Два сапога №47: Продолжение (жеребьёвка, сортировка ну и прочее...)

Валерка шел на работу, напевая веселый мотивчик. Вообще-то он учился в институте физики, но сейчас устроился в лабораторию подрабатывать. Главное было то, что он теперь имел возможность осуществить свою мечту. Вот уже два года проводил исследования и пытался сконструировать уловитель эмоций и мыслей, даже название ему придумал – Уэм-1, и ему хотелось увидеть на практике успешность своей задумки. Потратив много времени и денег на поиск нужных деталей и микросхем, наконец собрал свое изобретение. Испытание на себе отверг сразу, неизвестно как аппарат заработает, вдруг возникнут негативные последствия. Тогда он решил попробовать провести опыт на лабораторных крысах, их закупали для лаборатории. Смастерив маленькую шапочку из проводов, надел на голову крысы и поместил в маленькую клетку. Сам сел около компьютера, куда должны были передаваться импульсы, и замер в ожидании. Крыса почесалась немного, пытаясь лапками содрать провода, потом походила немного и легла спать. Валерка посмотрел на светлый экран, на котором ничего не высвечивалось и обиженно подумал: «Эх, бестолковая крыса попалась, ни одной мысли не выдает». Расстроенный пошел домой, открыл ключами входную дверь и вошел — там его веселым мурлыканьем встретил кот Васька. Валерка замер, пристально смотря на него: «Эмоции недовольства шипением проявить сможет, потребности путем мяуканья то же озвучит, попробую завтра на нем прибор испытать».

Вот Валерка и шел в хорошем настроении на работу, держа в одной руке сумку с котом. Придя в лабораторию проверил новую, с маленькими датчиками, шапочку, надел ее на затихшего кота, посадил его в клетку и стал наблюдать. Кот, оказавшись в непривычной обстановке, попятился назад, недовольно потрясывая головой, потер лапой голову, пытаясь снять провода, потом завыл от страха. Валерка испугался и открыл дверцу клетки, кот выпрыгнул и по занавеске забрался на гардину. Валерка стоял внизу, не зная, что делать…но неожиданно вспомнил — кот любил валерьянку. Найдя в аптечке пузырек, налил на пол небольшую лужицу, и отошел к столу с компьютером, ожидая реакции. На экране компьютера начали появляться данные, это Васька, учуяв запах, стал осторожно слезать. «Ура, работает», — ликовал Валерка, затаив дыхание. Пока кот слизывал с пола валерьянку, Валерка попытался взять его на руки, но он, зашипев, побежал по лаборатории, сшибая все на своем пути. Гонялся он за ним долго, наконец поймал, прижал к себе и, в изнеможении, присел на старый, потертый диванчик, стоявший в углу. Кот замурлыкал, Валерка закрыл глаза и….проснулись они утром.

Я тут служу с тех пор, как зоопарк наш открыли, а не видел такого. Чтобы тигрица отказывалась от мяса? Ладно бы тухлятина какая. Хорошее мясо, я проверял. Поставщикам звонил, думал, может, партия плохая. Всполошились как… Нет, в порядке. Да и другие едят за милую душу — волки, гиены, львы. Все хищники, кроме Рама. Рыбьим жиром полил, а эта вредина одно есть не стала. Понюхала, глянула на меня ровно на пустое место и отошла обратно к решетке.

Альбиносы — большая редкость, а уж тигрицы! Сама Ламия – белая-белая, только полоски темные. А глаза синие-синие! Привезли тигрицу из Непальского зоопарка, эх… Если жрать не будет, помрет ведь! Ветеринар… А что ветеринар? Говорит, здорова. Скучает просто. Зверь, а скучает! Даже шерсть потускнела, а ребра запали.

Кто ее обратно-то повезет? Не знаю, по кому скучает. Только смотрит все время на Рама. А Рам – на Ламию. Рам – старый лев, он у нас в зоопарке давно. Как Ламию привезли, встрепенулся. Забегал по клетке, зарычал – аж все звери переполошились! А потом улегся, носом в решетку уткнулся и давай воздух стягивать. До вольера Ламии близко. Близко — и далеко.

Вот так и лежат, смотрят друг на друга. И не едят оба.

За Рама не волнуются, он и так прожил дольше, чем положено львам. А Ламию жалеют. Тигрица на тигров не смотрит, пустили одного – зарычала, потрепала за холку, прогнала…

Я не только смотритель, но еще и сторож. И думаю – любовь у них.

Не верите? А я вижу их ночью. Юную Ламию и старого Рама. Высокий мужчина с резкими чертами лица улыбается, глядя в синие глаза девушки, а в волосах ее путается лунный свет.

Так и гуляют всю ночь в обнимку. Не знаю, почему молчат. Может, у тигров и львов разные языки?

А наутро просыпаются вновь зверями. И опять смотрят друг на друга через две решетки. И оба отказываются от еды.

Седовласый мужчина с зеленой сумкой через плечо шел вдоль тротуара по дороге. Он свернул в узкий проулок, минул две пятиэтажки и нажал нужную на домофоне кнопку.

— Кто это? — Раздался в динамике женский голос.

— Открывайте, вы мне вчера вечером звонили. Я по поводу шкатулок.

Автоматическая щеколда звучно отбила приветствие входящему и меньше чем через минуту мужчина снимал в прихожей с плеча не полную, но тяжелую сумку.

— Ну показывайте, что у вас тут за чудеса…

— Ой, может чаю сперва, ведь еще рань такая, я и бутербродов приготовила.

— Нет, лучше уж сразу к делу.

— Ну, тогда прошу в гостинную. — Женщина наспех сняла передник и последовала за гостем. Обогнав его, она поспешила к ковру явно не прилегавшему к стене так как следует. Модное в советские времена изделие как будто прикрывало нечто чего на гладкой поверхности быть никак не должно.

— Вот, видите? — Из стены с белой побелкой торчали два квадратных предмета. — Этого раньше никогда здесь не было…

Ни сказав ни слова, гость стал осматривать так называемые шкатулки. Внешне они и правда напоминали вмурованные некогда в стену шкатулки, что удивило мужчину, так это то, что выдающиеся из стены предметы старательно были выбелены известкой.

— Вы уверены, что раньше этого не было?

— Ну, спросите у сына моего — Евгения… — Женщина обиженно покосилась на соседнюю комнату из которой так вовремя вышел мужчина лет тридцати.

— И что это было? — спросил Ден с упреком, словно на самом деле желал знать, а было ли хоть что-нибудь.

С этим я помочь не могла. Диспозиция такова: мы оба лежим в траве и пялимся на звезды, и я понятия не имела, как долго. Мне еще не успели надоесть мерцающие точки в угольно черном ночном небе. И спать не хотелось. Выходило, что или как следует выспалась, или перешла на ночной, вампирский образ жизни. Второй вариант меня не устраивал из-за того, что пришлось бы менять работу, первый — по причине, что полностью выспавшаяся я не была способна на хорошие новые креативные идеи.

— А ты вообще что-нибудь помнишь? — поинтересовалась я.

— Не очень много. — Ден приподнялся, огляделся и заметил: — Трава примята.

— Это не я! — поспешила на автомате откреститься я, и тут поняла, что может и я, но есть кое-что и веселее. Мы оба слабо светились, что и позволило Дену видеть лежащую вокруг нас, точно устала и завалилась отдохнуть, траву. Причем лежащую довольно ровным кругом, центром которого были мы.

— Мистика, — заметил Ден, явно уже выбирая жанр и словно забыв, что мы не каждый за своим компом пишем очередную соавторку, а в реальности ночи, звезд и… да, мистики.

— Или фантастика, — предположила я, принимая правила игры, хотя бы ради того, чтобы Ден не начал обыгрывать в очередной раз вампирскую тему, над которой обожал всячески извращаться.

— Или так, — признал он. — Инопланетяне?

— Они, похитили тебя из Ростова, меня из Самары и бросили здесь после серии экспериментов. И стерев память… Или это уже загробный мир?

— Загробный мир — это мистика. Или сразу сюр. Представь, что ничего не существует вообще и нам надо это создать, потому что иначе нечего и не будет… Даже нас.

– Ааааа!

– Вяяяяя! Убери свою руку с моего хвоста, животное!

Джуб перестал орать, ошарашенно моргнул и уставился на пантеру, лежавшую у него в кровати. Пантера ответила скептическим взглядом – ей-ей, на кошачьей морде так явственно читался скепсис, словно это было человеческое лицо.

– Руку. Убери, – повторила пантера раздельно, старательно проговаривая слова.

Джуб перевёл взгляд вниз, на свои руки, и отшатнулся, так как действительно полулежал, придавив локтем к матрасу что-то меховое, чёрное и достаточно тонкое, чтобы зваться хвостом.

– Кошка. Говорящая.

– Обезьяна. Говорящая, – пантера раздражённо шевельнула хвостом, убирая его подальше.

– Ты кто?..

– Дожили, – фыркнула пантера. – Ты что, вовсе ничего не помнишь?

Джуб отрицательно помотал головой.

– Тогда поздравляю. Мы теперь до конца жизни вместе, – сказала пантера, и Джуб сглотнул, завороженно разглядывая мощные клыки. Почему-то казалось, что конец жизни у него наступит куда раньше, если этой огромной чёрной кошке что-то не понравится.

– Но у меня же аллергия на шерсть, – беспомощно сказал он.

– Да? – пантера развернула уши, направив их в сторону собеседника. – И где же сопли? Кашель? Отёк Квинке, на худой конец?