Два сапога №25. Жеребьевка. Работают беты!

— Тпруууу! Приехали! — раздался с палубы зычный голос капитана. — Эй, пассажирка! Стоянка десять минут!

Ютта встрепенулась, очнувшись от зыбкой полудрёмы, и потянулась по-кошачьи. Надо бы пройтись, а то мышцы совсем застыли без движения. Путешествие на этом ужасном летучем корабле длилось слишком долго, но выбора не было. Не пешком же идти через незнакомый мир в поисках своих!

Ютта, пригнувшись, вышла из дощатой каюты на белый свет. Впрочем, белым его можно было назвать с натяжкой: пространство купалось в сизых и голубых тонах. Эх, где её родная Дания?! Никогда не привыкнет к этому влажному и монохромному миру!

Капитан, кряжистый мужик с морщинистым лицом и белой бородой-лопатой, расстегнул куртку-непромокайку, подставляя обтянутую тельняшкой широкую грудь каплям воды, парившим в воздухе, и бросил, не глядя на Ютту:

— До Копена ещё два часа пути.

Она глянула вниз, за борт. Город копошился в серой взвеси тумана, совсем не похожего на земной. Крупные, прозрачные, густые водяные частицы позволяли видеть почти всё, словно через забавную призму. Одежда снова промокла, почти мгновенно, и Ютту передёрнуло от неприятного ощущения влажного белья. Капитан заметил и снисходительно крякнул:

— Прикупи себе непромокайку, иначе быстро заболеешь.

— Как же вы бельё сушите? — удивилась Ютта, наверное, в миллионный раз за последние три дня.

— Не сушим, а стираем! — хохотнул капитан, бросив взгляд на развешанное по верёвкам над палубой тряпьё. — Мир наоборот…

И ушёл, глухо грохоча сапогами по набухшему от воды деревянному настилу.

Мир наоборот, в котором Ютта должна теперь жить.

Она стала очередной жертвой пространственных порталов, третьей в семье. Два года назад пропал отец, за ним — восемь месяцев спустя — брат. Ушли на работу и не вернулись. Розыски не дали никаких результатов. Теперь Ютта. Как обычно, утром спустилась на улицу, купила стаканчик кофе, отошла от киоска и попала в сизо-синюю прозрачную пелену. Один шаг — и она в незнакомом мире, где всё влажно и размыто от невесомых капель воды. Вместо Копенгагена — посёлок из деревянных домиков, озабоченные люди, занимающиеся каждый своим делом.

Оказалось — все, как и Ютта, попаданцы. Ей быстро и вроде даже буднично объяснили, где она оказалась, что назад вернуться нельзя, что датчане основали городок в трёхстах милях от этого места и что попасть туда лучше с торговым кораблём. Ютта, хоть и была напугана и растеряна, тут же смекнула, что случилось с её родными. И поняла, что ей надо в Копен.

Ночь тиха, прекрасна водка, трепещите, осетры,
хлопнись в обморок, селедка, – удит Летика с горы!
© А.С.Грин.

Вышел матрос Летика на корму, привычно наживил червяка и закинул удочку за борт.

Склевали червяка воробышки. Несолоно хлебавши, вернулся матрос Летика в кают-компанию Секрета.

— Эх, Летика, опять пришёл несолоно хлебавши? – спросила горемыку Ассоль.

— Как ушёл, так и пришёл, — суровый Грэй не признавал сонета, а всякие неологизмы не одобрял.

— А каково было в Голландии? – подал голос скрипач, так лихо наяривавший на своей скрипке под сенью алых парусов, он-то помнил, что Секрет прямиком направился от берега Каперны к берегу Голландии. Потому что приписан он как раз и был к Амстердаму, и паспорт судовой, и паспорта гражданские у всех были голландские, у одного только Летики был пошехонский. И сыр Летика тоже пошехонский уважал больше голландского, потому что в нём дырок больше.

— А скажи-ка нам, пошехонец Летика, водочку ты тоже пошехонскую предпочитаешь?

— Водочку я предпочитаю костромскую, а сонеты французские.

— Ну, ты Летика, прямо как как тот ханжа, который находит вкус в сыре, — капитан Грэй всё знал и про сыр, и про Голландию, и про халву тоже, он всегда держал порох сухим, а табачок врозь. Поэтому он всегда был сыт, пьян и нос в табаке. И даже Ассоль, Ассоль, простая деревенская простушка, тоже начала находить вкус в сыре, хотя она-то как раз и не была ханжой. Но сыр предпочитала костромской, а водочку уважала столичную, но не так чтобы сильно. Изредка, по праздникам уважала, и то не так, чтобы сильно.

— А не сыграть ли нам музыку? – опять подал голос скрипач, а трубач наоборот, голоса не подавал, он помнил судьбу скрипачей-трубачей и не собирался пострадать за компанию. Тем более, в кают-компании компания собралась не в пример пивной на Дерибасовской – Васи Шмаровоза не было в кают-компании Секрета, и быть не могло.

— Кэп, он уходит, кэп! –штурман в отчаянии подпрыгивал на баке. — Ну, давайте шмальнём разочек, уйдёт же!

— Отставить истерику! – желваки заходили на скулах капитана, он склонился к рупору и резко приказал: — Гаси обороты!

Где-то внизу, в темноте машинного отделения огорчённо крякнули, нехотя бормотнули: «Есть!» и судно начало замедляться. Несостоявшаяся добыча — белоснежный торговый фрегат — победоносно улепётывал на зюйд-зюйд-вест, пропуская сквозь ажурные снасти клочковатые облака. Его изящно закруглённый корпус метал обидных солнечных зайцев в глаза разозлённых преследователей. Пара минут – и «купец» растворился в золотистом мареве утреннего неба. День начинался неудачно.

— Семён Семёныч… — огорчённо вздохнул штурман. – ну, как так-то? Теряем же репутацию! Глядишь, скоро конкуренты поналезут в наш квадрат, скажут: «Отлетал своё «Чёрный Голубь», который месяц без добычи сидит» — что делать будем? Шмальнули бы как надо, из всех бортовых, сейчас бы уже ревизию у «торгаша» в трюме наводили…

— Вася, не рви мне душу! – Капитан, как и положено пирату в таких случаях, пылал злобой «в тысячу чертей». –Да такой залп нас бы развалил на части! Ведь на честном слове ходим!

— А я давно говорю: «Прокачка и апгрейд!» Сколько можно на этом раритете небосклон позорить… Так и «опуститься» недолго. — Василий огорченно сплюнул за борт на нежно зеленеющую далеко внизу землю и ушёл в каюту.

«Опуститься» — это последнее дело. Негоже воздушному волку по земле ходить. Семён Семёныч огорчённо вздохнул, взял бородищу в горсть и крепко задумался. Третий десяток он на своём «Голубе» бороздит небеса и наводит страх на купчишек из здешних земель. Только купец нынче пошёл ехидный и продвинутый: всё норовит на свои лоханки сверхскорости поставить, да приблуды всякие технические – не угонишься. Жаль ему «Голубка» в сталь заковывать, антеннами ощетинивать – все благородство за этим апгрейдом теряется. Да и устал Семён от своего ремесла, сколько можно барагозить? Эх, ходить бы эдаким небесным тихоходом, возить небольшие грузы или туристов катать. Жизнь к закату, кораблю пора в док, а у него ни друзей, ни семьи…

Отогнав мрачные мысли, Семён Семёныч вернулся к делам. Что там по карте? Ближайший пункт – местечко «Малые бойбабы». Очень кстати — надо отвлечь команду, а то ведь бунт устроят. Капитан внёс в судовой журнал пометку «полонение девок» и склонился над картой.

Задача с виду проста до банальности – купить по одной лошади с прямых продаж и с аукциона, и отправить их на соревнования. Но дело не шло. На аукционе всё время кто-то оказывался быстрее, а в прямых продажах, пользуясь ситуацией, заводчики специально выставляли самых никчемных кляч по бешеным ценам.

Ивга с досадой хлопнула по столу и отвернулась от экрана. Почти три года упорной ежедневной работы, опыт и заслуженное место в ТОПе, и вдруг такая неудача – реально замаячила перспектива остаться без ежедневного бонуса от главы компании. Нужно срочно ловить ветер удачи. Мало кто мог делать это осознанно. Даже у неё не всегда получалось. Но Знаки указывали, что сегодня Пути открыты.

Корсар ответил на вызов сразу, что было само по себе добрым предзнаменованием. «Летучий Мельник» материализовался в облаках за окном, и через минуту девушка уже поднималась по трапу. Пара шагов по палубе, и нет уже красавицы-брюнетки Ивги. Вместо неё стоит Итон, рыжий вихрастый сорванец лет двенадцати.

— Добро пожаловать на борт, юнга. Старина Эйб скучал по тебе. Отдать швартовы! Лево руля, полный вперед!

Боцман в это время укладывал в ящики провиант, насвистывая старую песенку. Итон кинулся ему помогать, и вскоре они уже пели во весь голос:

«Корабль по небу летит,

Магистр порталами идет,

А кто меня куда влекет по белу свету?

И где награда для меня, и где засада на меня…»

Далеко в другом мире остались головокружительные романы, шикарные вечеринки, лошади и успехи. Ещё дальше – мир, где ее знали как скромную учительницу биологии Веру Григорьевну и очень-очень далекий уголок вселенной, где жил Мастер Жизни Ивер. Кто знает, как это происходит, когда ты одновременно здесь сейчас и там где-то ещё? Только что ты осознаешь себя одним человеком, четко знаешь свой пол, возраст, род занятий. И вдруг прыжок, щелчок, хлопок, и ты с удивлением понимаешь, что уже другой…

«Путешествие Асхана Эста»

По дороге до нового места Асхан углядел, как зелёные зомби убирают поля, а костлявые призраки отпугивают мышек-лишаек и насекомых.

— Прилетела Комета. А это значит, согласно пророчеству, добраться до неё можно только на летающем корабле, победив некроманта, — капитан пыхнул из курительной трубки, и окутался облачком ароматного дыма.

— Потому-то я тут поселился. Невдалеке от Тёмного Лорда, в ожиданье Героя, что сразится с Исчадием Мрака и с Чёрным Драконом. А вообще, я пришёл в эти края, потому что мой дед застал ещё прошлый прилёт Чёрной Кометы.

Долгоживущий Асхан Эст кивнул. Согласно всем хроникам, звезда возвращается спустя шестьсот лет, — солидное время даже для гномского долголетия. Однако, по меркам наимудрейших и светлых эльфов, возвращенье Кометы это весьма краткосрочное явление. Да и наблюдать его можно только сто дней, из-за особенностей атмосферы. Сто дней! Сто человеческих долгих дней, выпускнику эльфийской астрономической академии предстоит провести в доме у гномского капитана. А самогон гнома ох как суров, и почти не кончается в бочке от галлия. И нельзя отказаться пить гномский ром, это будет воспринято карликом как смертельное оскорбление. Эст мог бы пойти на постой в дом бургомистра. Но, как назло, “Летающий Дом” капитана Барлада был самым удобным местом для астрономических наблюдений.

Пошатнувшись от внезапной слабости, Асхан выдвинулся на балкончик. В спину долетел обиженный вопль гнома:

— Я ж так и не рассказал тебе, почему это место называется “Летающим Домом!”.

Асхан отмахнулся. Зацепился за цепи и якорь, споткнулся о румб колеса, и чуть не угодил носом в деревянную бочку с надписью “Галлиус”.

И задохнулся от восхищения. Под светом Луны дом походил на фрегат, поднимающийся под небесами. Туманные волны сплывали с хребта, и, расположенный на одинокой вершине “Летающий Дом” парил в горах, как над океаном.

Закутавшись в шкуру белого медведя, некогда лежавшую на полу в моей каюте, я подкурила последнюю из моих любимых, кубинских сигар. Ну и день рождения! Ну и юбилей… сама себе удивляюсь, взрослый человек, а такие легкомысленные поступки!

Допивая в углу остатки вина, я вспоминала, как будучи маленькой девочкой, врала старушке, что вручила мне цветок о своих приключениях. Я много нафантазировала о том, как я воспользовалась волшебными лепестками; и про мамину вазочку, и про море игрушек, и даже про исцеление мальчугана-соседа. Байка про Северный полюс, на котором я якобы побывала, тоже получилась весьма убедительной. Или мне это только казалось?.. Наверное, старуха обо всем знала, догадывалась, что я ухитрилась не растратить все лепестки. Двадцать лет прошло с тех пор, а я четко помнила ее снисходительное выражение лица, с которым она слушала мое вранье, и только кивала головой. Потом хвалила меня за добрый поступок. Эх, лучше бы тогда, все мои выдумки оказались правдой, сейчас бы не пришлось пропадать в снегах. Воздушный корабль, на то и воздушный, чтобы парить высоко в небе, а не скользить по горным спускам.

Мне всегда казалось, что в идее с полетом на Северный полюс что-то есть, но, конечно, в трезвом уме я бы не рискнула потратить последний лепесток на такое сумасбродство. Чертово Шардоне все решило за меня!

Теперь я думала, что никакая она не добрая старушка, а самая настоящая злющая ведьма! Подсунула мне, ребенку, злосчастный цветок и только и ждала моего провала! И вот, пожалуйста, я тут, средь снегов. Налюбовалась пейзажами, осталось только околеть как липа на палубе и дождаться прихода медведей. Может и ведьма явится, кто знает.

И вдруг, я вспомнила, что когда-то, одним из моих желаний стал спасительный ныне…

И понесли же их черти через этот адов бермудский треугольник. Старый боцман Андерсен не зря просился на берег. Не хотел идти сюда – он тринадцать лет плавает на этой посудине, и число тринадцатое, и месяц тринадцатый, и год. Сидит в баре, старая ворона, и каркает. Говорит, видел, как крысы в порту на берег бегут. Так что им не бежать? Все бы сбежали. Да и были ли крысы? Андерсен побухтел, да и пошел в рейс. Куда же его, старого пьяницу, ещё возьмут? Сколько Смит его помнил, он всегда находил дурные приметы, на каждый выход в море. Но потом ничего, трезвеет и работает.

В смысле – работал. Боцман первый отправился к морским чертям. Он был в эпицентре взрыва.

А ведь смешно– взрыв на судне, которое перевозит большую партию подушек из пера новозеландской морской чайки. Экологически чистого, гипоалергенного. Рекламная компания идет по всему миру. «Уютно, как в гнездышке». На дне рыб кормить – куда уж уютнее.

Не зря вонючие хиппи из Гринписа болтались в порту. Укуренные защитники природы. Небось они и подбросили адскую машинку, пока полиция их не разогнала. Много их шлялось, махали транспарантами, бормотали про свою идиотскую новозеландскую чайку, чтоб им всем вместе с ней провалиться!

Шарахнуло на закате. Смит и не понял ничего. Сверкнуло, Андерсен повалился на бок, повалил дым, вырубило электричество… И перья. Гребаные белые перья из подушек разметало вокруг на милю, не меньше. Море покрылось перьями, они сыпались с неба, будто там ангелов ощипывают. Забиваются в рот, в уши, лезут в глаза, под ногами сугробы из перьев по колено. Ещё ветерок такой мерзкий – поднимает их, но далеко не уносит.

Тут конечно капитан давай орать, началась беготня. Но там видно было, что все бесполезно – уж больно велика дыра, вода хлещет, палуба накренилась. И Смит тоже орал, и тащил огнетушитель. Хотя понятно было, что надо уже к шлюпкам. Это последнее, что он помнит, потом ему в трюме балкой по виску прилетело.

Очнулся он довольно скоро – ещё не стемнело. Шатаясь, вышел на палубу. Полная тишина. Машины не работают. Вода заливает осевшую палубу. Кругом проклятые перья. Шлюпок нет. Не только на борту, но и в море их не видно. Видимость хорошая, полный штиль, не могли они за это время далеко уйти. Ни огонька, ни плеска, ни звука. Море ещё такое странное, белое. И перья, вокруг эти дьявольские перья…

— Представляешь, есть люди, которые в меня не верят! — хмыкнула Кайра, подходя к зеркалу. — Чуднó, правда?

Ровная и глубокая, как чистое озеро подо льдом, гладь стекла, отразила весёлое красивое лицо богини погоды. Сегодня должно было быть ясно, поэтому с этого разрумянившегося лица не сходила жизнерадостная улыбка.

Та, к которой были обращены эти слова — невысокая тоненькая девочка лет четырнадцати — отхлебнула ещё ароматного травяного чаю и недовольно ответила:

— Очень даже представляю. Они просто смотрят на небо и говорят: «идёт дождь». Целую науку сочинили, физика называется. Люди изучают её в школе. И там очень подробно рассказано, как возникают осадки. Вода испаряется с поверхности земли, собирается в облака, ветер уносит их в другое место, где они проливаются дождём. При чём здесь ты, людям совершенно не очевидно.

— Я смотрю, ты хорошо выполнила задание, — улыбнулась Кайра дочери. Юна не ответила, задумавшись о чём-то своём.

Полгода тому назад Юне впервые в жизни пришлось покинуть свой уютный домик-корабль, надёжно запрятанный за облаками, и отправиться на землю, чтобы изучить этих загадочных созданий — людей. Таких похожих на них, небожителей, и в то же время, таких странных и непонятных. Это чисто научное исследование, заданное Юне преподавателем PR-технологий, призвано было разобраться в причинах повального недоверия людей к богам и создать методы для поправления пошатнувшегося имиджа небожителей.

О том дне Юна до сих пор вспоминала с содроганием. Мама впервые за десять лет — с того момента, как их оставил Юнин отец — спустила верёвочную лестницу. Шаг, другой, третий — и их чудесная маленькая избушка, плющ по бортам небесного корабля, старая ветвистая яблоня и даже меленка — вдруг стало казаться ещё меньше, а потом, когда от непривычного давления зазвенело в ушах и тело вдруг обрело тяжесть, плотность — знакомая с детства картина совсем растаяла, и, как только девочка ощутила под ногой твёрдую почву, их с мамой небесный домик стал казаться только облаком причудливой формы.

Несмотря на разлуку с домом, эти полгода были, пожалуй, самыми увлекательными в жизни Юны Небесной. Она общалась с разными людьми, посещала различные учреждения, где часто собирались люди, самозабвенно училась, пытаясь постичь этих существ, и, когда встретила Томаса, была уже близка к разгадке.

Тут-то, с этой встречи, всё и пошло не так. Потому что Томас был совсем не похож на тех людей, которых она встречала до этого. 

Майя старательно отряхивала юбку со следами ботинок.

«Когда же, когда же это всё закончится?» — задавала она себе один и тот же вопрос.

Но ответа по-прежнему не было. Если верить папе, то вообще никогда.

«Даже когда ты закончишь школу, поступишь в институт, ничего не изменится. Тебя и там будут бить, потому что ты недоразвитая. И пойдёшь работать – будет то же самое».

«Ты пойми, — вторила ему мама, — лучше тебе нигде не будет. Пора взрослеть и браться за ум. Люди везде одинаковые».

Каким образом браться за ум, Майя не знала. Наверное, стараться учиться получше. Решив так, Майя после школы сразу кидалась учить уроки, сидела, не поднимая головы, чтобы выучить не только домашнее задание, но и на урок вперёд. Учителя поощряли хорошими оценками. Но вот одноклассники всё никак не спешили считать умной.

«Даже если ты учишься на одни пятёрки, — говорил отец, — это ещё не значит, что ты умная. Можно быть отличницей, но полной дурой. Ты бы, вместо того, чтобы сказки читать, побольше с одноклассниками общалась».

Общалась. Только такое «общение» не доставляло Майе ни грамма удовольствия. Ибо начиналось оно с плевков через трубочку, а заканчивалось порванными тетрадями, мусорной корзиной на голове, жвачками в волосах и, что случалось особенно часто, пинками. А дома ещё и мама ругалась:

«Думаешь, у меня руки железные? Сколько можно тебе юбки стирать? А денег, думаешь, куры не клюют? На тетради не напасёшься!».

А ведь начиналось тихо-мирно. Переезд из Сафонова в Москву, новая школа, новый коллектив. Поначалу новые одноклассники казались хорошими ребятами. Даже подругу Майя нашла почти сразу – Олесю Казанчееву. Ей-то она однажды и рассказала про летучие корабли.

«У нас в Сафоново они летают высоко в небе. Ни них живут небесные человечки. Прямо на кораблях. Там у них домики деревянные, мельницы, огороды. И лесенка, чтобы вниз спускаться».

Олеся тогда как-то странно на неё посмотрела. Потом, смеясь, о чём-то шепталась с Катей Шевелевой, старостой… Теперь они каждый день издеваются. И Олеся вместе со всеми.

Так, берём, аккуратненько… Так, хорошо пошла. Есть, идёт, идет, нормально. Всё, пошли-пошли-пошли… Заворачиваем! Неспешно, плавненько, плавненько-плавненько-плавненько, перехватывай давай, да лови, ёпэрэсэтэ! Так есть, дальше понесли. Так, опять так же аккуратненько, дальше понесли, вот, так ещё немного. Так, стоп, Асвольд, сдай назад, только тихо. Есть, нормально, понесли, ну…

Именно такие речи можно было услышать от нашего любимого шкипера Альрика, когда я, Асвольд и Дьярви заносили на палубу огромную дубовую бочку, набитую явно чем-то тяжёлым. Альрик в это время пытался сделать вид, что помогает нам по средствам командования, а то капитан заставит его тоже что-нибудь тащить.В этот раз всё обернулось удачно для него — капитан всё это время разговаривал с заказчиком, которому собственно и понадобилось, чтоб мы везли эти бочки в Хёльгард воздушным путём.

Что же, его полное право, пусть только заплатит. А, судя по лицу капитана, платил он щедро. Странно только то, что неведомый заказчик выбрал именно нашу Гудрунду, единственный в своём роде воздушный драккар, чудо техники… Но, это уже его проблемы.

На бочке были синей краской выведены буквы GALLUS и эмблема в виде шести квадратиков. Альрик уже пробовал усесться на не, но слез, удивлённо промолвив: «Давит. Там, изнутри.» Может, действительно, сжатый азот везут? Дуб-то хороший материал, при сноровке и абсолютно герметичную бочку можно сделать. Помню одного бондаря из Матси, так он упаковал в бочку своего подмастерье. две недели не могли его достать, а потом подмастерье проснулся и вышиб днище ногами.