Смерть Кощея.

Тяжелая дверь Кощеева дворца отворилась, и в образовавшемся проеме нарисовалась растрепанная рыжая голова. Вслед за ней в дверь протиснулось остальное и предстало в виде здоровенного детины с детской улыбкой и взглядом, не омраченным интеллектом.

— Здрасте! — неуверенно пробормотал юноша.

— Ну, здравствуй! — ответил Кощей, за несколько дней потерявший надежду дождаться хоть кого-нибудь, — Иван?

— Иван.

— Царевич?

— Не. Царевич не приедет. Он меня отправил. А я дурак.

Лицо Кощея съежилось в выражение смеси удивления и предчувствия чего-то очень неприятного.

— В смысле?

— Ну, зовут так. Иван — дурак.

Картина начинала вырисовываться.

— Ну и как? Действительно дурак?

— Не знаю. Нет, вроде.

— Ладно. Не важно. Я искренне надеялся, что данное мероприятие займет значительно меньше времени. Ты за Василисой?

— Ага.

Блаженная улыбка Ванюшки не предвещала ничего хорошего.

— Иглу со смертью принес?

— Неа.

В могучем и непробиваемом черепе Кощея проскакали первые догадки: "А вот и оно. С этим Иваном каши не сваришь."

— И как же ты собираешься со мной сражаться? — недоуменно поинтересовался Бессмертный, уже понимая, что ответ его не обрадует.

— Я как-то не думал об этом. Сначала хотел дорогу проведать.

Кощей собрался с мыслями. Нужно было максимально просто формулировать вопросы, и он приступил:

— Ты у бабы Яги был?

— Был.

— Она про смерть мою рассказывала?

— Было дело.

— А что именно?

— Смерть в игле, игла в яйце, яйцо в ларце…

— Яйцо в утке, утка в зайце, заяц в ларце, ларец на дубе.

— Точно.

— И что из этого тебе не понятно?

Лицо Вани на секунду приобрело образ загадочности:

— Ерунда это всё. Ты же чахлый. Я просто морду сейчас тебе набью, и все.

От такой наглости Кощей просто опешил. Иван замахнулся и, как только кулак дурака достиг головы Кощея, взвыл от боли:

— А-а-а-а! Мамочки! Больно-то как! Ты, собака, каменный что ли?

— Я бессмертный! Я что, по-твоему, из холодца должен быть?

Иван заревел и попытался засунусь разбитый кулак в рот, а когда не получилось, обиженно закричал:

— Так я ж убивать-то и не собирался! Думал: отлуплю тебя, и хватит на этом.

Кощей, как мог, силился понять ход мыслей юного богатыря, но все его усилия были тщеты:

— То есть, по твоей логике, меч меня не берет, а вот твой кулак запросто взять сможет?!

— А вдруг. Про кулаки Яга ничего не сказывала.

Иван наконец-то осознал фатальную глупость своего плана и заскулил:

— Убьешь меня теперь?

— Думаешь, надо?

На этот вопрос Ваня ответил молниеносно:

— Не, дяденька. Не надо.

— Вот и я думаю. Это ж все равно, что щенка утопить. Никакого сопротивления, — Кощей очень переживал, что Ваня опять все испортит, но все же решился, — Давай так. У тебя еще одна попытка. Ступай за иглой, возвращайся, а там мы посмотрим.

Иван не поверил своему счастью и одарил Кощея очередной безмятежно глупой улыбкой:

— Хы. Так я же тогда убью тебя.

— Ступай. С таким, как ты, ни в чем нельзя быть уверенным. Смотри, чтобы ларцом не придавило.

— Не придавит. Ну, ладно. Пойду тогда. До скорого, — радостно гогоча, Ваня помчался прочь.

— Надеюсь, — неуверенно пробормотал в ответ Кощей. День обещал быть утомительным.

К вечеру Иван вернулся, таща на спине огромного зайца. Штаны его почему-то висели у него на плече.

— Это не заяц, — пробубнил Иван, — Это чудище какое-то! Здоровенный такой!

— Ясен пень. В нем же утка. Ты зачем его сюда приволок?

— А как иначе? Не руками же мне его рвать! Он меня и так уже покусал. Хорошо, что веревка в штанах крепкая. Связал хоть. А штаны теперь спадают. Извиняйте. Я это. Насчет зайца. Может, есть какой ножичек?

Кощей подал Ивану меч. Ваня примерился к шее зайца, но пожалел животину и со всей дури врезал мечом Кощею по голове. Меч треснул и развалился. Кощей нахмурился.

— Ой! Не сдержался! — оправдывался Иван, — А еще одного нету? А то этот того… Сломался!

— Режь этим!

— Как же? Я же сам порежусь.

— Режь, я сказал. Ты жить хочешь?

Аргумент Кощея мог понять даже такой дурак. Ваня схватил обрубок лезвия и, зажмурившись, отсек зайцу голову. Из зайца выпорхнула утка и заметалась по дворцу.

— Ой! А чё теперь делать? — Иван растерянно хлопал глазами.

— Лови. Не жмуриться надо было, а утку сразу хватать. Идиот!

— Не надо, дядя. Я не идиот. Дурак, да. Да и то не всегда.

— Ну вот и лови. Дурак.

Иван обреченно вздохнул.

— Я об этом еще пожалею, — промолвил Кощей и вручил Ване лук со стрелами.

— Во! Благодарствую. Я мигом.

Иван попадал куда угодно, но только не в утку. Мебель, картины, всё было безнадежно испорчено. Голозадый Ваня носился по дворцу, полный азарта. Утка, как могла, боролась за жизнь.

— А у вас красивый дворец! — с задором кричал дурак, пуская очередную стрелу.

— Да. Был, — с грустью прошептал Кощей, закрыл глаза и опустился на холодный мраморный пол. Он попытался отвлечься, но тут радостный возглас Ивана, наконец-то одолевшего утку, возвестил об окончании охоты.

— Не прошло и часа… — тяжко вздохнул хозяин замка.

Иван вертел в руках яйцо. Он заметно осмелел:

— Ну все Кощей! Вот и смерть твоя пришла. Как биться-то будем? Мне как, иглой тебя заколоть надо?

— Нет. Просто сломай ее, — Кощей уже устал от дурости Ивана и мечтал о том, чтобы все это поскорее закончилось.

— А! Тогда сейчас. Еще секундочку, — Иван расколол яйцо, игла выпала и предательски закатилась в небольшую щель между плитами, — Вот черт!

— Да в кого же ты такой криворукий уродился? Ну что ты там возишься? Просто возьми обрубок меча и расколи к чертям эту проклятую иглу уже.

Иван смутился. До него наконец-то дошло, что Кощей и не собирался с ним биться.

— Вы чего это, дядя?! Вам надо, вы и колите.

— Я не могу. Это же все-таки моя смерть.

— А зачем же вам надо, чтобы я вас убивал? Нет, дядя, тут что-то неладно.

Кощею следовало бы сдержать себя, но нервы были на пределе, и он сорвался:

— Да! Да! Ты прав! Не смерть это вовсе. Это мое проклятье. Проклятье, наложенное одной ведьмой, которой я отказал в ее любовных признаниях. Я был принцем. Она была влюблена, а я — нет. За это она превратила меня в бессмертное чудище, а мою сестру в бабу Ягу. Все наши подданные разбежались от страха. Я не мог, да и не хотел их останавливать. Но заклятье можно снять, сломав эту чертову иглу, только ни я, ни сестра не можем к ней прикоснуться. А ты можешь. Ты можешь. Сделай это, как человека прошу, забери с собой Василису и уходи отсюда героем. Ты получишь невесту, почет и славу. Чего же тебе еще надо?! Неужели этого мало?

Порочный мозг дурака заскрипел в привычном для него русле:

— Это. Дядя. Раз такое дело, может, ты мне еще тогда золотишка подкинешь. Я же, вроде как, тебя спасаю.

Кощей рассвирепел. Он хотел переломить Ивану шею, но сдержался и просто заорал. Так сильно, как только мог. Стены задрожали, посуда зазвенела, с потолка посыпалась штукатурка. Ваня смекнул, что это не к добру, рванул к выходу, споткнулся, врезался головой в дверь, упал и умер.

— Черт! — затараторил Кощей, опомнившись, — Черт, черт, черт! Такой план, и все пропало.

Он закрыл глаза руками и заплакал.

— За что мне все это? Из-за любви? Неужели я должен был жить с ведьмой, чтобы избежать всего этого? За что?! Что во мне не так? Почему?

Он плакал до тех пор, пока не почувствовал легкое прикосновение. Кощей открыл глаза и увидел Василису. В руках у нее была игла.

— А ты оказывается такой ранимый? — нежно промолвила девица, — И симпатичный. Это ты на портрете?

Кощей с тоской взглянул на одну из картин, на которой был изображен молодой царевич на белом коне, и кивнул.

— Да-а. Сильно она тебя изуродовала! — продолжила Василиса, и, указав на иглу, спросила, — Хочешь, я ее сломаю?

— Хочу, — воскликнул Кощей и тут же расцвел в чудовищной улыбке.

— Только, — глаза девицы лукаво прищурились.

— Что?

— Только ты должен пообещать, что женишься на мне.

Кощей истерически захохотал:

— И ты туда же! Я же тебя даже не знаю.

— Не страшно. Узнаешь, — Василиса мотнула роскошной косой. Она считала себя завидной невестой.

— А если откажусь?

— Откажешься, и я спрячу эту иглу так, что ты вовек ее не сыщешь. И обойдусь без всяких зайцев и уток. Или просто буду на шее носить вместо кулона.

Кощей хотел возмутиться, но Василиса просто развернулась и пошла в комнату, где Кощей держал ее все это время.

— А если я расскажу все Яге, и она тебя отравит?

Василиса повернулась и властно и возмущенно вздернула брови.

— Хотя кого я обманываю. Мы же не злодеи какие-нибудь. Хорошо. Допустим, я подумаю. Ты хоть готовить-то умеешь?

Василиса довольно улыбнулась:

— Что предпочитаете? Зайца или утку? Могу и то, и то. Или может нафаршировать зайца уткой, чтобы было символично?

— Лучше отдельно. А как насчет уборки? Тут после Ивана такой бардак. Может, ты…

— Вот уж дудки. Натворил делов на пару с идиотом, а я убирать должна?! Сам давай. Ты, это, похоронил бы его. А то как-то не по-людски получается. Хоть и дурак, а все ж человек.

Василиса перекрестилась, взяла зайца да утку и пошла готовить.

— А что? Может, и женюсь, — замечтался Кощей, глядя на уходящую Василису, — Ладно, поживем — увидим. Эх, Ваня, Ваня! Дураком жил, дураком и помер.