День первый.
Вторые сутки пью в трактире в Вызиме. Неадекватен и лих. Хоровод сменяющих друг друга образов — блондинка, брюнетка, кружка эля, кулак, ведро воды, шатенка, сиськи, бутылка, жуткая рожа со шрамом, Гера?! Какого х…
День второй.
Бреду по полю, в грудь врезается какой-то ремень. Впереди блондин на кобыле. Точно, Геральт. Обернулся, ржет, паскуда. Говорит что-то про короля и задание. Интересно, что за упрямая лошадь мне попалась — я ее тяну-тяну, а она упирается?
День второй, вечер
Почти пришел в себя. Догадался оглянуться. Пять кикимор мне в задницу и будь проклятая моя стажировка в Нильфгаардской консерватории! На хрена мне рояль?!
День второй, ночь.
Напророчил. Дорога резко спускается к болоту, откуда доносятся очень нехорошие звуки. Гера пришпоривает лошадь и, гикнув, с катаной наперевес несется на врага. Чапаев, блин. Что-то внушительно бьет меня в зад и, спустя минуту, верхом на рояле обгоняю матерящегося ведьмака. Кикиморы сдохли со смеху.
День третий.
Наткнулись на эльфийский дозор — восемь лучников и пулемет. Смотрят подозрительно, посовещавшись, требуют обменять своего менестреля на меня. Узнаю собрата по стажировке. А ведь говорил я этому чудиле, что эльф с баяном — не гламурно! Переглянувшись с Герой, решили бить эстетикой.
День четвертый.
Все еще играю гаммы. Эльфы сидят кружком и что-то курят. На ре-бемоль мажоре эстетический шок достигает апогея и остроухие, прокричав «Хайя!», уходят в нирвану. Драпаем.
День пятый.
Во время дневного привала натыкаемся на прекрасную брюнетку. Гуль ее знает, чем она занималась в развалинах Шаэрраведда, но тема сисек занимает меня до позднего вечера. Брюнетка вероломно строит глазки ведьмаку. Эй, так нечестно! Менестрель здесь я!
День пятый, ночь.
Проснулся от жуткого скрипа. Брюнетка с Герой, водрузившись на мой рояль, предаются страсти. Обиделся окончательно.
День шестой, раннее утро.
Геральт страшно извинялся за Йену и, краснея, поминал ностальгию и какого-то единорога. Извращенцы. Из-за них теперь до-диез западает.
День шестой, утро же.
Отошел в развалины отлить. Был поражен в самое сердце, заметив Йеннифер, заколдовывающую свой целлюлит и второй подбородок. Отполз по пластунски, поделился наблюдениями с Герой. Драпаем.
День шестой собственно.
Заметил, что ведьмак с каким-то нездоровым интересом посматривает на мой рояль и зовет его Плотвичкой. Посовещавшись с лошадью, решили бдеть.
День седьмой, утро.
Геральт сказал, что ему всю ночь снились ангелы. Черная несправедливость, я тоже хочу ангелов! А мне снились только ворона да повестка в суд.
День седьмой.
Сон оказался в руку. К вечеру нагнали странного мужика в жупоне с ромашками и птичками, назвался Муном. Подозреваю, что врет. Попросил сопровождать, сказал, что заплатит. Согласились.
День седьмой, вечер.
Выяснилось, чего опасался мужик. Полуголые зерриканки с плетками и ошейниками — это действительно круто. Отмазались Шопеном и элем. До полуночи пели романсы, девы заснули на моей груди. Умиротворен и счастлив.
День восьмой.
Очнулся от холодного ветра, огляделся. Летим на драконе. Обняв ножку рояля, проплакал всю дорогу. Нет в мире справедливости, а Фольтест — сволочь.
День девятый.
Приземлились на задворках Каер-Морхена.
Зря я так о короле… Фольтест оказался вовсе ни при чем, а вот Геральт! Паскудно ухмыляясь, поведал о долгосрочном контракте и моем Предназначении. Затащили в замок, подло угрожая бадьей со слабительным эликсиром, заставили подписать. У Весемира, видите ли, скоро день рождения, и им нужна ода. Затейники, блин. Ладно, господа, сами напросились — отомщу! Вот только придумаю рифму к слову «мудаки»…
