Месть

Голова кружилась, подташнивало, а перед глазами плыли яркие пятна. Постепенно искрящаяся темнота отступила, и я увидела мускулистые руки.

«Не плохо, только почему такие волосатые?»

Взгляд скользнул по груди, животу, и на меня навалилась паника. Груди-то как раз и не было. То есть была, но не моя.

«Проклятье!»

Послышался сдавленный возглас за спиной. Путы на руках и ногах мешали двигаться, но я изловчилась, повернула голову и… увидела у стены себя прежнюю. Моё тело то заглядывало в вырез платья, оттянув его на груди, то панически ощупывало бедра. Я хотела крикнуть: «Не смей меня лапать!», но сдержалась. Наши взгляды встретились, та, что не «я», ахнула и свалилась в обморок.

«Вот ведь негодяй! Украл моё тело, а теперь ещё позорит меня перед воинами. Правильно, что приказала его казнить».

Наконец я всё вспомнила. Мы выиграли битву. Торнгельд Дерзский попал в плен, и я, желая отомстить, произнесла заклятие. Я всего лишь хотела забрать его славу, стать «сильной, как он». Но Торнгельд смотрел на меня таким гордым взглядом, так властно, что я допустила ошибку и сказала в спешке: «Стать, как он.»

«Вот ведь несчастье! Мы поменялись телами».

Теперь я видела себя прежнюю глазами Торнгельда и чувствовала, как его телу нравится женщина, на которую я смотрю. Это было невыносимо, я будто сгорала изнутри.

Меня поставили рывком на колени, слуга занёс кинжал, чтобы убить, посмотрел выжидающе на Торнгельда в моём теле, но тот молчал. Я не молила о пощаде. Я звала смерть, жаждала её.

«Лучше умереть, чем быть мужчиной!»

Тихий голос остановил казнь:

— Оставьте нас.

И когда за последним воином закрылась дверь, Торнгельд сказал:

— Лучше смерть, чем быть тобой. Ты победила, Эдда. Признаю свое поражение. Теперь верни моё тело.

Если бы я могла...