По легенде, чтобы вытащить Самайна, нужно чтобы сильная ведьма принесла три жертвы. И последнюю в день Хэллуина. Не хватило времени дописать, реаль постоянно мешает.

Зашнуровав берца, я закинул рюкзак на спину и вышел из дома. Небо хмурилось, истекая дождем. Накинув капюшон на голову, я нехотя побрел вдоль пустынной улицы. Сбоку сразу взвились небольшие смерчи, я отшвырнул их ногой. Сейчас приспешники Самайна не опасны, они слабеют при дневном свете и максимум, что могут сделать, это впиться зубами в ногу. Я дотронулся до кармана куртки, шприц с антидотом на месте, значит, их яда бояться нечего. Надо перейти улицу, на той стороне есть проход, по которому можно сократить путь. Но сделав несколько шагов по треснувшему асфальту, вдруг почувствовал внутри себя еле ощутимую дрожь. Мое внутреннее чутье, раньше чем мои глаза и слух, предупредило об опасности. И точно, из дома, на нижнем этаже которого располагалось когда-то кафе, вышло несколько покачивающихся людей со странными выражениями лиц и безвольно повисшими руками вдоль тела. Бежать было уже поздно, они быстро среагируют на движение, и, скинув рюкзак, я привычно достал маску из шкуры козы и надел ее. Самайн поднял зомби, значит, он сейчас смотрит через их глаза, пытаясь понять сколько еще осталось нас, живых. Я научился его обманывать: зомби, почему-то, видят окружающие их вещи размытыми, и, если надеть маску из шкуры умершего животного, маскировочный халат, то примут за своего, главное, сунуть руки в карманы, чтобы какой-нибудь полуразвалившийся скелет не почувствовал человеческое тепло. Ничего, пока Самайна не вытащили в наш мир, еще есть время вернуть все назад. Подволакивая ноги, спотыкаясь, пятеро зомби равнодушно прошли мимо меня. Пожалуй, не буду снимать маску, так надежней, а то с следующий раз могу и не успеть надеть. Дойдя до узкой улочки, я остановился и прислушался. Только шорох какой-то бумаги, гонимой ветром, нарушал тишину между высотными домами. Я проверил свои запасы. Мел, соль, пузатые пузырьки со святой водой, вроде, все на месте, можно идти дальше. Жалко клинок Ангела не могу пока призывать, вот с ним точно нечего бояться. Звуки моих шагов гулко раздавались в тишине прохода, и, вдруг, я уловил какой-то странный скрип, заставивший меня замереть, раньше, чем с крыши сорвались ведьмы и понеслись на меня. Присесть, открыть, достать, вот три заветных движения, которые спасают жизнь, этому я хорошо научился. Святую воду я выплескивал на ведьм, стараясь попасть в лицо. Первые из них с дикими воплями растаяли прямо передо мной, остальные, прорычав проклятия, улетели, понимая, что им меня не достать. Надо скорее уходить отсюда, и, прижимаясь к стене, я продолжил свой путь, настороженно поглядывая по сторонам, и перешагивая кости тех, кто подготовился к выходу на улицу, не так хорошо как я. Добравшись до перекрестка, я свернул к больнице, где оставшиеся люди организовали нечто вроде круглосуточного пункта помощи. Обогнув центральное здание, я снял маску и толкнул дверь с табличкой «Начальное обучение», несколько пар глаз испуганно взглянули на меня.

— Здравствуйте, я ваш новый инструктор по выживанию, — представился я.

На мое приветствие никто не отозвался, и, подойдя к столу, я начал выкладывать все то, что приходилось теперь ежедневно носить с собой.

— А где наш старый инструктор? – робко прозвучал тонкий, детский голосок.

— Не знаю, и не уполномочен отвечать на такие вопросы.

— Мы выживем?

— Я в это точно верю, но многое зависит от вас самих, – уверенным голосом начал я, но потом замолчал.

Люди сейчас хотели услышать не об этом, а о том, когда найдут ведьму, захотевшую сломать печать апокалипсиса, для того, чтобы выпустить Самайна.

— Самое главное – не стать третьей жертвой ведьмы, и тогда мы точно победим, — после паузы продолжил я, — а для этого надо: первое – всегда носить с собой мел, чтобы в нужное время нарисовать дьявольскую ловушку. Сейчас покажу как!

И привычно начертив круг, я принялся выводить в нем пентаграмму и символы, и правда надеясь, что никто из них не станет третьей жертвой…

Да, пожалуй соглашусь с этим. Будет время переделаю.

Изредка вздрагивая прозрачными крыльями, пронизанными голубыми прожилками, девочка медленно шла по лесу, осторожно перешагивая изогнутые, узловатые корни деревьев, и старалась не споткнуться и не уронить чашку с зелеными листьями. Она искала его. Иногда останавливаясь, девушка прислушивалась к лесной тишине, но ничего кроме треска сучьев под чьими-то лапами и хлопанья крыльев ночных птиц, слышно не было. Но вдруг, она уловила приглушенный стон, наполненный болью, и хриплое дыхание. Она торопливо заспешила огибая кусты, пробираясь под поваленными деревьями, и, наконец, выйдя на поляну перед скалой, замерла и прошептала: «Лиу»…

Стон прекратился, вместо него послышалось шумное сопение.

— Это я, Хелли, – проговорила девочка дрожащим голосом.

— Ты думаешь, я не узнал тебя по запаху? Или по тому, как ты спотыкаешься в темноте? – выдохнул кто-то. — Зачем пришла?

— Хочу помочь тебе…

— Нет! Если кто-нибудь узнает, тебе этого не простят!

— Никто не узнает! Я дождалась пока все уснут и выбралась из деревни. А когда тебе станет полегче, ты просто уйдешь в свой мир, — девочка немного замялась, но потом продолжила: — А если кто-нибудь узнает, то я уйду с тобой.

— Ты не должна так поступать, да и почему ты решила, что я возьму тебя с собой…

— А как я должна поступать? – Хелли сделала вид, что не расслышала вторую половину ответа.

Но Лиу замолчал, и девушка, не выдержав, побежала через поляну, натыкаясь на камни и вскрикивая, когда попадала ногой на острые колючки, упавшие с дерева боа, к еле заметной маленькой пещере. Перед входом остановилась. Ее сердце сильно стучало и она хотела сначала немного успокоиться, чтобы принять верное решение. Но опять раздался стон и Хелли, поставив чашку на землю, осторожно шагнула в пещеру.

— Я зажгу огонь, — скорее утвердила, чем спросила девушка.

И, нащупав когда-то оставленный ею факел, зажгла его, прищелкнув пальцами. Дрожащий огонь выхватил из темноты вытянутую голову с маленькими ушками и почти человеческим носом с красными, измученными глазами, в которых отражалась боль. Открыв рот и обнажив свои маленькие зубы-шипы, дракон лежал, тяжело дыша. Когтистой лапой Лиу зажимал рану, из которой сочилась кровь.

— Да, дело оказывается, еще хуже, чем я думала, — пробормотала девушка и воткнула факел в углубление в стене.

Потом взяла чашку, расплескав при этом немного зелья, в котором она замочила листья, и подошла к дракону.

— Но все таки я рад, что ты пришла, — дракон медленно убрал лапу и, ласково взглянув на девочку, улыбнулся.

— Постарайся не шевелиться, тебе немного пожжет, но потом станет легче, — поставив опять чашку на землю, Хелли сначала приложила руку к груди дракона и постаралась передать ему немного своей силы, той, что принадлежала ей по праву рождения, чтобы дракон смог быстрее восстановиться.

Дракон лишь усмехнулся.

— Что тебя развеселило? – девочка отдернула руку и стала накладывать листья на рану дракона.

— А помнишь, как мы встретились? – дракон не хотел говорить ей, что глупо давать силу тому, кто и так силен и живет в сказочном мире.

Хелли сосредоточилась на листьях, делая вид, что не слышит Лиу.

— Я вспоминал это сегодня, — продолжил дракон, морщась от все усиливающего жжения, — ты упала с дерева, и лежала, свернувшись калачиком, потому что сильно стукнулась коленом и не могла встать. Я услышал, как ты плачешь, и подошел посмотреть, и очень удивился, ведь никто из людей не решается приходить сюда, на границу наших миров, а тут ребенок! Я наклонился, чтобы понюхать тебя.

— А я вытянула руку, пытаясь защититься, ведь я подумала, что ты сейчас проглотишь меня.

— А я подумал, что ты хочешь погладить меня и прикоснулся носом к твоей ладони, а ты завизжала так, что у меня зазвенело в ушах.

Они рассмеялись, а потом замолчали, размышляя каждый о своем.

— Потом я рассказал тебе о своем мире, и, однажды, ты захотела увидеть его.

— Да, помню! – оживилась Хелли и хихикнула. – Я спряталась за большим камнем, что загораживал раньше вход в пещеру и ждала почти пол дня! А когда ты открыл проход в свой мир, то внезапно выскочила и вцепилась в твой хвост. Ты не успел ничего понять, и сам пронес меня через портал, правда, потом долго злился на меня.

— А потом ты захотела иметь крылышки как у эльфов. Помнишь, как увидела их танцующих у костра?

— Мне иногда снится, как я танцую там, с ними на поляне…

— И с тех пор у тебя за спиной появились эльфийские крылышки, правда, летать на них ты не можешь, для тебя это всего лишь украшение. До сих пор не понимаю, как тебе удалось уговорить меня сделать тебе это?

— Труднее было потом объяснить моей семье откуда у меня взялись крылья, и не пришитые к платью. Хотя, в моей деревне и привыкли к разным странностям, но такое видели впервые. Мне сильно влетело тогда, и запретили общаться с тобой.

Хелли закончила прикладывать листья, а оставшийся отвар вылила на язык дракона и осторожно прижала его рот рукой, чтобы он не выплюнул его.

— Знаю, что не вкусно, но выпить надо, — девочка погладила дракона между ушей и, наконец, решилась спросить: — Кто тебя так?

— Твой отец, — тихо проговорил дракон и, зевнув, положил голову на лапы, — он нашел меня там, на горе, подкрался и выстрелил.

— Поспи, — улыбка пропала с лица Хелли, — я побуду с тобой.

Дракон быстро уснул, сказалось действие зелья, а Хелли, погасив факел, переместилась к входу в пещеру. Подперев голову кулачком, она вспоминала о том, как сидела крепко вцепившись в шею Лиу и визжала от удовольствия, наблюдая как земля становится маленькой, а рядом с ними появляются облака. Как она захотела купаться, и, заплыв на середину озера, сделала вид, что начала тонуть. Лиу, смешно шлепая по воде лапами и хвостом, бросился ее спасать, хотя драконы не любят воду, и еще о многом другом, что было только у них…

Но вот темнота стала уходить с макушек деревьев, уступая место розовато-алым всплескам зари.

— Лиу! – закричала Хелли в темноту пещеры.

Послышался громкое зевание, шорох и, хромая, дракон вышел к девочке.

— Ты, что, совсем не спала?

— Нет, думала, о нас. Отец собирает людей, чтобы на заре устроить на тебя облаву. Я слышала, как он говорил об этом бабушке, когда просил сделать ее зелье смерти для драконов, — горестно вздохнула Хелли. — Почему люди так не любят тебя?

— Не знаю, — помрачнел дракон, — может потому, что люди вообще не любят того, чего не понимают?

— И меня дома не понимают, — прошептала девочка, но дракон все же услышал ее.

— Если пойдешь со мной, обратно не вернешься. Я надолго закрою проход и тебе придется жить в моем мире.

— Я знаю, — Хелли было тяжело принять решение, но она понимала, что уже не сможет без их игр и долгих, откровенных бесед, без всего того, что было у них и не было в ее семье.

Как только луч солнца коснулся облаков, дракон открыл портал и взял Хелли за руку, и они пошли: девочка с прозрачными крыльями, пронизанными голубыми прожилками и зеленовато-бурый дракон со шрамом, две одиноких души, так хорошо, почему-то, понявших друг друга….

Блиииин! Тыкнула не туда! Выскочила какая-то жалоба. Надеюсь, это не навредит тебе? Извиняюсь, очень, глазки уже не так хорошо видят...

Некоторые строки захотелось запомнить, прям вот засели в голове.

Да, иногда ты бываешь и былым, и пушистым, но всегда справедливым и честным.   —

"64jH1RyB8AQ"

"Zmk4yYndfM0"

Смахнув пушинки тополя и пустив рябь по воде, теплый ветерок качнул прутья ивняка, нависшие над водой, и спрятался в длинных листьях осоки. Их тихий шорох и кваканье лягушачьего хора окунули меня в воспоминания. Сколько времени прошло с тех пор, когда я последний раз была здесь? Совсем не хочу вспоминать! Хотя тут ничего не изменилось, и кажется, что вот сейчас одна девчонка, босиком и в смешном сарафане, прибежит купаться сюда, на камешки. Это место называли так потому, что речное дно около берега было усыпано круглой и белой галькой. Откуда взялись здесь морские камни? Для меня это так и осталось загадкой, и разве это важно? Нет, важно то, что прийдя сюда я попадала в совсем другой мир. Здесь солнце, почему-то светило ярче, трава была зеленее, а ветер так пах сладковатой свежестью, что сразу хотелось рассмеяться и крикнуть: «Э-ге-гей!». Потом прислушаться к тишине, и понять, что я одна. Только я, река и тишина, но тишина не в привычном понимании, а наполненная симфонией звуков, в которой нет места городскому шуму. Всплеск воды, это рыба выпрыгивает за комарами, тихое кряканье, утка вывела смешных, желтовато-коричневых утят поплавать, резкий вскрик чайки, парящий в поиске добычи, и раскатистое прищелкивание с переливчатым свистом соловья в прибрежных зарослях кустов. Замерев, я старалась запомнить непривычные звуки, с удивлением наблюдая, как стрекоза, поблескивая голубоватыми, слюдяными крылышками, покачивается на большом листе лопуха, совсем не боясь меня. Воздух на речном берегу пропах тиной, и, вдохнув его, я внезапно поняла — счастье, быть здесь какое это счастье! Тут же, сбросив одежду, прилегла на траву и, раскинув руки в стороны, посмотрела на облака, бегущие по синему небу, и на белую полоску, оставленную самолетом, летящим куда-то. Прогрев кожу на солнце, я с разбегу ворвалась в прохладную воду реки, напугав шустрых мальков, плавающих у берега. Зажав нос, нырнула с головой и с визгом выскочила обратно, смеясь, закрыла глаза, чтобы брызги не попали в них и зашлепала руками по воде. А потом поплыла. Сначала к пахучим цветкам кувшинки, потом на другой берег реки к тарзанке, привязанной к толстому, корявому суку вяза. А, еще, просто по течению реки… Устав, выбралась на берег и снова упала на мягкую траву под теплые лучи солнца, и провалилась в мир наслаждения и покоя, лишь изредка нарушаемый жужжанием пчел над желтыми одуванчиками…

Хотя, честно сказать, мне немного лестно. Ты всегда строго и по факту высказывался о работах. Прочитав этот твой коментарий, я поняла, что немного подросла, в литературном плане.