Стишок на ночьВ её доме — прохладная сумрачная чистота.
Он на чай заходил, до углей загоревший ботаник.
Два приблудных барбоса таскались за ним по пятам
и лизались, как будто он был глазурованный пряник.
Наливался чаёк. За окном наливался закат.
И она розовела над чашкою, искоса глядя,
как надолго в собачью шерсть уходила рука,
когда он этих чудищ кудлатых рассеянно гладил.
А потом провожала и долго гремела замком,
и, запутавшись в вечных своих кружевах и сомненьях,
засыпала, мечтая проснуться курносым щенком
и беспечно свернуться клубком у него на коленях.
шокеКрымуНа каждой их семёрке,
Была фамилия «Багров» — По букве на ведёрке.
— Тут что-то, дедушка, не так.
Нет буквы для седьмого!
— А вы забыли твёрдый знак!
— Сказал старик сурово.-
Два знака в вашем букваре.
Теперь не в моде твёрдый.
А был в ходу он при царе,
И у Багрова на ведре
Он красовался гордо…
Анс
Мусе
Не прыгнуть выше головы, не перелезть,
Ни в одиночку, ни, тем паче, в стаде…
Клиническая звездная болезнь
Уже вошла в последнюю из стадий:
А истина висит на волоске,
Предел проигнорирован и сдвинут,
И кровь опять пульсирует в виске
Насыщенным раствором эндорфинов.
Итог нечеловеческих страстей,
Судьба в который раз необратима,
В пылу эффектов, сил и скоростей
Сместился кадр и смазана картина.
Азарт и всю неистовость вложил,
И все, что знал, и все, чему учили…
Ты к этому готовился всю жизнь,
А делаешь без видимых усилий…
Улыбка так похожа на оскал,
Автоматизм, реакция, вниманье,
Ты долго ждал, ты этого искал,
И все же недоступно пониманью:
Как, неужели всё, уже финал?
Не будет ни одной фальшивой ноты,
Ты в этом деле профессионал,
И констатируешь — «хорошая работа…»
А мир застыл, притих, повергнут в шок,
Ты — пастырь, ты все стадо гонишь скопом…
Ботаник, откопавший корешок,
Прильнувший к окуляру микроскопа.
Он на чай заходил, до углей загоревший ботаник.
Два приблудных барбоса таскались за ним по пятам
и лизались, как будто он был глазурованный пряник.
Наливался чаёк. За окном наливался закат.
И она розовела над чашкою, искоса глядя,
как надолго в собачью шерсть уходила рука,
когда он этих чудищ кудлатых рассеянно гладил.
А потом провожала и долго гремела замком,
и, запутавшись в вечных своих кружевах и сомненьях,
засыпала, мечтая проснуться курносым щенком
и беспечно свернуться клубком у него на коленях.
три шторпора сломали
не, не вычеркнуть
грысть
одобрямс!!!