Угадай автора

Вопрос из за угла, как выстрел из гнутого дула.

Или, словами старого карманнника: «Ох уж эти ваши подходцы, гражданин начальник!..»

  Перечитал вот «Ноль часов» Веллера.

Первый раз проскочил по фабуле: стиль, приколы — поржать. Сейчас же поковырялся медленно и с удовольствием. Фиги повытаскивал некоторые, смысл просмаковал.

Хорошая книжка. Весёлая и с секретом.

А ещё поперву когда смотрел, то глаз мой споткнулся об один отрывочек. И теперь, при тщательном расследовании, три дня давило дежавю: какое-то явное литературное пересечение.

Как зуб, блин, болел…

Ну, въехал, конечно.

Не мог не въехать.

И вот предлагаю кусок веллеровского текста на предмет стилистического вскрытия.

Но это — опять же — не просто так, это будет иметь многозначительное продолжение.

В общем, там у него есть такой директор музея на «Авроре» кап-раз в отставке с сугубо морской фамилией Иванов-Седьмой.

И вот он пишет мемуары под скромным названием «Сквозь ХХ век» парадно-суконным слогом передовиц советской «Правды» и лучших образчиков художественной прозы журнала «Молодая гвардия».

Читать — одно удовольствие.

Всё такое одновременно дебильное и родное

И описывает он, значица, как команда революционного крейсера-музея попёрла на хрен за борт мэра Питера со всеми его холуями (там по сюжету так было).

Причём, описывает очень как-то знакомо:

***

"… Всколебалась вся толпа. Сначала пронеслось по всему кораблю молчание, подобное тому, как бывает перед свирепою бурею, а потом вдруг поднялись речи, и весь заговорил корабль.

— Как, чтобы допустить такие мучения на русской земле от проклятых недоверков? Чтобы вот так поступали с матросами и офицерами? Да не будет же сего, не будет!

Такие слова перелетали по всем концам. Зашумели балтийцы и почуяли свои силы. Тут уже не было волнений легкомысленного народа: волновались всё характеры тяжёлые и крепкие, которые не скоро накалялись, но, накалившись, упорно и долго хранили в себе внутренний жар.

— Перевешать всю жидову! — раздалось из толпы. — Перетопить их всех, поганцев, в Неве!

Слова эти, произнесённые кем-то из толпы, пролетели молнией по всем головам, и толпа ринулась на них с желанием перерезать всех жидов.

Бедные сыны Израиля, растерявши всё присутствие своего и без того мелкого духа, прятались в пустых мазутных бочках, в котлах и даже заползали под тенты шлюпок, но моряки их везде находили.

— Глубокоуважамые моряки! — кричал один высокий и длинный, как палка, жид, высунувши из кучи своих товарищей жалкую свою рожу, исковерканную страхом. — Слово только дайте нам сказать, одно слово! Таких моряков ещё никогда не видывано. Таких добрых, хороших и храбрых не было ещё на свете!.. — Голос его замирал и дрожал от страха. — Как можно, чтобы мы думали про балтийцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те, что хозяйствуют в России! Ей-Богу не наши! То совсем не жиды: чёрт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить! Вот и они скажут тоже. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?

— Ей-Богу, правда! — отвечали из толпы Шлема и Шмуль в изодранных галстуках, оба белые, как глина.

— Мы никогда, — продолжал длинный жид, — не снюхивались с неприятелем. А американцев мы и знать не хотим: пусть чёрт им приснится! Мы с балтийцами, как братья родные…

— Как? чтобы балтийцы были с вами братья? — произнёс один из толпы. — Не дождётесь, проклятые жиды! В Неву их, товарищи! Всех перетопить, поганцев!

Эти слова были сигналом. Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые балтийцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в ботинках и носках болтались в воздухе..."

***

Внимание, вопрос!

Кого отребрендил Веллер в этом отрывке?