Замечательный рассказ о путях верных и неверных, о смерти и о жизни, которая возрождается снова и снова, несмотря ни на что. Из половины прочитанных — однозначно самый сильный как по исполнению, так и по идейной составляющей. Желаю победы.
Но стилистически неграмотно. Потому что местоимение «он» по правилам русского языка относится к последнему слову в мужском роде.
А Розенталь с этим мифом, устойчиво бродящим в окололитературных кругах, однако не согласен:
Местоимение 3-го лица (он, она, оно, они) обычно заменяет ближайшее к нему предшествующее существительное в форме того же рода и числа. Однако эта связь местоимения с существительным определяется иногда смыслом, а не формально порядком слов, например: Туристы побывали во многих городах страны: они интересовались прежде всего местными историческими достопримечательностями (не вызывает сомнений, что местоимение они относится к более отдаленному существительному туристы, а не к ближе стоящему городах).
Не стал его зверь есть… Согрел наоборот. Значит и не собирался есть! Значит — медведь его друг? Очень захотелось зарыться в косматую шерсть, прижаться к надёжному боку зверя. А ещё очень хотелось есть
Мёд! Загудели, всполошились пчёлы. Словно толстые, но прозрачные льдистые нити — заметил вдруг Матвейка — стрельнули от медведя к улью, и, повинуясь неслышному приказу, пчёлы покорно затихли. Шевелящимся ковром облепили они ближние ветви, ожидая…. И мальчик понял! Дотянувшись, он отломил большой липкий шмат и вгрызся в лакомство. И окружающий мир пропал! На время забылись замёрзшие ноги, мокрая одежда и еловые иголки в волосах. Осталась лишь тягучая, сладкая мякоть. И радость!
Как немного, оказывается, нужно человеку!
Перебор с восклицаниями, имхо.
погрызенные злым зверьком. Зияла в левом боку пустая дыра
Однако селение Хлебный Ручей с гибелью колдуна попало в нехилый переплет). Уже и таракан появился, и монахи охомутали да еще и занялись экономическим грабежом. Осталось ждать первых неурожаев.
Интересно, почему настоятель похож на колдуна Захара.
Как по мне, имена из Святцев рядом с фэнтезийным Изгнанным богом звучат странновато, но это, похоже, только мой заскок.
Чисто субъективно — слишком резко началось вторжение и разгром. Мне, пожалуй, в начале не хватило атмосферы миры. Чуть больше бы…
Фокал (ой, как не люблю это слово) здесь ближе к всеведающему автору, чем к кому-нибудь из героев. Мальчик, мальчишка, малец по отношению к Матвейке — это специально так? Некритично, но слегка отстраняет. А вот это воспоминание, по-моему, замедлило экшеновую сцену:
«Не всякое дерево годится», — говорил Клим, вырезая зверушку из причудливого корня. Принесённый из заповедного леса корень, словно живой, изгибался в отцовых руках и тянуло от него холодком. «Оберег, сторожевик, — продолжал отец, буравя амулет тонким шилом, — из колдовской чуткой рябины делать следует. В ней сила Леса». Глазки у мышонка он сделал из старого когтя Захарова грача Антипа. Ушки выложил пером колдовской сороки: «Кто первый видит опасность? Сорока». Потом отец долго сидел, сжав ладанку руками, и шептал еле слышно что-то, прикрыв глаза. По лбу его катились крупные капли пота.
Хорошо. Интересно. Чем-то вызывает ассоциации с Логиновым — обстоятельностью, быть может.
Очень, очень сильные ассоциации со старой доброй Англией (с примесью кельтики) периода норманнского завоевания. От этого фэнтезийная религия-антагонист с Асгейром у меня диссонировала с показанным миром, почему-то ожидалось аналога христианства. Но раз авторы сказали, что Асгейр, — значит, Асгейр, привыкну)).
Еще были сомнения насчет зайцев — их к седлу обычно приторачивают, не к поясу, они большенькие — 3 кг, как минимум. Может, кролики?
Примерно к середине главы вал новых топонимов и прочих имен собственных показался слишком силен, один раз пришлось возвращаться назад по тексту, чтобы посмотреть, кто такой Фианн. Но потом постепенно все разъяснилось и устаканилось. И Сакс — симпатичный парень, сразу симпатию вызывает.
Тиа, ну это ж прелестно! Замечательно прочиталось даже мне, хоть я нечасто читаю книги именно в такой тональности. Поначалу, конечно, зверски ехидно, но потом понравилось, как тон серьезнеет, когда Лиля видит этого парня в блюдце. И да, интересно, что там дальше.
Как немного, оказывается, нужно человеку!