Глава 5. Родина - мать зовет

Путь на фронт, на передовую был утомительным. Но для начала они прибыли в Сталинград и после военной части направились домой к родителям Ивана, чтобы навестить, проведать и узнать о планах родителей. Родители были счастливы видеть детей и ни за что не хотели отпускать обоих на фронт. Но взрослым детям разве запретишь. Поэтому мама благословила сына и невестку Ольгу на подвиг. Сами они собирались оставаться куда же им ехать здесь родной дом, любимое дело. Они искренне надеялись, что война до них не дойдет, хоть и уже совсем не верили. Нет, война не началась внезапно. Она шла уже давно, это конечно была не дикая кровавая бойня, например, как сейчас, это словесная и моральная перепалка, нагнетание. Кризис и военные настроения чувствовался всюду, знали все — не избежать, но до последнего надеялись и верили в мир. Но надежда умерла с первыми выстрелами, первыми смертями и с первой болью. Наши герои продолжали свой путь на запад почти к самой границе. Поезд громко стучал, но несмотря на шум им удалось крепко уснуть. Чем ближе приближались к месту службы, тем громче и страшнее слышались взрывы. На каждой станции было больно выходить всюду слезы, прощания. И кой-что еще присутствовало в лицах людей это страшное чувство ненависть, все разрушающее желание все разрушать. Но далеко не все мстительно смотрели, многие не смотря ни на что еще не утратили былой доброты. По прибытии их сразу определили по местам и они тут же приступили к делу. Нужно было навести порядок на своем участке в передвижном пункте госпиталя. Она была так занята многочисленными ранеными, что даже не знала, что Ивана командировали в разведку и он не пришел простится дабы не расстраивать жену. А когда она узнала ей пришлось молиться и голодать, ведь даже комок в горло не лез. Она только пила воду и молилась, и делала свое дело: лечила и отправляла в тыл сильно раненых.

Как-то медсестра была сильно занятой и Ольге пришлось самой перебинтовывать раны одного солдата, она увидела кровь, в глазах помутнело, ноги подкосились и она упала в обморок. Медсестра, которая была неподалеку подскочила и дала ей понюхать сильно пахнущего спирта, после чего Оля очнулась и несмотря на головокружение и резкий приступ тошноты продолжила свою работу. И так ей была не свойственна такая чувствительность к виду крови, плюс приступ тошноты дали ей заключение об ее интересном положении. Да, дорогой читатель, как ты уже догадался она забеременела. Но мужу решила не говорить, так как он бы обязательно отправил ее с передовой в тыл, домой в далекий Магнитогорск. А она всеми правдами и неправдами хотела остаться здесь с ним и так долго насколько это будет возможным. На следующий день группа вернулась с успешно-выполненным заданием. Вечером был небольшой праздник песни и танцы.

«Ты так похудела за эту неделю, тебе нужно есть» — как будто что-то знал говорил он — я боюсь они продвинутся дальше, мы здесь их долго не продержим, но выхода нет нужно держаться».

«Ты думаешь, нас разобьют, мы умрем?» — встревожилась Оля.

«Я не позволю нет мы или отойдем назад или...., главное чтобы успело подкрепление, наступление через неделю, мы должны быть готовы, а противники лучше чтобы не знали что мы готовы».

«Ты как всегда успокаиваешь меня» — сказала Оля.

«На то я и твой муж» — сказал он.

«Клянись, что останешься жив всегда?» — сказала Оля.

«Конечно, клянусь, мы вернемся домой вместе» — он заверил ее, а большего и не нужно.

Она успокоилась и сон сломил ее, а вслед за ней и он уснул богатырским сном. Теперь он засыпал только после нее, а просыпался раньше, как он это чувствовал одному богу известно.

Так пронеслась еще одна неделя. Бой был крепким фашисты прорвались, хотя и потерпели не малые потери. Оля теперь толком не спала, работы было валом. Провизии осталось немного, каждая машина с провизией и боеприпасами была подобна кладу, немыслимым богатством. Вы скажете голод, можно потерпеть, нет, это жажда еды, воды, мирной жизни и любви. Нас злят, травят как собак. Когда нибудь великому терпению придет конец и русского человека разозлят.

C Ваней они почти не виделись, она постоянно занималась ранеными, а он занимался важными военными решениями. Но когда встречались они все больше ругались и ссорились, то из-за без почвенной ревности Ивана, то и вовсе из-за якобы предательства Ольги родине. А дело в том, что она лечила абсолютно всех и одинаково: будь то немецкий пленный солдат или русский. И со всеми общалась на равных так она долго разговаривала с пленными немецкими солдатами, они ее учили немецкому, а она им рассказывала о мирской русской и любой другой жизни, о бессмысленности войны. И вот когда наступали редкие встречи с мужем, после долгого поцелуя он начинал разговор с упреков и как загипнотизированный говорил о верности родине.

«Почему ты меня не слышишь — оправдывалась она — я тебе говорю, я в первую очередь доктор, врач и я буду помогать, спасать и лечить всех кто будет в том нуждаться. Это мой долг если хочешь» — заключила она.

«Твой долг служить родине и нет у тебя большего долга» — повторял он, как заведенный.

«Да, я знаю и я этим занимаюсь постоянно, а еще подумай сам, вот ты сейчас злишься, что я столько времени уделила пленному солдату, а ведь я с ним говорила и он тоже, как я не хотел этой войны, он пошел сюда, потому что он служит родине, разве не глупо служить родине, убивая жизнь, это бессмысленная и беспощадная война не приносит никакой выгоды ни тому кто нападает, и ни тому кто защищается, для чего? Чтобы расширить границы? Бред? Чем отличается политика Германии от политики СССР, да не чем, единственно что я углядела это то что мы объединяем национальности, а нацисты признают только свою и это бред. Мы все живем на одной планете, единственное мы просто разговариваем на разных языках и выглядим по разному, но в этом есть и свои выгодные прелести. Глупо запрещать говорить на других языках и следовать только одним национальным традициям, а еще глупее воевать из-за этого. Кстати наш немецкий друг со мной согласился и хочет вернутся домой в Германию и никогда больше ни воевать, я не думала что могу влиять на людей...» — закончила она.

«Друг? немецкий друг?, ей богу я тебя не понимаю, родная» — заключил он и махнув рукой ушел спать.

«Когда нибудь ты меня поймешь, ты тоже начнешь помогать якобы названным врагам! Поймешь, я знаю, в этом случае я права» — громко скандировала она и пошла за мужем — «И поймешь во всю эту бессмысленность и беспощадность войны, ли же бы не было тогда поздно» — уже тише сказала она. В этот момент после последнего предложения, он уже спал. Она легла рядом и положила голову к нему на плечо, а руку одной руки положила на свой живот и подумала о своем еще не родившимся малыше. Так стремительно в суматохе изо дня в день тянулось время — она мечтала о мире и все для этого старалась делать, а он изо всех сил старался наказать как можно больше обидчиков родины, выполнить приказ и побеждать врага. В одном их мысли соприкасались они хотели мира, простого уютного дома, большой семьи с кучей детишек. Пусть даже не всегда послушными и не такими безоблачными отношениями между собой. Но реальность была иной. Через пару месяцев Ольге пришлось рассказать мужу о ее интересном положении и теперь речи не могло и быть о ее работе в госпитале на передовой. Поэтому она должна была ехать домой в Родную Магнитку, но судьба распорядилась иначе. И она вышла на станции Сталинград, под ним уже шли ожесточенные бои. Она хотела всего лишь проведать родителей мужа, потому что от них уже давно не было ни весточки. А потом продолжить путь домой на восток. Но как я уже писала судьба распорядилась иначе и она нужна была здесь. Потому что мама сильно болела, отец встал в оборону города и только немного подросшие сестренки Вани ухаживали за матерью. Слава богу накоплений и запасов продовольствия еще хватало, но уже были на исходе.Детей надо было кормить, маму надо было лечить, ежедневно справляться о делах свекра и про себя забывать было нельзя. Так протекала ее не простая беременность. Писем от мужа не было, но она не переставала за него молится. Когда свекр донес, что немцы оккупированы под Сталинградом наступило облегчение, но это был еще не конец. Она ежедневно писала домой в Магнитогорск и на фронт мужу, ответ поступал только из дома. Но она не унывала ведь, если нет никакой весточки и похоронки значит он по крайней мере жив. Месяцы шли, дата родов стремительно приближалась, мама Ивана давно поправилась и уже помогала Оле работать.

«Письмо? Что нибудь есть от Вани?» — спросила Оля когда увидела удаляющегося почтальона.

«Нет, это письмо из дома в Магнитогорске, я тоже переживаю, Оля, я понимаю, вероятно фронт продвинулся дальше на Запад и они поменяли место, поэтому почта не дошла до тебя, а он не пишет, наверно потому что занят» — успокаивала ее мама.

Но настал день когда письмо от Вани дошло до Ольги, это был уже девятый месяц. Она была дома одна и вязала пальто, когда постучали в дверь. Это был уже знакомый сын того почтальона, который разносил почту раньше. Мальчик протянул сверток и попросил пить. Ольга протянула ему стакан и отрезала хлеба, затем увидела знакомый почерк и сразу поняла от кого, ее ноги подкосились, она произнесла:

«Подожди, для такой вести у меня есть для тебя маленький сахарок, это письмо от моего мужа с фронта, странная бумага у нас такой нету, вероятно они в Германии, уже в Германии, он меня не послушал, что же он наделал почему не поехал домой, а стал наступать» — говорила и говорила она, но мальчик ее прервал:

«Спасибо, я рад, что принес радость, но мне нужно идти папа еще болен я должен помочь».

«да-да поспеши ему нужна твоя помощь» — проводила она его и он пропал за дверью.

А она принялась за чтение, предварительно понюхав письмо, ощутив запах гари и пепла. Вот его содержание:

Здравствуй, Милая Оля! Прости меня, что я тебя не слушал с каждым днем я все больше убеждаюсь в твоих словах о беспощадности и бессмысленности войны. Ты как всегда права, а я упрямый баран и русский дурак, но назад пути нет и мы идем в наступление. Если ты читаешь это письмо значит я уже далеко на западе и только с божьей помощью жив. Я знаю ты пишешь мне постоянно, жаль, что не получил письма. Так хочется узнать как ты там, как наш малыш, вероятно ты сейчас на 6 месяце. Береги себя! Зря ты не поехала в Магнитогорск, там безопаснее. Как мама? Папа? Сестренки? Искренне надеюсь, что все в порядке. Очень хочу домой, к вам. По скорей бы закончилась это проклятая, бессмысленная и беспощадная война. О, как же ты была права. Не надо было идти на фронт и создавать оружие. Но с другой стороны целью была защита. И нельзя было по-другому. Ты прости, но если бы была возможность вернутся в прошлое я бы сделал тоже самое, потому что не все в нашей власти. Хотя я тут думал, если бы было больше времени чисто теоретически возможно все и даже избежать войны. Но сейчас слишком поздно, поздно отступать. Люблю тебя! Поцелуй и обними родных за меня! Прочитай им это письмо, пусть знают, что я люблю их, жив и буду беречь себя и стараться никого не убивать насколько это возможно. Ну все мне пора почта уже приехала нужно отдать письмо, чтобы как можно быстрее оно дошло до вас, еще раз люблю и прошу прощения, жди меня и я вернусь, обратного адреса не пишу мы здесь не надолго. Писать буду сам по возможности каждый день.

Целую! Ваш Иван, капитан красной армии.

Она перечитывала и перечитывала пока от слез она не смогла разглядеть и буквы, потом прижала письмо к груди и ощутила резкую боль внизу живота. Она присела и начала кричать: «Помогите, пожалуйста, помогите!!! АААААА!»

На крики сбежались немногочисленные соседи. Из них неподалеку оказалась та самая Надин, она та и позвала доктора, осмотрев он сказал что роды сложные и долгие. Это только начало: первые схватки. И сказал, что позовет медсестру-акушерку если что. Она пришла быстро уже к вечеру. Оля мучилась около суток и наконец-то родила близнецов: мальчика и девочку. Это случилось уже под утро, все были счастливы и в таком же счастливом расположении духа все разошлись и Ольга осталась одна со своими малышами. Уставшая и счастливая. Это событие позволило ей ненадолго забыть о войне и насладится мирской жизнью. Теперь все последующие дни и месяцы она проводила с детьми и работала по дому. На работу пока не выходила, куда ей с двумя детьми. Бомбардировок стало меньше, но раненных было все больше и больше. Город постепенно приходил в себя. Было много пленных. Да, работы было много, но она находила радость в любых вещах. Например, наблюдая как развивались ее дети: когда начали сидеть, ползать, первый зуб, первые шаги и первое слово, почему-то папа, может потому что она каждый день им рассказывала именно про него.

Тем временем папа писал очередное письмо, которому не суждено было добраться до адресата. Какой день он уже не спал. Это уже была граница с Германией. Нужно было только войти, но для этого необходимо было применить целый ряд военных стратегий.

В первый немецкий город они попали в сумерках. Потом близилась ночь, он вышел на улицу, невдалеке послышались выстрелы и звук приближающегося танка. Это наш, подумал Ваня. И присмотрелся в темноту, там он ясно разглядел ребенка маленькую девочку. Она сидела посередине дороги на корточках, спрятав голову в колени и обняв себя руками. Через какое-то мгновение появился танк, он ехал прямо на нее. Ваня крикнул ребенку по русски она оглянулась, но не поняв и слова продолжала сидеть, тогда он подскочил и схватив ее на руки, показал танку знак остановки. Танк остановился, крышка люка поднялась и из нее выглянула голова русского танкиста.

«Офицер!» — крикнул он и выпрямился.

«Стоять!!! Тут ребенок! Вы ее чуть не придавили!» — крикнул Ваня в ответ.

Танк объехал Ваню с девочкой и поехал дальше, дабы не задерживаться и четко следовать инструкции. Он посмотрел на ребенка и увидел что это девочка лет трех. А так они находились уже на территории Германии, он спросил по немецки, насколько это было возможно: «Hallo! Angst? Wie ist dein name?”

“Nein, meine Mutter mich ruft Ol! Sie sind freundlich?” — скромно ответила она по-немецки.

«Ол — это красиво! Мою маму и жену зовут — Оля, мое любимое имя! Щас я тебе дам какой-нибудь гостинец –сказав это он зашарил по карманам, но нашел только маленький сверток своего талисмана, это был тот самый миниатюрный меч, который ему отдал Алексей перед отъездом.

Подумав какое-то время, он протянул девочке, и забывшись он произнес по русски: «Это тебе — маленький гостинец и талисман от меня, и от всего СССР». Она пыталась сказать ему, что не понимает в ответ, но он опустил ее на асфальт и вспомнив он начал подбирать слова по немецки, но не успел произнести и слова. Так как к ним подскочил человек с автоматом и начал кричать по немецки, обращаясь, то к нему, то к девочке. Вероятно он выстрелил бы в Ваню и не промахнулся, но храбрая юная немка подскочила к человеку и что-то сказала по немецки. Человек с
автоматом отпустил оружие и что то сказав, махнул автоматом в сторону дороги, показывая жестом Ивану, чтобы он уходил. Иван ушел, а девочка вслед ему по немецки попрощалась. Он оглянулся, она стояла и махала ему рукой вслед. Он помахал ей тоже и улыбнулся в этот момент он подумал и вспомнил: ей три года, а она так четко разбирается в людях, ах, три года, три! Моему, вероятно тоже, скоро будет три, да три года, три года я не видел Олю. Оля права, какой же я дурак, что не послушал ее, она всегда была права, потому что война бессмысленна и беспощадна.

О, да! Прошло уже около трех лет с того момента как Ольга получила письмо от Ивана. Нет, все возможно было исправить без войны, без крови, я знаю, даже я бы справился. В разгаре этих мыслей по его мужественной не бритой щеке прокатилась скупая мужская слеза. И он в порыве своих нынешних раздумий наконец-то принял решение и полностью поменял свое отношение к войне, к врагу и ко всему миру. Это было самое своевременное и верное решение в его жизни. Он решил, что пора возвращаться домой. Уже достаточно крови, уже достаточно страданий, хватит это надо прекратить, остановиться, научиться заново жить, хватит приносить людям несчастья и оправдываться тем что это освободительное движение, пора научить всех жить мирно и уметь решать конфликты без насилия и убийств. Довольно, я уже защитил свой народ и страну, даже более — освободил — продолжал думать он и быстро брел в свой штаб.