Хортая на Роллс-Ройсе

Вот эта машинкалка у меня под окном седня была!

Позавчера. Сидим ночью, каждый в своем уголке, никого не трогаем. На улице тьма-тьмущая, десять вечера, Чехия вглухую спит давно. Наша деревенская пивнуха работает теперь тока по средам, пятницам и субботам, так что в четверг даже так называемые штамгасты, т.е. завсегдатаи пивнушек по улицам не шастают.  

Звонок в дверь. Я, злобно вспоминая Франциска из Ассизы и всех любителей зверюшек до кучи и кого там еще принесло во тьме, лезу со второго этажа вниз. Вашек смотрит телевизор и, акромя ненавидимого мной Жириновского, в сей момент ничо не слышит.

Открываю.

На пороге бородатый мужик, в 3 (ТРЕХ!!!) куртках с безумным хихиканьем:

— Hi, are you Marika? Russel!

За ним топчется, старательно стуча зубами, так двадцатилетний мальчонка, укутанный как француз под Смоленском. Ой-й-йййййй… Приехали?

Не, ну на улице плюс десять, но дома теплее. Врубаюсь в ситуацию, запускаю мороженных англичан в дом.

В субботу, то бишь седня как раз, за двумя хортыми должен был приехать Рассел Хаттон на машинке. Но он вот, приехал в четверг, а так как ехал в архаичном Роллс-Ройсе из свово Лондына, то замерз как цуцик и решил заскочить обогреться…

Отогреваем обоих, кормим, поим. Англичане рвуться посмотреть щеников — как те выросли. Вручаю им фонарик, выпускаю через веранду, сама иду через подвал, т.к. там у меня резиновые сапоги.

Англичане, как это пишется: «ничтоже сумняшеся» в своих полуботках стартуют во темноту и, когда я выхожу, то нигде никого. Меня осеняет светлая в этой ночи мысль, что Рассел ведь напослед видел щенков на конюшне. Лечу туда. Там оба товарища играют в «здравствуй, цапля, я журавль!» — прыгая по кочкам в разбитой лошадьми леваде. Обе кобылы похрюкивают, наполовину высунувшись из денников и не понимают на фига к ним приходили, если ни хлеба не дали и не выпустили, ненормальные люди?

Отвожу Рассела со товарищем назад к дому — собаки уже месяц как в собачиной вольере слева за кустами.

Зломысленно выпускаю на них хортиную стаю. Пся разрисовывают обоих отпечатками чумазых лап и англичане быстренько уезжают в Прагу.

В пятницу они отдохнули, погуляли. И вот только что сейчас забрали трех хортяков: Баламута и Буквоеда Рассел берет себе, а Будимира возьмет одна художница из провинции.

Всё.

Уехали.

Меня особенно умилил меховой коврик на подножке и деревянный сундучок…