Глава 7

Знакомое мурлыканье Окко-н привлекло Таната.

«Обжора опять охмуряет, ненасытная какая».

Повернув голову, он увидел Лелетке и неспешно нежно, как по воздуху, ступающую к нему Окко-н. Танат, зная финал таких отношений, кинулся к ним. Он уже давно не вмешивался в личную жизнь Окко-н, но спасителя ему почему-то стало жаль. Может он давно искал и разглядел в нем что-то родственное? Одиночество… хоть оно и в свете приносит мало удовольствия. И заставляет подсознательно тянуться к поиску чего-то родного, пускай даже собеседника.

«Нет, обжера не должна использовать его, как всех остальных, он не такой, как все».

Еще мгновение, и Танат сшиб с ног Лелетке.

— Идиот, с ней нельзя иметь никаких отношений, она хищница. — как бы вкручивая в голову Лелетке каждое свое слово, произнес Танат.

— Пошел вон!!! — зычно проорал спаситель. — Она сама красота!!!

Его голос привлек внимание бродивших без дела земляков.

— Гляди, какая красотка!!! — крикнул голос в толпе, и особо сексуально-активная часть толпы бросилась на Окко-н.

— Осторожно, не все сразу мальчики. — растеряно тараторила Окко-н. — Ай! Всю паутину нежности изорвете! — смеясь, верещала она.

И похотливый клубок исчез с поля зрения Лелетке.

— Нет!!! — Лелетке издал настолько душераздирающий, громкий крик, что казалось свет погас на мгновение. В таком крике рождается отчаянье и присосавшись к своему родителю, как новорожденный к груди, высасывает из него все, оставляя внутри вакуум. Тут начинают работать законы физики. Внутренний вакуум не способен противостоять внешним силам, воздействующим на организм, и организм расплющивается до мокрого следа на земле. На недавнего спасителя было жалко и даже казалось опасно смотреть. Какой-то неаккуратный взгляд, казалось, мог развеять в прах то, что сейчас представлял из себя Лелетке. Столько предательств, плюс головокружительное падение с самопровозглашенного престола вряд ли под силу перенести неподготовленному существу.

Танат был рядом с Лелетке, он осторожно смотрел на него пытаясь найти в голове хоть что-то немного похожее на уместную фразу для такой ситуации. Да где ее взять? Это как стараться словами успокоить мать, потерявшую ребенка. Какие-то обрывки фраз то и дело всплывают в голове, но при попытке произнести превращаются в такое несообразное говно, что лучше просто молчать. Танат даже на мгновение пожалел, что оборвал отношения Лелетке с Окко-н. Видимо рожденный ослепительно сгореть, не должен омерзительно тонуть. Но кто знает, когда должна вспыхнуть та искра, которая подожжёт ослепительный костер, так и не вовремя может сгореть, рожденный сгореть. В пустую, как горят спички приклеенные слюнями хулиганов к потолку. Вроде бы даже с целью горят, но цель, помочь хулигану нагадить всему миру, маскируя собственные комплексы, не назовешь истинным предназначением спичек.

Лелетке как-бы машинально посмотрел на Таната. Пересохшее горло как будто откашляло гнойную фразу.

— Доволен? Что ты замолк?

— Когда-то из горы я услышал что-то вроде «то, что нас не убивает, делает сильнее», как-то так. Виноватый тон в голосе Таната превратил сказанное в глупый и совсем неуместный троллинг. Как сломавший нос отличнику, хулиган говорит родителям отличника «я не хотел». Хотя в случае с практически уничтоженным спасителем, любой тон любой фразы со стороны Таната был бы принят за издевательство.

— Из какой еще горы? — чисто формально спросил Лелетке.

Но стараясь подхватить хоть какую-то нить разговора, Танат суетливо ответил:

— Тут не далеко, я покажу, когда светило начнет рождаться. — поняв, что он меньше всего хочет, чтобы ему что-то показывали, Танат добавил — Да ты и сам увидишь.

Повисло тяжелое молчание, Танат стоял немного в стороне, осматривая происходящею вокруг суету, создаваемую земляками забытого ими спасителя. Спаситель бесцельно вертел головой по сторонам.

На мгновение взгляд его коснулся и источника света, теперь дрожание источника показалось ему не страхом, а смехом. Гнев тут же заполнил весь внутренний мир Лелетке, как свет от открытой двери заполняет тёмное пространство подвала.

«Он просто смеется надо мной, над всеми нами, и его женщина света тоже для смеха нужна. У него тут все только для смеха…».

Невыносимая ясность всего смысла, который заключало в себе место вечного света, едва не разорвала голову Лелетке.

«Когда светило гибнет, он, вечный свет, светит, чтобы посмеяться над всеми усилиями светила спасти мир. Именно поэтому светило ослепительно и излучает столько тепла, оно отдает себя нам без остатка. А этот свет, не слепит и холоден, потому что просто развлекается, попутно питаясь нами».

— Я уничтожу тебя, пускай сам сгорю!!! — проревел Лелетке и, превратившись в живой снаряд, кинулся в источник.

Немного времени и его жёстко остановила прозрачная, довольно горячая стена. От удара у него даже потемнело в глазах.

«Что это, он еще и защищён, жуткое продуманное смеющееся чудовище».

Лелетке подошёл к прозрачной стене, протянул руку, стена была твердой, горячеватой, и имела причудливую округловатую форму. Он вытянул руку и начал двигаться вдоль так, чтобы рука всегда касалась стены. Описав круг, Лелетке понял, что источник света окружен этой стеной со всех сторон.

— Я разрушу твою стену! — Проорал Лелетке и обрушил на нее град ударов.