Поющие шишки

— Ой-е-е-ой! — завопил рыжий тигренок Кирилл, тряся лапкой. — Как больно!

Он шел по лесной тропинке, напевая смешную песенку про зиму, подслушанную у барсучат, и вдруг наступил на что-то колючее. Подняв лапку, с удивлением посмотрел вниз и увидел сухие шишки. Настроенье у него сразу испортилось.

— Ну, вот, р-р-р, накидали шишек р-р-р, пройти нельзя, — он отступил назад и стал зализывать царапину на лапе.

Справа и слева высились снежные сугробы, обойти шишки нельзя. Да и не хотелось в снегу по самый живот бродить.

— Это белка Ленка накидала, — послышался чей-то голос.

Тигренок оглянулся и увидел зайца Аркашу, который стоял, то же рассматривая шишки на тропинке.

— А зачем она их выкинула? Кидалась в кого-нибудь? — поинтересовался тигренок.

— Нет, ожерелье из поющих шишек выкинула. Ей его на прошлый Новый год подарили. Она ожерелье надевает, и сразу петь начинает. Надоело ей это, вот и выбросила, — объяснил заяц, почесывая спину. Он сегодня бегал смотреть, как ветер повалил рябину. Обрывая кисти красных, замороженных ягод, оцарапал спину.

— А почему она их сюда бросила? Могла в овраг выкинуть, там бы они никому не мешали, — тигренок потер лапой ухо.

— Потому что соня она, на бегу заснуть может. Такой родилась и от дупла далеко отходить боится. В прошлом году захотела перед Новым годом веточку елки принести, свое дерево украсить. Дошла до елки, взялась за ветку, чтобы отломить, и заснула. Ночь была снежная, ее и замело, только кончик рыжего хвоста остался торчать. Хорошо ежик шел мимо — ежиха его разбудила и за елкой послала для праздника. Он увидел хвост и обрадовался: ничейный значит, раз в снегу лежит. Решил женушке на воротник подарить и потянул. Вытащил белку. Ежик удивился очень. Пожалев ее, разбудил и до дома проводил, что бы по дороге снова не заснула.

— И откуда ты это все знаешь? — удивился Кирилл.

— К моей зайчихе сорока в гости прилетает и все про всех рассказывает. А я подслушиваю, уши-то у меня длинные! — терпеливо объяснил заяц. — Сорока встает рано и весь лес облетает, смотрит, где и что случилось, потом новости по всем дуплам и норкам разносит.

— А что делать с шишками, ходить по тропинке как будем? — поинтересовался тигренок.

— Возьмем мешок, соберем в него шишки и отнесем в овраг, — предложил заяц, — за мешком я сейчас домой сбегаю. У меня ноги длинные, одна здесь, другая там — быстро принесу.

И попрыгал к своей норе. Тигренок Кирилл посидел немного, посмотрел, как ветер сдувает снег с веток и скучно ему стало. Он встал и подошел к огромному дубу, в стволе которого было дупло.

— Р-р-р, белка Ленка — вылезай, хватит спать, — грозно зарычал он, но из дупла никто не ответил.

— Ты чего здесь орешь? — зевая, спросил кто-то.

Это медвежонок Потап подошел к тигренку, протирая заспанные глаза.

— Да вот, белку Ленку пытаюсь разбудить. Накидала шишек на тропинку, пусть помогает их убирать.

— А меня мама разбудила. Велела пойти в дубраву по тропинке — там берлога бабушки. И взять у нее чай с секретом. Что это такое, я не знаю, но моя мама говорит, что ей от бессонницы хорошо помогает, — Потап стоял на тропинке, не зная, как пройти.

Немного подумав, медвежонок, пыхтя и отдуваясь, полез на дуб. Решил белку разбудить. Добрался до дупла и хотел лапой постучать по дереву, что бы она проснулась. Но побоялся свалиться и засунул голову в отверстие.

— У-у-у-у, ты где? — завыл медведь, пугая белку.

Но вдруг крикнул: «Мама!», и свалился с дерева прямо на огромную шишку. Охая и кряхтя, потирая спину, Потап встал и закрыл лапой нос.

— Вот вредина какая, ой-ей-ей! — заныл он. — Больно же! О-о-о-о, мой бедный нос. Она меня укусила-а-а-а!

— А вот нечего в чужие дома головы совать, — затараторила белка, выглянув из дупла, — взяли моду, засунут и орут. Ну, чего вам надо?

— Ты чего шишки раскидала на тропинке? Пройти негде, р-р-р-р, — опять зарычал тигренок, царапая когтями кору дуба.

— Ну вот, можно подумать напугал! А то я когтей не видела. Все равно не достанешь, — усмехнулась белка. Потом подумала немного и опустила голову, стыдно ей стало. — Ну, я не нарочно. Знаете же, что одна далеко не могу ходить, заснуть бьюсь. Хорошо! Я сейчас слезу и помогу шишки собирать.

И она ловко запрыгала по веткам вниз. Прибежал заяц с большим мешком. Тигренок, медвежонок и белка начали дружно собирать сухие шишки. Только заяц стоял и ничего не делал.

— Я за мешком бегал, лапы устали. И спина все время так чешется, наклоняться ну никак нельзя, — оправдывался он.

Наконец все шишки собрали и завязали мешок. Медвежонок Потап взвалил его на спину и понес выкидывать в овраг. Зверята с облегчением вздохнули, теперь можно по своим делам разойтись.

— Ну, Ленка, больше шишек не кидай, — тигренок оглянулся, а белки нигде не было.

— Где она? Только что здесь была! — удивился заяц Аркаша и вдруг закричал изо всех сил: — Потап, Потап, вернись.

Услышав крик зайца, медвежонок, громко сопя, развернулся и пошел обратно.

— Ну, что еще такое? — недовольно заворчал он. — То иди, то не иди.

— Снимай мешок и высыпай, — строгим голосом велел заяц.

Все удивленно посмотрели на него.

— Ты что серый, мы же их только что собрали, — напомнил тигренок.

Но заяц торопливо выхватил мешок у медвежонка, развязал и высыпал шишки. Оттуда вместе с ними на снег выпала белка. Упав в сугроб, она вскрикнула и проснулась.

— Холодно, — зевая, сказала она и извинилась: — Я не нарочно! Просто в мешке было теплее, вот и залезла погреться.

Зверята поглядывали то на белку, то на рассыпанные шишки, не зная как поступить.

— Пусть в дупло свое идет и там спит, — предложил тигренок Кирилл.

— Ага, опять из-за нее шишки высыпали, а она в дупло? Нечестно! — возразил заяц.

На тропинке послышался негромкий топот и пыхтенье. Это ежик Агафон шел, смешно семеня ножками.

— Ура, придумал, — закричал обрадованный заяц Аркаша, — давайте ежик будет держать белку за хвост, чтоб она опять в мешок не запрыгнула.

Все дружно согласились — надоело стоять на тропинке. Положив мешок, они снова стали собирать шишки. А заяц пихнул в лапы ежика беличий хвост. Агафон держал хвост, смотрел на него, на зверят и не понимал, что происходит — он плохо слышал. Когда-то давно, под корнями большой осины, на которой жили дикие пчелы, родители Агафона выкопали нору и стали там жить. Однажды отец медвежонка Потапа полез за медом и свалился прямо на Агафона. Медведь его не раздавил: ежик успел свернуться клубочком и расправить колючки. Они у него крепкие, и пружинят хорошо. Попав на его колючки, медведь подскочил и закричал так, что ежик немного оглох. Поэтому Агафон спорить не стал — крепко схватил белку за кончик хвоста. «Держать сказали или сажать?» — нахмурив брови, думал он, не решаясь переспросить. Очень стеснялся того, что плохо слышит и боялся, что за это над ним надсмехаться будут. Подержал, подержал беличий хвост, и отпустил. Надоело и лапки замерзли. «Пусть сами разбираются, что им надо. А то вечно что-нибудь придумают, а мне потом отдувайся», — думал ежик, стараясь быстрее уйти подальше.

— Агафон, ты куда? — удивлённо закричал тигренок. — А белку кто будет держать?

— Она в свое дупло побежала. Не знаю, зачем и вообще мне некогда, — не оборачиваясь, ответил ежик. Зверята закончили собирать шишки, Потап взвалил мешок на спину и понес его в овраг. Заяц Аркаша и тигренок Кирилл наконец разошлись по своим делам, уверенные в том, что белка у себя в дупле.

А в мешке среди шишек, белка Ленка дремала, довольно улыбаясь. « В овраге меня никто не найдет, высплюсь, наконец. Потом мешок прогрызу и вылезу. И зачем я поющие шишки выбросила? Они так смолой приятно пахнут! Лежать на них приятно, тепло и песню еловую шишки тихо шуршат про Новый Год. Хорошо-то, как!