Два сапога №35. Голосование.

На маленькой станции при посёлке Астахово поезда не останавливались никогда. Да что там поезда — даже электрички открывали двери почти на ходу, только успеешь вскочить или выскочить. Одна утренняя, в сторону города, другая вечерняя, привозившая редких астаховцев домой после рабочего дня. Сама деревенька лепилась к станции одним боком, другим уходя в поля, одноколеечной дорогой до соседнего колхоза.

Варя часто приходила смотреть на поезда. Ещё когда была маленькой. Тогда она радовалась и весело махала рукой, свято веря, что пассажиры делают точно так же. Потом, став постарше, просто смотрела и завидовала. Представляла, куда едут люди, что они едят, о чём разговаривают, и всё это виделось ей необыкновенно интересным, гораздо интереснее, чем жизнь в Астахово.

Впрочем, очень скоро Варя поняла, что в Астахово жизни как таковой не было вовсе. Не считать же настоящей жизнью сельпо с выставленными на полках строем бутылками «Столичной» и кусками хозяйственного мыла, уазик, раз в день привозивший из колхоза двадцать буханок серого прямоугольного хлеба, и лавочку у дома Витьки Хоря, где вечерами собирались четверо подростков Астахова, чтобы послушать музыку на скрипучем магнитофоне и сбежать из дома, где под водку смотрят «Поле чудес» на старом черно-белом телике.

Варе   хотелось сесть на поезд. На настоящий, скорый, зелёные вагоны которого мелькали мимо станции с бешеной скоростью, что и не разглядишь окна и двери. Умом она понимала, что ей это не грозит ни разу. А сердцем рвалась из замороженного скучного Астахова навстречу огням большого города.

И однажды… Однажды скорый поезд притормозил возле узенького и короткого перрона, свистнул и остановился. Варя не верила своим глазам, боясь моргнуть и прогнать видение. Но поезд не исчез. Более того, с лёгким шипением открыл двери. На щербатый перрон сошёл…

Ах, как он был красив! Как импозантен! В костюме, при галстуке, благоухающий запахами хорошего кофе, табака и дорогого парфюма. Варя застыла в восхищении, а когда незнакомец проникновенно посмотрел на нее, и улыбнулся загадочно, в ее душе все перевернулось, а в животе вспорхнули бабочки.

– Вы часто сюда приходите, юная леди. Я Вас запомнил. Сегодня в городе праздник, хотите посмотреть?

– Йа? – выдохнула Варя, не помня себя от охватившей ее боязливой радости.

Незнакомец подошел ближе, взял за руку.

– Ну конечно. Я там распорядитель, могу везде провести. Решайтесь, поезд сейчас тронется. Ну же!

И Варя решилась. Не оглядываясь, она пошла за своей мечтой. Судьба сжалилась над ней, сделала подарок, как можно отказаться?

Идя по проходу, Варя погладила блестящие поручни, провела рукой по крахмальным занавескам, не веря, что находится внутри вагона, а не провожает жадным взглядом хвост поезда.

– Все будет хорошо, – шепнул на ухо незнакомец, усаживая ее на мягкое сиденье в купе.

Поезд дернулся – перрон, а за ним и деревенька медленно уплыли вдаль. Всю дорогу Варя отвечала на вопросы о жизни в селе, о родителях, но мысли ее были далеко, представляя шумный яркий праздник, нарядную толпу, музыку и веселье. В окно было видно, как постепенно темнеет небо, и вскоре показалось широкая светящаяся полоса города. Сердце волнительно забилось.

На огромный вокзал полюбоваться Варя не успела. Незнакомец деловито впихнул ее в машину с тонированными стеклами, из нее в вагончик, стоявший в конце многолюдного парка с аттракционами и велел надеть костюм динозавра. От его галантности не осталось и следа.

– Давай, давай, напяливай, за удовольствие надо платить. Пофоткаешься с детьми, потанцуешь, все посмотришь, и тебе радость и людям забава.

Он помог Варе влезть в объемное тело динозавра, нахлобучил поролоновую голову и сопроводил зверушку в самую гущу толпы. Дети налетели со всех сторон, радостно визжали, дергали за лапы, пересчитывали зубы, щекотали живот и даже пробовали прокатиться на хвосте. Варя почти ничего не видела в прорезь глаз, изо всех сил старалась не свалиться, потела, едва дышала, и мечтала лишь о том, чтобы этот кошмар скорее закончился.

Ника плыла плавно на туфельках по Лас-Вегас-Стрит. Позади нее остались шикарные гостиницы, казино, шумные ночные бары. Белоснежные шикарные лимузины мчались мимо. Нику восхищали яркие огни большого города. Откуда ни возьмись, из темноты к ней подошел незнакомец.

— Девушка, позвольте пригласить вас на прогулку?

Он был одет в строгий изящный костюм, в шляпе и с дорогой тростью в руках.

— С удовольствием,- ответила Ника.

Мужчина осторожно взял ее за руку, и повел за собой. Через пару минут они оказались на освещенной фонарями улице, где гуляли влюбленные парочки.

— А как вас зовут?- спросила Ника.

— Видите ли милейшая, даже если я скажу, вы все равно не поверите.

— Почему?

— Я не из этого мира.

— Да что вы говорите?- Ника рассмеялась.

— Я открыл вам страшный секрет, а вы смеетесь надо мною. Странные вы, земляне!

— Да, инопланетянам, нас землян понять практически невозможно!

Незнакомец, не долго думая, скинул с себя одежду. То, что увидела девушка, повергло ее в шок. Существо молча взвалило ее бесчувственное тело на плечо и поднялось в небо.

Когда Ника очнулась, то обнаружила себя лежащей на балконе небоскреба. Она поднялась и осмотрелась вокруг.

— Где я и что вы от меня хотите?

— Я хочу подарить вам огни этого города, подойдите к перилам и посмотрите, — сказал неизвестный голос.

Ника насторожилась.

— Кто вы, покажитесь? Обещаю, я не буду больше над вами смеяться.

— Это уже не важно, когда вы увидите мой подарок то все поймете.

Ника осторожно подошла к перилам балкона. Весь город лежал перед ней, как на ладоне. Он был огромен, его огни мерцали, подобно елочной гирлянде, всеми цветами радуги.

— Вам нравится, этот город, полный порока и разврата?

— Конечно, я ведь здесь родилась!

— Запомните то что видите! Больше вы этого не увидите никогда.

Сильный толчок в спину. Ника вскрикнула и рухнула в бездну. Мимо проносились огни, слившиеся в ослепительно яркие полосы. И вдруг всё исчезло. Внизу залитая жарким светом предстала морская гладь с разбросанными, словно блюдца на скатерти, круглыми зелёными островками.

Падение замедлилось, и Ника мягко опустилась на один из таких островов, где возвышался дворец из прозрачного материала, похожего на хрусталь, переливающегося в лучах светила, занимавшего полнеба.

— Вот, госпожа, — услышала Ника голос незнакомца. — Теперь это ваш дом.

Ника обернулась.

— А кто вы такие? — только и смогла пролепетать она.

— Мы — жители планеты Фодолиа. Меня зовут сэр Вальдигриф, — он поклонился. — Я — советник вашего Величества.

Теперь незнакомец выглядел как статный мужчина, одетый в белый мундир и длинный плащ, украшенный драгоценными камнями. Длинные фиолетовые волосы обрамляли лицо с тонкими чертами и ярко-синими глазами.

Такой красивый. И зачем только он превращался в страшного ящера? — подумала девушка. Только, чтобы напугать меня?

Вместе они прошли во дворец.

— Вот, сэр Гельгорд, — сказал Вальдигриф. — Я привёл нашу королеву. Его величество Аэри!

Высокий рослый мужчина в тёмно-зелёном мундире, с белыми волосами, бросил грозный взгляд чёрных глаз на Нику:

— Мы ещё не знаем, правда ли она наша королева. Пока она не прошла испытание!

— Какое ещё испытание? — пролепетала Ника.

— Гельгорд, ты не веришь мне? — нахмурился Вальдигриф. — Эта девушка — носительница души нашей королевы. Я знаю это точно. Мне сказала об этом богиня Аиадо!

— А я тоже считаю, что мы должны её проверить, — встряхнул янтарными кудрями, стоящий рядом с Гельгордом юноша в ярко-голубом мундире. — Я сам это сделаю!

Ника с сомнением оглядела будущего противника, и снисходительно улыбнулась, решив, что легко надерёт мальчишке уши.

— Хорошо, Ритрис, — Гельгорд хитро сощурился. — Пусть будет по сему.

Они вышли на площадь перед дворцом, где был разбит большой парк, расчерченный прямыми дорожками в обрамлении похожих на сине-голубое веретено деревьев.

Ника оглянулась, считая, что ей принесут какое-нибудь оружие. Но Вальдигриф лишь с поклоном сказал:

— Ваше величество, чтобы победить в бою, вы должны обратиться к своей душе. Пробудить в себе силу, которая была дана вам с рождения.

— Силу? Какую силу? — пролепетала Ника, похолодев. — Я самая обычная девушка. У меня нет никакой силы. Вы перепутали.

Но Вальдигриф грустно покачал головой и отошёл, сделав широкий жест в сторону соперника Ники.

Хрупкий блондинчик вдруг обратился в огромного сияющего золотистой чешуёй змея, толщиной в фонарный столб. Из его пасти вырвался упругий поток воды. С шумом и грохотом понёсся он к Нике. Обрушился сверкающим водопадом. Ника едва успела увернуться, но острая боль пронзила плечо. Снова выросла изумрудная стена, угрожающе шипя белоснежной пеной, нависла над беспомощной жертвой. Но Ника инстинктивно выбросила руки вперёд — воздух с силой закружился рядом, превратившись в громадный смерч. Он преградил путь воде, обрушив на змея, сбросил его в море.

Вальдигриф с улыбкой подошёл к Нике и водрузил ей на голову сверкающую диадему. Опустился перед ней на одно колено. Гельгорд последовал за ним. Из воды вылез дрожащий Ритрис, вернувшийся в человеческий облик, и тоже встал рядом, склонив голову.

— Да здравствует королева Аэри!

А когда на планету опустилась тьма и небо проступила алмазная взвесь звёзд, Ника вместе с Вальдигрифом неслась в летательном аппарате, похожем на блюдце. Над темнеющей внизу морской гладью, в которой плавали острова, залитые ослепительно яркими огнями — праздничной иллюминацией в честь новой королевы.

Выкрики были испытанием для вампира, но он, однако, держался, что бы не навредить себе больше, — тебя следует сжечь на костре, грязная тварь! Но, ты для чего-то понадобился командиру. Мы выпишем пропуск, и проводим в Высокий Квартал, а что б не попробовал вырваться… — на Михаэля направили сразу три пистолета.

Любопытство было сильнее, чем страх, и Михаэль разглядел обиталища гномов и эльфов. Изощрённые светлые башни, не чета Нижнему Городу, где обитали изгои Империи. На мосту была длинная очередь. Аристократам на лошадях пришлось пропускать телеги крестьян и ремесленников, хотя, во времена Тёмного они не привыкли сгибать перед светлыми спину. Люди во все времена хотят быть с победителем, хотя, гордые герцоги Орта не признали б владычество рыцарей, если б не вклад паладинов в войне, и не технологии Ордена.

Громыхая бронёй, мимо людей и вампира прошагал робот, а паровой экипаж чуть не забрызгал всех грязью. В салоне Михаэль не мог пошевелиться меж паладинами, и был застигнут вопросами конвоира.

— Тебе знакома такая игрушка? – Михаэль посмотрел на латунную пряжку, где орк сражался с полудиким вампиром.

— Продавал таких за пятак у себя в лавке.

— Но как ты такое рисуешь?

— Это всё равновесие. После того, как вы перебили чудовищ и демонов, ваши маги ослабли, а к тому, кто остался, перешли новые силы, — Михаэль прикоснулся к наручникам, и начертал изображение волка и демона.

— Никогда не поверю, что так понимающий красоту может быть злобным вампиром, — паладин снял глухой шлем и оказался прекрасной блондинкой. Добро пожаловать на аудиенцию, я Ольга-Элизабет, командор Светлого Ордена. Должно быть, ты знаком с историей Ордена? Изучение военных трофеев привело к скачку в технологиях, для изучения наследия Тёмного Орден решил создать группу исследователей. Ну а теперь нашей команде нужен вампир, что б никого не обидеть.

Команда учёных заблудилась в лабиринтах под городом. Коридор из выплывающих красных кубов и шаров назывался здесь Дьявольским Уровнем. Когда весь отряд перешёл в новый зал, за стеной что-то сломалось, и дорогу назад перекрыла плита из металла. Михаэль пригляделся к выступающим колдовским символам.

— Лаборатория Х.

Как мило.

— Здесь ты будешь работать и жить. И даже получишь солидное вознаграждение, — командор улыбнулась, а Михаэлю захотелось впиться в её нежную шейку. – Родрик тебя проинструктирует. Прощай.

Ольга-Элизабет нажала на скрытую кнопку, и в стене распахнулась зияющая дыра. Блондинка шагнула туда, и отверстие исчезло.

В зале располагалась настоящая лаборатория: что-то скворчало, трещало, изрыгало разряды. На столах громоздились пыхтящие механизмы, колбы, микроскопы. Посреди зала в стеклянном кубе лежали четыре предмета.

— Наша задача заключается в изучении всех свойств данных трофеев, — к вампиру подошёл угрюмый гном Родрик в белом заляпанном халате. Кроме гнома, в команде состояли человек и эльф. Они возились с зельями у вместительного шкафа.

— А каково моё вознаграждение?

Родрик поправил съехавшие очки и ответил:

— Горсть изумрудов за раскрытие свойств Когтистого Щита.

Михаэль удивился. Это же целое состояние! Магазин купить можно. И не только.

— А где я буду отдыхать? — вампир хитро оскалился.

— Держи браслет. Он откроет твою персональную капсулу. Там ты будешь питаться и спать.

— Ого, даже кровью снабжаете! Какие жертвы! – усмехнулся вампир.

Эльф с серебристыми волосами оторвался от работы и фыркнул:

— Не паясничай, сдадим палачам и найдём тебе замену.

Это была не какая-то латунная пряжка. Когтистый Щит истончал едва ощутимую магию.

Вампир провёл ладонью по стальным чешуйкам и завиткам. Наверное, трофей отражал не только прямые физические атаки, но и ментальные. Михаэль просидел над Щитом всю ночь, остальные давно ушли спать.

Сплетая знаки и символы, вампир пытался подобрать ключ к зашифрованным чарам неведомого мастера. И когда под утро уже отчаялся, коготки, окаймляющие Щит затрепетали.

— Получилось! – Михаэль ухватил невидимую магическую ниточку и потянул на себя. Сила хлынула потоком и отбросила вампира на стену. От переизбытка чар он отключился.

Когда вампир очнулся, то ощутил в себе трепещущую магию проклятий. Хм, да теперь он превратился в тёмного ассасина. Оказывается, часть Тёмного перетекла в его личный щит. Такое могущество способно изменять мир.

— И кого же я больше всего не люблю? Эльфов! – Михаэль расхохотался. Сконцентрировавшись, ударил кулаком об стену зала. В воздухе вспыхнула голограмма связки черепов, а по стене пошли трещины. Послышался звук разбитого стекла – капсула эльфа-исследователя разлетелась вдребезги, а его тело поглотил Дьявольский уровень, перемалывая и превращая в красные фигуры шаров и кубов.

Довольный вампир облизнулся и сверкнул почерневшими глазами. Стены осыпались, оставив красный пупырчатый тоннель.

— Ждите меня, эльфы! Я – к вам! И посмотрим, по кому будут трепетать костры! Ха-ха-ха!

Дверь закрылась, звякнув колокольчиком. Я ступила на мокрый асфальт, глубоко вдохнула ночную морось, втиснулась в людской поток. Обида застряла в горле удушливой болью, город хаотично мелькал звуками, красками, запахами, вспышками света. Я шла все быстрее, вцепившись в воротник, закрываясь от промозглого ветра и, может быть, от любопытных взглядов. Старалась не расплакаться, не дать растаять корке льда на сердце. Только не сейчас.

Нога запнулась, запуталась, слух резанул визг собачонки, и я упала вперед, в чьи-то руки.

– Девушка! Вы мне чуть собаку не убили! Смотреть не надо, куда идете? – возмутился сухонький старичок в помятом плаще.

– Да кто же гуляет с собаками по ночам? – раздраженно пыталась я вырваться из объятий и одновременно вытащить ботинок из веревки. Сдерживаемые слезы, словно почуяв слабину, прорвались, размывая все вокруг в плывущие пятна.

Поводок распутали, вручили хозяину, собачка, наконец-то перестала скулить и старичок, бурча под нос, продолжил свой путь.

Ладони мягко прошлись по щекам, стирая соленую влагу, приподняли подбородок.

– И стоит из-за этого реветь?

Я посмотрела в светло-карие глаза и вдруг поняла, что не хочу отнимать этих рук от своего лица и буду стоять так, пока он сам не отпустит.

– Пошли, – он повел меня через улицу, в подъезд высотки, и в лифте все смахивал кончиками пальцев капли, застрявшие в моих ресницах. На крыше мы подошли к самому краю и долго стояли в темноте, под пологом звездного неба, а далеко внизу мерцало и переливалось море огней.

— Прекрасный вид, вам нравится?

Я кивнула.

— Как вас зовут?

— Лара.

— Мартин, давайте перейдём на ты.

— Хорошо.

Мне было все равно.

— Кто тебе испортил вечер?

— Я звонила Джону, но он не ответил.

— Твой парень?

— Бывший, трубку взяла какая-то девка. В три часа ночи, у него в доме, какая=то девка!

— И что ты намерена делать? — поинтересовался Мартин.

— Не знаю,- устало ответила я.

— Хочешь посмотреть шоу, на Бродвее? – с легким задором в голосе спросил он.

— А почему нет?!

Спустившись вниз, мы оказались в центре Манхеттена, на Таймс-Сквер. Люблю, этот заставленный небоскребами район, наполненный светом неоновых вывесок и сиянием уличных фонарей.

Мы поспешили на площадь, чтобы увидеть искрящиеся брызги салюта. Я почти забыла, что сегодня произошло, и снова ощутила ритм жизни бурный, яркий, неугомонный, дерзкий. Мартин мило улыбался и заглядывал в мои сияющие от счастья глаза.

Шоу было прекрасным. Огни, хвостатыми кометами летели вверх, оставляя за собой ярко выраженные хвосты похожие на стволы пальм, и расцветали на фоне звездного неба разноцветными пионами.

Насмотревшись, мы плавно пересекли Таймс Сквер и оказались в центральном парке города. Вдоль дорожек были установлены фонари и лавки. Парк был прекрасен в любое время года.

Мы остановились у рекламного столба. Яркий плакат приглашал на „танец мая“ в один из самых знаменитых клубов города.

— Ты была в Митпакинг Дистрикт?- спросил Мартин.

— Нет, но слышала, что это один из самых известных и популярных ночных клубов и лаундж-баров в Манхеттене.

— Может, пойдем, потанцуем?

— Может, в другой раз? — с сожалением произнесла я, глядя на свои потрепанные ботинки.

— Я отвезу тебя домой, переоденешься.- предложил Мартин.

Я промолчала. Мне ужасно хотелось познакомиться с Мартином поближе и пойти с ним в Митпакинг Дистрикт. Но утром у меня было собеседование.

— Прости, у меня завтра важная встреча, — как-нибудь в другой раз, хорошо?

— Позволь хотя бы довезти тебя до дома.

Я согласилась.

Возле ворот парка нас ждал шикарный Роллс- Ройс. Автомобиль остановился у крылечка моего дома. Мартин вышел и вежливо открыл мне дверь.

— Надеюсь мы еще встретимся,- сказал он и прикоснулся к моей руке.

— Спасибо за вечер! – только и смогла ответить я, смущенная его нежностью и своими чувствами.

Мартин скромно поцеловал меня в щеку, сел в машину и уехал.

А я осталась стоять у крылечка дома, наблюдая, как его автомобиль скрывается за поворотом.

Достала из кармана плаща сигареты и закурила. Облегчённо вздохнула и заплакала — к черту все! К черту Джона, к черту терзания, к черту нервы и слезы! Я начинаю новую жизнь!

Стояла тишина, и весеннее утро неспешно гасило огни большого города…

На палубу вышла колоритная парочка — рослый парень, смахивающий на боксёра, с квадратной челюстью и приплюснутым носом. И высокая девушка, длинноногая, с литым бюстом. Они тащили третьего. Его голова моталась из стороны в сторону, руки безвольно обвисли.

— Подожди, Джон, — сказала дамочка. — Сними с него коммуникатор.

— Да на хрена, Кэт?! Вместе с ним и утопнет.

— Он у него какой-то крутой. Со встроенным радиомаяком. В воде будет подавать сигнал бедствия.

Джон стал снимать часы с мужчины, но тот вдруг ожил, вскочил на ноги и со всей силы врезал «боксёру» в нижнюю челюсть. Тот отлетел в сторону. Но тут же кинулся на противника. Они сцепились, катаясь по палубе. Кэт, оглянувшись по сторонам, увидела прислонённую к стенке каюты швабру. Схватив её, огрела некстати ожившую жертву по голове, и мужчина безвольно распластался на палубе.

Придерживая за ноги и руки, они перевалили несчастного за ограждение и сбросили вниз.

Громкий всплеск. Нежно обнявшись, Джон и Кэт медленно удалились в каюту.

Ледяная вода привела Фрэнка в чувство. Он вынырнул и с глубоким сожалением проводил взглядом яхту. Его яхту! Вокруг простиралась лишь чернильная тьма, в которой мертвенно-бледная луна расплескала серебристую дорожку.

Ну, мерзавка! — подумал Фрэнк. И Джон хорош! Я ему доверял, а он вон как. Сукин сын!

Ненависть и злость придали силы. Фрэнк оглянулся. Невдалеке над водой стелился мерцающий туман. Он стал скапливаться, приобрёл чёткие очертания. Фрэнк ринулся туда. На последнем издыхании сделал замах рукой, другой, и с радостью ощутил, как ноги коснулись твёрдой земли. Выполз на берег, отдышался.

Отвесный берег прорезала узкая извилистая тропка, и Фрэнк решил направиться туда. Взобравшись наверх, он замер, заворожённый прекрасным зрелищем — панорамой залитого огнями города, чем-то напоминающего Нью-Йорк. Высокие башни сходились в центре на гордо протыкающей небо стеле, украшенной длинным шпилем.

Через четверть часа Фрэнк вошёл в город, с интересом разглядывая ярко освещённые витрины, проносящиеся мимо огромные шикарные автомобили, смахивающие на крейсера. По широким плитам тротуара прогуливались прохожие, одетые странно, по моде середины прошлого века.

— Простите, — Фрэнк решил задержать одного из мужчин.

— Что вам угодно? — тот галантно приподнял шляпу.

— Вы не подскажите, как называется этот город?

— Вы не знаете? — на холёном лице прохожего возникло нескрываемое изумление. — Атлант-сити. Как же вы попали в наш город?

— Приплыл на большой лодке, настолько большой, что на ней можно было обогнуть всё мироздание.

— Должно быть, вы шутите. Ведь всем же известно, что мир невозможно объять. Если слишком спешить, можно наткнуться на хвост, а если слишком отстать, натолкнуться на голову Ушуминтаро. Потому и сменяются день с ночью, что не хотят оказаться в желудке у монстра.

— Так что это за чудище? – захотел выяснить Фрэнк.

— Это чудовищный змей, питомец и творение Ушуми. Ушуми это наш архимаг, одновременно и гордость и проклятие атлантов.

Внезапно загремели сирены, и какая-то тень налетела на город,

— Скорее, тебе нужно бежать, Ушуминтаро вернулся! Разве ты не почувствовал страх перед неведомым? – вопросил горожанин. Опасность сближает, и теперь гражданин стал на ты с Фрэнком.

— Я опасаюсь лишь то, что смогу сам увидеть.

— Тогда ты не станешь атлантом. Страх, это то, что составляет атланта. Познай страх перед Ушуми, и ты станешь бессмертным.

— А кто-то когда-нибудь видел Ушуми?

— Нет, но каждый из нас хорошо различал его голос в прибое…

Фрэнк удивился, но решил защитить чудный город. Как оказалось, не всё было так просто. Что бы дойти до Ушуми, нужно было пройти через толпы приспешников. Ужасные монстры и порождения Змея выползали на берег. Атланты закрывалисьо от них за кольцом из бетона и стали. Фрэнк нашёл несогласных, готовых к борьбе против Ушуми. Основал чуть южнее Атланты своё поселение. Через два месяца научил всю общину делать мечи. Через полгода Новый Атлант встречал водяных монстров залпами пушек. Через три года город мятежников стал неотличим от Атланты. Безопасность для людей стала важнее победы, а конечная цель была видна только Фрэнку. И вот однажды Фрэнк зарядил револьвер, и сам вышел на берег. Семь патронов легли в барабан, словно семь жизней, семь попыток сразиться с Ушуми. Фрэнк долго скитался по пристани, и солёные брызги поднимались до неба, ну а грохот прибоя звучал, словно голос волшебника. Наконец, Фрэнк увидел скалу, на скале сидел жёлтый дракон, на драконе сидел грозный волшебник.

— Я ожидал, что мы с тобой скоро встретимся. При помощи магии я создал приют для отважных, что скользят за Луною и Солнцем. Это была аллегория смелости, символ далёкой земли, той, что манит в дорогу атлантцев. Но, как ты видишь, они выбирают другой путь развития. С начала каждый из них бы мечтал, что бы Ушуминтаро приплыл бы за ним. А потом они стали больше бояться потерять радость здесь, чем обрести счастье в дороге. Много веков я не мог передать свою силу приемнику, и вот теперь ты обязан принять от меня управление городом.

Архимаг превращался в солёные брызги.

— Подожди! А что теперь будет с атлантами?

— А это решать лишь тебе. Теперь ты наездник Ушуминтаро, что в переводе с атлантского означает лишь “Смелость”.

Фрэнк присмотрелся вперёд, представляя момент встречи с Джоном и Кэтти. Затем оглянулся назад, на людей, для которых он стал вождём и надеждой. И ухмыльнулся. Отказавшись от яхт и от масок, Фрэнк стал сильнее. Из под воды шёл глухой низкий звук. Ушуминтаро расправил крыла, и впервые за столь долгое время поднимался к поверхности.

Ночь накатила внезапно. Ещё только солнце опускалось за горизонт, хватаясь лучами за крыши небоскрёбов, искрясь и купаясь в морских водах, но разом вспыхнула тьма. И вылилась, выплеснула всю свою чернильную злобу. Но ей в ответ загорелись миллиардом огоньков лампочки, вывески витрины, и город превратился в сверкающий фонтан разноцветных красок.

Дичин развалился на крошечном стеклянном балкончике сто двадцать первого этажа и любовался холодной красотой ночного мегаполиса. Волчий хвост распушился от тёплого порыва ветра.

Влажно и душно. Оборотень соскучился по родному лесу.

— Мистер, Ди. Наш клиент созрел. Встреча через двадцать минут в Призрачном парке, — юная девица с раскосыми глазами и в чёрном облегающем платье попыталась улыбнуться.

Дичин не мог отказать себе в удовольствии и мило оскалился, с наслаждением наблюдая выражения ужаса и отвращения, появившиеся на лице девушки.

Призрачный парк открывался вечером. И работал всю ночь до утра. Антураж парка вдохновлял оборотня. Здесь прятались таинственные витые дорожки, уходящие в никуда или приводившие к самым неожиданным объектам парка. Тусклый свет фонарей, маленькие прудики с увитыми плющом и синими розами беседками, ажурные лавочки, скрытые тенью деревьев создавали благоприятную атмосферу для деликатных делишек.

Встреча состоялась в одной из беседок, освещаемой белым мерцанием искусственных светлячков.

— Мне нужна помощь в убийстве конкурентки, — мужчина не стал ходить вокруг да около.

Освещения едва бы хватил разглядеть собеседника, но у оборотней развито ночное зрение. Мужчина закутался в длинный серый плащ и опустил края шляпы практически до носа.

«Я тебя и по запаху найду, если что». Дичин усмехнулся, но ответил полнее вежливо:

— Я к вашим услугам. Кто она. И где её найти?

Мужчина осторожно приблизился и шепнул:

— Как ни странно, Джунг Ши прогуливается сейчас в этом парке у пруда с сумрачными лебедями. Поспешите.

Клиент отпрянул и кивнул на скамью, где лежал ониксовый сундучок.

Издевается? Дичин умел только рвать и ломать, но никак не открывать хитрые замки.

Но сундучок оказался без подвохов – открывался прикосновением к розовой жемчужине по центру замка.

В сундучке лежала горсть отборных самоцветов. Искусная ювелирная работа.

— Хм… Хорошо. Меня устраивает. Прощайте.

И Дичин растворился в ночи.

Сумрачные голограммы лебедей изящно танцевали на тёмной воде. Джунг Ши, худая, как бамбук, склонилась к ближнему лебедю, чтобы дотронуться.******* Неужели не понимает, что рука пройдёт насквозь? Дичин неслышно хмыкнул. Его нос дёрнулся пару раз, уловив тонкий аромат женского тела. Мммм, никаких духов, никаких шампуней и кремов, она пахнет самой собой! Оборотень облизнулся против воли и ощутил ноющую тяжесть внизу живота. Волк или нет, он всё-таки ещё и мужчина, и реагирует не на красивые глазки и не на круглую попку, а на запах!

Женщина внезапно напряглась, выпрямившись, и огляделась, скользя взглядом по окружающим кустам и статуям. Дичин был спокоен: что-что, а прятаться он умел. Резкий запах адреналина долетел до его чувствительных ноздрей, и он ухмыльнулся. Жертва почти готова, додавить только немного, чисто для забавы, и можно заняться тем, что он любит больше всего. Убийством.

* * *

Она почуяла самца сразу, как только он появился в парке. И даже представила себе внешность юного оборотня, неопытного и мощного. Второй, обычный человек, с которым волк беседовал несколько минут, был ей знаком, уже встретился Джунг Ши на дорожках бизнеса и возненавидел её. Она улыбнулась кончиками губ — было от чего! Джунг Ши более удачлива в делах, что поделать, её нос чует деньги, выгоду, успех…

И самца! Мальчишка недурён, но глуп. Он искренне считает себя единственным оборотнем города! И наслаждается своим превосходством над людьми. Киллер, аж смешно! Джунг Ши неспешно вложила кисти рук в широкие рукава традиционного кимоно и выпрямилась. Иди, иди сюда, трепетный мальчик! Повеселимся на славу!

* * *

Дичин подкрался абсолютно бесшумно, из-под ветра, и был в двух прыжках от беспомощной жертвы. Облизнулся, обнажив длинные клики. Позволил телу обернуться. И прыгнул.

Но вместо податливой плоти испуганной японки встретил пустоту. Это обескуражило его. Дичин никогда не ошибался, никогда! Втянув ноздрями воздух, ища ускользающий запах жертвы, он наткнулся взглядом на белую волчицу, стоявшую у пруда. Что за бред?! Неужели она тоже… Невероятно! Но как же ему поступить? Жертва заказана, убийство оплачено, это факт, но убийство человеческого существа, не оборотня!

Дичин попятился, и волчица легла на траву. Казалось, она смеялась, приоткрыв пасть. Он ощутил дрожь возбуждения всем телом, шерсть встала дыбом на загривке, и Дичин не сдержался. Долгий громкий вой поднялся над Призрачным парком, вспугнув одинокую сову, которая с глухим уханьем и хлопаньем крыльев поднялась с ветки и улетела в глубину леса.

Волчица зевнула и лениво спросила на древнем языке:

— Ты что-то хотел от меня, мой сладкий?

Дичин нагло ответил, решив, что лучше играть в открытую:

— Тебя заказали!

— Хочешь попробовать?

Он приблизился, глядя ей прямо в глаза:

— Почему бы не переиграть заказ… Предложи мне больше!

Волчица была опытнее и сильнее его, он почуял это теперь, когда она позволила обнюхать себя. Дичин знал, что шанс победить её равнялся нулю, но блеф был его любимой забавой после убийства. Волчица, похоже, оценила, потому что потёрлась головой о его плечо:

— Думаешь, я не знаю, чего ты хочешь? Рискни, вдруг получится!

И лишь сумрачные лебеди стали свидетелями брачных игр пары волков на берегу пруда в самом центре Призрачного парка…

На маленькой станции при посёлке Астахово поезда не останавливались никогда. Да что там поезда — даже электрички открывали двери почти на ходу, только успеешь вскочить или выскочить. Одна утренняя, в сторону города, другая вечерняя, привозившая редких астаховцев домой после рабочего дня. Сама деревенька лепилась к станции одним боком, другим уходя в поля, одноколеечной дорогой до соседнего колхоза.

Варя часто приходила смотреть на поезда. Ещё когда была маленькой. Тогда она радовалась и весело махала рукой, свято веря, что пассажиры делают точно так же. Потом, став постарше, просто смотрела и завидовала. Представляла, куда едут люди, что они едят, о чём разговаривают, и всё это виделось ей необыкновенно интересным, гораздо интереснее, чем жизнь в Астахово.

Впрочем, очень скоро Варя поняла, что в Астахово жизни как таковой не было вовсе. Не считать же настоящей жизнью сельпо с выставленными на полках строем бутылками «Столичной» и кусками хозяйственного мыла, уазик, раз в день привозивший из колхоза двадцать буханок серого прямоугольного хлеба, и лавочку у дома Витьки Хоря, где вечерами собирались четверо подростков Астахова, чтобы послушать музыку на скрипучем магнитофоне и сбежать из дома, где под водку смотрят «Поле чудес» на старом черно-белом телике.

Варе хотелось сесть на поезд. На настоящий, скорый, зелёные вагоны которого мелькали мимо станции с бешеной скоростью, что и не разглядишь окна и двери. Умом она понимала, что ей это не грозит ни разу. А сердцем рвалась из замороженного скучного Астахова навстречу огням большого города.

И однажды… Однажды скорый поезд притормозил возле узенького и короткого перрона, свистнул и остановился. Варя не верила своим глазам, боясь моргнуть и прогнать видение. Но поезд не исчез. Более того, с лёгким шипением открыл двери. На щербатый перрон сошёл…

Дядя Костя… Зачем он только приехал в Астахово? Зачем уговорил папу вместе с семьёй перебираться в столицу, обещая по-родственному помочь с жильём, с работой? Тогда, шесть лет назад, душа девочки ликовала. В Москву! Она едет в Москву! Прощай, захолустье! Здравствуй, новая жизнь!

Первое время Варя с любопытством рассматривала оживлённые московские улицы с высокими домами, метро с движущимися лестницами, неоновые вывески. Всё было ей в диковинку, всё умиляло. По первости девочка даже не замечала хмурых и озлобленно-уставших лиц москвичей, не веря всерьёз, что в таком славном городе можно быть буками.

Но вскоре ей пришлось столкнуться и с тёмной стороной столичной жизни. В школе Варя довольно быстро узнала, что она деревенщина и ничтожество. Находили у одноклассников и другие слова, но большей частью они были матерными. Не обретя в школе друзей, девочка с головой ушла в учёбу.

В десятом классе появился Он. Рома… Роман… Лишь взглянув на новенького, Варя поняла, что пропала.

Он относился к ней хорошо. Узнав, что Варя отличница, сел рядом с ней за парту. Она с радостью помогала Роме. На контрольных, быстренько сделав свою работу, тут же бралась за вариант любимого.

К выпускному вечеру Варя готовилась с особой тщательностью. Платье, причёска, украшения – всё для того, чтобы поразить Рому красотой, чтобы взглянул и ахнул!

Он улыбнулся, пригласил на танец.

«У меня для тебя сюрприз! – прошептал таинственно. – Пойдём, что-то скажу».

«Сейчас в любви признается», — подумала девушка, когда Рома нежно увлёк её в тёмный класс.

Не в силах больше молчать о своих чувствах, она сама сказала то, о чём молчала два года.

Дальше всё было как в дурном сне: появившиеся откуда-то девчонки, хохот, улюлюканье и голос Ромы, жестокий и насмешливый:

«Уродина прыщавая! Ты себя в зеркало видела? Я терпел тебя только потому, что ты за меня училась!»

Как можно после этого жить? Нет, это нелепость, какая-то ошибка! Человек, у которого вырвали сердце, не может жить. Так не бывает! Да и зачем, если нет любви? Есть только подлость, предательство, обман…

Улица была пустынна. Девушка в длинном серебристом платье с мокрым от слёз лицом одиноко брела, сама не зная куда. Лишь бы подальше от школы, от города, от самой жизни… От жизни… Как хорошо было бы забраться на самый верх одной из девятиэтажек, коими усеяна вся улица, шагнуть вперёд и, поддавшись воздушным струям, лететь до самой земли…

Из раскрытого настежь окна доносились звуки музыки:

«Забыла ты, где явь, где сон,

И ищешь здесь не то, что нужно,

И не на то твой взор недужный

С больной любовью устремлён»*.

Варя подошла поближе.

«Ещё так много горных стран

Твоя стопа не преступала,

И столько зорь не просияло

Над тишиной твоих полян!»*.

Против воли девушки тут же вспомнилась прежняя Варя. Та самая Варя, которая любила смотреть на поезда и мечтала о другой жизни – о лучшей. Варя, которая умела мечтать…

Умирать неожиданно расхотелось. Вместо этого девушка стала представлять, как выглядят обитатели квартиры, откуда слышится эта песня. Кто её поёт? Актриса, у которой завтра намечается концерт? Или она доносится из динамиков музыкального центра, перед которым седая старушка вяжет носки?

Так и не заглянув в окно, Варя удалялась прочь, унося с собой звучащий в голове мотив:

«Росистой мглой луга блестят.

Мир многолик и изобилен!

Иди вперёд… Господь всесилен,

И близок пламенный закат»*.

*Из стихотворения Аделаиды Герцык «Мне»