и в этом её главное отличие от скажем публицистики или научных публикаций — она не для «передачи информации» а для «генерирования эмоций» и если читателю надо бабу рыжую, пусть баба рыжая и будет, зачем ему жгучую брюнетку или платиновую блондинку навязывать? может он их терпеть не может?
речь же не идёт о грамматике, пунктуации и просто ляпах, хотя и это труд страшно громаден (как я понимаю)
переписывание же фрагментов, изменение сюжета, привнесение или наоборот дополнительных красок, оттенков, нюансов — ну эта… я не знаю, что проще, «этих отмыть или новых нарожать»
«новых нарожать» мне всё-таки кажется проще, потому что отмывая так просто с водой ребёнка выплеснуть и просто «загубить» ту прелесть, то состояние, которое было заложено изначально и которое сейчас, с высоты «нового опыта», «новой квалификации» уже будет то да не то, в смысле, хуже будет, однозначно
а вот соглашусь и про немоту и про невербальные средства
гениальность его именно в облаке и флейте на все сто проявлена и назвать это вербальным у меня тоже язык не поворачивается
человек безъязыкой улицы, кто рвал молчанье, кто выл оттого, что петли полдней туги…
даже и в стихах про паспорт, про человека-парохода, и про краны, на одном из которых написано гор, а на другом хол — вроде простых и понятных, всё равно «кто-то совсем его не выносит, а кто-то с первого прочтения замирает в изумлении: как? как? как он это делает?»
а делает он «это» именно невербально, нет в тексте того, что в нём есть, это не прочитывается ни логикой, ни эмоциями, ни… и не подлежит переводу, это именно то, что перевести невозможно, невозможно и пересказать «своими словами»
это не началось Маяковским, не Маяковским и кончилось, ничего он не открыл, никому путь не указал, даже и в своём «как писать стихи», он и сам ничего не понял, просто мычал и корчился
и с чем я в старттопике не соглашусь, так это с тем, что есть какие-то его приёмы — нет нет и нет никаких таких приёмов, а есть только ПОЭЗИЯ, которая после Маяковского уже как бы и не совсем такая, как, впрочем и после каждого большого поэта
ОффтопикРепей
Срок действия крючков,
срок годности колючек,
увы, не бесконечен…
Унылая пора!
За резвых кобельков
и очень резвых сучек
цепляться больше нечем.
Пора, старик, пора.
Раздавленным лежать
под мерзкими ногами?
В болотной тине преть?
Теперь уж всё равно,
когда, как печь дыша,
с ужасными рогами
внимательная смерть
склонилась надо мной…
… И утащила в рот.
Ах как, ей богу, мило,
что в час наш роковой
нас принимает не
трухлявое нутро
безвыходной могилы,
а тёплый и живой
божественный тоннель!
А стенки так тесны,
пульсация такая!
Теплей… теплей… Постой!
А всё-таки: куда?
Не в топку ль сатаны
оно меня толкает
с угрюмой правотой
хозяина гнезда?
И тут покоя нет.
Но луч из дальней щели,
прерывист и белёс,
защекотал глаза…
О, сладостный ответ!
О – свет в конце тоннеля!
Знакомые до слёз
родные небеса!
вот* * *
Всякий, хоть раз, да моргнёт в миллион лет.
Он и моргнул. А в мире мигнул свет.
Отче, пока ты моргал, пролетел век.
Мы пролетели мимо твоих век.
Малые дети в чулане большой тьмы,
сами себе свет высекали мы.
Чиркали, чем придётся, – какой там риск
в реденьких, недолговечных пучках искр!
Что ж ты серчаешь, открыв через миг глаза?
Знал же, детей одних оставлять нельзя.
Ладно, давай, вздыбливай мир ребром,
стряхивай нас, топи нас со всем добром!
Только смотри – другие уже летят.
Этих не смоешь волной, как слепых котят.
Эти на крыльях такие несут огни!
Ну-ка, родимый, попробуй, ещё моргни…
***
В пустом как «бомммм» едином поле, где первородный тёк песок,
так одинок и своеволен, играл с лопаткой юный Бог.
И, не раздумывая долго, нужны ль кому его дары,
простыми формочками ловко лепил чудесные миры.
Стихий кристалльно-хладных стопки рядами сохли на доске.
А отпечаток нежной попки для нас остался на песке.
И вот вопрос (разряда вечных): не потому ль наш тёплый мир,
отнюдь, увы, не безупречный, — чертовски мил?
***
«Уже! Свист. Гул. Гром.
Вперед! Ввысь! В ад! Потом —
месть сном. Мгновенным, как вечность. В цинк, в лёд!
Звезда ждет.
Жизни сберечь. Судьбы — в печь
вселенной. Калейдоскоп поколений — разбит.
Хронометр стучит. Молчит
Бог.
Прости.»
«Прости. Души моей больше нет.
Она — свет,
который горит, горит, горит — там.
Где ты. Прости. Пустота
не умеет ждать. Она —
только знакомое имя на древе.
Имя твой звезды. Первой.
Лети!»
***
Когда ты — дитя пред миром: гол, бестолков,
когда ядовито плюётся любая ветка
и каждая тварь — охотник на человека, — верь, несмышлёныш, бегущий от их клыков:
бог — на стороне человека.
Когда твоя власть над миром так велика,
что червь безголосый кричит у земли во чреве,
сжимается море и пятясь ползёт река, — знай, человек: из любви к тебе, а не в гневе, — бог — на стороне червяка.
* * *
Ночь открыла провал небесный,
а навстречу душа разверста.
Вот глядят друг на друга бездны –
и какая из них темней?
И какая из них бездонней?
Посредине умишко тонет.
Бедный, маленький, плоскодонный,
ищет отмели в глубине…
Срок действия крючков,
срок годности колючек,
увы, не бесконечен…
Унылая пора!
За резвых кобельков
и очень резвых сучек
цепляться больше нечем.
Пора, старик, пора.
Раздавленным лежать
под мерзкими ногами?
В болотной тине преть?
Теперь уж всё равно,
когда, как печь дыша,
с ужасными рогами
внимательная смерть
склонилась надо мной…
… И утащила в рот.
Ах как, ей богу, мило,
что в час наш роковой
нас принимает не
трухлявое нутро
безвыходной могилы,
а тёплый и живой
божественный тоннель!
А стенки так тесны,
пульсация такая!
Теплей… теплей… Постой!
А всё-таки: куда?
Не в топку ль сатаны
оно меня толкает
с угрюмой правотой
хозяина гнезда?
И тут покоя нет.
Но луч из дальней щели,
прерывист и белёс,
защекотал глаза…
О, сладостный ответ!
О – свет в конце тоннеля!
Знакомые до слёз
родные небеса!
и смертным страхом бьют по печени
железный лязг, надрывный вой
системы жизнеобеспеченья.
И это жизнь? – в нечистой банке
неподходящего размера!
И это бог? – отсыплет манки
потусторонняя химера…
Ну что за вера – умолять
в ночи искрящий проводочек,
чтоб не расплавился бы, млять,
и биофильтр не обесточил!
Твою механику, житуха,
неймёт мой жидкий мозжечок.
Вот смерть – понятна: эта штука
простая, как смывной бачок.
Всякий, хоть раз, да моргнёт в миллион лет.
Он и моргнул. А в мире мигнул свет.
Отче, пока ты моргал, пролетел век.
Мы пролетели мимо твоих век.
Малые дети в чулане большой тьмы,
сами себе свет высекали мы.
Чиркали, чем придётся, – какой там риск
в реденьких, недолговечных пучках искр!
Что ж ты серчаешь, открыв через миг глаза?
Знал же, детей одних оставлять нельзя.
Ладно, давай, вздыбливай мир ребром,
стряхивай нас, топи нас со всем добром!
Только смотри – другие уже летят.
Этих не смоешь волной, как слепых котят.
Эти на крыльях такие несут огни!
Ну-ка, родимый, попробуй, ещё моргни…
***
В пустом как «бомммм» едином поле, где первородный тёк песок,
так одинок и своеволен, играл с лопаткой юный Бог.
И, не раздумывая долго, нужны ль кому его дары,
простыми формочками ловко лепил чудесные миры.
Стихий кристалльно-хладных стопки рядами сохли на доске.
А отпечаток нежной попки для нас остался на песке.
И вот вопрос (разряда вечных): не потому ль наш тёплый мир,
отнюдь, увы, не безупречный, — чертовски мил?
***
«Уже! Свист. Гул. Гром.
Вперед! Ввысь! В ад! Потом —
месть сном. Мгновенным, как вечность. В цинк, в лёд!
Звезда ждет.
Жизни сберечь. Судьбы — в печь
вселенной. Калейдоскоп поколений — разбит.
Хронометр стучит. Молчит
Бог.
Прости.»
«Прости. Души моей больше нет.
Она — свет,
который горит, горит, горит — там.
Где ты. Прости. Пустота
не умеет ждать. Она —
только знакомое имя на древе.
Имя твой звезды. Первой.
Лети!»
***
Когда ты — дитя пред миром: гол, бестолков,
когда ядовито плюётся любая ветка
и каждая тварь — охотник на человека, — верь, несмышлёныш, бегущий от их клыков:
бог — на стороне человека.
Когда твоя власть над миром так велика,
что червь безголосый кричит у земли во чреве,
сжимается море и пятясь ползёт река, — знай, человек: из любви к тебе, а не в гневе, — бог — на стороне червяка.
* * *
Ночь открыла провал небесный,
а навстречу душа разверста.
Вот глядят друг на друга бездны –
и какая из них темней?
И какая из них бездонней?
Посредине умишко тонет.
Бедный, маленький, плоскодонный,
ищет отмели в глубине…