

Проходя через ворота замка, Гет махнул на прощание стражникам. Те поклонились и чуть кивнули в ответ. Ворота замка закрылись. Вскоре из темноты появился всадник в плаще с капюшоном на голове. Он ехал верхом на лошади. За собой он вел молодого жеребца. Спешившись, мужчина поклонился Гету:

— Ваше величество…

— Не стоит, — прервал его Гет. – Нам надо уехать из страны. Когда отец узнает, что Эсмильда родит ему не сына, а внука, он будет в бешенстве. — Гет улыбнулся и положил руку мужчине на плечо.

— А если не узнает?

— Узнает, — ответил юноша и с тоской посмотрел на мрачные стены замка. – Ладно, нам пора.

Оба взобрались на лошадей и не спеша умчались в темноту.

Я самый обычный парень, по крайней мере так было до девятого класса. Тогда я понял, что мой относительно сформировавшийся характер не единственный в этом теле. Есть ещё двое: Король и Шут. Обычно контроль над телом держу я, но, когда все валится из рук, в голове переключается тумблер. Как в старых играх — в дело вступает новый персонаж.

Щелк, и у руля Король. Надменный, гордый, самоуверенный, ему нет равных в этом мире, но это лишь его личное мнение. Он суров и не терпит хамского отношения к своей персоне. Так, в середине десятого классе я отправил троих своих одноклассников в больницу с тяжелыми травмами. Всего лишь за невинную шутку с моим портфелем. Тяжело было родителям. Они тогда меня по всем врачам водили, за эту его вспышку агрессивной кары. Благо я уже тогда понимал, что о других своих личностях мне стоит помалкивать. Лучше стойко брать ответственность на свободе, чем быть понятым в одной из психиатрических лечебниц.

Щёлк. И вот теперь рулевой — Шут. Этот парень нравится мне значительно больше, хотя самолюбия ему тоже не занимать. По его образу древние греки могли писать гидонистские трактаты. Он ярый противник драк, как только дело пахнет жареным, а именно из-за его языка оно так часто и пахнет, он мигом толкает за руль Короля. Плотские утехи и весь список смертных грехов — его список дел на выходные. Впервые я встретил его на выпускном, всего полтора года с момента «королевского» инцидента. Когда все уже начали забывать и я почти стал нормальным членом общества, он решил напомнить обо мне. В тот вечер место выпускного превратилось в настоящий бордель. Я получил первый сексуальный опыт и поделился им с девятью девушками. Единственное, чем он не поделился, так это спиртное: даже после драки Короля у меня так не болела голова, как на утро выпускного. От него у меня до сих пор осталась дурацкая привычка — курить. Хотя и у этого есть свои приятные аспекты — она успокаивает Короля.

Так мы и живём вот уже десяток лет, душа в душу. Я привык к «захватчикам» и даже иногда нахожу их весьма полезными. Например, Король очень помог мне при переговорах с итальянцами. Просто включился в нужный момент, взял дело в свои руки — и контракт был заключён на дико выгодных мне и фирме условиях. Шут, разбитной мужик, покорил сердце моей жены. Он был хорош, просто уникален, и я брал контроль над ним лишь в тех случаях, когда жена желала романтики и нежности.

Впрочем, жили мы спокойно только до вчерашнего вечера. Вчера меня угораздило в ванной комнате ступить босой ногой на мокрый кафель. Пятка поехала вперёд, моё тело назад, и я самым клоунским образом грохнулся на спину между ванной и стиральной машиной. Затылок стукнулся об угол шкафчика, и перед глазами расцвели маргаритки.

Очнулся я несколько минут спустя. Затылок нещадно болел, в голове гудела аварийка, а руки-ноги поначалу отказывались служить. Кое-как собравшись в комочек, я таки встал и, перебирая ладонями по краю ванны, добрался до раковины. Из зеркала на меня глянули трое.

Я был небрит и бледен. Ещё бы, так ляснуться башкой! Сосед справа смотрел таким взглядом, словно я у него жену увёл. Зато сосед слева весело улыбался, даже подмигнул мне с хитринкой. Я обалдел поначалу. Закрыл глаза, выждал пару секунд, снова открыл.

Сладкая парочка была на месте. Так вот они какие — Король с Шутом! Непохожие на меня, но где-то так я их и представлял. Я намылил щёки пеной и принялся осторожно бриться, бросая косые взгляды на три отражения себя самого. И оказалось, что это не всё!

Они разговаривали!

Первым, естественно, начал Король:

— Смотрю вот и думаю, кто только тебя бриться научил?

— Папа, — растерянно ответил я.

— Папа! — фыркнул сосед справа, а Шут подхватил:

— Папа! Не, я ничё, нормальный мужик был, но чем бабам нравился — непонятно!

— Нравился, и что с того? Ни положения, ни денег, умер в нищете!

— Зато пожил в своё удовольствие!

— Ты — праздный, похотливый лентяй, вот кто ты! Удовольствие не цель жизни, а всего лишь поощрение за хорошую работу и каждодневные лишения!

— Зато ты — пафосный психоригидный трудоголик, без грамма юмора, но с кучей комплексов!

Король смерил Шута уничтожающим взглядом, а я обрёл, наконец, голос и робко вмешался:

— Ребята, давайте не ругаться… Раз уж мы делим одну башку…

— О тебе вообще разговор отдельный! — надменно сообщил Король, сверля меня буравчиками холодных глаз. — Тюфяк! Да ты ни одного решения сам не принял с тех пор, как мы тут!

— И девушек кто для тебя клеил, а? — состроил томное лицо Шут. — Кто их развлекал и придумывал новые фишки?

— Да ладно вам, — я пошёл на попятную, зная, что с этими двумя шутки плохи. — Я же всё-таки первый был в этой голове!

— Не имеет значения! Ты нами пользовался все эти годы, теперь мы немного поживём за тебя!

Я похолодел. Полный песец! Эти ребята решили захватить власть, устроить мне путч, буквально нож в спину всадили! Как же их унять?

Шут растянул рот в широкой улыбке:

— Не трясись, братан, мы пошутили!

— Пока! — многозначительно добавил Король, прищурившись.

А я трусливо подумал, добриваясь, что в моей жизни наступила новая эра: вечного страха по-настоящему сойти с ума. И главное, если разум покинет меня, я никогда об этом не узнаю. Двое сожителей позаботятся о сокрытии всех следов.

Это урок на внимание. Множество тестов без времени на понимание. Голос в наушниках постоянно бормочет ответ. Только слишком уж много нужно переписать за учителем. И предлагаемый им вариант противоречит человеческой логике. Напишешь всё правильно, — будешь наказан, будешь спорить и сомневаться, — напичкают транквилизаторами. Наставники ухмыляются. Почти все ученики уже стали как зомби. Математика наоборот, навыки в том, что бы потерять чтение.

— Отдыхайте, как можете. Впереди у вас ещё более жёсткие испытания, после которых вы станете идеальными исполнителями для безумных приказов.

Я вышел из комнаты и посмотрел расписание. Следующий предмет ГОМГОМЕР, — попытка учителей исказить информацию, переменить для нас имя древнего автора.

Длинная аудитория, в которой поддерживается железная дисциплина. Харизматический тип, персонаж ГОМГОМЕРА на месте учителя. Седые кудрявые волосы, лицо, словно из камня, биоперенос придаёт ему облик рогатого демона.

— Мужчины! Вы бы могли получить все богатства планеты, но предпочли сражаться из-за Елены! Из-за женщины… Научитесь же ненавидеть то, что вам дорого, никто не сможет стоять между вами и целью!

Я сижу на парте в конце, рядом стоит усмехается Гирбек. Продукт неудачного переноса и арлекин, неудавшийся демон. Вместо наглядной машины по агитации и разрушению популярный актёр стал довольно уродливым бесом. Гирбек то же при деле, всё, что он может, это намертво прицепляться к тебе на “литературе”, и повторять наставленья вождей и правителей.

— Хочешь мира, готовься к войне, — проговорил Гирбек, и глупо хихикнул. Затем шут поскользнулся, и всем телом рухнул на парту. Он застонал, из большого носа закапало, один из рогов особенно грустно сломался.

Я усадил беса за парту, и вдруг ощутил, что от него несёт кровью:

— Что с тобой, Гирбек?

Старый актёр снова заплакал:

— Наставник Шнарре сильно избил меня возле столовой.

Достав салфетку с Живительной Смесью, и протёр раны мутанта. Я урвал парочку на занятиях по мед. помощи, с обычными травмами эти чудо-лекарства должны справиться.

— Уф, старый шут тебе скажет спасибо. Хочешь, принесу тебе, что для внеклассного чтения?

И тут я задумался. Гирбека считают своим. Его пускают на все этажи, и, даже в секретные аудитории. Нас обучают на Повелителей Мира, но, по-моему, мы лишь отражения прежних Властителей. Нас приучают не рассуждать, но я не считаю, что это будет полезно правителю. Да и справедлив ли подобный устой, если даже самый мирный актёр сможет стать арлекином, как Гирбек?

После уроков все пошли в столовую. А вместо обычной прогулки нас построили в шеренгу и стали пропускать по одному через двух киборгов с пистолетами для инъекций.

– Прививка против ГРОГРИПА! – успокаивающе объявил один из наставников.

Игла мгновенно проколола предплечье и с тихим шипением скользнула внутрь пистолета. Отойдя на пару шагов, я быстро приложил салфетку с Живительной Смесью к месту укола. Сам не знаю, зачем. Подозрительно всё это. Прививки нам закончили делать семь лет назад. Я почувствовал, как под кожей образовался тугой шарик и спрятал салфетку в карман.

– А теперь прошу всех в ту комнату, – непривычно вежливо сказал наставник и указал на дверь.

В длинном помещении вдоль стен стояли прозрачные капсулы, а между ними прохаживался Гирбек и хихикая, потирал руки. Без лишних церемоний киборги затолкали каждого внутрь капсул, нажали комбинацию цифр на панелях, и комната опустела. Вдохнув кисло пахнущую струйку дыма, медленно выплывающего из отверстий, я провалился в забытье.

Разбудил меня гул голосов. Крышка откинута, мимо важно проплыл Гирбек, подмигнул, ухмыльнулся и вдруг громко заговорил, обращаясь к тем, кто покинули место трансформации и стояли теперь посреди комнаты, оглядывая друг друга.

– Вот и свершилось! Каждый из вас – отражение прежнего Властителя, средоточие их способностей и талантов. С вашей помощью я построю новую империю! – нелепый арлекин преобразился, его голос наполнился повелительной силой, одержимый взгляд искал согласия. – Братья мои! – Гирбек радушно раскинул руки но, не встретив ответа, вновь ухмыльнулся. – Впрочем, это лишнее.

Я с ужасом смотрел, как бывшие ученики внимательно слушают, готовые беспрекословно подчиняться. И в каждом я узнавал оживший портрет одного из прежних Властителей. А я… выпрыгнув из капсулы, я взглянул на свое отражение в зеркальной поверхности панели. Георг… то есть Георгео. Высокий, темноволосый принц с надменными чертами лица. Вот только внутри я остался прежним. Салфетка все-таки сработала! Теперь нужно постараться, чтобы не выдать себя. Нацепив на лицо выражение полной покорности, я повернулся к будущему правителю.

– Старый шут помнит добро, – прошептал Гирбек. – Будешь моим советником.