Любов

Утро, как и обычно, начинается почти мгновенно, внезапно оставив сонливый туман раннего пробуждения в забытых снах ушедшей ночи. Мила встает раньше. Как, впрочем, и всегда. Мужа она оставляет в постели, с сонной медлительностью вздохнув, а затем коснувшись его рукой, но после выходит на кухню, где немедленно вовлекается в дела. Когда в окно пробивается первый лучик света, Мила уже забывает про сон. Она готовит завтрак, собирает мусор, приготовив его к выносу, бегает от чайника к сковородке, торопясь приготовить вкусное угощение, и о ее стараниях рассказывает невидимому зрителю упавшая с подбородка капелька пота. А затем начинает играть будильник. Наскоро закончив готовку, Мила отправляется в комнату. Сонная атмосфера комнаты к этому мгновению уже теряет свое вялое очарование. В спальне остается лишь ночной запах, который дразнит пробудившееся обоняние мутным привкусом застоявшихся ароматов. — Уф! — намеренно громко произносит Мила, ладошкой развевая от лица не очень приятный запах. — Вставай, родной! Давай, просыпайся! Мужчина открывает глаза, взглядывает на супругу, но когда Мила одергивает шторы, собираясь распахнуть форточку, ее муж тут же переваливается на другой бок, лениво промычав. — Вставай! — говорит Мила строже. Не дожидаясь ответа, она подходит ближе, одной рукой упирается в широкое плечо, другой в бедро, давит всем весом и раскачивает мужчину на пружинистом матрасе. — Вставай! — повторяет она еще раз, а затем ударяет мужа по ягодице, отчего тот сразу открывает глаза и поворачивается. — Завтрак готов. Еще мусор нужно вынести. Поднимайся. Улыбнувшись, Мила уходит обратно на кухню, где уже свистит чайник, а ее муж, лениво замычав, утыкается в подушку лицом. Минут через десять, Вадим приходит на кухню. Заботливая жена к этому мгновению успевает все разложить на столе, приготовить кофе, сама начинает завтрак, уже бодрая и готовая к новому дню. Мужчина же, еще сонный, медленно приступает к завтраку, делает глоток и выпускает хриплый возглас сытого довольства. — Ааах! — Мусор ты не вынес? Я у двери поставила. — Буду выходить… — отвечает Вадим. — Не забудь. И, наконец, из дома постепенно выветривается сонная атмосфера протухающей ночи. Мила продолжает заниматься своими делами. Она умывается, заправляет постель, моет посуду, красится, чтобы покинуть дом в приятном, ухоженном виде, готовит платье, приготавливает мужу рубашку и брюки, наскоро разгладив, и вскоре уже начинает собираться. Вадим успевает поесть, умыться, а затем одевается, шутя, что женщина могла бы не торопиться, если бы не тратила столько времени на покраску ногтей и лица. И собирается он быстрее. Надев выглаженную рубашку и брюки, затянув на округлом пузе ремень, он целует жену и уходит. — Родной, я же просила! — говорит Мила в телефон, прижав его к щеке плечом, закрывая дверь и держа мусорный пакет. — Чего? А! Блин… точно… ну, оставь. Я потом вынесу. — Нет, ну, правда, так сложно вынести мусор? В трубке раздается вздох. — Мила, давай не будем, — отвечает муж. — Я же говорю: вынесу потом. — Ты каждый раз это говоришь. — Ну… блин. Мила… все. Я опаздываю. У меня сегодня завал на работе. Давай потом. Женщина открывает рот, но в трубке раздаются гудки и, вздохнув, покачав головой, Мила убирает в сумочку телефон, бросает пакет в мусоропровод, а затем и сама отправляется на работу. День, как день. Ничего необычного. Куча работы, пара неприятных моментов, бумаги, документы, писанина, звонки. Только в обед Миле удается немного передохнуть, вымотавшись уже к середине дня. — Хоть бы на выходных получилось отдохнуть… — жалуется она подруге. И то ли усталость под конец недели заставляет разговориться, выбившись из сил, то ли просто накопилось, но Мила внезапно даже для себя начинает вдруг жаловаться, а едва начав, уже и сама не хочет останавливаться. — Нет, я правда не понимаю, — рассказывает она. — Неужели так сложно мусор вынести? Прямо у двери поставила. Несколько раз ему напомнила. — Ну, забыл, — вступается за мужа подруга. — Может, дела какие-нибудь важные, или на работе…. — Так все время же одно и то же, — обрывает Мила. — Знаешь, сколько мы уже вместе не отдыхали? Весь прошлый отпуск копалась у его родителей в огороде…. Ох…. Да хоть бы просто…. Наконец, сказав первое, Мила в уме уже распаляется, а потому следом переходит к остальному, не желая останавливаться. — За неделю ни разу мне «люблю» не сказал, — жалуется она. — Говорит: «я тоже», — а потом отворачивается и засыпает раньше, чем я слово произнесу. — Ой, да ладно, — отмахивается подруга. — А ты что думала? Знаешь, когда мне мой последний раз цветы дарил? Мила взглядывает с затаенным в глазах блеском сочувствия, но подруга слабо улыбается. — Тебе же не пятнадцать лет…. — Ну хоть обнять можно? Поцеловать? — не соглашается Мила. — Я же не прошу ничего такого…. — Ладно, — перебивает увлекшаяся беседой подруга. — Когда ты видела в последний раз, чтобы отец твоей маме дарил цветы, или в любви признавался, или еще что-то такое? Мила сразу тускнеет, не отыскав в памяти ни одного примера, но затем все же решается ответить. — Просто не при мне он это делал… наверное. — Ага. Наверное, — улыбается подруга. — Вот что, если хочешь, чтобы он о любви тебе говорил, ну так попроси. Мила даже вытягивает шею, явно не согласная с таким решением проблемы. — Ну и зачем это мне тогда? Мне же не это нужно. — Как знаешь. Я так и делаю. Если что-то еще придумаешь, то расскажи, я тоже воспользуюсь. А затем разговор оканчивается, поскольку слишком много дел не ждет своего часа, продолжая захламлять виртуальные и реальные рабочие столы. Занявшись работой, Мила даже забывает на какое-то время о своих переживаниях, грызших изнутри уже давно. И если бы не дорога домой, если бы не другие дела, то женщина и вовсе о них бы не вспомнила, но все наваливается в кучу. Приходится зайти по пути домой в магазин. Позвонив мужу, Мила с ним почти не разговаривает, услышав лишь торопливые отговорки и просьбу отложить разговоры на потом, больше похожую на повеление. Остается лишь отправиться домой в общественном транспорте с сумкой продуктов. Где одна неосторожная старушка наступает на ногу. И Мила бы не рассердилась, но старушка, злобно глянув, додумалась еще и вести себя осторожнее и не разбрасывать свои ступни у других под ногами, опираясь на аргумент о том, что она, старушка, могла бы так спотыкнуться, упасть, разбить голову и умереть. Словом, настроение к вечеру ничуть не выправляется, а даже наоборот. И потому, когда Мила, зайдя в подъезд, узнает, что лифт на ремонте, хотя еще с утра работал, она начинает быстро терять над чувствами контроль, пусть это и выражается лишь буйством ее мыслей. Кроме легкой хмурости, настроение женщины никак не проявляется. Хотя усталость под вечер начинает донимать все сильнее. Впрочем, еще неприятнее оттого, что Вадим, как кажется Миле, уже дома, и эта мысль тем легче и глубже въедается в голову, чем выше поднимается женщина. На третьем этаже Мила делает остановку, но лишь затем, чтобы отдышаться и позвонить. Наконец, еще три, даже четыре этажа она бы прошла спокойно, но тащиться с пакетом на одиннадцатый совсем не хочется. — Алло, Вадь, — зовет женщина, дозвонившись. — Ты дома? Мужчина вдруг заминается. — А… что такое? Мила сразу узнает в голосе мужа какие-то странности, а потому резко переменяет тему разговора. Всего миг назад она хотела попросить его спуститься, но эта заминка…. — Так ты дома или нет? — А ты уже идешь? — спрашивает мужчина в ответ, но тут же, мгновенно добавляет: — Нет, я на работе, мне… у меня тут завал. Женщина молчит несколько секунд, раздумывая над тем, что происходит. Голос мужа необычный, да и Вадим явно выкручивается, хотя обычно никогда этого не делает. И, то ли усталость, а то ли еще что-то, но вдруг мысли всему находят объяснение. Любовница! Мила не хочет поверить, но теперь думает о том, что холодность мужа настолько ее доконала, что впервые в жизни Мила даже подруге жаловалась. Раньше она действительно этого не делала. Конечно, бывали ссоры, но если женщина и выдавала свою печаль старой подруге, то лишь в мелких пояснениях, не собираясь жаловаться на любимого мужчину даже тогда, когда он по неосторожности ее обижал. — Мила? Алло? — зовет муж. — Да-да, я… — говорит женщина, но тут же понижает голос, чтобы эхо не выдало мужу ее местоположение, после чего договаривает едва ли ни шепотом. — Я хотела, чтобы ты посмотрел, не закончилась ли соль? Я сейчас в магазин…. — А! Нет-нет, — тут же отвечает муж. — Я не дома. Как я посмотрю? — Ясно… ясно, — говорит Мила, а сама продолжает вслушиваться, не спеша положить трубку. — Ладно. Это все? У меня дела. — Да, это все, — отвечает женщина. И тут же разговор заканчивается. Вадим, коротко предупредив, кладет трубку. После этого женщина медлит еще всего секунду, вздыхает, смотрит на лестничный пролет впереди, хватает сумку и начинает подниматься быстрым шагом. На шестом этаже женщина делает остановку, но короткую. Где-то хлопает дверь, отчего Мила замирает, несмотря на одышку, а следом, поняв, что дверь хлопнула где-то рядом, явно не на родном одиннадцатом, женщина тут же бросается подниматься дальше. Мила торопится, чтобы успеть. Вдруг муж уже догадался. Если вдруг… если что, нужно успеть. Зачем успеть — она даже думать не хочет. Просто нужно успеть и точка. Лишь на девятом этаже женщина делает короткую паузу. Да и то, боясь упустить мгновение, не дожидается, когда пропадет одышка, а лишь отирает рукавом пот, задирает выше юбку, хватается за перила и тащит сумку с продуктами дальше вверх по лестнице. Наконец, поднявшись на одиннадцатый, Мила встает в позе техасского пастуха, готового вытащить из кобуры дешевый револьвер, прищуривается, в манере чувственных киноисторий из выдуманной вселенной «дикого запада», и с выдохом уставляется на приоткрытую входную дверь. Вадим соврал. Как минимум в том, что он не дома. Остается лишь выяснить, что еще он не договорил. Мила заходит осторожно, медленно, прислушиваясь и стараясь не шуметь, и уже с порога она замечает изменившуюся атмосферу. Дверь в комнату приоткрыта. Оттуда доносится какой-то слабый аромат, что-то явно не так, слышно, как Вадим что-то бубнит, и Мила, раскрыв от недоумения рот, выражая так очумелое недовольство, прищуривается, уводит глаза в сторону, замечает два бокала вина, стоящих на тумбе прямо у порога, и застывает на миг. Глаза женщины тут же открываются шире, но вовсе не от удивления. В ее взгляде полыхает яростной недовольство, даже злоба. Уже Мила хочет бросить пакет, едва не выпускает его из рук, но затем решает застать мужа в самый неловкий момент, чтобы не дать ни малейшего шанса оправдаться. Мила осторожно, медленно закрывает дверь, сумев сделать это почти беззвучно. Затем она начинает аккуратно, еще медленнее опускать на пол шуршащий пакет, очень старается не производить звуков, но выходит слишком громко. Женщина замирает после того, как от звука шуршания Вадим перестает бормотать в комнате. Застыв, она так и стоит несколько мгновений, а затем мужчина выходит из спальни голый, взглядывает на жену и тут же, будто что-то пряча, закрывает за собой дверь. Мила прищуривается и бросает пакет лежать на полу, теперь уже спокойно выпустив его из рук. Она выпрямляется, недовольно вздыхает, но не успевает даже руки скрестить на груди, как Вадим бросается к бокалам, хватает их и, не глядя на женщину, уносит бокалы в комнату, говоря по ходу: — Блин, Мила! Ты почему не сказала, что идешь? Все мне испортила! От такой наглости женщина разевает рот. Ее руки тут же сваливаются болтаться вдоль тела, и Мила только смотрит, как Вадим закрывает за собой дверь в спальню. От злости у женщины вздрагивает голова. Мила, добрая и заботливая, стискивает зубы, а потом сжимает кулаки, будто готовится нещадно колотить бедного мужа до полусмерти. Впрочем, сказать она все равно ничего не успевает: только Мила собирается крикнуть, как в спальне начинает играть приятная джазовая мелодия. Вадим с непринужденной, соблазняющей улыбкой, в одном лишь халате, из которого вываливается небольшое пузо, с двумя бокалами вина выходит обратно. Он двигается медленно, подмигивает, играет бровями, закрыв за собой дверь, медленно подходит все ближе, танцуя какой-то неуклюжий танец неопытного стриптизера, и Мила вдруг теряется. Вадим ничего не говорит. Выглядит он уверенно, спокойно, подходит ближе, вручает бокал, начинает обступать Милу, прижимаясь к ней телом, обступает со спины и начинает подталкивать к спальне. Женщина от растерянности не понимает, что происходит, ведь в ее голове все еще не утихает злость, хотя теперь она и пропала куда-то, оставив только смутный отпечаток потерянного чувства, туманом на глазах пеленающий сознание. — Ва… Вадь… ты что…? Муж прижимается губами к уху и шепчет: — Хочешь, чтобы я сказал? Ладно, — говорит он тихим басом, ниже обычного. — Соблазняю самую прекрасную женщину. Обхватив рукой растерянно улыбающуюся жену, Вадим начинает толкать ее к спальне, не выпуская из объятий, а Мила, ощутив, как мокрая одежда прилипает от объятий к потному телу, пытается вырваться. — Постой, — хочет она выбраться. — Я мокрая вся. Вадим не отпускает. — Уу, не знал, что я настолько хорош. — Вадим! — улыбается женщина смущенно. Правда, вырваться ей так и не удается. Муж затаскивает женщину в спальню, а там, едва Вадим закрывает дверь, комната быстро заполняется красочным буйством цветных огней на электронных свечах. — Постой, дай-ка это мне… — отнимает мужчина бокал. Оставив бокалы с вином на тумбу рядом с кроватью, мужчина возвращается к жене, берет ее за руки, пританцовывая, ведет к кровати и начинает раздевать. Мила противится, стараясь вырваться и убежать в душ, но Вадим не позволяет, говоря, что это не имеет никакого значения. Наконец, уложив жену в постель, мужчина уходит на кухню, шутливо танцуя и забавляя жену, а затем, когда возвращается обратно с тарелкой какого-то блюда, то Мила, расчувствовавшись, вместо того, чтобы попробовать угощение, едва не плача, обнимает мужа. — Ты чего? — улыбается мужчина. — Я думала… думала, что ты… Вадь… прости. Я такая дура! Мужчина отстраняется, с доброй улыбкой взглядывает на жену, покачивает головой, но не дает этой странной атмосфере застояться. Вадим настойчиво предлагает Миле попробовать угощение, но женщина поначалу сомневается. Выглядит блюдо не очень симпатично, но, все-таки решившись, Мила снова едва удерживается от плача, распробовав вкусное, пусть и неопрятное блюдо. — Вадь…. Мужчина ложится рядом, держа бокалы с вином, тихо играет труба, неторопливым музыкальным узором наполняя комнату, на стенах дрожат тени электронных огней, и тогда Вадим протягивает руку, достает из-за стенки кровати шнурок, играет бровями и дергает. Мила успевает поднять голову, но сверху, из распахнувшегося платка, висящего прямо на люстре, к ногам женщины уже сыплется дождь опадающих лепестков. Мила, совсем расчувствовавшись, бросается к Вадиму, отставив тарелку, а тот быстро убирает бокал на пол, разлив, но никого это не заботит. Ночь, скрывая нежность за тонким покрывалом мрака, быстро утопает в буйстве чувственности и ласк. А потом наступает утро. Мила просыпается раньше. Она не решается будить мужа, но целует, прильнув губами к щеке, а затем отправляется на кухню. — Вадим… — с улыбкой качает она головой, заметив беспорядок. Мужчина испачкал аж три сковородки, несколько кастрюль, кучу тарелок, развел такой бардак, что быстро его убрать не получится. Кроме того, мусорное ведро доверху забито неудавшимися пробами, но все это Мила видит, как невиданное проявление самого отчаянного старания, самого теплого желания Вадима ее удивить. С улыбкой женщина начинает заниматься уборкой. Да и наступил выходной, на работу не нужно, только лишь готовка, уборка и всякие мелкие домашние заботы. Так что даже то, что целых полтора часа приходится возиться на кухне, Милу ни капли не расстраивает. Убравшись, она выносит мусор, возвращается, умывается, отправляется в спальню, чтобы разбудить Вадима, но как-то так само собой получается, что и здесь женщина прежде начинает убираться. Наконец, не хочется, чтобы любимый мужчина проснулся в таком бардаке. Приходится тратить еще полчаса. Труднее всего убираться неслышно, подмести лепестки, оттереть пятно от вина на полу, с той стороны кровати, где спит Вадим, убрать грязные вещи, но после Мила, наконец, открывает шторы, распахивает форточку и возвращается к кровати. Женщина забирается в постель осторожно, чтобы не разбудить мужа. Она ложится рядышком, чтобы дождаться его пробуждения, смотрит радостным, счастливым взглядом, но и Вадим не заставляет себя долго ждать. Звук негромкой, резкой отрыжки возвещает о его пробуждении. Следом, заулыбавшись, Мила тут же с размаху ударяет мужа по ягодице, а следом Вадим звонко выпускает газы. — Вадь! — все еще с улыбкой, но и с легким недовольством восклицает женщина. Сонный муж оборачивается с довольной ухмылкой, пододвигается и обнимает жену, уткнувшись ей в грудь. — Да ладно… шучу я. Мила ничего не успевает сделать, как муж валит ее на спину, а сам прижимается, закрывает глаза и вздыхает сонным перегаром. — Уфф…. — Мила, — перебивает Вадим. — Я тебе не говорю всякое… о любви, там… ну, ты знаешь. Мила тут же прислушивается, забыв обо всем остальном мгновенно. — Это для сосунков, — продолжает муж объяснять. — Но я тебя… ну… ты знаешь. Просто, не хочу, чтобы ты думала, что я… ты мне дорога. Просто эти сопли все…. — Вадь… — протягивает женщина нежным голоском. — Ну, конечно! Конечно, знаю. Тебе и не нужно ничего говорить, Вадь. Не нужно. И, прижавшись крепче, Мила со всей нежностью приникает губами к щеке дорогого мужа. — Я знаю, Вадь, — шепчет она. — Я тоже тебя люблю.